Анатолий Несмиян: Базовые основы понимания социального проектирования и неминуемый крах России

... Социальные проекты (иначе говоря — образ будущего) выдвигаются двумя группами в обществе — элитой и контрэлитой. Разница между ними лишь в том, что элита обладает доступом к ресурсам, позволяющим воплотить ее проект, контрэлита имеет проект, но не имеет доступа к ресурсам. 

Есть и третья группа в обществе. Ее условно можно назвать антиэлитой — у нее нет проекта и образа будущего, нет доступа к ресурсам, но она выступает против проектов элиты и контрэлиты и по возможности нацелена на противодействие им любыми методами — активными или пассивными.

В России, безусловно, элита есть. И у нее точно есть проект и образ будущего. Нюанс в том, что это проект бесконечного возобновления настоящего с постепенным откатом в прошлое. Здесь нет никаких вопросов: правящая в России страта пришла к власти вопреки всем историческим закономерностям. Это не просто маргиналы советского периода, это криминал и срощенная с ним силовая составляющая правящего режима. В любой сколь-либо нормальной стране любая власть делает все возможное, чтобы криминал не смог захватить власть просто потому, что в этом случае на стране можно ставить крест. Криминал по своему генезису неспособен к развитию чего-либо, он способен только перераспределять имеющееся, а это означает, что внутренний ресурс страны будет постоянно убывать, заводя страну вначале в структурный, затем в системный кризисы, а затем разрушая ее через катастрофу. Что мы на примере несчастной России сегодня и наблюдаем — никаких отклонений от графика нет.

Поэтому для правящего режима нет задачи развития страны, он просто не понимает, что это такое. Во-вторых, эти люди прекрасно отдают себе отчет в том, что в любой нормальной системе они немедленно проиграют конкурентную борьбу и будут сброшены обратно в маргинальное состояние. Логично, что ни о каком развитии и ни о каком будущем в таком случае говорить не приходится, задача режима — удерживать настоящее любой ценой. Что неизбежно приводит к вынужденному возвращению в прошлое, так как ресурс развития и устойчивости уже проедены, система деградирует и на ее месте возникают архетипичные реликты. Неудивительно, что под конец своего существования президент поехал на исторической тематике, а мейнстримной квази-идеологией стала адская смесь из «традиционных ценностей» и «патриотизма».

Анатолий Несмиян: Почему рушаться недемократические режимы и почему сейчас наступил кризис демократии

Смысл любой демократии заключается в безусловном праве большинства на продвижение своих интересов при соблюдении интересов меньшинства. То есть, поиск точки баланса этих интересов, смещенных, конечно, в сторону большинства. Сбалансированная система всегда наиболее оптимальна с точки зрения расхода ресурса на поддержание своей устойчивости, поэтому демократия по сравнению с любыми иными системами управления наиболее эффективна. Речь, конечно, идет о периодах эволюционного развития, а во время системных кризисов и катастроф система переходит в качественно иное состояние, поэтому критерии эффективности в таком состоянии совершенно иные.

Этим, кстати, и объясняется тот факт, что все недемократические системы управления так тяготеют к нескончаемым кризисам, провоцируя и создавая их искусственным образом: только так они могут легитимизировать свое право на власть. Как только кризисы прекращаются и наступает время нового эволюционного цикла, недемократические институты немедленно демонстрируют свою несостоятельность и неэффективность.

Здесь стоит оговориться. Сама по себе демократия неотделима от понятия прав и свобод. Даже в рабовладельческом обществе свободные люди обладают ими в достаточно широком объеме. Поэтому для сословного общества в одном социуме могут уживаться несколько демократий — внутри правящего сословия, внутри сословий нижестоящих (ну, за исключением, видимо, чисто орденских структур, построенных на чистой иерархии вроде церкви). Иначе говоря — там, где люди равны между собой (пускай даже в пределах одной социальной группы), там демократические принципы возникают буквально стихийно. Другой вопрос, что сословное общество — оно в первую очередь про долг. Каждое сословие обременено своим собственным уникальным долгом, и как только этот долг обнуляется, сословное общество начинает размываться эрозией. 

В России указ Екатерины, разрешивший дворянскому сословию не служить, стал в конечном итоге причиной краха империи, так как правящее сословие перестало ассоциировать себя с долгом служения. 

Советский Союз, будучи таким же сословным обществом, утратил целеполагание, когда номенклатура, управлявшая общенародной собственностью (в чем, в общем-то, и заключался ее долг служения) приняла неформализованное решение о приватизации этой собственности в частное пользование. 

Нынешняя правящая знать не имеет перед страной вообще никакого долга, что в целом обуславливает ее крах, так как у нее в таком случае нет легитимного права на власть, она способна поддерживать его только силой, что само по себе чудовищно затратно и бесполезно.

Анатолий Несмиян: Люди из средневековья не способны отвечать на вчерашние вызовы, а нужно заниматься вызовами из завтра

Очередной раз заявленный тезис про «единый народ» в отношении русских и украинцев лишний раз подтверждает глубокую ущербность и архаичность взглядов российского руководства на вполне очевидную проблему.

«Единый народ» по крови — это этнический фактор, важный в традиционном обществе. 

В современном мире определяющую роль играет национальное строительство, а вот нация — это уже не про кровь и происхождение, а про образ будущего. 

Если они различаются, то никакие кровные узы и общее происхождение роль не играют. Парадоксально, но Путин сам это говорит, назвав конфликт между Россией и Украиной «гражданской войной». Ключевая суть любой гражданской войны — несовпадение образов будущего у её участников с разных сторон. Именно в этом случае возникает ситуация «брат на брата», и ни в какой другой. Но в том и дремучесть российского руководства, что даже правильно озвучив проблему, оно не в состоянии осознать её суть.

Если образы будущего кардинально расходятся, а тем более как сейчас — как минимум у одной стороны (у России) его вообще нет, то при чем тут общее происхождение? Кремль не в состоянии даже для своего народа сформулировать образ будущего, который стал бы консенсусным хотя бы для большинства. Вилла в Дубае для личной шлюхи и украденный у народа миллиард на объединяющий образ будущего для страны как-то не тянут, а ничего иного эти предложить не могут. Проблема — здесь.

Тезис «Одесса — русский город» никакой информации в себе не несет. Ну и что, что русский? Ты тут при чем? Что ты можешь предложить русским в Одессе? Яйца по 200 рублей? Коммунальные катастрофы? Воров-чиновников? Так у них у самих с этим в порядке, поделиться могут, не унесешь.

Фатальная проблема кремлевских находится в их дремучести и архаичности. Что в целом неудивительно, так как в социальном смысле они, как выходцы из криминального сословия, так и остались в рамках традиционной психики. Но на дворе 21 век, и это не фигура речи. Это уже будущее, которое они не в состоянии даже спроецировать на свое дремучее сознание. Отсюда и дикое несовпадение их представлений о прекрасном с реальной жизнью за стеклами их мерседесов.

... Мир сегодня пытается найти новый источник развития в строительстве глобальных структур. Выходит пока не очень, те уродцы, которые возникают в ходе процесса глобализации, выглядят страшновато. И пока еще есть пространство для новых идей, которые могут создать новые глобальные проекты. Иные, более человечные и привлекательные.

Но в том и дело, что люди из средневековья не способны отвечать на вчерашние вызовы, а нужно заниматься вызовами из завтра. 

Время — вот то, что эти дикари крадут у нас. Самый бесценный и невосполнимый ресурс. И пока они сидят, вцепившись зубами за свои кресла, жизнь проходит мимо страны, которая вместе с ними погружается в болото архаики.

Анатолий Несмиян: Ошибка Фукуямы

На Западе с некоторым удивлением обнаружили, что их ВПК не в состоянии стабильно обеспечивать потребности российско-украинского конфликта. В России встречают эти сообщения с нескрываемым ликованием (правда, и российский ВПК находится примерно в таком же состоянии, но так как телевизор об этом молчит, то вроде бы и проблемы не существует).

Тем не менее факт остается фактом. Хотя он, скорее всего, носит вполне объективный характер. То, что у нас называется «реформой Сердюкова», в развитых странах началось лет на десять раньше. Идея «конца истории» Фукуямы была воспринята как руководство к действию, при том, что она выглядела совершенно разумной и подтверждалась реально происходящими процессами и событиями. Поэтому на планете оставалась только одна относительно полноценная армия — армия США, остальные государства последовательно реформировали свои военные машины в военно-полицейские структуры, способные вести вооруженную борьбу с иррегулярным противником в зонах своей ответственности, вооруженный конфликт с технологически развитым противником в случае необходимости мог проводиться коалиционными силами, где армия США играла ведущую роль, остальная коалиция «подносила патроны» и обеспечивала. Вторая война в Заливе прошла по этому сюжету, война в Югославии или вмешательство в Ливии тоже.

Ошибка Фукуямы (скорее всего, невынужденная) заключалась в том, что он просто не включил в свою достаточно стройную теорию вероятность деградации и разворота назад в развитии у одной из развитых стран, что автоматически приводило ее к накоплению потенциала агрессии. Что и произошло с Россией. Для такой угрозы ответа в созданных механизмах просто не нашлось. И российско-украинский конфликт неизбежно будет вынуждать создавать дополнительные механизмы купирования подобных угроз.

Сейчас просто так взять и перезапустить западные ВПК невозможно. По той же причине, по которой Кремль, к примеру, не в состоянии пересоздать разрушенную мобилизационную систему. Для этого требуются колоссальные инфраструктурные решения с гигантским расходованием ресурса (при том, что сейчас этот ресурс крайне необходим для продолжения конфликта). Но никто не может сказать — потребуется ли восстановленная мобилизационная система в будущем.  Так же и с западными ВПК — можно хотя бы частично попытаться восстановить их, но непонятно: в будущем возможно ли повторение нынешней истории либо этот конфликт является исторической флуктуацией?

А так как ответа нет, то нет и решения, а потому все остаётся, как и было. Украина негодует по поводу «предательства» Запада, но помимо субъективных факторов, связанных с политическими играми, есть и объективная составляющая — сегодня в мире нет промышленного потенциала, способного поддержать конфликт даже средней интенсивности, который ведется продолжительное время. 

Есть, конечно, вопрос с Китаем. Никто не может точно сказать о возможностях его ВПК, но говоря откровенно, никто большой войны с Китаем и не опасается. Локальная — при известных обстоятельствах вполне возможна, в Китае тяжелейший кризис, поэтому могут сложиться объективные факторы, которые буквально вынудят китайское руководство принимать решения в военной плоскости, но большая война — это из области фантастики. Китай — это фактически остров, наглухо запертый по суше и предельно уязвимый на побережье. Вся его торговля критически зависит от доступа буквально к нескольким проливам, которые он ко всему прочему еще и не контролирует. Перекрытый Моллакский пролив гарантировано коллапсирует китайскую экономику в течение года-двух. Президент Рузвельт, между прочим, в свое время точно так же увидел ахиллесову пяту Японии и за полгода до нападения на Пёрл-Харбор ввел нефтяное эмбарго, которое и вынудило японцев начинать войну, в которой они выиграть не могли по определению. В общем, Китай как военный противник опасен только на короткой дистанции даже при нынешних куцых возможностях Запада.

Но так или иначе, российско-украинский конфликт заставляет по-новому взглянуть на вопросы, которые ранее казались уже решенными. И какие будут приняты решения — довольно любопытно.

Анатолий Несмиян: Невозможно на одной территории удерживать в равновесии две фазы развития

Обсуждая арабо-израильский и в частности палестино-израильский конфликт, обозреватели этого конфликта делают одну неявную, но при этом совершенно фатальную ошибку. Которая и превращает любые построения в бессмысленный набор каких-то аргументов, не относящихся к делу.

Суть проблемы в том, что палестинцы не являются политической нацией. Проще говоря, они еще не дошли в своем развитии до понятия необходимости государства. Это глубоко традиционное общество, которое вполне комфортно существует в понятийном пространстве именно традиционного уклада. В котором наличие государства не является ключевым условием. Есть племенная территория, на которой живут роды (или хамулы по-местному). Соответственно, есть племенные вожди, есть своя система внутренних и внешних отношений. Нет одного — они не понимают смысла государства как такового. 

Это на самом деле не обвинение в дикости или отсталости. Развитие всегда неравномерно, и тот факт, что арабский мир знаком с понятием государственности, исторически был способен на строительство целых империй (а это достаточно высокий уровень государственного строительства) — это все совершенно не означает, что все арабы способны к строительству современного государства.

К примеру, Йемен, откуда вообще пошел весь арабский мир, до сих пор является зародышевым государством, и по сути, представляет из себя племенную территорию четырех основных племенных конгломератов. Юг страны в ходе проводимой с помощью СССР индустриализации в середине прошлого века начал приобретать черты современного государства, стали выстраиваться его институты с соответствующим функционалом, однако теперь это в прошлом, и Йемен снова перешел на более привычный для него традиционный уклад. Да, с интернетом и сотовой связью, но одно другого, как выясняется не отменяет совершенно. 

С палестинцами ровно такая же история. Сектор Газа вполне способен при современном уровне управления стать бедной, но дееспособной государственной структурой. Ему нужен адаптированный под него проект развития и качественное управление. Но ХАМАС понимает свою власть над территорией исключительно с точки зрения кочевого пустынного жителя, живущего разбоем и налетами. 

Как правило, от такого номада проще откупиться, чем вести с ним изнурительную и крайне проблемную войну. На чем, собственно, и строится экономика набеговых культур. Где-то есть оазис-база такого набегового племени, в котором ведется натуральное хозяйство, обеспечивающее некоторое количество населения, но остальной ресурс приходится добывать в бесконечных мелких партизанских стычках и налетах.

Итог такой вольницы всегда один и тот же — любое сколь-либо дееспособное государство начинает с обеспечения безопасности торговых путей и коммуникаций. Кстати, арабы вполне умеют в это: все три версии Саудовского королевства начинали своё существование с наведения порядка на дорогах и обеспечения безопасности торговых караванов. Отец-основатель нынешнего, последнего саудовского Королевства, ещё ведя войну с конкурирующими кланами, уделял этому вопросу первостепенное внимание. Откупаться от номадов может позволить себе только бедное государство, но если оно хочет стать сильным и богатым, оно решает эту проблему раз и навсегда. Либо подтягивая пустынных разбойников в развитии через инкорпорирование их в госструктуры при жестком контроле над процессом развития, либо истребляет под корень.

Перед Израилем, по сути, стоит та же проблема. Набеговая экономика палестинцев не позволяет Израилю решать полноценно вопросы собственного развития. Поэтому он проводит в отношении палестинцев обе политики сразу — одних постепенно подтягивает, других пресекает. Невозможно на одной территории удерживать в равновесии две фазы развития. 

Россию, кстати, это тоже касается, так как у нас пытаются на одной территории держать одновременно традиционный уклад и уклад индустриальный — в частности, на Северном Кавказе. Что принципиально невозможно, и что рано или поздно, но выстрелит.

Анатолий Несмиян: Вывод очевиден — стране нужна новая правящая страта

... Любое развитие — это всегда от простого к сложному, от маленького к большому. Обратный процесс называется деградацией. 

Он возникает, когда управляющие системой контуры захлебываются в сложности управляемого объекта и вынуждены сдавать назад. 

Решение здесь только одно: создавать новые системы управления, безо всякой жалости меняя неспособные к своему собственному развитию. Тот же самый закон отрицания.

Россией управляют люди, которые поставили перед собой крайне примитивные цели и задачи. Ничего сложного в плане целеполагания в разворовывании страны нет. Сложно по исполнению, а вот по целям — все очень примитивно. Это жизненная установка обычного паразита. Глиста и пиявки, раковой опухоли. Им важно найти, присосаться и откачивать ресурс хозяина. Не беспокоясь, что тем самым они его убивают. Так сложно их примитивный мозг не устроен, он даже не способен осмыслить последствия того, что они делают.

Поэтому все последние десятилетия, начиная с горбачевских, единственной установкой правящей страной номенклатуры и знати была примитивизация слишком сложного для них социального организма. 

Но он очень быстро развился в то, с чем они совладать уже не способны.

Решение — развиваться самим, причем более динамично, чем страна — перед правящей стратой даже не ставилось. Развитие — это сложно, больно и это всегда риск, что именно ты окажешься аутсайдером, и тебя выбросят из твоего теплого места. Причем чем ты тупее, а предмет твоего управления сложнее, тем больше гарантия, что в такой системе тебя выбросят на мороз, а на твое место придет более умный и умелый.

Поэтому надежнее для сохранения своего положения в иерархии (и, соответственно, доступа к ресурсам) — это примитивизировать тот объект, которым ты управляешь. 

Но более примитивная система создает конкурентные преимущества и для более примитивных управляющих. Поэтому советскую номенклатуру вышвырнули в никуда пришедшие ей на смену представители криминала — они были более приспособлены к той системе, которая возникла после распада Союза. Сегодня им на смену идет совсем уж полная мразь, и именно для неё готовится обоснование для последующей деградации страны, распада ее на вотчинные уделы под вывеской идеи возвращения к Традиции.

Идеология «кругом враги» - часть этого обоснования...

В России, где целью становится деградация социума, конкурентное преимущество получают периферийные территории, которые не успели пройти путь развития, пройденный центральной ее частью. Поэтому именно на периферии возникают предпосылки для ускоренного одичания. Вчерашний (29.10.2023, - РЕД.) забег толпы на махачкалинский аэропорт тому видимое подтверждение. Она уже была готова идти что-то крушить и убивать по признаку «чужого». Просто пока у нее нет организующей силы, но именно власть будет вынуждена выступить организатором, так как именно она и является выгодополучателем этого процесса. Собственно, мы уже слышали слова Кадырова про тот же Израиль, который является врагом исламского мира. Деление на «свой-чужой» идет в полный рост.

Вывод из сказанного очевиден — стране нужна новая правящая страта. Но это только необходимое условие. К нему должно прилагаться и достаточное — должен возникнуть механизм ее постоянной замены на более сложную, высокоорганизованную, которую нужно выращивать, причем с полного согласия самих управленцев, которые своими руками будут готовить свой собственный уход. Это совершенно иное целеполагание, которое потребует и кардинальной смены психологических установок управляющей страной страты. Щелчком пальцев этого сделать невозможно, но выход из сегодняшнего состояния неостановимой деградации — здесь.

Любое развитие всегда отрицает предыдущие ценности. Отвергает их и отбрасывает. Иначе двигаться вперед просто невозможно. Поэтому любые разговоры про возвращение куда-то — это всегда отказ от развития. Это всегда призыв к деградации и утрате позиций. Жизнь — это стремление к новому, и даже остановка на этом пути немедленно приводит к сползанию вниз. 

Но если правящая нами каста не видит будущего, она всегда будет рассказывать нам про прошлое. Ее задача — просто удерживать контроль над захваченной ею территорией. И поддерживать право на ее бесконечное разграбление. Других установок у раковой опухоли нет и быть не может.

Анатолий Несмиян: Совместить Евро-Атлантику и Россию в текущее историческое время невозможно

На днях уже слегка подзабытый Сурков отметился новой статьей с некой претензией на стратегичность. Суть статьи — в обосновании необходимости равного союза между США, Европой и Россией (https://actualcomment.ru/rozhdenie-severa-2309262036.html). На фоне интеллектуальной пустыни, в которую режим превратил страну, даже такая попытка может вызывать определенную похвалу. Как говорят женщины, «мужчину нужно хвалить хотя бы за намерение».

Тем не менее, идея не просто спорная, а невозможная и нереализуема вовсе. Россия и Европа развивались в принципиально разных условиях. Исходное развитие и Европы, и России носило экстенсивный характер через экспансию. Однако Европа в силу географии на тысячу лет раньше «уткнулась» в свои естественные границы, и попытка преодолеть их через крестовые походы завершилась твердым пониманием, что этот путь теперь закрыт. В итоге Европа трудно и мучительно, но перешла к развитию интенсивному. Колониальные империи нового времени стали продуктом интенсивного развития, связанным с необходимостью получения дешевых ресурсов.

У России такой проблемы не было, собственно, у нее и сейчас еще есть куда расширяться — более половины ее территории представляет из себя антропустыню. Поэтому интенсивное развитие для России было и остается, скорее, аномалией и вынужденным шагом, когда отставание (а экстенсивное развитие всегда будет проигрывать в темпах интенсивному) ставило ее перед угрозой утраты идентичности и самого существования.

Уже поэтому совместить Евро-Атлантику и Россию в текущее историческое время невозможно. Хотеть — не возбраняется. Но реализовать союз, да еще и равноправный — нет.

Анатолий Несмиян: Создать условия, при которых Россия вообще никогда не сможет вернуться к прежней парадигме существования через постоянную пересборку в империю

Фактически вся сухопутная граница на запад от России уже перекрыта. Запрет на проезд автомобилей теперь распространился на все приграничные с Россией европейские страны, за исключением Норвегии, но и там правительство «ведет дискуссию» по этому поводу и, скорее всего, будет принято аналогичное решение.

Технически эта мера является мерой введения коллективной ответственности для всех граждан России. Дескать, раз вы не свергли диктатора, то получайте. Если исправитесь - мы подумаем, можно ли что-то сделать.

Тут есть два момента. Первый - решение касается очень небольшой части населения страны, которая вообще выбирается за границу. Причем выбирается на личном автотранспорте. Таких людей достаточно много в приграничных регионах, которые ездят в соседние страны по сугубо личным надобностям - в том же Калининграде, Карелии, приграничных с Прибалтикой Псковской или Ленинградской областей. Но в целом по России это все равно небольшое количество, так что мера малоэффективная, если ее рассматривать как коллективное наказание граждан России.

Второй момент - то же самое Запад вводил против российских олигархов крупной и средней величины в расчете на то, что они подумают, соберутся и принесут в бункер портфель с бомбой. Не принесли. И не могли принести - в террористических диктатурах перевороты делаются совсем по иным механизмам.

Проще говоря, плохое и неработающее решение применили еще раз. И оно тоже не сработает.

Считать европейцев идиотами не приходится, поэтому цель этого решения, скорее всего, в ином. И даже в совершенно ином. И дело здесь не в запрете автомобильного проезда. Это сущий пустяк на самом деле.

На Западе окончательно победила «партия мира», которая, в отличие от «партии войны» стоит за медленное удушение России. «Партия войны» (и в первую очередь Британия) - она про быстрый и решительный разгром. Когда наши дурачки рассказывают, что Россия воюет с НАТО, им невдомек, что НАТО пока на войну даже не явилось. Запад умеет воевать когда надо. Сейчас он даже не напрягается, так что «партия войны» требовала именно напрячься и по-быстрому решить стратегическую задачу, пока Россия находится в столь плачевном состоянии. Логика «партии войны» вполне очевидна - такой счастливый случай, когда у руля России находится столь выдающееся коллективное ничтожество, самостоятельно убивающее страну, может и не повториться. Нужно пользоваться, пока есть шанс.

«Партия мира» соглашается с конечной целью, но решает ее гораздо более основательно. Разгром - это скучно («Рак - это скучно», Грегори Хаус©). А вот создать условия, при которых Россия вообще никогда не сможет вернуться к прежней парадигме существования через постоянную пересборку в империю - это гораздо более привлекательно. Хотя и непросто.

Поэтому не разгром, а полное истощение. До такого состояния, что после поражения пересборка страны будет невозможной, и она в любом сюжете распадется на отдельные составные части. Причем не очень быстро, а в эволюционном порядке. Конечно, будет и фаза быстрого перехода через развал и распад, но важно не просто довести Россию до распада, а создать заранее условия, при которых собирать будет уже нечего.

Анатолий Несмиян: Бюрократический Голем рвется к глобальной власти

В продолжение темы о международной бюрократии, осознавшей себя, как социальной силе и проводящей преобразование мирового пространства «под себя».

То, что чиновничество существует с момента появления государства, а государство как таковое и может быть маркировано по появлению особой социальной группы чиновников, сомнений не вызывает. 

Однако тысячи лет чиновники не являлись и не могли являться субъектом исторического процесса, оставаясь инструментом правящих классов. 

И только в середине 20 века произошел качественный скачок, принципиально изменивший ситуацию — вначале в отдельных странах, затем и на глобальном уровне. Что стало причиной скачка?

В 1987 году Андрей Лазарчук, как он сам говорит, за один вечер на раздолбанной пишущей машинке «Москва» написал статью, которая прошла через целую серию редакций, правок и в конце концов каким-то чудом была опубликована, но только в 2001 году попала в уже существующий молодой российский интернет, где и осталась. Статья называлась «Голем хочет жить» и описывала современную бюрократию в терминах и определениях квази-живой структуры информационного Голема.

Големом как интересной логической и теоретической задачей, люди занимались и интересовались достаточно давно, однако ценность статьи Лазарчука в том, что он, пожалуй, впервые сумел от теоретических рассуждений «на тему» обосновать практическое рождение Голема на примере советской бюрократии и даже привел примерный срок его рождения — начало 50 годов 20 века.

Голем, как любой живой (и квази-живой) организм, всегда проходит через классические стадии преджизни, рождения, развития, угасания и умирания. Бессмертных не существует, поэтому любой родившийся Голем также смертен и так же, как и любая жизнь, умрет.

Для начала есть смысл понять, что вообще такое Голем.

Анатолий Несмиян: Запрет как ответ на враждебное влияние другой культуры есть признанием собственного поражения

Дума приняла закон о запрете смены пола за исключением небольшого ряда медицинских показателей.

Здесь есть тонкий момент. Подается этот запрет как ответ на враждебное влияние западной культуры, что само по себе выглядит признанием поражения. 

Геокультурная борьба - это борьба смыслов. Если вы не в состоянии предложить более привлекательный смысл, вы вынужденно запрещаете чужой. 

Вроде бы правильно, но это же означает, что вы проиграли и признали поражение, так как вам нечего предложить взамен что-то такое, что будет важнее, интереснее и полезнее враждебного. Если вы не можете предложить человеку чувствовать себя комфортно в лаптях, косоворотке и поротым на конюшне (а ничего другого ваши скрепы не предполагают) - то кто вам виноват? Предложите духовный рост, творчество без ограничений со стороны карательных органов, свободу передвижения и выражения мнений - глядишь, люди перестанут думать о побеге из этой реальности в какую-то выдуманную. Но вы же не в состоянии это сделать, и проблема здесь, а не во враждебном влиянии.

Второй момент заключается в том, что человек, признанный дееспособным и совершеннолетним, имеет право принимать решения, которые не несут угрозы другим людям, их правам и свободам. В данном случае прямой угрозы решению человека сменить пол для других людей (ну, кроме оскорбления их "светлых чувств", нет).

Более разумно было бы усложнить процедуру - дать время на принятие окончательного решения. Когда люди решают вступить в брак или разводятся, то такое время им дается, что понятно - решение непростое, месяц на обдумывание - нормальный срок. Ну так дайте время обдумать и здесь, в чем сложность?

Хочет человек что-то сделать с собой - это его право. Набить тату, жениться или, в конце концов, свести счеты с жизнью - кто ему запретит? Пусть Дума примет закон о запрете суицида и сурово карает самоубийц штрафом или сроком (посмертно). А чё таково?

Анатолий Несмиян: Какой цивилизационный проект избирет после-Путинская Россия

Саммит НАТО должен будет окончательно ответить на ультиматум Кремля о границах 1997 года. Это не будет точка, но наверняка будет запущен процесс, по итогам которого альянс юридически или фактически встанет на границах с Россией по всему их западному периметру (за исключением Белоруссии, но это тоже, скорее всего, пока).

Как именно будет оформлено это продвижение, вопрос важный, но в целом ответ на него уже понятен. Можно констатировать, что примерно полтысячи (и даже более) лет истории России нынешний режим благополучно спустил туда же, куда он дел и украденные у страны триллионы - в никуда. Здесь речь идет уже не о петровских временах, а гораздо глубже.

Россия, как и полтысячи лет назад, оказывается в жесткой блокаде как с востока, так и с запада, при этом у нее как и тогда, разрушена прежняя и нет новой модели развития, которую еще только предстоит осмыслить.

В некотором смысле парадоксально, но режим Путина при всех катастрофических последствиях для страны, расчистил пространство для других решений. Тогда, более полутысячи лет назад, Россия существовала в виде нескольких версий, каждая из которых опиралась на свой источник развития и потенциально предлагала принципиально иной от иных версий путь развития.

Победила самая мрачная и бесчеловечная версия Московской Руси, которая последовательно закрыла проекты Новгородской Руси и проект Великого княжества Литовского. Остался косплей на Орду, и собственно, мы в нём все эти пять веков и существуем.

Теперь пространство расчищено, бандиты разграбили страну настолько, что она снесена до коренной материнской породы, до базальтового слоя. 

И сейчас снова возможны три разные версии, у каждой из которых есть свой вариант выхода из цивилизационной катастрофы. И снова самый безнадежный во всех отношених - это московский, который предполагает исключительно рессентимент и идею «можем повторить». Ничего другого в московской версии нет и, скорее всего, не будет. Есть версия Белоруссии - маневр и динамичный баланс между Востоком и Западом и в потенциале версия Киева - но с ней как раз все очень непросто, так как с первыми двумя вопросов нет, даже в случае смены режимов сменить вектор движения будет крайне непросто. 

... Теперь такой шанс есть у Украины, а так как континент занят другой доминантой, то у Украины остается только одно пространство для потенциального доминирования - цивилизационное. В рамках русской цивилизации.

Россия, кстати, тоже находится в том же циклическом противоречии, которое выражено гораздо сильнее и имеет два уровня - противоречия между регионами и центром и противоречия между самими регионами, часть из которых не может выбраться из традиционной фазы развития, часть устойчиво находятся в индустриальной, и некоторые вышли на постиндустриальный уровень. Даже при идеальном управлении иметь внутри страны три фазы развития - это буквально экзистенциальный вызов качеству управления.

Но у России ... - неправильное и хронически приводящее к одной и той же циклически повторяющейся катастрофе. Но оно есть - это централизованная империя... Так что прямо сейчас у русской цивилизации есть только два оформленных проекта и один - в потенциале, но его еще нет, и неизвестно, каким он будет и будет ли вообще...

Анатолий Несмиян: Война - естественное состояние криминальной системы

Возможно, что ключевые африканские территории «Вагнера» перейдут из-под контроля Пригожина к менее харизматичным, зато более лояльным и неприметным. Без амбиций. Вопрос лишь в том, удастся ли это сделать бесконфликтно.

В разных странах периодически возникали примерно похожие незаконные вооруженные структуры, которые всегда проходят через конфликт с системными официальными силовыми структурами государства. И везде такие конфликты приводят к двум основным сюжетам: либо незаконная структура огосударствляется и становится «параллельной» армией, однако при этом институционализируется и получает свое пространство ответственности, либо государство рано или поздно, но убирает с доски несистемного игрока. Если государство слабое, это приводит к вооруженным столкновениям, которые можно перепутать с гражданской войной, хотя в реальности это совсем не она, так как противоречия носят исключительно внутриэлитный характер и очень редко распространяются на весь социум.

В качестве примера институционализации незаконных поначалу вооруженных формирования можно привести СС, хотя в гитлеровской Германии вообще силовые структуры представляли из себя конгломерат обособленных друг от друга формирований - отдельно армия, отдельно ВВС, отдельно флот, отдельно СС. Держать под контролем эту огромную вооруженную систему, удерживая ее от столкновений друг с другом можно было только через внешнюю агрессию, поэтому Германия фактически была обречена на нее.

В этом смысле путинская Россия очень и очень похожа на нее, так как Путин тоже создал такой же конгломерат разнообразных вооруженных формирований, и управлять всем этим воинством можно только через войны, в противном случае они рано или поздно, но столкнулись бы между собой. Когда я писал, что история с «Боингом» в 2014 году по всем своим параметрам похожа на спецоперацию одной вооруженной группировки Кремля против другой, я имел в виду как раз такое специфическое состояние всей этой вооруженной банды.

Еще один пример институционализации незаконных вооруженных формирований - иранский КСИР. Он тоже был создан в противовес армии, лояльность которой после революции для аятолл была неочевидной. В ходе ирано-иракской войны генералы сделали всё, чтобы утилизировать эти клерикальные вооруженные группировки, но они выжили в двух параллельных войнах - с внешним врагом и внутренним противником, набрали вес, а при Ахмадинежаде сумели победить армию аппаратно, получив в управление нефтяную отрасль страны для того, чтобы «вчерную» торговать ею в обход санкций. Набрав ресурс, КСИР фактически подмял под себя армию, но в ходе этой борьбы стал настолько огромной и внутренне конфликтной структурой, что точно так же может существовать исключительно в качестве инструмента внешней агрессии. Поэтому нынешний Иран - это агрессор в чистом виде и пока существуют КСИР, будет им до самого конца.

Неуспешные попытки встроить незаконные вооруженные структуры тоже можно привести в пример - это и нынешний Судан, где суданский «Вагнер» - ополчение «Джанджавид», став силами специальных операций, отказалось подчиняться армии и сегодня Судан раздирается внутренним вооруженным конфликтом. 

Еще один пример - Йемен, хотя конфликт в нем очень специфичен по своей сути и вряд ли может быть повторен в другой стране, так как «государственная» армия в нем всегда была сложной системой племенных ополчений с двойным подчинением - племенным шейхам и официальным властям. Сегодняшняя Сирия Асада - это государство плюс каптагоновый наркокартель, и у каждого субъекта свои собственные вооруженные силы. Правда, пока конфликт между ними сдерживается тем, что государство и наркокартель пока по сути есть одно и то же, но рано или поздно, разделение произойдет - и тогда вооруженные структуры наркобоссов неизбежно столкнутся с регулярной армией. И, кстати, еще неясно, кто победит.

В общем, в каждой стране ситуация «уединоначаливания» и встраивания незаконных вооруженных группировок при всех общих закономерностях развивается по своим сценариям. 

Как это будет происходить в России - посмотрим, но то, что мафиозное государство будет постоянно пребывать в состоянии конфликтов одних бандитских группировок с другими, является его имманентной сутью. Война - естественное состояние такой криминальной системы, иначе она просто не в состоянии существовать. Проекта развития у нее нет и быть не может, ее развитие - это всегда вооруженный конфликт. Внутри себя, с народом или с окружающим ее пространством.

Анатолий Несмиян: Педагогический тоталитаризм Стругацких

Миры братьев Стругацких, безо всяких сомнений, можно рассматривать с точки зрения социального мысленного эксперимента по созданию образа будущего. 

В целом будущее Стругацких получилось очень непростым. Никакой либеральной демократии, достаточно жесткие правила и нормы, неявным образом прописанные моральные и нравственные ограничения, которые не допускают никаких отклонений, но при этом для любого девианта, выходящего за рамки ограничений, всегда находится соответствующая его отклонениям область приложения его сил. Лишних людей в мире Полдня нет вообще, а для каждого находится место, где его индивидуальные качества и склонности могут найти наиболее эффективное применение: как с точки зрения его личного роста и развития, так и с точки зрения пользы для общества.

В общем, безрадостная картина как для нынешних либералов, так, кстати, и для патриотической общественности. Им там точно не понравится никому. Для одних там слишком много свободы, для других там ее нет вообще.

Педагогическая рапсодия

Центральной фигурой этого весьма специфического тоталитаризма (а будущее Стругацких однозначно тоталитарно, но при этом очень гибко) является Учитель. Именно с большой буквы, как его и обозначают Стругацкие. Фактически это наставник, который сопровождает ребенка (точнее, небольшую группу детей) от младенчества до взрослого состояния, при этом постоянно поддерживая связь с ним(и) и далее. Эмоциональная связь ученика и учителя гораздо сильнее, чем ребенка и его биологических родителей. Которые тоже присутствуют в этом будущем, но их роль существенно ниже учительской. Ребенок при этом буквально с рождения попадает в систему коллективного воспитания в систему интернатов.

Кстати, в скобках — подобное разделение функционала рождения детей и их воспитания было затронуто в еще одном образе будущего у донецкого фантаста Березина в мире трехсолнцевой вселенной планеты Гея. Где, кстати, будущее тоже тоталитарно, совершенно недемократично и нелиберально ни разу. Скорее, сильно наоборот. Он вывел следствие из подобного разделения — исчезновение традиционной семьи «родители-дети» приводит к всплеску рождаемости и гораздо более свободному отношению к институту брака как таковому. Человек смещает баланс интересов между семьей и личностным ростом в сторону роста. С наших нынешних нравственных и моральных принципов такое будущее неприемлемо и весьма страшновато, но в нем возникает совершенно иное пространство решений, исключающее нынешние противоречия, в том числе и неразрешимые. И, конечно, в этом пространстве возникают свои противоречия.

Так вот о мире Полдня Стругацких. Братья были проектировщиками, а не технологами по отношению к своему будущему, поэтому они не расписывали подробно ни саму фигуру Учителя, ни его функционал, ни структуры подобного образовательного и воспитательного процесса (понятно, что при таком подходе профессия учителя становится не только центральной, но и одной из самых многочисленных, а значит — каста учителей неизбежно будет обладать очень высоким уровнем власти в этом будущем, что неизбежно приводит к возникновению мощной политической силы). Вскользь такие структуры и функционал упоминаются Стругацкими, но без подробностей.

Фигура Учителя возникает в самых ранних произведениях Стругацких, когда они только подходили к описанию мира Полдня. В коротком рассказе «Злоумышленники» цикла «Полдень, XXII век», где описаны как раз детские годы героев следующих произведений — Комов («Капитан»), Сидоров-Атос, Поль Гнедых — Либер Полли и Александр Костылин — Лин, появляется и их Учитель.

При этом Учитель из мира Полдня — не робот, он может ошибаться, в «Жуке в муравейнике» учитель Льва Абалкина признает свою ошибку в воспитании ученика, но здесь стоит учесть, что он был поставлен в условия, когда власть в лице земных спецслужб не дали ему полную информацию о происхождении Льва Абалкина, и фактически его ошибка носила характер вынужденной. Тем не менее, ошибки в подобной системе возможны, а значит — в ней должен существовать механизм либо сброса таких ошибок (собственно, в «Жуке» Странник «сбросил» эту ошибку предельно брутально, застрелив Абалкина — привет гуманистам из нашего настоящего), возможны и менее летальные способы — тому же Абалкину был запрещен въезд на Землю, и весь сюжет «Жука» построен на том, что этот запрет был нарушен.

Анатолий Несмиян: Главный глобальный итог 2022 года - крах проекта «новой нормальности»

Главным глобальным итогом уходящего года я бы назвал крах проекта «новой нормальности». Во всяком случае в том варианте, который реализовывался в 2020-2021 годах, использовав в качестве инструмента перехода фейковую «пандемию» коронавируса.

Почему крах? Потому что переход — фазовый процесс. Он либо завершается формированием новой фазы, либо не удаётся. Любой промежуточный результат для несостоявшегося перехода «не считается».

В чём здесь дело? В том, что для того, чтобы система перешла из одного своего состояния в другое требуется разрушить ее гомеостаз, «вбросить» в возникший «коацерватный бульон» зародыш новой системы и добиться того, чтобы она была более структурной, чем любая другая, которая неизбежно появляется в хаотизированном пространстве. Всё это требует очень серьезного расхода ресурса, и если переход не состоялся, система возвращается в исходное состояние (хотя, конечно в измененном виде, у нее появляется новая точка равновесия, так как баланс серьезно нарушен расходом ресурса, структура системы также необратимо меняется — но в любом случае это будет та же самая система с теми же базовыми противоречиями, которые и определяют ее).

Повторная попытка перехода может быть проведена только после того, как в системе снова будет накоплен достаточный ресурс, который опять сможет разрушить равновесное состояние, вывести систему в точку фазового перехода и попытаться его преодолеть. Сегодня этот ресурс исчерпан в ходе предыдущей попытки.

При этом не нужно забывать, что сам по себе фазовый переход зачастую гораздо более затратен по ресурсу (материи, энергии, информации), чем разрушение равновесного состояния системы. Из школьного курса физики известно: чтобы нагреть килограмм (литр) воды на 1 градус, требуется 4,2 кДж, чтобы нагреть его на 80 градусов от комнатной температуры в 20 градусов до температуры кипения в 100 градусов, требуется, соответственно, 336 кДж. Но уже для испарения такого же количества воды при 100 градусах вам потребуется 2300 кДж — в семь раз больше тепла. Вода не самый корректный пример в силу своей высокой теплоёмкости, но зато наглядный. Какова «теплоёмкость» социальной системы — я не знаю, и никто не знает, так как не существует внятного понятийного аппарата для таких измерений, но на интуитивном уровне можно предположить, что очень высокая, причем чем сложнее социум, тем она выше. Глобальный социум очевидно невероятно сложен, а потому просто разрушить устойчивость глобальной системы — задача крайне нетривиальная и затратная. Но перевод его в новое состояние потребует совершенно колоссального расхода ресурса.

Что, собственно, и произошло по итогам 2020-2021 годов. 2022 год подтвердил: человечество не обладает ни технологиями, ни ресурсами, способными проектно провести глобальный переход в новую фазу развития. Более того: на сегодня нет возможности провести такой переход даже на макрорегиональном и региональном уровнях. Провал перехода в Евро-Атлантической зоне, а также рассыпающийся прямо сейчас проект китайского «социального кредита» прямо показывают: эти уровни еще не достижимы для имеющихся сегодня технологий и ресурсов.

Анатолий Несмиян: Россия прямым ходом идет в Страну Неизвестных Отцов

Проблема любой империи в том, что она возникает как ответ на принципиальное противоречие традиционной фазы: для нормального функционирования традиционной экономики требуется максимально равномерное расселение населения по ресурсным территориям (то есть, плодородным землям) с некоторой концентрацией сервисных структур (то есть, ремесленных производств, обслуживающих технические потребности сельхозпроизводителя, как основного работника традиционной фазы).

Однако военная необходимость, проще говоря, обеспечение безопасности, требует наоборот — концентрации населения вокруг точки, которую можно защитить от внешнего вторжения. Проще говоря — города.

Первый фактор — это фактор развития системы, второй (обеспечение безопасности) — это фактор устойчивости. Ничего необычного, любая система всегда ищет баланс между двумя этими положениями.

Технически в истории (которая является своего рода аналогом эволюции) есть примеры разных ответов на возникающий вызов и решение данного противоречия.

Первый ответ — то, что в советской историографии называется «феодальной раздробленностью». В силу определенных чисто политических причин феодальная раздробленность считается плохим решением, а вот ее ликвидация и переход к единому централизованному управлению — прогрессом.

Централизованное управление — это и есть второй ответ. Проще говоря, империя. Именно она считается шагом вперед и вообще правильным решением, крайне прогрессивным. Что вызывает определенное недоумение. Как раз феодальная раздробленность является крайне устойчивым состоянием социума традиционной фазы. Слабая и почти номинальная центральная власть, исполняющая либо церемониальные, либо арбитражные функции (причем этот арбитраж всегда можно оспорить) — это, как ни странно, очень устойчивая конструкция.  Почему — можно остановиться и разобрать, но пока примем как данность.

Другой вопрос, что феодальная раздробленность ведет к крайне высокой доле страдания населения, продуцируя высочайшую социальную энтропию, но за счет большого числа феодов она является открытой системой и «сбрасывает» накапливаемую социальную энтропию в бесконечных междуусобных распрях.

Кстати, модный сериал «Игра престолов» в чем-то достаточно убедителен как пример. В нем показана довольно жизненная история вначале абсолютной монархии Таргариенов с последующим ее угасанием и переходом в состояние вольницы и раздробленности. Правда, не слишком жизненной была пересборка (причем в крайне короткие сроки) снова в централизованную империю, что в реальной жизни, скорее всего, просто не могло произойти, но в конце концов, это же не документальный фильм. Феодальная раздробленность, иначе файда, может продолжаться столетиями, а вообще-то, бывает, и выходя на тысячелетний период. С империей все иначе. Это принципиально неустойчивое образование, являющееся государственным механизмом управления военного сословия. Император — это всегда полководец и никак иначе. Торговая империя или империя вертухаев (а уж тем более империя воров) — это нонсенс.

Средний срок жизни империй измеряется максимум несколькими столетиями, так как держатся они исключительно на силе оружия и насилии. При этом сброс накопленной социальной энтропии может осуществляться только в одном направлении — экспансии. Внутренний вектор исключен — централизованная империя принципиально стоит на парадигме жесточайшего внутреннего порядка.

Анатолий Несмиян (Эль Мюрид): Кто осуществляет непрямые действия относительно России

Сейчас мало кто любит лонгриды. Что, в общем-то, верно: время ценно, информации много, нужно потреблять часто и отовсюду.

Однако есть события, явления, процессы, которые не укладываются в один абзац, два притопа, три прихлопа. Поэтому возникает вынужденная необходимость укладывать их в непростое и структурированное изложение. Думаю, что текст ниже - один из таких. Вынужденных, но необходимых:

Часто можно услышать термины «прямые действия» и «действия непрямые». С учетом того, что они применяются довольно широко и не всегда правильно, возникает некоторое непонимание и даже путаница в их восприятии.

Если упростить, то прямые действия — это то, что делаете вы непосредственно сами. Непрямые действия — это то, к чему вы вынуждаете делать вашего противника (ну, или партнера по нынешней терминологии пост-правды).

Так как прямые и непрямые действия требуют как минимум двух участников процесса (кстати, не всегда противником является нечто одушевленное, таковым может выступать, к примеру, природное явление, с которым вы боретесь), то они являются двумя сторонами стратегии действий. Прямые и непрямые действия не являются антагонизмом друг по отношению к другу, они, скорее, дополняют друг друга, а поэтому искусство стратегии заключается в сочетании этих двух инструментов, а не их противопоставлении.

Игра и война (а война во многом соответствует по своему смыслу игре) — это процессы, в которых стратегия является краеугольным камнем, основой всех действий. По Глазычеву, стратегия всегда отвечает на ключевой вопрос «зачем?», «для чего?». От ответа на этот вопрос зависят все действия. Это цель, к которой стремится игра или война. Именно поэтому цель войны всегда должна быть артикулирована и очевидна для всех, кто в ней участвует, не вызывая дополнительных вопросов. В тот момент, когда цель войны размывается и ее место занимают «хитрые планы», она уже наполовину проиграна, проиграна на уровне игроков, которые вынуждены прятать реальные цели за выдуманными, а значит — неизбежно обязаны предпринимать усилия по прикрытию реальных целей, совершая бессмысленные с их точки зрения шаги и решения, на которые тратится драгоценный ресурс. А ресурс в любой войне всегда в дефиците, и всегда оказывается, что для победы его не хватило. Буквально чуть-чуть. Проще говоря: появление «хитрых планов» в любом виде и интерпретации — это первый маркер будущего поражения.

Неявно заданные реальные цели любой войны и разнобой в их понимании создают для противника пространство непрямых действий, с помощью которых он вынуждает совершать действия, выгодные ему, но невыгодные как раз для вас.

Вся эта полу-абстрактная вводная часть важна для того, чтобы понять катастрофическую по своему содержанию «спец-операцию» Кремля на территории Украины. Эта «спец-операция» - буквально вызов всем основам стратегии в плане полного игнорирования ее базовых понятий и смыслов. Уже поэтому поражение Кремля (и именно поражение) в ней буквально предопределено.

Анатолий "Эль Мюрид" Несмиян: Ждать уже недолго (о том, как трансформируется система глобализма)

Анатолий Несмиян: Первичная задача элиты - сформулировать наиболее приемлемое, консенсусное для общества понятие высшей ценности и на его базисе предложить компромиссный образ будущего

Когда произносится словосочетание «образ будущего», в этом месте обычно возникает лингвистический ступор. У Стругацких Рэд Шухарт в «Пикнике» описал его очень образно: «...Это всё равно что стакан кому-нибудь описывать или, не дай бог, рюмку: только пальцами шевелишь и чертыхаешься от полного бессилия...»

Но в нашем случае ситуация на самом деле гораздо проще. И конкретнее. Человек — существо социальное, а потому любое будущее всегда связано с тем социумом, в котором ему будет максимально комфортно чувствовать себя. Но так как человек — не животное, а существо разумное (во всяком случае, те полтора килограмма, что природа вставила сверху всей конструкции, заставляют подозревать именно это), то комфорт — это только часть желаемого. Человек, будучи именно разумным, всегда желает чего-то эдакого, странного. Что и отличает его от вирусов, бактерий, ленточных червей, амёб и прочих соседей по планете.

Образ будущего — это всегда описание идеального социума, который будет одновременно удовлетворять целому перечню зачастую противоположных признаков. И, кстати, хорошо, что противоположных — тем самым возникает разность потенциалов, по которым потечет ток-развитие. Нет разности — нет тока — нет жизни.

При этом подразумевается, что для каждой цивилизации есть своя собственная «зона комфорта», которая в чем-то совпадает с соседской, в чем-то — очень даже не совпадает. Иногда и прямо противоречит до враждебности. И это тоже чрезвычайно хорошо, так как межцивилизационные противоречия — залог выживаемости каждой конкретной цивилизации. Стимул к развитию, борьбе и в конечном итоге — адаптации к меняющимся внешним условиям. Нет противоречий — снова смерть.

Россия, будучи почти уникальной по своему сущностному содержанию страной-цивилизацией (в мире кроме вообще цивилизаций особняком стоят три цивилизации-государства: Россия, Китай и Америка — которая США, хотя она, Америка, и очень молодая, и еще не заслужила до конца это право, но всем признакам страны-цивилизации уже отвечает), в общем, к нам сказанное про цивилизационную «самость» относится в полной мере. Что, кстати, означает вполне конкретное следствие — наш, российский, образ будущего не может сущностно совпадать с китайским, американским и любым иным, относящимся к иным цивилизациям — европейской, африканской или какой еще. Местами — да, но в целом — нет.

Анатолий Несмиян: "Новое Средневековье" по-тибетски

Кстати, если вести речь о "новом средневековье", то в этом плане весьма интересным может быть пример Тибета до его "оккупации" Китаем. Теократический Тибет был страной монастырей. Из миллионного населения двести тысяч были монахами. Остальные - рабами и крепостными монастырей. Была и прослойка формально свободных тибетцев, но по большому счету, такое положение было не их заслугой, а недоработкой местных монастырей, на чьей земле они проживали.

Практически вся пригодная к использованию земля в этой весьма негостеприимной местности принадлежала монастырям, за право вести на ней свое хозяйство нужно было платить. Один неурожай - и возникал долг, причем монастыри не стеснялись и записывали этот долг с процентами, сравнимыми с нашими "Быстроденьгами". Соответственно, случаев выплаты такого долга тибетская практика не знала. Долг переносился с отца на его детей. Итог был всегда один - в уплату долга (а чаще всего процентов) члены семьи должника либо забирались в монахи, либо в монастырские рабы или крепостные. Кстати, большая часть монахов по своему правовому статусу от рабов не отличались ничем.

Раб был вещью, имуществом. Его можно было убить, искалечить, с ним можно было всё. Долговое бремя было священным и беспросветным. Монастыри периодически выясняли отношения друг с другом, по итогам чего происходило перераспределение собственности. Рабы переходили из рук хозяев, иногда даже не зная, что это произошло - для них не менялось ничего.

Понятно, что монастыри и ламы были не идиотами, и между собой и рабски покорным населением создали монастырские дружины - тех самых степенных мастеров кунг-фу и у-шу, про которых Голливуд потом снимал фильмы. Правда, дружины в основном занимались карательными и полицейскими функциями, а у-шу и кунг-фу - это что-то типа соревнований за право ношения крапового берета. У силовиков свои погремушки.

Картина ровно та, что предлагается на данном этапе глобалистами. Только теперь в Тибет будет превращено все человечество. Но принцип строительства и функционирования дивного нового мира будет во многом (хотя и с определенными культурными особенностями) построен на этих вполне недавних примерах.

Эль Мюрид (Анатолий Несмиян): Человечество стоит при Переходе из находящейся в кризисе индустриальной фазы развития Мир-Системы

... Прошедший вебинар был посвящен теме происходящего у нас перед глазами глобального фазового перехода, поэтому я попробую остановиться буквально на одном вопросе, но наиболее, на мой взгляд, важном.

Мы столкнулись с ситуацией, которая никогда ранее не наблюдалась в человеческой истории. 

Текущая фаза развития — индустриальная — исчерпала свой базовый ресурс и вышла в состояние катастрофы, из которой всегда есть два устойчивых выхода: либо пройти фазовый барьер и перейти к следующей фазе развития, либо не пройти — и тогда придется возвращаться в предыдущую стадию. Остаться в нынешней невозможно: мировая экономика глобализирована, нам просто некуда «откочевывать» в географическом смысле.

Дело здесь вот в чем. У любой из известных нам трех фаз развития (архаичной, традиционной, индустриальной) есть четко выраженный ландшафтный базовый ресурс. 

Для архаики это — экологическая пирамида, в которую человек встроен, и в которой он имеет собственное место и пищевой ресурс. Кстати, достаточно большой, так как человек — это «абсолютный хищник». Исчерпав его, человек вынужден либо откочевывать на новое место, в котором есть пригодный для добычи пищевой ресурс (а значит, остаться в архаичной фазе развития), либо создать технологии новой фазы — перейти от охоты и собирательства к аграрному сельхозпроизводству и выращивать пищевой ресурс «на месте». Третий сценарий — вымереть, но его нет смысла рассматривать, так как это очевидный конец истории.

Аналогичный кризис наступает и для традиционной фазы, базовый ресурс которой — плодородная почва. Когда вся пригодная для обработки территория превращена в пастбища и поля, традиционная фаза входит в непреодолимый кризис, ей некуда развиваться в географическом смысле, а значит — она вынуждена делать выбор между деградацией и прорывом в следующую стадию. Деградация, понятно, означает катастрофическое сжатие численности населения, которое попросту не прокормится на технологиях предыдущей фазы.

У индустриальной фазы развития базовый ресурс — это инфраструктура, коммуникации. Проблема индустриальной фазы хорошо известна: в ходе ее развития возникает дивергенция производства и потребления — все формы капитала, включая человеческий, стремятся в мировые города, где капитализация максимальна. Все формы производства стремятся туда, где капитализация минимальна, где ключевые ресурсы минимальны по стоимости — в первую очередь, источники сырья и рабочей силы. При этом процесс, как всегда, обладает собственной внутренней динамикой — он всегда ускоряется с течением времени.

В отличие от традиционной (и тем более архаичной) фазы индустриальная экономика глобальна — кризис наступает тогда, когда индустриальная фаза «захватит» весь коммуникационно доступный мир. В архаичной фазе и традиционной в силу неразвитости коммуникаций и транспортных технологий фазовая катастрофа возникает на локальных территориях, скажем, Древний Рим, который не сумел пройти фазовый переход от традиционной экономики к мануфактурному производству (почему — вопрос отдельный, который здесь нет смысла разбирать), по современным масштабам был всего лишь макрорегиональным субъектом, но по меркам традиционной фазы его территория была избыточно большой, а потому даже распад Римской империи проходил в две стадии, растянувшись на тысячелетие между падением Рима и Константинополя.

И вот здесь, кстати, и возникает ситуация, с которой человечество никогда ранее не сталкивалась — скорость развития индустриальной фазы и протекание катастрофы ее завершения происходит с ранее невиданным темпом. Если архаика уступала место традиционной экономике несколько тысяч лет — именно на такой срок был растянут переход от «до-древнего» мира к просто древнему, то переход от традиционной фазы к индустриальной произошел буквально за несколько сот лет. А сама индустриальная экономика сумела глобализоваться буквально в течение столетия и подошла к состоянию кризиса буквально вот-вот по историческим меркам: первые маркеры надвигающейся катастрофы стали проявляться в начале 70 годов 20 века, а окончательно катастрофа оформилась к началу нынешнего. Сам фазовый переход будет так же стремительным — никто не даст нескольких сот лет, чтобы его совершить, а значит, возникает проблема, решение которой придется находить «на ходу». Это проблема психического порядка — нормальный человек просто не в состоянии адаптироваться к столь стремительным изменениям.

Человеческая психика — невероятно гибкий инструмент познания окружающего мира в начале жизни, но при этом она же стремительно превращается в консервативный ресурс сохранения устойчивости человека как элемента социума после того, как этап взросления и обучения пройден. Есть, конечно, отклонения, и есть люди с пластичной психикой, но будучи чистой воды дивергентами, они принудительно изолируются от общества и пребывают под надзором психиатров. И, кстати, вполне обосновано.

Соответственно, возникает очевидная проблема стремительного перехода — большая часть человечества психически не готова к столь стремительным изменениям. Она просто не способна отрефлексировать возникающие противоречия, не может выработать необходимые стратегии личного и коллективного поведения, а значит — по мере перехода будет сопротивляться изменениям, причем чем дальше эти изменения зайдут — тем более ожесточенные формы будет принимать и сопротивление.