Leo Cormack: Аватар / Саусырыко

Фильм «Аватар» (1) заработал на сегодняшний день $2,84 млрд. и является самым кассовым фильмом за всю историю кинематографа. Сколько зрителей увидело этот шедевр подсчитать невозможно, но, по-видимому, количество зрителей сопоставимо с полученным доходом.

Захватывающий сюжет, великолепный сценарий, визуальные эффекты и новые необычные образы, переносят нас в другой фантастический мир. И в этом мире, также как и у нас на Земле, самую высокую цену имеют Справедливость, Свобода, Мужество, Любовь, Честь и Дружба.

По словам автора фильма, режиссёра и сценариста Джеймса Кемерона (@James Cameron), в течении длительного времени он изучал мифологии и эпосы самых разных народов нашей планеты. Сюжет фильма основан на синтезе многих мифов и эпических повествований. В то же время, исследователи кавказской мифологии и эпоса о Нартах (прим.: у многих народов Кавказа бытует эпос о Нартах) обратили внимание на несколько значимых составляющих сюжета «Аватара», которые, по-сути, являются точно такими же, значимыми составляющими Нартского эпоса и кавказской мифологии. В особенности, сказанное справедливо в отношении черкесского варианта “Нартов” (прим.: не путайте черкесов и чеченцев, это два разных кавказских народа) и черкесской мифологии. Именно они содержат наибольшее количество сюжетообразующих компонентов, при чем точно в такой же взаимосвязи между самими этими составляющими, как и в фильме «Аватар».

Если предположить, что черкесская мифология и эпос послужили одним из самых главных оснований для сюжета фильма – это может показаться чрезмерно смелым предположением. Однако, оно базируется не на смутном интуитивном видении, а на сравнительном анализе 10-и сюжетообразующих компонентов в фильме «Аватар» и 10-и таких же компонентов в фольклоре, мифологии и эпосе черкесов.

При этом и связи, лежащие между самими компонентами, в рамках сюжета фильма аналогичны связям таковых же в черкесском фольклоре.

Итак, сравниваемых компонентов, более очевидных и понятных, по десять с каждой стороны. Условимся называть их мотивами, и выделим их сначала в сюжете фильма.

Джанайты С.: Осетинский Реком – наследник первых индоевропейских храмов

Среди величественных горных пиков Адайхох и Уаллата с их скалистыми отрогами Кальперраг и Цайраг находится воспетая поэтами жемчужина Кавказа - Цейское ущелье. Именно здесь одною из трех слез Бога был сотворен легендарный древний осетинский храм Реком (из двух других слез сотворены известные храмы Мкалгабырта и Таранджелос).  

Собранный из дерева, без единого гвоздя (кроме окованных ритуальных дверей и ставень) и имеющий оригинальную архитектурную форму, Реком представляет для науки огромный исследовательский интерес. 

Несмотря на почти двухвековое изучение этого древнего памятника, многие стороны исследований до сих пор еще не раскрыты или являются спорными; в частности: датировка сооружения, этимология названия, философское и религиозное содержание храма. 

Ввиду всеобщего научного познавательного внимания к храму и из-за недолговечности строительного материала (местная сосна), Реком многократно реставрировался, и по нему был собран большой архитектурный материал. 

В марте 1995 года храм-святилище Реком сгорел дотла, оставив после пожара три символических полуобгоревших столба. 

Последующая реконструкция храма-святилища и сопутствующая ей изыскательская работа, новые научные исследования, позволили обогатить историческое, философское и религиозное значение храма. И потому, отдав благодарное должное предыдущим научным трудам по Рекому, попытаемся по-новому раскрыть принципиально важные стороны исследования святилища Реком. 

Датировка сооружения храма - святилища Реком 

Не вдаваясь в подробности суждений о времени самого раннего созданиясвятилища, которые весьма противоречивы и часто необоснованны, остановимся на двух основных мнениях: Крупнова Е.И. и Кузнецова В.А. Первый считал, что «святилище Реком существовало еще со времен кобанской культуры» - 1 тысяча лет до н.э., аргументируя свои выводы археологическим материалом, относимым к кобанской культуре. А Кузнецов В.А., основываясь на лихонометрических исследованиях Голодковской Н.А., утверждал, что Реком «не мог быть построен раньше XII века, так как на месте Рекома в то время еще существовал единый Цей-Сказский ледник, а археологический материал кобанской культуры представляет собой - «предмет вторичного пользования» (т.е. переносимый из одного святилища в другое). Далее, пополняя свои выводы хронологией монет, найденных в святилище, а также некоторыми грузинскими агиографическими источниками XIV века, Кузнецов В.А. сделал вывод, «что I период существования Рекома, следует датировать ХIV-ХV в.в. 

Большую помощь в решении этого спорного вопроса дало бы правильное определение храма в осетинском понимании. А именно в осетинском понимании храм не ограничивался одной постройкой, в понятии храма вся окружающая природа (горы, лес, тропа, одним словом, все обозримые с места молельни), все ущелье, а также целый ряд строений, объединенных в единый комплекс (цардаки, алтари и т.д.). Примером может быть Сидан-Мкалгабырта - (один из трех святых братьев-святилищ Реком, Мкалгабырта, Таранджелос), в понятие которого входит и само святилище, и все ущелье. Таким же примером может быть Реком, в понятие которого некогда входило все Цейское ущелье в 21 километр, называемое в древности Ивард-Реком (Запретный Реком).  

Л. Клочко: Сослан і дерево Аза у скіфському мистецтві

 В одній з вітрин 3-ої зали Музею історичних коштовностей України, серед знахідок зі скіфських курганів, які дослідили на землях Запорізької обл. (поблизу с. Гюнівка), привертає увагу ажурна золота пластина у формі сегмента. Це унікальна прикраса голови коня (розміри 290 х 204 мм) виконана у техніці просічного карбування. Пластина була прикріплена як аплікація  на синій шкіряній основі. 

Витвір вирізняють своєрідність художніх засобів, а також сцена на полі, окресленому хвилястою лінією з листочками та пагінцями. Йдеться про сцену з умовною назвою «Полювання». Центром композиції є зображення дерева з двома кронами: у вигляді ажурної пальметки та стилізованої квітки арацеї. Стовбур трохи нахилено вліво і ділить простір на дві частини. Біля дерева зображено ще три рослини. Всі вони складають загальний фон і, ймовірно, вплетені у зміст сюжету. 

Але головну роль відіграють антропоморфний та зооморфні образи. У правій частині картини  вміщено зображення вершника на коні, оберненому вліво. Постать людини подана у впівоберта, а  голова – у профіль. Привертає увагу обличчя з гротескно великим носом у вигляді трикутника. Волосся нерозділеною масою облямовує лоб і спускається до шиї, а на потилиці злегка закручується вверх. Зачіска, як і стовбур, і гілки дерева, а також інші елементи композиції вкриті «ялинковим» орнаментом, який «оживляє» поверхню мерехтінням рельєфних рисок. Персонаж одягнений у сорочку чи куртку, підперезану поясом, що підкреслює тонку талію, поясний одяг – штани, які щільно прилягають до ніг, взуття – короткі чобітки. У вершника широкі плечі, у правій руці – лук, а лівиця лежить на гориті, щоб дістати стрілу. Гротескне зображення носа у мистецтві притаманне для характеристики героїчних рис чоловіка. Згадаймо Сірано де Бержерака в п’єсі Е. Ростана. Отже, вбрання, ніс – все це свідчить, що у сцені полювання зображено чоловіка. 

Але деякі дослідники звернули увагу  на те, що вершник на Гюнівській пластині сидить, звісивши ноги на один бік коня, тобто, по-жіночому.  Це основний аргумент у версії про те, що змальовано вершницю, яка полює на оленя. 

За припущеннями різних авторів у сцені представлено жінку – войовницю, тобто, амазонку або богиню: Артеміду чи Аргімпасу.  Але скакати на коні, сидячи по-жіночому без спеціального сідла неможливо. А в сцені показано коня у русі. Зображення персонажа, який сидить «по жіночому», знаходить пояснення у техніці виконання сцени, а саме – накладання шаблонів, на яких вміщено образи коня і вершника, один на одний. 

Зооморфні образи: кінь і олень змальовані у профільному ракурсі обабіч дерева. Силуети тварин схожі: з підтягнутими животами, на яких позначено стать, стрункими сильними ногами. Кінь з вигнутою шиєю, передні ноги, зігнуті в колінах не торкаються землі. Олень: тварина трохи менша, ніж кінь. Голову увінчують пишні роги, які нагадують дві гілки з пагонами. У спині тварини стирчать дві стріли.

Кого ж зобразив давній художник? 

Є думка, що на пластині представлена сцена полювання бога Гойтосіра, якого ототожнюють з Аполлоном. 

При аналізі трактування образів виникає алюзія на образотворчу манеру, притаманну художникам східного ареалу скіфської культури (Кавказ, Алтай). Отже, звернімось до писемного джерела, а саме до осетинського епосу «Нарти», корені якого йдуть у глибину тисячоліть, до міфів іраномовних племен – скіфів, сарматів тощо. 

Нарти – спільнота богатирів, яка складається з трьох родів. Найславетніший – Ахсартагката, до якого належали воїни. Один з них – богатир народжений з каменю –  Сослан. Він єдиний, хто проник до царства мертвих і повернувся назад. 

В Нартівських легендах є чимало сюжетів, пов’язаних з образом оленя: в ньому може жити душа героя, крім того, олень це і жертовна тварина, і важлива здобич на полюванні, і помічник у випробуваннях героя тощо. Окрема тема – роги оленя: вони мають життєдайну силу. Ми не можемо зіставити зображення на Гюнівській пластині з конкретною легендою, але окремі епізоди дозволяють уявити загальний зміст сцени, її ідею, пов’язану з культом героїв у скіфів. 

Отже, «читаємо» сюжет: герой має здобути листя з дерева Аза у царстві мертвих. Дерево є кордоном між двома світами. Щоб проникнути на той світ, герой приносить жертву, вбиваючи оленя. 

Ще одна інтерпретація зображення: полювання Гойтосира, яке, мабуть, слід розглядати як жертвопринесення, причому в сцені показано гонитву, тобто смерть жертви не настала, а пишні дерева – символи божеств життєдайних сил природи говорять про відтворення життя. В

 сюжеті переплетені лінії скіфської міфології (осетинські «Нарти»), а також – скіфо-еллінські (Гойтосир). Можливо, пластина символізує хварно – абстрактне уявлення про благодать. За деякими джерелами хварно має вигляд сяйва поміж вух царського коня.

А. Бешто: Черкесская вера учителя Ореда

 Летом 2016 года произошло событие, значение которого трудно переоценить для черкесской историографии. В архивах Русской Православной Церкви, в требнике, напечатанном в 1624 году патриархом Филаретом, был обнаружен уникальный документ – Чин отречения от Черкасской веры.

В оригинале документ носит название: «А ще ли будет от черкас приходящие к християнстей вере, рцы и сие». Чин отречения от «черкасской веры» входит в этом издании в 72 главу и следует за переводным, византийским Чином отречения от «сарацынской веры» и предшествует Чину отречения от «арменской веры».

Время самого раннего бытования текста совпадает с периодом женитьбы Ивана IV в 1561 году на Марии Темрюковне, дочери кабардинского князя (до крещения в России носившей имя Кученей/Гошаней), и появлением в Москве её родственников и свиты. Сама же сводная редакция чинов была выявлена Т.А. Опариной по 11 рукописям, написанным в период с 1560 по 1620 год.

Зачастую считают, что черкесы были к тому времени мусульманами, значит, и крестились как приходящие «от сарацын». Однако наличие особого чина для принятия «черкас» показывает и доказывает, что авторы XVI века так не думали. Иначе достаточно было бы наличествующего чина отречения от «сарацынской веры» – как тогда называли ислам в России. И уж кому как не иерархам церкви знать, какой религии придерживался тот или иной, прибегающий ныне к их верованию адепт. 

На самом деле, ислам начал проникать в Черкесию намного позже, а закрепился и стал основной религией вообще в середине 18 века.

Как и полагается для покидающего лоно своей религии и прибегающего к христианству, основные постулаты прежней религии, а их числом семь – подвергаются осмеянию, их сравнивают с «басурманским» обычаем, высмеиваются, и прежняя вера объявляется еретической. Это понятно и является обычной практикой того времени. 

Удивителен в этом документе персонаж, которого авторы чина называют «учитель Ореда». По тексту документа он упоминается следующим образом: «Отрицаюся и проклинаю черкасскую веру кабардинскую, и учителя их Ореду, и единомысленников и сообщников его окаянных, и все учение их проклятое, и нрав и обычай их еретической проклинаю...» То есть, речь идёт непосредственно о некоем иерархе черкесской веры, учителе и наставнике, имеющем последователей и учеников. 

Так кто же этот Ореда?

Артем Корсун: Несколько мыслей о Нартиаде

1) Основное смысловое ядро Нартиады относится ко времени падения метеорита в район Чёрного моря и Геллеспонта = падение Сасрыквы / Сосруко с неба и поражение героя упавшим с неба Бальсаговым колесом. 

Это время Черноморского Потопа, ок. 6200-5500 г. до н.э. После Черноморского потопа в Причерноморье из Средиземноморья проникают племена культуры пещер и кардиальной керамики, на основе которых и формируется мегалитизм. Носителями мегалитизма была дольменная культура Западного Кавказа, которая является материнской для абхазо-адыгских племён, прежде всего для абхазов, у которых есть настоящие негроиды. Мотив "зима нартов" указывает на то, что нарты - мигранты, пришедшие из намного более тёплого климата.

2) Нарты - морской народ. Нарзан (вода нартов) - солёная вода. В отношении взаимоотношений нартов и ИЕ нарты являются тем самым противником небесного бога у ИЕ, который представлен корнем нар/мар и связан с одним из ИЕ корней объединяющим и МОРе и МОР, сМЕРть. Тот самый, корень, который у славян дал Велеса. 

3) Отдельно стоит версия вайнахов, для которых Соска-Солса - трикстер. Вайнахи родственны хурритам и относятся к более древнему культурному ареалу, они воспринимают воспринимают его как пришельца из-за моря, тогда как сами хурриты описаны у абхазов как те лесные люди, от которых нарты очищают горы Кавказа.

4) Абхазские версии действительно в худшей степени сохранности и известности, чем осетинские. Причина плохой сохранности в том, что у абхазов исламизация проходила в историческое и этнографическое время, в силу чего и ритуалы и тексты были отнесены к хараму и забылись. Плохая известность - сложность абхазского языка, раскрутка Дюмезилем, Абаевым и другими ИЕистами, а также известные политические причины.

Скіфський заєць (зі Скарбниці Національного музею історії України)

 До золотої пекторалі зі скіфського кургану Товста Могила, розкопаного на Дніпропетровщині у 1971 році експедицією ІА АН УРСР під керівництвом Бориса Мозолевського, можна повертатися знову і знову. Розглядати її, знаходити і відкривати для себе щось нове, обговорювати, розповідати…  

Однією зі сцен нижнього фриза пекторалі є погоня собаки за зайцем. Вона повторена без змін з лівої та правої сторони фриза. 

Це порушує загальний ритм, оскільки п’ять центральних сцен нижнього фриза по-своєму неповторні, в кожній з них втілено якийсь свій особливий сюжет: шматування грифонами коня, що вже впав; перемога грифонів над конем; боротьба коня і грифонів; перемога лева і пантери над оленем; напад лева і пантери на кабана. 

І от за сценами, де панують хижаки, розміщено погоню собаки за зайцем. Яка доля очікує зайця, чим закінчиться ця гонитва?

Щодо потенціалу зайця здобути у цій гонитві перемогу можна висловити припущення з опорою на цілком реалістичні спостереження. Так, у нарисі Ксенофонта «Полювання» читаємо: «У швидкості ніг [зайця] лише зрідка переважають собаки, і якщо заєць буває спійманим, то це відбувається випадково, а не від влаштування його організму, тому що з усіх звірів, однакового з ним розміру, жоден не зрівняється з ним у бігу». Отже, наздогнати зайця собаці не судилося?

Але добре відомо, що зображені на пекторалі сцени пронизані симоволами й алегоріями та навіть реальні персонажі (як-от, коні та олені, кабан і лев, заєць і собака тощо) є, перш за все, мифологічними образами – втіленням певних прихованих сюжетів і сенсів. Відповідно, аби з’ясувати, хто вийде переможцем у цій гонитві, варто зазирнути до більш давніх джерел – міфів, легенд, казкових сюжетів, у яких відтворені оповіді про богів та героїв.

Одну з таких оповідей – про полювання на зайця – зустрічаємо в Нартському епосі осетин, у якому дослідники вбачають перекази, що сягають скіфо-сарматських часів.

Одного разу нарт Хамиц зустрів під час полювання незвичайного білого зайця, який вразив його своєю красою. Заєць не тікав від Хамица, а радше манив його до себе. Почалася гонитва, в ході якої Хамиц тричі наздоганяв зайця і фактично вбивав його. Але тільки-но герой брав тваринку на руки, як та знов оживала і ще швидше тікала від нього. Зрештою заєць добіг до краю землі, шубовснув у море і зник. Деякий час потому з води вийшла дівчина-красуня і зізналася у тому, що оберталася на зайця, а насправді є донькою володаря водного царства Донбатира. Чарівна дівчина стала дружиною Хамица, і у щасливого подружжя народився син, названий Батрадзом. Коли хлопець підріс, він уславив своє ім’я численними подвигами і став одним із нартських героїв. Образ нарта Батрадза дослідники порівнюють з іншим міфологічним персонажем – скіфським Аресом, богом війни і покровителем воїнства.

В осетинському епосі не згадується собака, адже Хамиц мовбито самотужки полює на зайця (а може, оповідач просто не згадав про собаку?). Але відомо чимало скіфських і боспорських зображень полювання на зайця, де зображений вершник разом із собакою.

Дуже вірогідно, що скіфи знали сюжет, подібний до осетинського, який і був відтворений на пекторалі.

Звернімо увагу, що на пекторалі заєць, прудко втікаючи від собаки, розриває смертоносне коло. Коні, олень і кабан, доля яких стати жертвою вже вирішена, спрямовані головою до центру, де бенкетують грифони. А заєць біжить у протилежний бік – назовні, розриваючи ланцюг смерті й проголошуючи перемогу життя. 

----------------

Існують знахідки, що походять з кургану поблизу хутора Шумейка (нині Сумської обл.), дослідженого наприкінці ХІХ століття. У похованні воїна були знайдені меч, оздоблений золотими пластинами (руків’я та піхви), і масивна лита бляшка, що зображує зайця з підігнутими ногами.

У четвертій книзі «Історії» Геродота – «Мельпомені» – переповідаються події скіфського походу персів під проводом Дарія І. Зрештою, настав день, коли обидва війська персів і скіфів стали один проти одного. Ось-ось скіфи і перси мали розпочати бій – аж раптом перед лавою скіфського війська вискочив і стрімко побіг заєць. Скіфські воїни забули про ворогів, що стояли навпроти них, і кинулися ловити перелякану тваринку. Побачивши це, Дарій промовив: «Ці люди ставляться до нас з великим презирством». Після цього грізний цар вирішив рятуватися і, кинувши напризволяще основні сили свого війська, ганебно втік.

Чи не слугувала золота бляшка, яку поклали біля меча скіфського воїна, нагадуванням про зайця, що допоміг скіфам остаточно перемогти персів? Цей образ виразно унаочнює швидкість і силу спритного мешканця Скіфського степу, а заразом, передає напругу, яка дорівнює стану стиснутої спіралі. І сьогодні це зображення може сприйматись як символ стійкості, воїнської удачі і звитяги.

Збережена пам’ять про минуле – то підмурок перемоги України в наші дні. У пам’яті – наша сила, наша правда!

Уастырджи (этимология имени)

Различие мнений относительно природы небесного посланника основано не только на разности имён и образов, но, прежде всего, и это главное, в характере отражения в осетинских народных преданиях и в христианской литературе. Если бы осетины действительно отождествляли образ Уастырджи с образом Святого Георгия, то устное творчество народа сохранило бы христианские сюжеты о Св. Георгии, но таких сюжетов нет. Поэтому у думающих людей есть весомые основания сомневаться в тождестве этих «героев». На «земле Осетии» устное наследие не сохранило память о «Великомученике». Более того, нам даже неизвестно, как это христианское понятие (Великомученик) можно перевести на осетинский язык. В осетинском языке такое понятие отсутствует. По всей вероятности, это понятие и для наших предков было совершенно чуждым.

Если бы в осетинской религиозной традиции фигурировал персонаж св. Георгия, он нашёл бы отражение в устном народном творчестве осетинского народа. «Народное сознание», как известно, отражается в устном народном творчестве. Уастырджи, пожалуй, самый популярный «герой» в фольклоре осетин. Народ сохранил множество преданий о нём, но ни одно из них, не отождествляет Уастырджи со Святым Георгием. Повторяем, что нигде, ни в одном из известных «кадджита», «таурæгътæ», «диссæгтæ» и «аргъæутæ» героика Уастырджи не повторяет героику Святого Георгия.

В.И. Абаев, величайший осетинский учёный лингвист, и как все великие учёные, понимал, что наука не стоит на месте, что наука развивается. Как великий учёный он понимал и опасность догматизации науки, возникающей в связи с «великими» именами.

Р. Кулумбегов: Нарты-пастухи и нарты-пахари

 Эпическое сказание о нартах характеризуется необычайным раз­нообразием сюжетов. Сквозной темой героического эпоса является борь­ба героя с враждебными силами, кажется, что сказители свели все сюжеты Нартского эпоса именно к этой повествовательной линии. Но перечитывая раз за разом тексты сказаний, мы видим, что в тени героических свершений нартов-воинов остался труд нартов-скотоводов и нартов-земледельцев. При внимательном анализе сказаний, мы понимаем, что осетинский нартский эпос вобрал в себя боль­шое количество сюжетов, не связанных с темой борьбы с врагами. Есть целый ряд повествований, которые описывают сравнительно мирные приключения нартов, интересные бытовые эпизоды жизни персонажей эпоса.

Так, в эпосе нартское село, его люди и предметы ничем не отличаются от старой осетинской деревни: здесь мы находим знать, свободных плебеев и рабов. Поэтому повествование не могло быть полностью свободным и от описания сцен труда селян. Например, в тех же «Илиаде» и «Одиссее», являющимися примером эпических полотен, мы видим значительные вкрапления с описанием скотоводства и земледелия. У самого Одиссея было несколько десятков пастухов, при этом в перечне пастушеской деятельности в повествовании упоминаются свинопасы и козоводы, пастухи коров и овец и даже старшие пастухи. И вообще, счет ценностям здесь ведется, как правило, в быках. Высок удельный вес в гомеровских сагах и у земледелия. В поэмах говорится о 12 рабынях Одиссея, постоянно занятых помолом зерна, есть упоминание о ручных мельницах и каменных жерновах. В эпосе часто говорится о трижды вспаханном паре, обращается внимание и на глубину вспашки. Широко использовался плуг, причем особое внимание обращалось на его прочность.

В «Сказаниях о нартах» значительную часть жизни героев занимают военные предприятия, охота и пиры. Понятно, что в реальной жизни люди занимались и повседневным трудом, одни в большей степени, другие в меньшей. В каждом сообществе есть свой привилегированный класс, чурающийся черной работы, но большая часть – это хлебопашцы, скотоводы и ремесленники. Поэтому в эпосе описывается и обыденная жизнь: нарты пашут землю, отгоняют на выпас скот, выковывают орудия труда и оружие.

Олег Гуцуляк: Нарт Сосруко танца «Колеса Бальсага»

Континентальная страна Сираги, Сираки (Shiragi), в которую Сусаноо спустился с небес согласно с вариантом в «Нихонсёки», традиционно отождествляется с корейским царством Силла (Сара, Саро, Сора, Синра; І в. до н.э. – Х в. н.э.). Более того, японские источники сообщают, что брат государя Дзимму – Инахи-но микото, покинув его во время его Восточного похода, уехал в Корею и стал местным правителем («куни-нуси») в государстве Силла (яп. Сираки). Некоторые потомки Инахи-но микото из корейского рода Силласон-сси впоследствии вернулись из Силла в Ямато, образовав японский клан Сираки-удзи (букв. «знатные [люди] из Силла») [1].

В Сираки / Силла был правитель с именем Susung, означающим «шаман»[2].

Но также обе страны могут иметь связь с ирано-сарматским племенем сираков, известным в кубанских степях с IV века до н. э., куда они прибыли откуда-то с восточных отрогов Евразийской степи. В 310-309 гг. до н.э. царь сираков Арифарн вмешался в войну за трон Боспорского царства, но вскоре его армия потерпела поражение в битве на Фатесе, так в те времена назывался один из притоков Кубани. Сираки были сравнительно малочисленным народом, но Страбон («География», 11.5.8) утверждает, что царь Абеак мог собрать до 20 000 всадников в годы правления боспорского правителя Фарнака (63-47 гг. до н.э.). Аристократия сираков вела полукочевой образ жизни, но низшие социальные слои были оседлыми. Сираки эллинизировались в большей степени, чем прочие сарматы, они также поддерживали тесные контакты с Боспорским царством. В ходе Боспорской войны в 49 г. н.э. римляне осадили укрепленный город сираков Успу («Конский»). Укрепления города, состоящие из плетеных изгородей, обмазанных глиной, оказались лишком слабыми, чтобы выдержать штурм (Тацит, «Анналы», 12.16-17). Успу быстро взяли штурмом, все население города перебили. Сиракам пришлось присягнуть на верность Риму. Война 49 года серьезно ослабила сираков, они почти исчезли из истории вплоть до еще одного боспорского конфликта, в 193 г. н.э., после которой их следы окончательно теряются.

Считается, что этноним сираки означает «потомки льва»: др.-иран. šyr/šer «лев» + суф. —aka-.

Также в иранской сакральной традиции выполняющая функции мировой реки, Арак (arag, araγ, авест. raŋhā-) протекает по стране Сурак, где ее называют Ами, и по стране Спети или Миср, где ее называют Нив (Бд, 10)  [3].

Д. И. Дедегкаев: Специфика комического в архаических формах осетинского нартовского эпоса

Чувство комического − одна из характерных особенностей, присущих человеку, одно из проявлений  эстетического отношения к действительности. Комическое возникает уже на ранней ступени развития общества  как своеобразное отражение сознания человека, восприятия им окружающего мира. Специфика архаического  комизма своеобразна. Постижение его связано с большими трудностями: мы непроизвольно переносим в  далекое прошлое современные представления о смешном, и потому архаический вид комизма современным  человеком всегда переосмыслен. С изменением понятий и представлений претерпевает изменение и чувство  комического. Чтобы понять архаический вид комизма, надо рассматривать его в естественной среде, в той  обстановке, о которой повествуется. Общественно-эпической средой, в которой функционируют нартовские  герои, является военно-дружинный быт. Этот своеобразный быт и психология, отраженные в древнейших слоях  осетинского эпоса, и определяют характер и специфику комического в нем. Здесь комическое еще трудно  отделить от трагического, они синкретичны, образуя то исконное, изначальное единство, которое постепенно со  временем разрушалось. Поэтому смех, шутки Нартов имеют грубонатуралистический жестокий характер. Такой  вид комизма представлен в сказании «Красавица Саха» [1], где в форме исполнения этикета «дружелюбия» и  «поздравления» происходит казнь красивой, но своенравной невесты.

Даурбек Макеев: Самостоятельная религиозная идеология осетин

Анализируя осетинский эпос, можно сделать вывод, что осетины в своих преданиях сохранили целостное религиозное учение.

Дело в том, что три мировые религии — ислам, иудаизм и христианство — вышли из зороастризма. А зороастризм попал на территорию Ирана с территории Южного Урала». Если рассмотреть тот период, когда на территорию Ирана попал зороастризм, то можно увидеть, что в те времена на территории Южного Урала проживали ирано-язычные племена. По версии, высказанной руководителем раскопок в Аркаиме Здановичем, ирано-язычные племена пришли на Южный Урал с Кавказа. На Кавказе из ирано-язычных племен остался единственный народ — осетины.

Устное наследие осетинского народа сохранило три эпических предания. Это «Нарты каджита» — прославление героев нартов, «Царциаты диссагта» — чудеса, «Сарсиат» и «Даредзанты таурагъта» — предание Даредзанов. Анализируя этот материал и осознавая, что такое религия и религиозная идеология, можно сделать вывод, что осетины в своих преданиях сохранили целостное религиозное учение.

М. М. Блиев, Р. С. Бзаров: Культура средневековой Алании

Арийская религия и идеология

Основой культурного развития Алании были достижения скифской цивилизации. Аланская религия являлась непосредственным продолжением скифо-сарматской религиозной традиции, восходящей ко временам арийского единства. Некоторое влияние на религиозные представления средневековых алан оказало длительное общение с кавказскими и степными соседями, а также раннее знакомство с христианством.
Аланы сохраняли почитание солнца, огня, домашнего очага. В духовной жизни народа важное место занимали такие древние понятия, как «фарн» (божественная благодать), «ард» (истина, клятва). Однако с развитием общества на смену семибожному пантеону пришел единый верховный Бог (на аланском-осетинском языке «Хуыцау»). А семь старых божеств превратились со временем в одно существо, которое называли «авдиу» (в буквальном переводе — «семь божеств»). Их облик, функции и главные черты перешли к святым-небожителям, окружающим единого Бога, и к героям Нартовского эпоса.
В древности и средневековье религия была неотъемлемой частью жизни людей, основой общественной идеологии, предлагавшей человеку систему ценностей и правил, объяснявшей устройство мира и общества. Как и их далекие предки, аланы считали, что вселенная состоит из трех миров — верхнего, среднего и нижнего. Троичное деление космоса воплощалось в строении общества в виде трех арийских сословий — носителей религиозной, военной и хозяйственной функций. Идея превосходства воинов над остальными членами общества характерна еще для скифской эпохи, когда господствующее племя царских скифов и сами цари принадлежали к воинскому сословию.