Владимир Емельянов: Космический прогресс затормозился потому, что он был уязвлен человеческим неблагополучием

Мне очень понравилась идея Дмитрия Вадимовича Панченко высказанная в статье "Когда закончилось Новое время?", что это произошло 21 июля 1969, когда Нейл Армстронг ступил на лунный грунт.

Я согласен с этой датой. Более того, я всегда считал год своего рождения четвертым событием большой космической эры, в которой пока были только 4 события: спутник в 1957, Гагарин в 1961, выход Леонова в открытый космос в 1965 и первые люди на Луне в 1969. 

Дальнейших космических шагов не последовало, потому что люди осознали, что живут на Земле недостаточно хорошо. А затем они поняли и то, что без биомедицинского изменения человека невозможно дальше осваивать космос. 

На первый план вышли совсем другие цели - качественное потребление, полноценная жизнь инвалидов и долголетие (реабилитация больных, пересадки и трансплантация органов, изготовление искусственных органов, профилактика, диеты и т.п.). Нельзя покорять Марс, сидя в коммуналке и хлебая кашу из солдатского котелка. Потому космический прогресс и затормозился, что он был уязвлен человеческим неблагополучием. 

Затем началась эпоха компьютерных технологий, соцсетей и искусственного интеллекта, но и она вписывается все в ту же тенденцию - сделать жизнь человека долгой и удобной. 

Новое время еще сохраняло средневековую необходимость жертвовать собой ради идеала. Но время, наступившее после 1969 года, отменило такую необходимость. Человек признан абсолютной ценностью, вне которой не существует ничего другого. И как бы ни пытались найти сверхценность, которая сейчас затмила бы человека, но ничего не выходит. Любые сверхценности вненаучны или антинаучны. А наука в современном мире является двигателем общественного развития и не допускает конкурентов, оттеснив их в весьма узкие ниши. Поэтому да, Новое время кончилось Вудстоком и двумя Армстронгами.

Но на 2 года раньше эту смену эпох почуял Гайдай, выдвинувший главный лозунг нашего новейшего времени: "Жить - хорошо, а хорошо жить - еще лучше!".

Светлана Лурье: Культура в "мире, который во зле лежит", или К вопросу о новой грядущей цивилизации

Культура нашего времени – десятых годов XXI века – переходная. Это культура перехода в иную цивилизацию. Переход этот может что-то остановить, а нет, так современные изменения в культуре, накапливаясь, переведут ее в иное качество. Это качество связано с принципиально иным взглядом на человека, принципиально иной антропологией, которая господствует в обществе. Этот взгляд (я назову его основанным на примате эмпирического человека, человека, как он есть со всеми его страстями и пороками, ограниченными только некоторыми условными социальными рамками) имел мощное философское обоснование в прошлом, но философы его породившие поклялись бы, что не имели в виду такое в результате. И действительно, они не имели.

Начнем наши рассуждения с одного методологического замечания. Как мне представляется, дьявол кроется в коннотациях, а именно: идеи, являющиеся фактами общественного сознания, выступают не сами по себе, а в определенных ассоциациях. Поясним. Одна идея влечет за собой другую, логически с ней непосредственно не связанную, но которая по привычке мышления, сложившейся в ту или иную эпоху, мыслится в совокупности с первой так, как если бы одна действительно следовала из другой. Приведу такой пример. Во второй половине XIX века многие молодые люди загорались благороднейшей идеей служения народу. Но у очень многих из них эта идея связывалась с прогрессистскими идеями, что на практике вело к революционизированию народа. В принципе идеи прогрессизма и служения народу сами по себе не связаны, но дух эпохи состоял в том, что они ассоциировались. Теперь же сам прогрессизм породил ассоциации, от которых рад был бы избавиться.

Так и проблемы нашего времени так же связаны с ложными ассоциациями идей. Много говорят об обществе потребления, массовой культуре, которые отучают-де людей думать. Но массы народа и в любую эпоху не много думают. 

Другое дело, что в стабильные эпохи они живут в рамках традиций, порой достаточно глубоких и умных, на которые люди опираются. Но бывают эпохи, когда традиции рушатся. Наступает безвременье. Как правило, безвременье – это очередная смута, после которой прежняя традиция, видоизменяясь, укрепляется, происходит эволюция общества. Иногда это смена эпох, апофеоз чего-то – например, Декаданс, Римский мир периода упадка с последующим крахом, – после которого происходит смена цивилизаций. Но! Новая цивилизация тогда вызрела не на основании идеологем, гулявших среди разлагающегося общества поздней Римской империи, а вызрела почти незаметно в ее недрах как форма культуры, позднюю античность с ее свободой нравов и агностицизмом полностью отрицающая. 

Сейчас – иначе!

Юрій Ковалів: Прогностична фантастика Олеся Бердника

 У документі про народження Олеся Бердника помилково була вказана дата 25 грудня 1927 р.

Прозаїк, поет Олександр (Олесь) Павлович Бердник (27 грудня 1926 -- 18 березня 2003) з Херсонищини, тепер - Миколаївщини, наполегливо йшов до реалізації своєї мети — формування Української Духовної Республіки, яку здійснив 1989 р. Перед цим були випробовування Другою світовою війною, радянськими концтаборами (1950-1954; 1979-1984), участю в роботі Української Гельсінської Групи, проєктами Альтернативної революції, про які ніхто з інтелектуалів й політиків не хотів чути. Моделі гармонійного світоладу, в якому б утверджувалися принципи «друго-центризму», а не еґоїзму, людини-співтворця Універсуму спочатку розроблялися в його раціонально-фантастичній прозі, близькій до історичного роману з притаманною йому пригодницькою або авантюрною фабулою, в художніх концепціях альтернативної історії, яку ще називають криптоісторією, в літературних пошуках досконалого соціуму. Пріоритети надавалися філософській й моральній проблематиці, а не психіці персонажів, ніби зображених «поза часом і простором», як називалася дебютна книжка прозаїка. Однак наратив структурувався з певною мірою життєвої достовірності, як і в творах Ж. Верна, Г. Велза, В. Владка, О. Бєляєва, якими письменник захоплювався і з якими змагався. В обстоюванні світової гармонії і свободи, в пошуках Істини він поєднував образні системи з ведичними, ведантичними, античними, християнськими концепціями, з міркуваннями ренесансних, постренесанстних та новітніх мислителів.

Зупинюся лише на кількох творах О. Бердника з його великої прозової спадщини, зокрема на тих, де він вдавався до демістифікації тоталітарних режимів. У романі-застереженні «Зоряний корсар» на прикладі космічної системи Ара, схожої на гігантську в’язницю, проглядається алюзія на почварний СРСР, а сьогодні -- путінську московію. Твір виявляє властивості антиутопії. Роман складається з трьох книг («Чорний папірус», «Зоряний корсар», «Чудодійний келих»), поділених на окремі частини, має складну композицію з химерно переплетеними сюжетними лініями, сконцентрованими на дії створеного із субатомної речовини універсального інформатора, названого Чорним Папірусом, який сприяє пізнанню довкілля, людському взаєморозумінню, усвідомленню багатовимірності й «невимірності» всесвіту. Він оповідає Сергію Горениці — керівнику Інституту Буття про космічні польоти людей, керованих любов’ю, спроможних перетворювати роботів (на кшталт Універсального Робота) на повноцінних душевних істот, про планету квітів, здатних мислити й пересуватися в просторі. Основні події розгортаються довкола космократорів на чолі з Горикоренем. Прилетівши на Землю, вони прагнуть, на противагу координатору системи Аріману, врятувати землян від аранських експериментів, задля яких було придумано нижчий тримірний світ, тобто цю ж Землю. Проти деспотизму всеможного Кареоса повстає романтизований Горіор, відомий як Зоряний Корсар, який готує бунтарів на астероїді Свободи, разом з подругою Гледіс освоює простір ноосфери. Історія цього пасіонарія стала відомою завдяки космослідчому Григору-Меркурію. В романі першорядне значення відведено проблемам вселенського суспільству. Тому персонажі надто соціологізовані, любовні стосунки, як-от Галі-Громовиці й Григора-Меркурія, Богдана і Лесі, Ісварі й Ур змальовані схематично.

Юрий Волынкин: Восток и Запад: проблемы дихотомии

 Часто приходится слышать, что на Западе есть понимание индивидуального пути развития, а на Востоке преобладает коллективизм. И много всяких умников пытается разгрызть камень этой дихотомии. Тапа давайте возьмем что-то хорошее с Запада, что-то с Востока.

Сама по себе дихотомия личное-групповое имеет место быть, но должна быть отнесена не к географическому, пространственному принципу, а к временному.

Доминанта коллективного, группового начала – это наше общее эволюционное прошлое. Доминанта индивидуального – это наше общее будущее.

В случае же, когда это противопоставление помещают в пространственный контекст, то неизбежно получается искаженная картина Мира – Восток типа погружен в архаику, а вот Запад – это наше будущее.

Легко видеть, что такая подмена смыслов делается с одной единственной нечистоплотной целью – создать идеологическую иллюзию. Причем что больше всего поражает в этой путанице – подмену эту производят не только те, кто отстаивает идеологию европоцентризма, но и те, кто хочет выстроить некую альтернативу.

В итоге возникает порочный замкнутый круг, выхода из которого нет и быть не может.

Очень полезно проследить эту ложную дихотомию на примере спора русских западников и славянофилов. Точно так же можно видеть действие этого заблуждения в современных идеологических спорах. В частности в попытках отыскать выход из тупиков Модерна такими мыслителями, как А. Дугин и другие представители Изборского клуба. Вроде все они как за Россию, но при этом единственное, что они противопоставляют Западу – все те же архаичные, групповые ценности. А в современном Мире идет как раз война ценностей. 

Войны ценностей – это когнитивные войны. Легко догадаться, что раз некая группа людей в этой когнитивной войне в качестве альтернативы Модерну выдвигает архаичные ценности, то и победить в этой войне она не может.

Мир устроен так, что Будущее всегда побеждает Прошлое. Это единый космический закон. В такой постановке вопроса Восток всегда будет уступать место Западу. И как ни странно, именно идеологи и вожди Востока сами, своими же руками предопределяют эту победу западного Модерна...

В реальности же это противопоставление носит ошибочный, ложный характер. Природа этого заблуждения лежит в плоскости заимствования понятийного аппарата. Когда мыслители с Востока начинают не критически заимствовать готовые понятийные схемы, порожденные Западной цивилизацией, они неизбежно попадают в указанную ловушку.

Выход тут один – заново, совершенно критически наполнить содержанием полярность Востока и Запада.

Позитивное, всесторонние рассмотрение проблемы Востока и Запада дает совершенно другую картину.

Алексей Широпаев: Ибо он прав, Человек Проблемный, Божий человек

Можно как угодно относиться к «манифесту» Константина  Богомолова и к нему лично, но факт: на Западе грядёт новый большевизм, чьими комиссарами выступают мерзкие транс-хари, в которых с трудом угадываются бывшие мужчины или бывшие женщины. 

И проблема уже не в политкорректности, а в антропологии. Поставлен под вопрос сам человек, как мы его знаем. 

В проекте – постчеловек вне пола, расы и, возможно, вообще вне биологии, «человек» вне звериного и божеского в себе. Этому существу будет чужд весь опыт мировой культуры. Возможно, оно обретёт материальное бессмертие, но, скажем, чеховская «Чайка» или «Гамлет» станут для него чем-то вроде птичьего языка. 

Опять на повестке дня – строительство «нового человека» и «нового мира». И я лично выбираю старый, замшелый, несовершенный и роскошный мир, тот, который пока ещё теплится, шевелится и дышит, наш мир, где есть зло и святость, счастье и несчастье, неизбежная смерть (часто нелепая) и бессмертие души. Мир, где гниющий труп лошади рождает великую поэзию, а безумие невпопад сопровождает гениальность. Лично я остаюсь человеком и с человеком. Неполиткорректным и опасным. Да, сложным. С Ницше. С Вагнером. С Чарльзом Буковски и Мисимой – несть им числа. 

Один из леволиберальных поклонников «эволюции», оппонируя Богомолову пишет, что человек сегодня – это уже не Раскольников и не Мышкин, а некая «Великая Жизнь». Предпочитаю остаться с топором Раскольникова и эпилепсией Мышкина, нежели с этой очередной пустой выхолощенной абстракцией. Нас, русских, ими уже достаточно пичкали в ХХ веке. 

Трансгендер-комиссары в кибер-шлемах спешат склониться над поверженным в прах, выведенным в расход Человеком, но он, сволочь фашистская, ещё поборется! Ещё не раз он, реакционный и свободный, тленный и вечно непредсказуемый, уродливый и прекрасный, внесёт сбой в стройное нарастание инфернальной «эволюции» расчеловечивания. Ещё не раз оскал его ветхого адамова черепа оскорбит и напугает политкорректность, заставив её лепетать: «У нас проблема». 

Ибо он прав, Человек Проблемный, Божий человек - земля завещана людям, а не постлюдям, которых в древности именовали просто и коротко: нелюдь.

Людина і штучний інтелект: виміри філософської антропології, психоаналізу, арт-терапії та філософської публіцистики. Підхід філософської антропології як метаантропології

Людина і штучний інтелект: виміри філософської антропології, психоаналізу, арт-терапії та філософської публіцистики. Підхід філософської антропології як метаантропології: збірник наукових праць / за ред. Н. Хамітова і С. Крилової.. - Київ : КНТ, 2020. - 265 c.

 У збірнику наукових праць розглядаються низка питань, які в найближчому майбутньому стануть не лише теоретичними. Якими є перспективи взаємодії людини та штучного інтелекту? Ми створюємо штучний інтелект чи виховуємо штучного індивіда з інтелектом? Як співвідносяться сильний штучний інтелект і особистість? Чи можлива поява нової культури як результату партнерської взаємодії людини і сильного штучного інтелекту? Більше того, чи можливе олюднення сильного штучного інтелекту, коли він зможе зрозуміти людину з її екзистенціальними переживаннями, творчими пориваннями, проблемами статі? Може таке олюднення – ключ до відповідей на всі попередні запитання? Значне місце займає розробка методологічних засад дослідження в контексті метаантропології, культурної метаантропології та андрогінаналізу.

З любязного дозволу редакторів, електронну версію збірника можна отримати на сайті Наукової бібліотеки Прикарпатського національного університету імені Василя Стефаника за посиланням - http://lib.pnu.edu.ua/read.php?id=11189

Збірник є результатом однойменної Міжнародної конференції, тому статті в ньому на декількох мовах ) 

ЗМІСТ

Игорь Эйдман: Смерть Флойда, новый гуманизм и русская классика

Насильственная смерть Джорджа Флойда заставила миллионы людей во всем мире выйти на мирные демонстрации (подавляющее большинство протестующих в погромах не участвует).

Постсоветские дикари возмущаются, ведь он был каким-то маргиналом, неоднократно судимым наркоманом. Однако именно в этом - величие протестов. Убийства Мартина Лютера Кинга или Джона Кеннеди тоже взволновали людей во всем мире. Насилие против знаменитостей или святых всегда находило массовый отклик. Однако сейчас произошло беспрецедентное событие. Мир всколыхнуло убийство никому не известного афроамериканца.

«Покойный не был нравственным человеком». Безусловно, но все же он был человеком. А «человек - это звучит... гордо! Надо уважать человека». Его жизнь свята.

Никто, в том числе представители власти, не имеет права на произвол и насилие против любого, даже самого последнего человека на земле. Никто, в том числе государство, не имеет права забирать даже у конченого наркомана и преступника жизнь (если он непосредственно не угрожает жизням других). Добиться гарантий для этого - цель нынешних протестов. 

Людьми, вышедшими на мирные акции в американских и европейских городах, движет не просто ненависть к расизму, но, прежде всего, гуманизм. Видимо, жизнь любого - черного, белого, серобуромалинового - человека стала для них высшей ценностью, которую они готовы защищать, в том числе от «гнилой тюрьмы государства».

Реакция демократической части западного общества на убийство Флойда - глубоко гуманистическая.

Помните трагедию "маленького человека" в русской литературе? Легко сочувствовать великим, талантливым, праведным. Сложнее научиться сопереживать трагедии маленького, к тому же малосимпатичного человека. Новый гуманизм вышел из пропитанной потом пятидесятицентовой майки Флойда, как великая гуманистическая русская литература - из гоголевской «Шинели».

«Полюби нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит», - эта фраза из все той же русской классики идеально подходит к ситуации с Флойдом. Множество людей во всем мире прониклись сочувствием к трагедии человека, «черненького» в прямом и переносном смысле слова. Для меня это стало символом надежды на то, что когда-нибудь в мире наступит «эра милосердия».

Ігор Каганець: Етнос – це народ-сімплекс, нація – це народ-дуплекс

Сучасна соціологія оперує термінами «гомо сімплекс» (homo simplex – людина проста) і «гомо дуплекс» (homo duplex – людина подвійна).

«Людина проста» є «безголовою» – живе чужим розумом, легко піддається зовнішньому керуванню. 

Людина подвійна – це людина «з власною головою», «з царем у голові», самостійно мисляча, самокерована.

З погляду політології народ може перебувати у двох станах – як аморфний етнос і як структурована нація.

Нація – це народ, який виростив власну голову і керується цією головою.

Легко побачити, що етнос – це велика людина проста, а нація – це велика людина подвійна. 

Етнос – це народ-сімплекс, нація – це народ-дуплекс.

Співвідношення між «дуплекс» і «сімплекс» 5/95 – це усталена соціологічна пропорція. Вона відповідає співвідношенню маси голови (в середньому 5 кг) до маси тіла атлетично розвиненої людини (95 кг – як у Арнольда Шварценеггера при зрості 188 см). Тобто 5/95 – це загальнолюдський стандарт, властивий і для «малої людини» (індивідууму), і для «великої людини» (народу).

– Але чому саме 5%? Адже що більше самостійно мислячих людей, то краще?

Назип Хамитов: Гений, герой, святой и их антиподы

Метаантропология странности
Фрагменты книги

ПРОБЛЕМА

Странность пугает большинство людей. Еще часть людей она настораживает. И только у некоторых из нас она вызывает любопытство.
И лишь очень немногие испытывают неодолимое влечение к странности.
Поэтому чаще всего люди желают от-страниться от собственной странности. Странность воспринимается как глубинно тревожащая неадекватность.
Почему так происходит? Странность намекает на две стратегии взаимодействия духовности и душевности во внутреннем мире каждого из нас, стратегии, чуждые обыденной жизни – экзистенциального гермафродизма и андрогинизма. Первая стратегия – это стратегия предельной власти, вторая – стратегия любви и свободы, творчества и сотворчества.
Гермфродитизм рожден работой воли к власти, которая, подобно подземным рекам, вымывает огромные пещеры в душе, наполненные темнотой и ужасными существами, андрогинизм – солнечным ветром воли к познанию и творчеству, любви и свободе, заполняющих нас светом.
Это означает, что гермафродитизм замкнут в предельном бытии человека, тогда как андрогинизм, уходя корнями в предельное, раскрывается в запредельном.
Предположив, что конструктивность странности в предельном и запредельном бытии человека проявляется в гениальности, героизме и святости, мы можем соотнести эти качества с андрогинизмом, а противоположные им – с гермафродитизмом.
В результате имеем два вида странности. С одной стороны, странность Гения, Героя и Святого, с другой – странность их антиподов: Антигения, Антигероя и Антисвятого.
Сравним их.

1. Странность Гения и Антигения

1

Гений – это не просто человек, который сделал свое саморазвитие развитием человечества, это человек, способный увлечь за собой подобных себе, увлечь гениев. В этом высшая и сложнейшая задача Гения – не просто подарить человечеству открытие, но и актуализировать учеников, которые сами смогут сделать открытия.
Стремление гениальной личности посеять вокруг семена гениальности в границах обыденного бытия воспринимается удивительно странным, а порой – невыносимо странным.

Что такое Метаантропология?

Метаантрпология - это теория трансцендирования человека. Термин предложен Максом Шелером в статье "Философское мировоззрение".

Метаантропология как теория обыденного, предельного и запредельного бытия человека развивается профессором Н.Хамитовым и его школой.

При этом метаантропология еще и метатеория антропологического и шире - социогуманитарного знания, которая обобщает его результаты. Это метаантропология в эпистемологическом смысле.

А в экзистенциальном - это теория трансцендирования - духовного и душевного развития человека.