Трой Саутгейт: Против ложного оптимизма современности!

«Оптимизм - это трусость», - заявил Освальд Шпенглер всего за два года до захвата власти нацистами. Поэтому не удивительно, что выражение столь противоречивого мнения в строгих рамках политической системы, которая была так полна решимости продвигать идею 1000-летнего Рейха, быстро привело к тому, что историк стал персоной нон грата. 

Ведь Гитлер был не только в высшей степени современным человеком для своего времени, стремившимся наблюдать за строительством модернистской архитектуры и обширного бетонного автобана, который принес смерть и обезображивание сельской местности, но он и его капиталистические финансисты приступили к присвоению и извращению богатого наследия язычества, которое возвращается с конца девятнадцатого века.  Третий Рейх был совершенно современным явлением, маскирующимся под форму традиции. Гитлер и его окружение превратили Германию в современную технократию, поставив вне закона сотни людей, групп и организаций, которые представляли собой настоящий оплот ценностей современного мира. Роджер Гриффин - один из немногих историков, правильно отождествивших нацизм с модернизмом и, следовательно, с духом эпохи.

Если бы Фернандо Песоа в то время жил в Германии, его тоже сочли бы угрозой тоталитарному государству. Так, как он уже отмечал ещё до Шпенглера: «... какие отношения может иметь такой век, как этот, с духовным наследником расы творцов, с душой, вдохновленной истинами язычества? Никаких, кроме как инстинктивного отвержения и машинального презрения».

 Опять же, это отношение было совершенно не в ногу со временем, и подлинные аутсайдеры, такие как Шпенглер и Пессоа, не пытались скрыть свое взаимное отвращение к ложному оптимизму, который проецировали правящие классы начала двадцатого века. 

Как ясно из данного заявления, Пессоа определенно не был частью современного течения, олицетворяемого демократами, фашистами и коммунистами, которые просто пытались использовать силы технологии и индустриализации и перенести их в новый век: «Мы, единственные инакомыслящие от декаданса, таким образом, вынуждены принять позицию, которая по своей природе также является декадентской. Позиция безразличия - это декадентская позиция, и наша неспособность адаптироваться к текущей среде вынуждает нас к именно такой позиции. Не адаптироваться, потому что здоровые люди не могут адаптироваться к больной среде, но поскольку мы не адаптируемся к ней, то для неё это мы больны. Это парадокс, в котором живут те из нас, кто язычники. У нас нет надежды и нет лекарства». 

Хотя я считаю, что настоящее лекарство от этой дилеммы лежит в мире природы и что придерживаться того, что является органическим, означает перейти на сторону баланса и восстановления, замечания Пессоа о людях, которые отказываются подчиняться больной системе: это, как бы сильно ни маскировалось политиками того времени, - все еще  остается невероятно актуальным. 

Полярные крайности политического спектра, красные или коричневые, не столь радикальны, как им нравится представлять, и используются для ускорения программы центра. 

Чтобы мы не забывали, Юлиус Эвола также проводил различие между недостоверностью современности и вневременностью, лежащей в основе реальности, которая вечно обновляется и которая противоречит прогрессивным ценностям нынешней эпохи: «Это типично для героического призвания встретить величайшую  волну, зная, что впереди две судьбы: судьба тех, кто умрет с распадом современного мира, и судьба тех, кто окажется в главном и царственном потоке нового течения". То, что Эвола называет «новым», конечно же, на самом деле, живет до сих пор с самого начала.

Трой Соузгейт (Troy Southgate): Нынешний период социальных волнений - это оправдание грядущей формы тирании

Нам говорят, что «культурная революция», в которой левые стремятся к средствам выражения, которые не соответствуют своим безжалостным иконоборческим стандартам, почти наверняка будет иметь обратный эффект. 

Действительно, хотя сами левые, вероятно, думают, что находятся на грани какого-то маоистского восстания, мне кажется ясным, что это всего лишь ювенильная фантазия и что самим левым вручается временный проход в истеблишмент.

Нынешний период социальных волнений оправдывает новую форму тирании, которая вновь станет преследовать ее главных героев.

Поэтому то, что начинается со свержения исторических статуй или разрушения галерей классического искусства, несомненно, предвещает новый век санкционированного государством производства, который определит ценность культуры в том, как социальные сети теперь решают то, что составляет поддельные новости. Ничто из этого также не будет частью какой-либо «культурной революции», но будет равносильно подавлению всех форм художественного выражения, которые не получили одобрения Системы.

Естественно, левые воспользуются этой возможностью, чтобы украсить несколько общественных площадей и школьных площадок в обмен на освобождение улиц, но, опять же, никакие африканские скульптуры или фрески цвета радуги не окажут никакого влияния на капиталистические кошельки и будет столь же «революционным», как и новейшая марка стирального порошка.

Возможно, молодое поколение, которое сметено иллюзией эмансипации, должно вспомнить слова Уильяма Вордсворта, который говорил о Французской революции: «Блаженство было в том рассвете, чтобы быть живым, / Но быть молодым было большим раем!». Ему тоже предстояло увидеть, как его мечты об освобождении побеждены силами угнетения.

Трой Соузгейт (Troy Southgate): Система пытается устранить подлинные движения сопротивления

Новости о том, что скинхедов (skinheads), панков (punks) и скутеров (scooterists) удаляют из Facebook, кажутся странными, учитывая, что все три категории в основном являются антирасистскими.

Изначально скинхеды собирались вокруг ска и rocksteady музыки, которую в 1960-х годах импортировали с Ямайки в Англию (конечно, есть и расистские скинхеды, и это типичный голливудский образ, но эта субкультура уходит корнями в ямайкскую музыку); панки всегда открыто устраивали антифашистские мероприятия и фестивали; и скутеры организовывали митинги, на которых ска и северный соул выступали еще в 1990-х годах.

Кажется, что это выглядит как какая-то административная ошибка того, кто совершенно не знаком с истоками английской субкультуры и ее более широким влиянием за рубежом.

Но я полагаю, что за этим тревожным событием стоит гораздо более темный мотив.

В то время, когда Соединенные Штаты заняты представлением Антифы в качестве жизнеспособной альтернативы Системе,  является закономерным уничтожение всех других движений сопротивления в этом процессе, кажущихся угрожающими помешать контролируемым левым манипулировать умами молодых людей. Они должны быть маргинализованы, и особенно если они включают в себя социальные категоризации, которые продвигают формы музыки и моды, происходящие из того времени, когда у людей было больше способности думать и действовать для себя.

Мы видели, что подобное происходило в 1990-х годах, когда возрождение металлической и готической музыки, которую сами по себе считали опасно «эксклюзивной» в том смысле, что они, в первую очередь, привлекают людей с более светлой кожей, привело к тому, что истеблишмент либо призвал группы стать более «разнообразными» или направляющими молодых людей в сравнительно более конформистский и основной жанр chav. 

И теперь, во втором десятилетии XXI века, истеблишмент обеспокоен тем фактом, что подростки в социальных сетях не следуют глобальной повестке дня так близко, как им хотелось бы, ведь многие скинхеды, панки и скутеры вообще отвергают политику. Властные силы стремятся уничтожить остатки идентичности, самоисследования и аутсеризма,  готовы уничтожить культовые платформы тех, кто выступал против расизма много лет назад.

Да, скинхеды, панки и скутеры вряд ли способны трансформировать мир, но в эпоху, когда разрушается подлинное разнообразие, их запрет - это способ контролировать молодые умы. Во всяком случае, эти субкультуры помогают сохранить мир.

Короче говоря, сейчас мы наблюдаем форму ускорения, которая позволит Системе устранить как препятствия последние формы подлинного сопротивления и представит Антифу как новый эпицентр молодежного восстания. Как однажды сказал Ленин: «Дайте мне всего одно поколение молодежи, и я преобразую весь мир».