Назип Хамитов: Гений, герой, святой и их антиподы

Метаантропология странности
Фрагменты книги

ПРОБЛЕМА

Странность пугает большинство людей. Еще часть людей она настораживает. И только у некоторых из нас она вызывает любопытство.
И лишь очень немногие испытывают неодолимое влечение к странности.
Поэтому чаще всего люди желают от-страниться от собственной странности. Странность воспринимается как глубинно тревожащая неадекватность.
Почему так происходит? Странность намекает на две стратегии взаимодействия духовности и душевности во внутреннем мире каждого из нас, стратегии, чуждые обыденной жизни – экзистенциального гермафродизма и андрогинизма. Первая стратегия – это стратегия предельной власти, вторая – стратегия любви и свободы, творчества и сотворчества.
Гермфродитизм рожден работой воли к власти, которая, подобно подземным рекам, вымывает огромные пещеры в душе, наполненные темнотой и ужасными существами, андрогинизм – солнечным ветром воли к познанию и творчеству, любви и свободе, заполняющих нас светом.
Это означает, что гермафродитизм замкнут в предельном бытии человека, тогда как андрогинизм, уходя корнями в предельное, раскрывается в запредельном.
Предположив, что конструктивность странности в предельном и запредельном бытии человека проявляется в гениальности, героизме и святости, мы можем соотнести эти качества с андрогинизмом, а противоположные им – с гермафродитизмом.
В результате имеем два вида странности. С одной стороны, странность Гения, Героя и Святого, с другой – странность их антиподов: Антигения, Антигероя и Антисвятого.
Сравним их.

1. Странность Гения и Антигения

1

Гений – это не просто человек, который сделал свое саморазвитие развитием человечества, это человек, способный увлечь за собой подобных себе, увлечь гениев. В этом высшая и сложнейшая задача Гения – не просто подарить человечеству открытие, но и актуализировать учеников, которые сами смогут сделать открытия.
Стремление гениальной личности посеять вокруг семена гениальности в границах обыденного бытия воспринимается удивительно странным, а порой – невыносимо странным.

Святой Пират в океане авторского права

Один из самых ранних случаев борьбы с копирайтом и интеллектуальной собственностью относят к шестому веку нашей эры. Тогда пиратом оказался святой Колумба, известный ирландский монах и проповедник. Согласно легенде, в течении нескольких ночей он потихоньку переписывал книгу, которая принадлежала другому святому, Финиану. Тогда все книги копировались вручную, поэтому это была довольно трудоемкая задача. Но и книга была очень редкая и ценная. Историки предполагают, что это мог быть один из редких переводов Псалтыря.

В средние века копированием книг занимались многие монастыри, а наш святой был особым приверженцем этого богоугодного дела. В его биографии св. Адамнан упоминает, что Колумба проводил большое количество своего времени за письмом. А вот такое стихотворение посвятил Колумбе анонимный поэт, который жил в 12 веке:

Усталый переписчик
(перевод Хини Шеймаса)

Руки мои от письма устали,
Дрожит над листом указка легкая;
Но, как и прежде, бежит перо,
Ложа на страницу буквы стройные.

Струясь по перу, чернил потоки
Станут в книге ручьем премудрости,
Плод обильный орешков чернильных
На толстом пергаменте корни пустит.

Руки мои от письма устали,
Но благороден труд переписчика,
Ибо книги, достойно украшены,
Станут богатством мужей премудрых.

Так или иначе, владелец книги трудов Колумбы не оценил и обратился в суд короля Диармайта. «Кольмкилл скопировал мою книгу без моего ведома» сказал он «и я утверждаю, что сын моей книги тоже мой»

На что Колумба ответил: «Книга Финиана не стала хуже после копирования, и неправильно, если святые слова этой книги будут утеряны, или если будут создавать препятствия к тому, чтобы я или кто-нибудь еще мог писать, или читать, или распространять их. И я также заявляю, что это было мое право скопировать ее, так как это было полезно мне и я желал принести пользу всем людям, без какого-либо ущерба для Финиана или его книги».

Олег Гуцуляк: Святые Борис и Глеб, богатыри Илья и Микула — это символы инкубационной фазы этногенеза русских

В феодальной Европе к середине ХІ в. вследствии исчерпания земельных ресурсов чрезвычайно быстро образовалось сословие младших детей землевладельцев, все достояние которых состояло в лошади, копье и щите. Общество выталкивает их за черту европейской ойкумены в крестовые походы, ограничивает казармами-общежитиями рыцарских орденов или монастырей. Как следствие, возникают рыцарский эпос и схоластическая философия...

На Руси такого рыцарства-монашества в этот период не возникает из-за возможности младших детей феодалов постоянно уезжать на северный восток (Угру, Чудь), находить неосвоенные земли («Залесье») и общинников, непуганых междуусобицами князей, чтоб возложить на них тяжесть налогов...

Новая реальность требовала новых образов — героев-колонистов. Ими стали святые Борис и Глеб, князья с 1010 г. Ростова и Мурома, богатыри Илья Муромец и Микула Селянинович. 

Этимология последнего выводится нами из коми-пермяцкого «му кулу» — «духи земли»; ср.: «… на Украине, т. е. на территории бывшего Киевского княжества, св. Георгий ставится выше Николы, здесь может считаться даже, что Никола — «породы московской», и он противопоставляется «русьскому Юрку» (Аничков…; Драгоманов …; Лесков)… на Украине «культ Николы менее развит», считает, что здесь Николу заслоняют собой Илья и Петр… Согласно украинскому поверью, «як прийдемо на той свiт, то за москалiв буде Микола, а за нас Юрiй. То як iде москаль, Микола… каже: «мiи» тай бере coбi, а як наш, то Юрiй coбi бере… Отражение того же основного мифа можно видеть в распространенной легенде о споре Ильи-пророка и Николы, когда Никола обманывает Илью и спасает урожай мужика…  вообще грозному, карающему сверху Илье противостоит в фольклорных текстах добрый, защищающий снизу Никола. По словам исследователя русских народных культов святых, «св. Николай, по народному представлению, добрее св. пророка Илии. Илия мстителен, суров, тогда как св. Николай… рисуется добрым угодником»… В свою очередь, отношения Ильи-пророка и Николы … могут отражаться в фольклоре в отношениях Ильи Муромца и Микулы Селяниновича; весьма знаменательно в этом плане запрещение Илье Муромцу биться с Микулой и с родом Микулиным, мотивированное тем, что Микулу «любит матушка сыра-земля»…  Н. Витсен и Г. Давид в своих описаниях Московии XVII в. свидетельствуют, что русские настолько почитают св. Николая, что, по их мнению, когда Бог умрет, св. Николай займет его место …  у кашубов … nikolaj выступает как наименование х р о м о г о  д ь я в о л а, живущего в лесу и задающего загадки заблудившимся людям: того, кто отгадает загадки, nikolaj выводит из лесу, но тот, кто не сумеет этого сделать, отдает свою душу дьяволу» [Успенский Б. Филологические разыскания в области славянских древностей. Глава III. Никола и Волос (Велес) // http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/usp/02.php].

Собственно святые Борис и Глеб, богатыри Илья и Микула — это символы фазы этногенеза «русских», которую Л. Гумилев называет гомеостазом (150 лет), инкубационным периодом пассионарности (собственно колонизация русичами с юга и родила пассионарный толчек у местного населения Верхнего Поволжья), который завершился переходом в фазу самопровозглашения «русских» себя в истории, фазу подъёма (200-250 лет) такими актами как в1159 г. отделения великого княжества Владимирского, в1164 г. экспансией Суздаля и Мурома в Волжскую Булгарию, в1167 г. — в Новгород, в1169 г. — взятием Киева, и годом ранее — провозглашение автокефальной церковной митрополии Северо-Восточных земель Руси.

Священник Георгий Чистяков: Святые живут среди бомжей

Однажды я позволил себе предположить в своей книге «Размышления с Евангелием», что для каждого великого святого какое-то одно блаженство из тех, что названы Христом в Нагорной проповеди, как бы вышло на первый план. Стало в жизни важнейшим, ключевым. В каком-то смысле портретом этого святого человека — портретом в слове.
Думаю, нечто подобное мы встречаем и в истории — хотя бы и нашего уходящего века. Были в нем такие «минуты роковые», когда наиболее пронзительно звучали для людей слова: «Блаженны миротворцы…» — вспомним, сколько войн случилось в XX столетии, или: «Блаженны плачущие…» — вспомним, сколько было пролито в нашем веке слез, или: «Блаженны изгнанные правды ради…» — вспомним, например, что эти слова написаны на надгробье Александра Галича на русском кладбище под Парижем, где покоятся сотни наших соотечественников-эмигрантов, изгнанников…
Сегодня, мне кажется, нам необходимо прислушаться к словам: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят».
XX век — это век ужасающего кризиса веры. Очень трудно почувствовать Бога. Для большинства принявших Бога вера в Него — это некая система взглядов, или идеология, или путь, по которому нам хотелось бы идти.