Володимир Єрмоленко: Кат як образ розмежування європейського світу та "русского міра"

Є напружена рефлексія європейської (передусім французької) філософії навколо фігури ката. І навколо проблеми смерті, що її завдає спільнота індивіду як покарання.

Цю рефлексію починає наприкінці XVIII століття Жозеф де Местр, хоча вона, напевно, має значно глибші витоки. Для католика де Местра шок "індустріалізованої" гільйотини Французької революції (яку він ненавидів) вів до думки, що смерть, на яку спільнота вирішує засудити індивіда, має бути чимось майже потойбічним, майже нелюдським, і тому фігура ката має виводитися за межі суспільства. Смерть не має перетворитися на банальність. Кат мав чинити необхідне зло - але при цьому акт страти продовжував бути злом, і тому кат не міг бути частиною здорового суспільства, він завжди був на його межі, належачи частково до потойбічного світу. Саме це де Местр і назвав homo sacer. Бо "sacer", "сакральним" було для нього, що виводиться за межі земного світу, що віддається Богові (а може й не лише йому). 

Відтоді - всі сюжети про людей-на-межі у французькій літературі ХІХ століття, про всіх цих святих злочинців, "банітів", які несуть приховану істину і тд. Потім ця тема опиняється у європейських філософів ХХ століття - аж до Homo Sacer Аґамбена. Втрачаючи, як на мене, свою первинну ідею.

Російський світ абсолютно інший. Він побудований на іншій логіці. Кат у російському світі - не на межі суспільства, а в його центрі. Головні російські царі - Іван грозний, Пьотр первий, Сталін - передусім кати. Бути катом (і навіть убивати своїх дітей) - ядро їхньої ідентичності. 

Насильство в російському світі не тлумачиться як необхідне, але небажане, зло, яке застосовується в окремих випадках - і торкання якого виводить тебе за межі суспільства - а як головне ядро існування спільноти. Спільнота існує тільки тоді, коли в ній є кат. Тільки він вирішує, хто є частиною спільноти, а хто ні. Він не виведений за її межі, а він сам виводить за її межі того, хто йому не подобається. Зокрема й за межі життя.

Тому катівня як місце, як процес - є основою російської окупації. Насильство для російського світу є не інструментом досягнення цілі, коли інші цілі недоступні (війна - це продовження політики іншими засобами, казав європеєць Клаузевітц), а є матерією, з якої ліпиться влада, і якою кат показує, "хто тут головний". Основою російського світу є  війна та насильство - а політика є продовженням війни іншими засобами. Удаваною ввічливістю кагебіста, який своїм політесом приховує прагнення тебе знищити.

Ось така от відмінність.

Олег Телемский: Запечатанный мир победил

Мне повезло. В бытность подростком я застал другой мир. Мир, который еще был открыт. Можно было подняться на каждую вторую крышу, выпить на этой крыше пивка с друзьями, посмотреть на город как его видят птицы. Можно было зайти в любой подъезд и греясь у батарей выпить пивка. А еще улучив момент, с ватагой пацанов можно было залезть в какой-нибудь подвал и там играть в войну, изучая самые дальние уголки подвалов почувствовать себя чуть ли не спелеологом.

Мне повезло. Я застал еще живой мир. Мир жестокий, непредсказуемый, суровый, мир где можно было получить в тырло зайдя на чужую территорию. Но, черт подери это был живой, открытый мир.

Всегда немного завидовал тем, кто старше меня на десять лет, и всегда немного жалел тех, кто на десять лет меня младше. Первые могли в полной мере вдохнуть запах открытого мира, вторые - даже не могут представить что такое открытый, незапечатанный мир, реальный мир.

Сейчас, общим местом стала хула на девяностые. Роковое время, проклятое время, страшное время. Конечно, время было суровое. Но черт возьми, это было открытое время.

Мир стал запечатываться постепенно. И почти никто не замечал как постепенно на всех подъездах - кодовые замки. Нерабочие подвалы - с запаянными дверями. Чердаки надежно изолированы двойными замками. Новому поколению остается только виртуальная реальность. А постепенно запечатываются уже не только дома, но и дворы. Сначала только для самых богатых. Сейчас капсулируются многие дворы, среднего класса, а на обычных дворах все больше появляются шлагбаумы. Мир запечатывается, распадается, закрывается на капсулы, на отсеки, на изолированные пространства где больше не циркулирует энергия, не дышит ветер.

Что дальше? Может быть лет через тридцать у нас появятся запечатанные улицы или запечатанные города? Антиутопия приходит постепенно, так что мы даже не замечаем произошедших в воздухе изменений. И самое поганое - что дело не в плохой власти. Процесс капсулирования мира может быть и был запущен, когда в страхе перед террористами замазывались все подвальные и чердачные окна, он прекрасно идет на общей инициативе, без какого-либо принуждения. Потому что Ангел Аполлион пришел, губитель закрыл мир.

"Да что тебе до подвалов и чердаков?", - спросит ироничный скептик. Ну нету у нового поколения их чердаков и подъездов, велика беда. Так ведь не только подвалы закапсулировались. Тогда, в девяностые, любая новая мысль, любое новое веяние, безо всякого интернета подхватывалось ветром и разносилось. Издали Кастанеду - сразу сто тысяч - и все улетели. Приехал какой учитель - при чем неважно это настоящий учитель или самозванец (кому только деньги нужны) - так все равно дал он несколько печатей и все поломились - в астрал, в ментал, в буйные процессы трансформаций, падая, взлетая, сходя с ума, преображаясь. Потому что открытый был мир. А сейчас ты можешь кричать о самых действенных методах, открывать самые страшные тайны, бить лбом в стеклянный потолок. Тебе даже мешать никто не будет. Просто мир настолько закрыт, что даже при очень мощных потоках, услышат тебя в очень ограниченных, очень небольших кластерах.

Раньше я смеялся над традиционалистами. Над ними конечно есть за что смеяться - если вы, выносите на свой фасад надменность и снобизм, если вы не способны принять сердцем каждого, кто оказался в вашем поле, говорить о традиции лучше и не пытаться - только еще один симулякр сделаете. Но ужас в том, что в главном-то вопросе господа традиционалисты правы - мир-то не по пути развития идет. А по пути запечатывания, закрытия, капсуляции. Пока еще хоть на секторах, кластерах, реальный живой поток прорывается. А что дальше будет?

В общем, запечатанный мир победил

Карина Левин: На наших глазах формируется новый мир - Мир Террора

На наших глазах формируется новый мир - Мир Террора.

Разные террористические организации будут устраивать беспощадные терракты с целью показать другим игрокам на рынке террора кто круче.

Атаки на гражданских - это их Колизей.

Зрители - весь мир.

Печальная драматургия наших дней.

Кровь и песок становятся уделом обычных людей.

Правила игры изменились, ставки выросли, хлеб и зрелища в пользу тех кого будет принято считать "несчастными".

Как показывает новый опыт - жертвы будут признаны виноватыми, а "несчастные" пополнять ряды убийц.

Выгодополучатели от атак будут очевидны, но обладая властью и контролем над СМИ, они легко переведут стрелки  на нужных " врагов".

А мирянам предложат стать жертвами на алтаре отечества или идеологии.

Попкорн нам доесть не удастся....

Adinath Jayadhar: Происходит трансформация самодержавного авторитаризма в авторитарный тоталитаризм

 Сегодня происходит трансформация самодержавного авторитаризма в авторитарный тоталитаризм. Поговорим о том, что ждёт миллионы людей в случае, если диктатор не сгинет, но сохранит свою власть. Авторитарный тоталитаризм – тип недемократического политического режима, основанного на несменяемой централизованной власти одного человека или группы лиц, форма отношения общества и власти, при которой политическая власть стремится к полному (тотальному) контролю людей и общества, ставя задачу полностью контролировать все аспекты человеческой жизни, как общественной, так и личной. Проявления оппозиции в любой форме пресекаются или подавляются государством.

Признаки авторитарного тоталитаризма:

Наличие одной всеобъемлющей идеологии, на которой построена политическая система общества. Её обязаны поддерживать все граждане, тех, кто её не поддерживает, государство карает. Все стороны жизни общества и отдельной личности подчинены идеологии, государство строго следит за единомыслием и наказывает за инакомыслие. Всё общество страны обязано думать так, как думает правитель, говорить так, как говорит правитель, действовать так, как велит правитель, предпочитать в культуре то, что предпочитает правитель.

Крайне высокая роль государственного аппарата; проникновение государства практически во все сферы жизни общества.

Отчуждение народа от власти: сужена или сведена на нет сфера применения принципов выборности государственных органов и должностных лиц, гласности их деятельности, подотчётности и подконтрольности их населению. Народ лишён функции политического субъекта, в авторитарном тоталитаризме он лишь объект.

Массовая десубъективизация, формирование идеи фикс и превращение масс населения в одержимых осуществителей этой идеи и её навязывании всему миру.

Передача государственной власти от отцов к детям, и затем к внукам. Кастовость общества. Узкая верхушка имеет широкие права, народ имеет обязанность подчиняться, оппозиция и инакомыслящие люди стигматизированы и поражены даже в праве на обычную жизнь.

Эль Мюрид (Анатолий Несмиян): Мир превращается в конгломерат террористических группировок, для которых террор будет ключевым фактором принуждения к насаждаемому светлому будущему

Террор как метод глобального управления становится на ноги и входит в повседневную жизнь.  

Безусловно, будут попытки сопротивления, будут бунты и восстания. Возможно, что на каких-то территориях на время антитеррористическое сопротивление даже одержит победу, но его, как и ИГИЛ, задавят массой.

Все переворачивается с ног на голову, как, впрочем, и с фашизмом — сегодня именно фашисты принимают парады победы и называют себя ее наследниками, хотя в реальности они — идейные последыши тех, кого повесили в Нюрнберге. Точно так же современные террористы будут называть себя борцами с террором. Ничего нового.

Возникает вполне резонный вопрос — каковы будут структуры управления нового времени, если теперь террор становится ключевым способом управления социумом. И вопрос на самом деле совершенно непраздный.

Технически всегда возможен переход к классическим диктаторским режимам — автократическим или коллегиальным. Однако у таких режимов есть одна неприятная особенность — они всегда (подчеркну — всегда) очень быстро переходят к сценарию «стабильности» как единственному способу удержания власти автократом и его окружением. «Стабильность» - она же стагнация -  практически в течение одного поколения проходит все положенные этапы загнивания, после чего происходит ее обрушение. Причем речь идет не о замене одного упыря из бункера на другого — молодого и красивого, а вообще о крахе самой модели автократической диктатуры. Ну и в чем тогда смысл городить огород?

На мой взгляд, автократические диктатуры останутся только на диких и совершенно безнадежных территориях, кормовых площадках для более продвинутых соседей, ближних и дальних. И в этом смысле путинская диктатура, и всевозможные ее зеркала вроде Белоруссии, Венесуэлы, какого-нибудь Зимбабве или ЦАР (куда наша номенклатура лихорадочно свозит награбленное у народа) вступили в возраст дожития. Они подохнут где-то под забором мировой истории и, возможно, похоронят вместе с собой и те территории, которые ими сегодня управляются.

На смену же демократиям Запада и продвинутым технократическим социумам Востока, Латинской Америки и Африки придет совершенно новый вид диктатур, полностью исключающих личностный фактор как самое слабое звено управления. По всей видимости, это будут смешанные корпоративные структуры, сочетающие в себе вертикальную иерархию, отвечающую за террор, как управляющий импульс, и горизонтальные элементы корпоративного самоуправления, отвечающие за сброс накапливаемой социальной энтропии и «доработку напильником» принимаемых иерархическими структурами решений.

Александр Коваленко: ​Военный переворот в Германии и глобальный след России

Преинтереснейший материал вышел намедни на страницах немецкого издания Die Zeit, посвященный сорванному перевороту в Германии, который готовился в среде действующих и отставных военных Бундесвера. Но, главной изюминкой в этой неожиданной истории стало то, что коммуникацию “заговорщики” поддерживали через Telegram-канал администрируемый через Россию. Причем, ранее админресурс канала обслуживал, невероятно, но праворадикальную террористическую группировку “Группа S”.

И вот скажите, разве это не прекрасно, радикально настроенные немецкие военные, не скрывающие своих расистских и неонацистских взглядов, объединяются в группу, готовящуюся свергнуть действующую власть в Германии, при этом, будучи сведенными вместе в российской социальной сети, не только контролируемой ФСБ, но и в группе, которую администрируют из России и ранее администраторы которой курировали другую националистическую группировку.

Шокирует? Удивляет? На самом деле ничего удивительного.

Я неоднократно в своих материалах обращал внимание на то, что Россия переняла у СССР эстафету использования в своих операциях, как на внутреннем, так и внешнем плацдарме влияния элемент радикализма, расовой и религиозной ненависти, доводимой до уровня терроризма.

Используя радикальные, неонацистские группы, а так же создавая разнообразные бойцовские клубы, как внутри России, так и за её пределами, при спонсировании и курировании неонацистских организаций, футбольных хулиганов и банд мотоциклистов, Кремль на сегодняшний день по всему миру имеет свои боевые филиалы и энное количество потенциальных бойцов, для проведения тех или иных акций.

Ярослав Дашкевич: Терором по тероризмі

У 60-х рр. я був особисто знайомий з кількома терористами. Аджарець Мжаванадзе, морський офіцер, застрілив першого секретаря райкому за те, що цей намагався залицятися до його, Мжаванадзе, жінки. За політичний терор його засудили на 25 років ув'язнення. Ще зустрів я одного старенького росіянина, який в п'яній компанії сказав, цо Сталіна треба повісити. Його засудили на 25 років за намір здійснити терористичний акт. Подібних "терористів" я зустрічав у Піщаному спеціальному таборі в Казахстані більше.

Справжніх політичних терористів в таборах не було; їх або розстрілювали в 30-40-х рр., або, якщо судили пізніше /коли було скасовано смертну кару/, тримали у закритих в'язницях суворого режиму,

Вся ця фантасмагорія дуже нагадує сучасні часи - може й це безправніші - коли мирних людей знищують бомбами і ракетами за "підтримку тероризму".

Сьогодні існує велетенська література, присвячена теророві й тероризмові /згодом поясню різницю між цими двома термінами/, яка тепер фантастично розбухає після вересневих 2001 року подій в Сполучених Штатах Америки. Праці 70-80-х рр., переважно американських /назву И.Александера, С.М.Фінгера, Д.К.Рапопорта, М.Столя/1 та німецьких /Ф.Вордеманна, В.Лякера, В. дон Беєр-Катте, С.Біндера та інших/ політологів2, з якими я знайомився - особливо ж німецького політолога П.Вальдманна3 - допомогли мені узагальнити проблематику.4 Бо згадані дослідження перейшли вже до рангу кла-сичних. Вони же позбавлені того істеричного нальоту, який дуже характерний для сучасних оборонців капіталістичної "нової еконо-міки", імперіалізму та глобалізації. Очевидно, й злободенну най-новішу літературу та пресу я не залишив поза увагою.

Намагатимуся, хоча б поверхово, розглянути кілька проблем:

Юрій Султанов: Американська трагедія очима культуролога (інтерв'ю)

У Прикарпатському університеті імені Василя Стефаника діє при кафедрі політології клуб “Імператив”, у якому беруть участь студенти та науковці вузу. Було проведено спеціальне засідання клубу з метою обміркувати привід та основні причини американської трагедії 11 вересня 2001 року, проаналізувати політичну ситуацію, що склалася у світі у зв'язку з цими трагічними подіями, дати можливість молоді (а серед них – і майбутні дипломовані політологи) самостійно висловити власні погляди на проблеми сучасної цивілізації.
У цьому засіданні взяв участь та виступив відомий фахівець з історії ісламських культур, лауреат (перша премія) Всеукраїнського конкурсу наукових студій “У світі арабської літератури” (1996), кандидат педагогічних наук, доцент кафедри світової літератури Прикарпатського університету Юрій СУЛТАНОВ, до якого журналіст Світлана Козлик звернулася з проханням відповісти на деякі запитання та висловити свої міркування щодо колізій, які відбулися 11 вересня у США.

- Пане Юрію, перш ніж безпосередньо звернутися до теми нашої розмови, треба домовитися про те, із якої позиції Ви будете виходити у своїх міркуваннях, тим паче, що вони торкатимуться дуже складної проблеми сьогодення?

Я не політолог, а культуролог. Тому моя позиція ґрунтуватиметься в першу чергу не на тому, що роз'єднує людей різних націй та культурних орієнтацій, не на тому, що оперує категорією вищості одних у порівнянні з іншими, а виключно на тому, що глибинно, екзистенційно, якщо хочете, об'єднує людей як членів однієї і неподільної сучасної земної цивілізації. А цим об'єднуючим началом є любов, що обумовлює і взаємопорозуміння, і взаємоповагу. В цьому, вважаю, полягає моя, як культуролога , суттєва перевага перед політологом, який так чи інакше змушені за природою своєї спеціальності триматися чіткої ідеології та з її позицій вибирати факти серед тих, що йому надають мас-медіа.