Анатолий Несмиян: Невозможно на одной территории удерживать в равновесии две фазы развития

Обсуждая арабо-израильский и в частности палестино-израильский конфликт, обозреватели этого конфликта делают одну неявную, но при этом совершенно фатальную ошибку. Которая и превращает любые построения в бессмысленный набор каких-то аргументов, не относящихся к делу.

Суть проблемы в том, что палестинцы не являются политической нацией. Проще говоря, они еще не дошли в своем развитии до понятия необходимости государства. Это глубоко традиционное общество, которое вполне комфортно существует в понятийном пространстве именно традиционного уклада. В котором наличие государства не является ключевым условием. Есть племенная территория, на которой живут роды (или хамулы по-местному). Соответственно, есть племенные вожди, есть своя система внутренних и внешних отношений. Нет одного — они не понимают смысла государства как такового. 

Это на самом деле не обвинение в дикости или отсталости. Развитие всегда неравномерно, и тот факт, что арабский мир знаком с понятием государственности, исторически был способен на строительство целых империй (а это достаточно высокий уровень государственного строительства) — это все совершенно не означает, что все арабы способны к строительству современного государства.

К примеру, Йемен, откуда вообще пошел весь арабский мир, до сих пор является зародышевым государством, и по сути, представляет из себя племенную территорию четырех основных племенных конгломератов. Юг страны в ходе проводимой с помощью СССР индустриализации в середине прошлого века начал приобретать черты современного государства, стали выстраиваться его институты с соответствующим функционалом, однако теперь это в прошлом, и Йемен снова перешел на более привычный для него традиционный уклад. Да, с интернетом и сотовой связью, но одно другого, как выясняется не отменяет совершенно. 

С палестинцами ровно такая же история. Сектор Газа вполне способен при современном уровне управления стать бедной, но дееспособной государственной структурой. Ему нужен адаптированный под него проект развития и качественное управление. Но ХАМАС понимает свою власть над территорией исключительно с точки зрения кочевого пустынного жителя, живущего разбоем и налетами. 

Как правило, от такого номада проще откупиться, чем вести с ним изнурительную и крайне проблемную войну. На чем, собственно, и строится экономика набеговых культур. Где-то есть оазис-база такого набегового племени, в котором ведется натуральное хозяйство, обеспечивающее некоторое количество населения, но остальной ресурс приходится добывать в бесконечных мелких партизанских стычках и налетах.

Итог такой вольницы всегда один и тот же — любое сколь-либо дееспособное государство начинает с обеспечения безопасности торговых путей и коммуникаций. Кстати, арабы вполне умеют в это: все три версии Саудовского королевства начинали своё существование с наведения порядка на дорогах и обеспечения безопасности торговых караванов. Отец-основатель нынешнего, последнего саудовского Королевства, ещё ведя войну с конкурирующими кланами, уделял этому вопросу первостепенное внимание. Откупаться от номадов может позволить себе только бедное государство, но если оно хочет стать сильным и богатым, оно решает эту проблему раз и навсегда. Либо подтягивая пустынных разбойников в развитии через инкорпорирование их в госструктуры при жестком контроле над процессом развития, либо истребляет под корень.

Перед Израилем, по сути, стоит та же проблема. Набеговая экономика палестинцев не позволяет Израилю решать полноценно вопросы собственного развития. Поэтому он проводит в отношении палестинцев обе политики сразу — одних постепенно подтягивает, других пресекает. Невозможно на одной территории удерживать в равновесии две фазы развития. 

Россию, кстати, это тоже касается, так как у нас пытаются на одной территории держать одновременно традиционный уклад и уклад индустриальный — в частности, на Северном Кавказе. Что принципиально невозможно, и что рано или поздно, но выстрелит.