Почему в исламской умме такая сильная неприязнь к Ирану?: Интервью председателя Исламского комитета России Гейдара Джемаля журналисту Надежде Кеворковой

Н. К.: Я давно хотела у вас спросить, потому что во многих разговорах с мусульманами эта тема, так или иначе, проявляется: почему в исламской умме такая сильная неприязнь к Ирану? Притом, что Ирану сейчас угрожают и он находится под ударом.

Г. Д.: Я думаю, что бессознательно, очень многие мусульмане ориентированы на то, чтобы интегрироваться в мировое сообщество на своих условиях. Они имеют в виду то, что они должны встроиться в мировое сообщество как лучшая из общин на основе шариата, но со своим самодостаточным государственным управлением, то есть это должен быть халифат. И большинство мусульман бессознательно ориентированы на концепцию бытия как блага. А бытие как благо связано с общей юдолью человечества. На самом деле они не настроены на то, чтобы бросать вызов мировой системе.С их точки зрения, Иран — это вызов мировой системе, это страна, которая выдаёт определённый поведенческий паттерн. Иран ориентирован на эсхатологию, он откровенно ждёт прихода Махди,он ожидает конец истории и напрямую управляется людьми, которые, несмотря на то, что они факихи, не столько ориентированы на шариат, сколько на то, что они знающие, то есть это государство,в котором осуществляется управление «знающих». И учение, которое является основным для правящего класса этой страны, духовенства — называется «ирфан», то есть гностическое сокровенное знание. Вот это, я думаю, и раздражает.

Гейдар Джемаль: Тайное мировое правительство

– Прежде всего, общество было единым всегда, и мировое правительство существовало всегда. Не было такого времени, когда не было мирового правительства. Еще Карл Ясперс, а до него Рене Генон, привлекли наше внимание к тому, что Ясперс назвал осевым временем. А именно к тому, что по всему миру, в разных районах, проходят одинаковые духовные катаклизмы, которые совпадают по времени. В то время как с нашей точки зрения, с точки зрения современных людей, кажется, что эти районы никак не связаны.

Например, появление Сократа, Конфуция и Зороастра примерно в одно и то же время – в Греции, Китае и Иране, – один из ярких примеров. Или, если брать XIX век, в одно и то же время, в 1860-е годы, проходит война против рабства между Севером и Югом в США, реформы в Японии (революция Мэйдзи), реформы в России (освобождение крестьян от крепостной зависимости), реформы в Германии (Бисмарковское объединение), реформы в Турции эпоху реформ Танзимата. Реформы каждая из этих стран начинает как бы по собственной инициативе и в силу собственной логики. Но трудно представить, что это простое совпадение.

Ну, хорошо, можно говорить об объективных экономических принудительных факторах. Но все эти страны находились в совершенно различном экономическом состоянии, различных уровнях развития. Каждая из них мотивировалась собственной логикой. Японию как бы принудили, когда командор Мэтью Перри приплыл, чтобы открыть японские порты для торговли знаменитым выстрелом из орудия по японскому берегу. В Турции это была необходимость модернизации. Александр II действовал в условиях давно назревшей необходимости. В Штатах была совершенно иная логика. Тем не менее, похожие события совершились одновременно.

Поэма для героя: Беседа Алины Витухновской и Гейдара Джемаля, июнь 2006

А.В. — Как вы думаете, что делать в современной ситуации подлинному герою? Я имею в виду, что те, кого нам презентуют как героев — никакие не герои? Люди вращаются в тренажерных залах, делают на себе романтические татуировки, читают книжки про фашистов, а то и Хайдеггера, но когда с ними сталкиваешься, обнаруживается их полная пустота и абсолютное непонимание, как же им собственно жить. Они могут жить только следуя книжным указаниям, постоянно сравнивая себя с героями прошлого, но проблема в том, что они далеко не таковы. При этом настоящий герой, мне кажется, не различим, потому что у него другая тактика, потому что настоящий герой бесконечно изощрен и бесконечно неуловим.

Г.Д. — У вас очень хорошая интуиция. Но, во-первых, хорошо, если они ориентируются указаниям книжек, а если у них есть курирующий офицер МВД — то все совсем просто и банально. А обычно дело не доходит до книжек, а останавливается на уровне курирующего офицера или какого-нибудь человека из структур, который организовывает их. Самое главное, понять, что герой как категория должна быть укоренена в самой органике исторического процесса. Откуда взялись герои в реальности?

Дело в том, что современный герой возникает с того момента, как разрушается сословное общество, и, соответственно, сословие воинов, каста кшатриев, носителей страсти, силы, жертвы, уходит из системы пирамидальной организации — так же, как и другие касты. Буржуазия тоже исчезает. И низший слой, «вайшьи» и шудры, организованные в качестве пролетариата или рабской рабочей силы, тоже исчезают, потому что после 1945 года возникает гомогенная человеческая масса, которая крутит некое колесо, поднимающее какую-то часть к финансовому успеху и бросающее остальных вниз. И между Березовским или Соросом или каким-нибудь маргиналом без денег нет никакой разницы — они принадлежат к одному люмпен-пространству. И те, кто имеет корни в касте воинов, оказываются за рамками социума и образуют так называемый дальний аутсайд. Дальний, потому что есть ближний аутсайд — художественно-богемный, маргинальный, который более-менее включен в это пространство… 

Амин Рамин: Критика идеологии Гейдара Джемаля: ислам, гнозис и история

Эта работа представляет собой, судя по всему, самый подробный разбор взглядов Гейдара Джемаля на русском языке. По мере написания работы автор увидел, что невозможно исследовать идеологию Джемаля без погружения в гораздо более широкие исторические и религиозные перспективы. Поэтому данный труд надо воспринимать не только как узкую критику взглядов Джемаля, но прежде всего как картину того всемирно-исторического и религиозного процесса, в который «вписана» его идеология. Для этого нам придётся проделать долгий путь и прийти к выводам, которые для многих покажутся неожиданными.

Оглавление:

1. Метафизика Джемаля

2. Джемаль как пророк гностического мифа

3. Запад как судьбоносная мутация

4. Джемалевская версия Мифа

5. Истинная теология Ислама

6. Почему созерцатели?

7. Антропология Джемаля. Человек в Исламе

8. Бунтующий человек. Революция. Жрецы и воины

9. Джемаль и Достоевский

1. Метафизика Джемаля

Метафизические воззрения Джемаля оформились уже в «Ориентации-Север» (1979) — правда, без какой-либо явной исламской подоплёки. Эта работа, навеянная глубоко личным опытом, построена на понятийной системе, мягко говоря, далёкой от исламской теологии: «вагина», «фаллос», «кастрационная гибель», «вампирическая бездна» и т.п. Как можно судить, несколько позже, в 90-х, Джемаль переработал ту же самую концепцию, стилизовав её под исламский дискурс и снабдив ссылками на несколько аятов Корана и пророческих хадисов.

Поскольку даже среди джемалистов мало кто её понимает, то объясним это на простом языке. Существует «трансцендентный Субъект», то есть Бог. Он непознаваем, «не дан ни в каком опыте», «абсолютно трансцендентен» и целиком «по ту сторону»:

«Аллах абсолютно трансцендентен и дан нам только в посланничестве пророков, но никоим образом не в опыте, интуиции или созерцании. Вера в Аллаха есть интеллектуально-волевое утверждение того, что нам безусловно не дано».

Если видеть всё это с точки зрения серьёзной исламской теологии, то такая постановка вопроса предстанет как застревание на её начальном, «школьном» уровне, потому что Джемаль не может провести различие между сущностью Бога и Его действиями (соответственно — таухидом в сущности и таухидом в действиях). Сущность Бога действительно «не дана ни в каком опыте» — это относится к очевидным положениям единобожия, — однако Его действия не просто даны в нашем опыте, но и наполняют этот опыт от начала до конца. Всё, что мы видим вокруг себя, — результат действия Аллаха, подобно тому как лёд является результатом замерзания воды. Поскольку всё творение создано действием Бога, то всё оно и указывает на Него. Творение целиком — это «перст указующий» в сторону Творца. А иначе как мы вообще могли бы познать, что Бог есть — если Он «не дан ни в каком опыте»? Того, что «не дано ни в каком опыте», просто не существует.

Умер российский исламский философ Гейдар Джемаль

В ночь на понедельник, 5 декабря 2016 г., скончался известный российский общественный деятель, философ, поэт и председатель Исламского комитета России Гейдар Джемаль. Автор гениального труда «Ориентация — Север».

Совсем необязательно принимать своеобразную позицию Джемаля, но нельзя не признать, что она была интересной, необычной. Пока все повторяли повторённое, Джемаль говорил о формировании «комитета по встрече Даджала». Он, де, придёт из стана буддистов-индуистов и начнётся великая эсхатологическая битва. Джемаль исходил из того, что это противостояние уже совсем близко, на чём и строил свои политические изыскания. Бу-бу-бу, выборы, бу-бу-бу, управляемый хаос, бу-бу-бу, демократия – глупцы, дело-то в 25-ом императоре Калачакры! Метафизика шайтана в том, что бытие циклично возвращается в одном и том же. Западня. Вечная мясная темница. Вот с чем надо бороться. Вот что нужно ломать. Замечательно же. То есть что-то совсем несвоевременное, ненужное и глупое с точки зрения Apple-националистов. С такими убеждениями Джемаль просто не мог оставаться живым в эпоху видеоблоггеров. Он последовал за Головиным и Мамлеевым. Дугин остался в одиночестве.

Елена Семеняка: Памяти Джемаля

Теолог-революционер, провозгласивший смерть главной категорией новой социологии, а политическую теологию — теорией «истинной революции», метафизический и социальный гностик, призвавший разрушать общественные иерархии и восставать против наличного порядка как несправедливой, демиургической формы организации хаоса, философ, считающий тягчайшим преступлением земной власти экспроприацию жизненного времени человека, богослов-еретик, смело осмеявший мертвечину клерикальных «толкований», во многом хайдеггерианец — в бытии-к-смерти, которая «всегда моя», а не вообще, тем самым пробуждая человека к аутентичной экзистенции, а также в инвертировании онтологической системы Парменида, этой «энтропийной косы объективизма», в другом — кшатрий-эволаист, до предела заостривший антибрахманическую линию Эволы против «союза жрецов и торговцев» — таким останется в моих глазах Гейдар «Джихадович» Джемаль, ученики которого явно выходят за пределы уммы…

Фатима Анастасия Ежова: Мое нынешнее религиозно-политическое кредо в шиизме

- Революционный хомейнистский манхадж для меня является высшей, но не единственной и не всегда пригодной к применению в условиях здесь и теперь стратегией - потому возможны альтернативные стратегии и тактики шиитской политики, если они предлагаются доказавшими свой авторитет и достойными подражания муджтахидами, и представляются уместными в сегодняшних условиях.

- Лично у меня нет ни одной претензии к хомейнизму как таковому, за исключением его версии велаяте-факих: учение о корпоративной власти муджтахидов, а не выдающегося факиха, уникального в своем статусе, представляется мне доказавшим свою слабость и порочность уже даже на примере СССР и ныне - на примере Ирана

- Испытывая пиетет к хомейнистскому революционному манхаджу и проявляя исключительный интерес к ирфаническому наследию Рахбара Хомейни, в плане теологии и фикха я вместе с тем склонилась к следованию Неджефской, нежели Кумской школе богословия. Разумеется, рассуждать об этом самой у меня нет компетенции, но следствием такого решения стало общения с некоторыми шиитскими сестрами, и, с другой стороны, авторитетными для меня сведущими в шиизме братьями, порекомендовавшими обратить большее внимание на ученых этой школы

- Наиболее яркой личностью Неджефской школы в прошлом столетии был аятолла Аль-Хои, соответственно, я заострила внимание на его учениках. Мои друзья в большинстве своем следуют Систани, но я, уважая его как грамотного муджтахида, так и не смогла преодолеть некоторые вопросы и предубежденность к ряду аспектов его политики в отношении американцев. Поэтому я следую духовному лидеру Хизбуллы Мухаммаду Хусейну Фадлулле, который так же, как Систани, являлся учеником Аль-Хои. Из англоязычных источников я узнала, что он получил иджазу от аль-Хои, что официальный представитель Хаменеи в Лондоне признал его марджа-е-таклид, наконец, двое братьев, которых я знаю, подтвердили, что это заслуживающая уважения фигура. Более того, я вошла в резонанс с его фикхом, мне легко и комфортно следовать его фетвам, а Ислам - религия легкости.

Фатима Анастасия Ежова: Почему я отошла от джемализма как целостной религиозно-политической программы

Это - сумма всех записей в моем убитом блоге, посвященных этой небезынтересной теме.

Про "диаспорный дискурс" и "политислам" Джемаля и немного - об аятолле Хомейни (для сравнения)

Сразу оговорюсь - для меня джемализм и хомейнизм суть явления разного порядка, и к последнему я и по сей день испытываю самые теплые чувства. Другое дело, что как стратегия хомейнистский путь не является единственным - достаточно вспомнить манхадж наших Имамов, мир им (впрочем, не вижу смысла повторять все сказанное на эту тему в ЖЖ Данияла и в полемике с братом burishad - по крайней мере, сейчас, поскольку мои комменты в их блогах отныне недоступны :)))).

Не лишенными основания мне представляются и доводы, что хомейнизм адекватен временам доминирования государств-сверхдержав, а в грядущую эпоху краха гегемонии США и господства ТНК он может утратить свою актуальность, и понадобится потребность в новом иджтихаде и новой стратегии. Собственно говоря, шиизм и стоит на том, что каждая эпоха требует своего иджтихада. Постоянна лишь опора на Имамат, что касается хомейнизма, систанизма и им подобных стратегий как продукта интерпретации - то они всегда привязаны к конкретному времени и месту, к определенным историческим условиям. Потому, собственно, врата иджтихада и открыты для каждого нового поколения улемов. Никакой иджтихад (если известно, что это именно интерпретация того или иного муджтахида, а не незыблемые основы Ислама) не может быть неоспоримой догмой на все времена. В то же время я не могу сказать, что в настоящее время хомейнистский потенциал израсходован в принципе. Это было бы преждевременной натяжкой.

Но все равно фигура Хомейни фундаментальна, мною уважаема, наследие его глубоко, многомерно, во многом поверхностно или превратно понято, укоренено в шиизме. Тут сомнений нет.