*Ártus, *dhētis, *yéwos - космический порядок индоевропейской мифопоэтики

 Вся индоевропейская мифопоэтика строится вокруг взаимосвязанных понятий космического порядка (*h₂ártus, позд.и.-е. *ártus), бытия и истины (*h₁sónts, позд.и.-е. *əsónts). По этой причине Ж. Одри даже характеризовал индоевропейскую мифологию как "религию истины". Однако архаическое понятие космического порядка для современного человека часто малопонятно. Следует, поэтому, объяснить его подробнее.

Космический порядок напрямую связан с порядком общественным. Французский индоевропеист Э. Бенвенист на основании анализа индоевропейских терминов, связанных с законом и правом пришёл к следующей концепции: у индоевропейцев «закон», «право» (*dhéh₁tis - от *dhéh- «устанавливать», закон как некие установленные, фиксированные нормы поведения - установленные не человеком, а богами) – это были особые нормы поведения, предписанные богами, которые должны воплощаться на земле, в мире людей как состояние «традиционности», «нормальности», «законности» (*yéws/yéwos - закон как «подчинение предписанным представлениям о нормальном», то есть некое реальное, а не идеальное состояние законности). Иными словами, человеческий, земной закон должен быть как бы воплощением или проявлением божественного, высшего закона.

(Ту же дихотомию, причём с сохранением одного их корней исследователь в классической римской оппозиции ius «человеческий закон» – fas «божественный закон».)

Тем не менее такая схема довольно гипотетична. В реальности все архаичные индоевропейские легальные термины так или иначе связаны со сферой обычаев и норм сакрального порядка. Надёжно, однако, мы можем утверждать тот факт, что право считалось индоевропейцами явлением не человеческой, а божественной природы – законы имеют вечный и божественный характер, и земные власти должны их всего лишь приводить к исполнению и гарантировать.

Понятие *ártus (от п.и.-е. h₂ár- "прилаживать", "устанавливать", ср. *dhéh₁tis - от *dhéh-) также связано с порядком и имеет обширные мифопоэтические коннотации: порядок (*ártus) и беззаконие, хаос (*n̥ártus) - две противоборствующие космические силы в космосе, однако сам космос существует согласно *ártus и является правильным и гармоничным - это выражается в космических закономерностях и циклах (смене дня и ночи, зимы и лета, рождения и смерти и т.д.),

Таким образом, упорядоченная устроенность человеческого общества и порядок космический неразрывно связаны и зависят друг от друга: нарушение традиционного уклада буквально сбивает космические циклы и закономерности, грозя бедствиями не только общественного, но и глобального масштаба (проявление чего, можно доказывать, мы и видим в современности). Жертвоприношения и ритуалы (< лат. ritus < и.-е. *h₂r̥tos), таким образом, выполняют двойную задачу: они призваны поддерживать *ártus и держать космос в гармонии, с другой - поддерживать санкционированное богами традиционное общественное устройство.

Индоевропейская мифопоэтика пронизана ощущением того, что законы, определяющие мироздание исполнены смыслом и нормативным, а не только чисто физическим значением. Примером этому может служить распространённая во многих ветвях традиции и несомненно восходящая ко времени индоевропейского единства гомология, связывающая то, что Небо расположено выше Земли с тем, что голова человека расположена выше чрева, чресел и т.д. - то есть мифопоэтически "высокое" расположено физически выше мифопоэтически "низкого".

Индоевропейское понятие истины, в отличие от современной версии такового, также обладает нормативным значением: *əsónts — это то, что должно быть, то, что есть поистине. М. Элиаде отмечал, что для древних истинно лишь то, что причастно сакральному (а в контексте индоевропейской мифопоэтики - именно сакральному космического порядку) - остальное же не обладает каким-либо реальным значением.

Одной из функций поэта в индоевропейской культуре как раз является раскрытие этой нормативной и наполненной смыслом стороны мироздания: по выражению отечественного лингвиста и индоевропеиста С. Ю. Бородая, "Рецитация истинного поэтического слова раскрывает истинное существо мира, но и само слово генетически связано с этим существом... поэтическая рецитация истины является раскрытием мира в его нормативном измерении. Источником этой рецитации выступает видение поэта". То есть инспирируемая божеством мифологическая поэзия - у индоевропейцев миф по содержанию всегда существует как поэма по форме - раскрывает мир в его нормативном и сакральном измерении.

Пинхас Полонский: Разбиение Скрижалей – необходимый элемент обретения свободы

17 Тамуза – день, когда Моисей спустился с горы и разбил Скрижали. 

С одной стороны, это день поста и траура, и  в этот день также произошло много других несчастий. С другой стороны, разбиение Скрижалей – это совершенно необходимая вещь в процессе Дарования Торы. Потому что в момент исходного Дарования Торы, в Шавуот, человек лишается свободы выбора: это настолько абсолютное и тотальное открытие Бога, что после этого нет никакой свободы, человек не может выбирать, он может только выполнять. 

Поэтому совершенно необходимо, чтобы после Дарования Торы в Шавуот Моисей поднялся на гору, а у людей было некоторое время передохнуть, отойти от этого, сделать ошибки и создать Тельца. 

Разбиение Скрижалей – это разбиение тотальной истинности, потому что тотальная истина лишает свободы выбора. Слишком близкий контакт с тотальной истиной – это тоже форма смерти. И поэтому на Синае люди в каком-то смысле умирают: «От них отлетела душа, и только потом вернулась». 

Смерть отличается от жизни именно тем, что смерть это отсутствие свободы, а жизнь это наличие свободы. А жизнь, как наличие выбора, обязательно должна иметь в себе неопределенность, неточность, возможность нарушения и  неправильности. Абсолютая истина обязательно должна быть разбита.

В этом смысле продвижение Божественного Света  к человеку включает в себя как необходимую часть также и грех Тельца, и разбиение Скрижалей, и потом получение вторых Скрижалей, которые являются уже совместным человеческо-Божественными (а не чисто Божественными). Когда Моисей должен был сам вытесать вторые Скрижали, а Бог только на них написал заповеди – то Божественное письмо идет по человеческой основе, и тогда оно не столь тотально. И поэтому несовершенство творения является необходимой частью жизни.

Памятник истине и справедливости

Набережную небольшого городка Илфраком (Ilfracombe), расположенного на южном побережье Бристольского залива, украшает скульптура работы британского художника Дэмиена Хёрста (Damien Hirst). Статуя обнаженной беременной женщины под названием Verity - современный символ истины и справедливости, изготовленный из стали и бронзы. В левой руке она держит меч, а в правой - весы правосудия. По задумке автора, меч, уверенно занесенный над головой, - опасный инструмент власти и более действенный, чем правосудие, поскольку весы, олицетворяющие его, спрятаны за спиной.

Скульптура, установленная на постаменте из книг по юриспруденции, весит 25 тонн. Высота фигуры - 20 метров.

Обнаженная фигура женщины, лишенной не только одежды, но и кожи, учит анатомии: художник подробно изобразил строение человеческого тела - мышц, черепа и даже растущего в утробе матери малыша. Хёрст, вдохновленный скульптурой Эдгара Дега "Маленькая четырнадцатилетняя танцовщица", при создании новой статуи ссылался на собственные проекты Virgin Mother, реализованные в 2005 году.

Статуя Verity осенью 2012 года была отдана в аренду городу Илфраком на 20 лет. Она должна стать символом прибрежного курорта и привлечь сюда тысячи туристов.

Сергій Дацюк: Як шукати правду?

Як знайти правду в сучасному світі?

Ви здивуєтеся, але завжди, скільки пам’ятає себе людство, правда не була загальнодоступна. Правда завжди була прихована. Те, що на поверхні, завжди банальність або брехня. Правда завжди потребує певних зусиль. В складні та кризові часи правда потребує надзусиль.

Своя правда

Якщо правда завжди є прихованою, то одразу ж постає питання, як її знайти. В попередній роботі «Структури довіри» я спробував сформулювати визначення правди як бачення фактів, смислів та перспектив з установкою на рівновагу, обов’язково враховуючи позицію слабких, упосліджених та знедолених.

Виникає питання – а є правда багатих, сильних, щасливих?

Відповідь проста – немає, бо вона їм непотрібна. Якщо раптом правда стає потрібна багатому, то значить він слабкий чи нещасний. Якщо раптом правда стає потрібна сильному, то значить або він збіднів, або втрапив у нещастя. Якщо раптом правда потрібна стала щасливому, то значить він піддає сумніву своє щастя. Ніхто просто так правди не шукає, вона пов’язана з дуже великими зусиллями, а люди звикли економити зусилля.

Людям, які перебувають у стані психічної та соціальної рівноваги, звичайно ж не потрібен пошук рівноваги. Лише ті, хто безпосередньо в живому житті, гостро та емоційно, переживають нерівновагу як несправедливість, потребують правди і готові докласти до цього зусиль.

І хто каже, що правда непотрібна, – бреше, бо в житті може бути по-всякому.

Найпростіша і найперша правда – своя правда. Це така правда, яка народжується з відмежування від тих, хто на думку правдошукачів створює нерівновагу і винен в їх поганому стані.