Дмитрий Некрасов: Эксплуатация и прогресс

1. Исследования антропологов, свидетельствуют, что охотники-собиратели примитивных племен тратят на то, что мы бы назвали «работой» (охота, рыбалка производство орудий) 3-4 часа в день. Впрочем, немногие сегодня считают рыбалку «работой».

Основной причиной завоза рабов из Африки в Америку были трудности с использованием индейцев-охотников для сельскохозяйственных работ. В тех областях Америки, где до Колумба существовали земледельческие культуры, индейцы вполне себе работали на плантациях и даже на рудниках колонизаторов. А индейцы-охотники – в романтической традиции считавшиеся «слишком гордыми для рабства», в реальности физически не выдерживали регулярного трудового дня земледельца. Африканских рабов также отлавливали преимущественно среди земледельческих народов. Не только потому, что земледельцев проще захватить, но и потому, что рабы из племен охотников считались «плохими рабами». 

Зафиксировано несколько историй о неудачных попытках привлечь на работу за зарплату, например, австралийских аборигенов. Что характерно: данные аборигены начинали помогать колонизаторам в их работе по собственной инициативе, «из интереса», однако попытки привлечь за вознаграждение тех же самых аборигенов к той же самой деятельности на регулярной многочасовой основе, как правило, проваливались. Даже мотивированные вознаграждением охотники-собиратели не были способны заставить себя выполнять регулярную «работу» по много часов в день. 

Из данных фактов можно сделать обоснованное предположение, что за много поколений земледельческой деятельности у земледельцев постепенно вырабатывается отсутствующий в обществах охотников-собирателей навык самодисциплины, позволяющий много и регулярно «работать». Для нашего дальнейшего рассуждения не важно является ли указанный эффект результатом воздействия культуры или генетики.  Думаю, что комбинацией обеих. Недаром носители моего любимого «гена авантюризма» DRD4*7R (подробно в отдельной статье) составляют менее 2% в популяциях, сформированных тысячелетиями максимально трудоемкого рисового земледелия (Китай, ЮВА), от 10% до 25% в Европе, но могут достигать 70% в некоторых племенах охотников-собирателей Амазонии. Однако, не будем уходить в сторону.

2. Марксисты, (и не только), утверждали, что после перехода к земледелию сначала формируются некие излишки, которые можно изъять, а потом возникает расслоение, эксплуатация и аппарат принуждения.  

А ведь можно предположить, что последовательность событий была ровно обратной. 

Первобытный человек, начавший параллельно с охотой высаживать какие-то злаки (переход к земледелию очень длинный и плавный процесс) не изменял своим привычкам бездельничать большую часть дня. Ему не нужно было производить больше еды ровно до тех пор, пока у его сильного и агрессивного соседа не возникла мысль отбирать часть урожая. Хранящиеся значительно дольше мяса, зерновые просто повысили техническую эффективность подобного изъятия.