Андрей Окара: Дед Мороз, Демон, Франкенштейн (о Ленине замолвим слово)

Его культ убьют не противники коммунизма, а равнодушие. В сознании самого молодого поколения он занял место в историческом музее — где-то между Чингисханом, Наполеоном и Гитлером. Разговоры о его выносе / невыносе из Мавзолея уже мало кого возбуждают — агитпроп иногда «включает» эту тему, чтобы отвлечь общественное внимание от реальных проблем. По всем соцопросам, Ленин всё меньше волнует Россию: согласно опросу ВЦИОМ, в 2001 году 40% россиян относилось к нему с уважением, сейчас, в год 140-летия, — 34%, в 2001 году индифферентно относился 21%, сейчас — 39%.

И, думаю, это хорошо. Плохо иное — что его культ оказался обратно пропорционален культу Сталина. В Сталине теперь многие вдруг увидели «нулевой километр» — абсолютную точку отсчета, опираясь на которую, можно найти новый смысл в собственной жизни, обрести веру и надежду (о любви, разумеется, речь не идет).

Мое собственное отношение к Ленину пережило три этапа: пионерского приятия, жесткого отрицания и сложного сочувствия.

I

Сначала, в детстве, я верил, что Ленин — хороший и добрый, почти как Дед Мороз. Однажды, в третьем классе, в школу привели дедушку одноклассницы — он рассказал, что в молодости живого Ленина видел (хотя, если прикинуть по годам, возникают сомнения). Я спрашивал у своих родителей, а почему наши предки не видели Ленина? Почему у нас дома нет книг о Ленине? Почему у Сережи (одноклассника) — о нем несколько больших книг с картинками — про зеленую лампу, про большую и дружную семью Ульяновых и еще про что-то, а у нас нет вообще? И почему вы, такие умные и продвинутые, не члены партии?

Они отшучивались: мол, подрастешь — поймешь.