Алексей Иваненко: Буржуа против капиталиста

На фото кадр из фильма Луиса Буньюэля "Скромное обаяние буржуазии", Le Charme discret de la bourgeoisie (премия «Оскар» и премия Мельеса, 1973)

Одной из величайших заблуждений марксистского дискурса является отождествление понятий капиталист и буржуа. Борьба против одного часто означала борьбу против другого, в итоге протест доводился до абсурда и угрожал (и продолжает угрожать) самой европейской цивилизации. При внимательном рассмотрении этих терминов оказывается, что за навязчивым отождествлением скрывается фундаментальный конфликт.

Капиталист – это совсем не то, что буржуа. Это алчный хищник, готовый пускаться во всевозможные авантюры. Это служитель золотого тельца. В его мире все продается и покупается, но при удобном случае он даже не торгуется, а берет силой и эксплуатирует. Капиталист – это антисоциальный элемент, одиночка-индивидуалист. В истории России первыми капиталистами были промышленники, которые сколачивали сначала ватаги и компании и отправлялись на промысел пушного и морского зверя. Хищническая эксплуатация природных ресурсов привела к уничтожению на Дальнем Востоке целого вида – стеллеровой коровы. Как можно заметить, капитализм – это отнюдь не стадия, а болезнь исторического развития, когда разбогатевшим разбойникам удается добиться господствующего положения в обществе. Древние греки называли подобное политическое устройство олигархией, современные – плутократией.

Капитализм приходит на смену феодализму в том смысле, что на смену средневековой военной аристократии (рыцарству, шляхте) приходят безродные, но предприимчивые ростовщики-спекулянты. Это паразиты, приходящие во время смуты. Ирония истории заключается в том, что эпоха кристальных идеалов именуется Средневековьем, тогда как пришедшая ей на смену эпоха развращающего богатства и становления мировой банковской системы именуется Просвещением.

Буржуа представляют собой радикально иной тип. Если капиталист происходит от слова капитал – богатство, прибыль, барыш, корысть, то буржуа происходит от слова бург – город. Буржуа – это горожанин и гражданин одновременно, часть целого, член коммуны. Интересно, что Маркс, создавая образ коммунизма, опирался как раз на средневековые городские коммуны – общины буржуа. В отличии от средневековых крестьян, буржуа были носителями передовых технологий и ремесленных навыков, они обладали собственностью, правами и свободами. Собственно, во главе буржуа стоял не наделенный сакральной властью старейшина-шейх, а первый среди равных – бургомистр.

В России не было бургов (Петербург и Екатеринбург не были бургами в изначальном понимании этого слова), но были слободы, в которой присутствует значение свободы. В Великой Тартарии свободных людей называли казаками и они превратились в своего рода средний класс (middle class) между военной аристократией (шляхта, бояре, баиы) и зависимыми тружениками (крестьяне и холопы). Нередко казаки образовывали своего рода магистраты-вольницы во главе с бургомистрами-атаманами. Они не гнушались труда. Вспомним, как Тарас Бульба из гоголевского романа называет казаков гречкосеями. Однако они не были представителями подневольного или рабского труда. Казаки подобно шляхте представляли собой вооруженный народ, а их хутора превращались в своеобразные замки. Опорой русской колонизации Сибири были именно казаки, которые в отличии от служилых людей и промышленников не только грабили и покоряли туземцев, но и несли начатки своего быта. На Аляске казаков не было – и Россия с легкостью утеряла свои американские владения.

Капиталист интернационален, ради выгоды он готов жертвовать всем и вступать альянс с кем угодно. В эпоху глобализации, которая началась с Великих Географических открытий, такие люди оказались необычайно востребованы и на арену истории вышли евреи – древний народ, который знал как жить во времена Вавилонского Столпотворения. Долгое время капитализм в Европе ассоциировался именно с еврейством, да и в наши дни евреи заняли привилегированное положение в мировой финансовой системе.

Буржуа, напротив, весьма национальны и даже националистичны. Голландскую и Французскую революции можно назвать буржуазными, но никак не капиталистическими. В них формировалось современное понятие нации. Собственно именно буржуа и были хранителями нации. Подневольные крестьяне часто не видели дальше своего региона, а короли не редко смешивали свою кровь с родовитыми чужеземцами. И только буржуа – третье сословие – осознали себя частью единого органического целого. Вместе республика, а порознь граждане, говорил Жан-Жак Руссо. То, что прежде было королевским, стало национальным: гвардия, парки, библиотеки. Национализм всегда буржуазен, тогда как капитализм всегда транснационален. Буржуа были заинтересованы в законе, тогда как короли нередко привлекали себе на службу отчаянных и беспринципных авантюристов.

Становление буржуазного общества было по-своему закономерным: бесправные и фанатичные крестьяне превращались в сознательных и технологичных производителей. Общество шло к идеалу Города Мастеров. 

Однако отождествление буржуа и капиталистов привело к появлению левоэкстремистской идеологии, основной тезис которой заключался в том, что «частная собственность – суть кража». Вместо Города Мастеров людям была навязана идея коммунизма – общества коммунаров, управляемых невидимым господином. Свобода, право, семья были объявлены буржуазными предрассудками, а невидимый господин воплощался то в авторитарном вожде, то в комиссарах, то в партийной номенклатуре. Между тем капиталисты легко находили общий язык с коммунистами: в СССР то увлекались системой Генри Форда, то открывали продажу Пепси-Колы. Пролетарский СССР воевал против буржуазной Германии при помощи американских капиталистов.

Казарменные условия коммунистического бытия толкали людей к построению буржуазного общества, в котором каждый бы имел право на комфорт, собственность и свободу.

Современные реалии постсоветского пространства с особой резкостью высветили различие между капитализмом и буржуазным обществом.

В России, к примеру, еще в 90-е гг. ХХ века был построен грабительский капитализм во главе с олигархическими кланами, но наличие среднего класса (буржуа) долгое время оставалось под вопросом. Лишь в начале XXI века они заявили о себе на Болотной площади в Москве, но тут же медиа-жрецы презрительно заклеймили их в качестве «хомячков».

Раньше чем в Москве средний класс заявил о себе на Майдане в Киеве в ходе Оранжевой революции, где казачьи традиции были сильнее. 

В современной Европе также зреет конфликт между транснациональной финансовой олигархией, готовой заполнить города трудовыми мигрантами, взломать национальный консенсус и ловить рыбу в мутной воде турбокапитализма, и буржуа – носителями тысячелетней европейской культуры, воплощенной в идеалах свободы, собственности и права (что и видим в движении "желтых желетов", - РЕД.). Буржуазный – это также и цивилизованный.

Алексей Иваненко, кандидат философских наук, доцент