Любомир Гузар (кардинал УГКЦ): В України є особлива місія

Інтерв'ю з Главою Української Греко-Католицької Церкви кардиналом Любомиром Гузаром

-- Ваші опоненти закидають вам, що, окрім великих позитивів, греко-католицизм є провідником і для сумнівних надбань західної цивілізації.

- Це дуже важлива річ: завдання греко-католиків полягає саме в тому, щоби по можливості принести те, що є добре, і вберегтися від того, що є небезпечно. Ми це усвідомлюємо. І це не просте завдання, адже людина дуже легко захоплюється тим, що здається таким привабливим, - лібералізм, секуляризація, споживацька культура, в яку, на жаль, упала Західна Європа. Боротьба з релігійними символами, яка розгорнулася у Франції, - це просто нас дивує. Але це не тільки греко-католицьке - це є українське завдання. Ми мусимо усвідомлювати, що перебуваємо на межі двох великих культур - візантійської й латинської. Отже, ми і вбираємо позитивні риси з обох боків, і наражаємося на подвійну небезпеку: як на візантійський цезаропапізм, так і на ліберальні тенденції Заходу. Ми - та лабораторія, в якій зустрічаються ці елементи. Якщо будемо мудрі й старанно працюватимемо, то маємо шанс скористатися кращими рисами обох. Бо ми маємо величезну духовну культуру візантійської традиції і дуже поважну традицію суспільного служіння, відпрацьовану на Заході. Якби ми зуміли це поєднати, то стали би великою потугою. Ми недобачаємо своїх колосальних можливостей. Самої місії України.

-- В України є особлива місія?

- Так, бо ми можемо людям показати, яка є користь, якщо використовувати найкраще, і яка є небезпека, коли цим легковажити.

-- Захід поділяє ідею "української місії"?

- Я би сказав, що нас недооцінюють на Заході. Нами легковажать, бо дуже горді собою. Окрім того, ми самі не працюємо над тим. Ось ви запитали - "чи є місія в України?" - і це питання ставлять дев'ять із десяти українців. Ми мусимо усвідомити, що маємо ту місію. І згідно з тим жити. Ми є велика держава - простором, населенням, багатством. Отже, можемо бути справжньою потугою. Але водночас нікому не загрожуємо.

-- Може, просто не вміємо?

- Ми не усвідомлюємо своєї потуги. А ось якби ми свідомо сказали: ми сильні, але не хочемо загрожувати, - подумайте, яким моральним авторитетом у світі ми могли би стати. Ми маємо допоки не використані можливості. Ми ще не мали часу їх пізнати. Але ми мусимо запитати себе: що ми можемо зробити для світу? Якщо маємо такі великі можливості, ми просто зобов'язані їх використовувати.

Журналист Керстин Хольм (Германия): Первое, что с тебя спадает, когда покидаешь Россию, – это паранойя…

Керстин Хольм в течение 22 лет была корреспондентом Frankfurter Allgemeine — одной из крупнейших и влиятельнейших немецких газет — в России. С 1 сентября 2013 года Керстин Хольм снова работает во франкфуртской редакции своей уважаемой газеты. Коллеги попросили «репатриантку» написать текст о том, как она ощущает свою первую за последние 22 года «немецкую осень». Текст «Моя немецкая осень», опубликованный в номере за 26 сентября, принес автору многочисленные отклики аудитории — как свидетельствует Керстин Хольм, «так много, как никогда».

Меня трогает вид немецких полицейских. Мне кажется, что здесь, в Германии, они действительно служат делу общественного порядка. Беседу с немецким полицейским — в которую я ввязываюсь при каждом удобном случае — можно рассматривать как одну из форм приобщения к культуре. Российские правила общения с полицейским таковы: на все вопросы отвечать кратко и корректно, сокращать контакт до минимума, никогда не начинать первому разговор.

Один мой немецкий приятель вывел парадоксальную формулу: как город Москва вообще-то более безопасна, чем Париж или Нью-Йорк. Но зато здесь по-настоящему опасны полицейские. Другой мой знакомый, американец, который однажды был обыскан русским полицейским и при этом лишился наличности, с тех пор при виде стража порядка переходит на другую сторону улицы и бежит бегом прочь.

Навязчивость братства: сомнительные доводы и контраргументы

С давних пор русским РФ свойственно навязывать украинцам идею братства, необходимости жить в одном государстве и совместной борьбы против западных стран. В этом стремлении они часто доходят до крайностей и начинают утверждать об отсутствии украинского языка, о принадлежности украинцев к русскому народу и никчемности украинского государства. Здесь в форме диалога разобраны несколько популярных заблуждений россиян. Закоснелые “ватники” не поймут, но немного одурманенные пропагандой жители РФ или сомневающиеся могут попробовать изменить свое мнение.

Сомнительный довод: враги России в австрийском Генштабе придумали украинский язык.
Контраргумент: украинский язык сформировался давно, в период средневековья. Он вышел из разных диалектов праславянского языка, на которых говорили племена Киевской Руси. Простой народ стал общаться на нем, при этом церковнославянский язык  использовался в качестве государственного и литературного. Элементы украинской живой речи иногда отражались на письме, но церковнославянский оставался доминирующим в данной области, хотя позже, в период Нового времени постепенно терял позиции. Его заменил литературный украинский язык. Из церковнославянского со временем вышел литературный русский язык, оказавшийся очень похожим на своего прародителя. Их большая схожесть дала россиянам повод утверждать о большей культурной близости к Киевской Руси. Современный литературный украинский язык сформировался на основе живого народного языка в первой половине 19 века усилиями поэта Т.Шевченко, задолго до Первой мировой войны.

Сомнительный довод: украинский язык – это испорченный поляками русский.
Контраргумент: современный литературный украинский язык возник на основе полтавско-киевских говоров. Территория с данными говорами географически находилась очень близко к России. И она принадлежала Польше весьма малый срок – с 1569 года до 1654-го (85 лет) – за который поляки в условиях аграрного общества не могли оказать серьезного влияния на язык народа, чтобы якобы испортить русский и изменить его до неузнаваемости. После захвата Полтавщины и Киевщины Московией тамошние украинцы гораздо дольше подвергались русификации, но их язык до 1917 года так и не превратился из украинского в русский. Т.о. украинцы всегда говорили по-украински, хотя разные другие языки, включая немецкий, огузский, польский и русский, оказывали некоторое влияние. Ядром языка остались говоры праславянских племен, живших на территории Украины.

Сомнительный довод: украинцы и русские – один народ.
Контраргумент: во всем мире лингвисты и этнографы считают, что украинцы и русские являются двумя отдельными народами. У этой точки зрения существует множество обоснований. В свое время авторы БСЭ также разделяли украинцев и русских, признавая их самостоятельными народами. Любой серьезный российский ученый, а не мракобес наподобие Вассермана, Дугина и Фоменко, сейчас придерживается аналогичного мнения.