Борис Межуев: О неизбежности наступления цивлизационной фазы мировой истории

1.

Цивилизации, конечно, были всегда. Китай, Европа, Япония, Россия издавна развивались параллельными путями, и их история никогда не была единой. 

Сегодня цивилизационная идея предполагает не указание на это всем очевидное обстоятельство, а гораздо радикальную гипотезу, что в ближайшем будущем произойдет не объединение цивилизаций в некоем едином глобальном общежитии, а напротив их более жесткое размежевание и обособление. Тем не менее это ровно то, что и происходит сегодня.

Два события, которые имеют прямое отношение к России, безусловно, обозначают собой ту подспудную или же вполне осознаваемую решимость ключевых государств коллективного Запада покончить с тем, чему ранее не обнаруживалось альтернативы — процесса глобализации. 

Речь о замораживании российских суверенных активов на Западе и аресте основателя Telegram Павла Дурова. Обе эти акции, имеющие, конечно, неодинаковую подоплеку, в глубине своей мотивированы одним фактором — готовностью элит Запада покончить с теми иллюзиями, которые порождала глобализационная фаза истории. 

В обоих случаях у тех россиян, которые держали активы на Западе и которые использовали неподконтрольный российским властям мессенджер для чувствительных с политической точки зрения переговоров, присутствовало одно стремление — обеспечить сохранность финансовых средств или свободу информации за счет фактора экстерриториальности. Все, что находилось вовне, было независимо от суверенной власти и тем самым относительно сохранно, объективно и неуязвимо.

Забавно, что при таком вполне отчетливом ударе по самой идее либеральной глобализации со стороны элит, которые мы по традиции продолжаем называть «глобалистскими», российские западники продолжают говорить, что цивилизационная идея есть не более, чем идеологема российской власти, необходимая для легитимации ее господства. 

Между тем, все что мы видим, свидетельствует только о том, что мир закрывается, и Западный мир закрывается гораздо более быстрыми темпами, чем его так называемые авторитарные противники. 

Что же лежит в основе новой закрытости? Безусловно, главным фактором «новой закрытости» является соперничество с Китаем, который стал одолевать Запад как раз на поле глобализации, и для борьбы с которым потребовалось использование ранее отвергаемых протекционистских мер. Западный мир не захотел китаизироваться, точно также можно сказать, что он не захотел и русифицироваться, и отуречиваться. Эта тенденция будет развиваться в сторону усиления, кто бы ни стал хозяином Белого дома в 2025 году, кто бы ни возглавил ЕС, выбран премьером Великобритании или президентом Франции. Это четкое осознание Западом своих границ, границ своей идентичности при отдалении от России, Турции и в недалеком будущем — от Китая, и есть знамение наступления цивилизационной фазы мировой истории.

2. 

Главным фактором социального развития Запада стал процесс секуляризации. Этот процесс, начавшийся с освобождения науки, экономики и затем политики из-под власти религиозных норм и табу, в конце концов коснулся семейного уклада и всего того, что британский социолог Энтони Гидденс называет сферой интимности. На неизбежность этого события еще в XIX веке указывали проницательные консерваторы, в России наиболее определенно — Николай Данилевский в «России и Европе». В итоге, возникла политическая развилка — следовать или не следовать Западу в легализации нетрадиционных форм сексуального сожительства, дать отмашку на принятие допустимости сексуальных перверсий или же сделать жесткий акцент на то, что в России чаще всего называется «традиционными ценностями». 

Прежние волны вестернизации проходили под лозунгом модернизации - это означало, что западники других цивилизаций обосновывали рецепцию западных институтов Нового времени и секуляризацию образования и политики приоритетами конкуренции с Западом. Но реформацию сферы интимности очень сложно обосновать аналогичным образом. Поэтому выбор — следовать или не следовать Западу — не инструментальный, но ценностный, в конечном счете религиозный. Любопытным образом, именно процесс секуляризации сделал цивилизационную фазу истории с характерной для нее постсекулярностью неизбежной. 

Россия к наступлению этой цивилизационной фазы оказалась не вполне готова. Она до самого конца, до 2022 года, цеплялась за идею своей европейскости, своей цивилизационной близости той Европе, которая должна будет пробудиться ото сна и сбросить иго некоего чуждого ей Запада — либерального, англо-саксонского, глобалистского и т. д. Это желание «освободить Европу», «похитить Европу» приобрело в России характер некоей мании, почти национальной идеи, хотя ее тупиковость была ясна проницательным аналитикам типа Вадима Цымбурского еще в 1990-е годы. Все кончилось нашей реакцией на Минские соглашения, когда мы ожидали от наших континентальных партнеров содействия по геополитической нейтрализации лимитрофной Украины, а они умело тянули время, видя в этих соглашениях исключительно договоренность о прекращении Россией своего военного натиска. Мы просто продолжали пребывать в иллюзорных представлениях о шансе на некий континентальный пакт России с Францией и Германией, о котором мечтал еще Витте и на пропаганду которого положил так много сил Александр Дугин. 

Теперь факт «цивилизационного» отчуждения встал перед нами со всей его очевидной реальностью. Причем, признаемся, реальностью настолько отвратительной, что возникает естественное желание обратиться к доцивилизационным паттернам социальности как единственному возможному основанию свободы и человеческого достоинства. 

Отсюда все эти разговоры о борьбе человека и Левиафана при обсуждении «дела Дурова», как будто у человека в современном мире есть хоть какая-то возможность противодействовать Левиафану кроме как при содействии его прямого конкурента — то есть другого Левиафана. 

Задача сейчас отнюдь не в том, чтобы найти нейтральное пространство «вне Левиафанов» - смеем утверждать, что такого пространства в ближайшее время просто не будет — а в том, чтобы не допустить смертельной схватки этих Левиафанов, чтобы они не уничтожили друг друга. И вот именно на решение этой задачи и должна быть нацелена партия консервативного Просвещения, которая может спасти человечество от цивилизационных войн, как старое рациональное Просвещение спасло Европу от войн религиозных в XVII веке.

Александр Ерёменко: Запад утратил лидерство в сфере либерально-демократических ценностей

Одной из существенных особенностей великого исторического события является его способность радикально разделять историю на «до» и «после». Исторические периоды, эпохи, эры сменяют друг друга именно благодаря энергийной силе событий. Российско-украиниская война 2014-20.. годов несомненно является великим историческим событием. Мир после войны никогда не будет таким, каким был до войны. 

Аксиология делает вид, что мир высших общечеловеческих ценностей не подвержен воздействию истории. Как бы ни бушевали волны кровавой, грязной и грозной событийности, высшие ценности останутся незапятнанными в хрустальном чертоге подлинного бытия. 

Такая позиция представляется мне ошибочной. Я могу допустить, что в высших ценностях есть некие аисторические, априорные моменты, но то, что они, взятые в целом, аисторичны, - ложно. Ничто не избежит Истории, даже Истина, Добро и Красота. Даже Бог (если он есть) не избежит истории. 

Ещё более это справедливо относительно социально-политических и правовых ценностей. 

Джентльменский набор западных ценностей: демократических свобод, прав человека, правового государства, гуманизма, рационализма и т.п., - является продуктом исторического развития – это несомненно. Кстати, когда говорят, что эти ценности, строго говоря, не являются общечеловеческими, поскольку сформировались и развились в Европе и релевантны лишь для Запада, то это верно. Этим признанием я вовсе не хочу умалить указанные ценности, я просто хочу называть вещи своими именами. И это желание побуждает меня сказать: свобода, демократия, права человека и т.п., - не общечеловеческие ценности, но это хорошие и правильные ценности. Да здравствуют эти ценности и да сгинут те, кто их не признаёт! 

Сразу отвожу упрёк в оценочности моего суждения: в социальном познании оценочность, мол, недопустима. Это неверно, и следует не стесняться оценочности, а честно декларировать её, стараясь обосновать правильность своих оценок. 

Карина Левин: Моногамия как одна з причин доминанты Западной цивилизации

Теорий, которые объясняют становление гегемонии Запада, бесчисленное множество. Некоторые из них делают акцент на военной мощи и географической экспансии; вторые — институты, науку политико-экономическую конкуренцию; а третьи — на особую экологическую среду. Так или иначе, каждый из авторов выделяет ряд причин, от которых ведет точку отсчёта.

Однако есть одна не особо известная концепция, где вперед выдвигаются социально-биологические причины. Она не сильно представлена в мэйнстриме, но, тем не менее, набирает популярность. Центральную роль в ней играет Римско-католическая церковь, как, с одной стороны инициатор, а с другой — проводник фундаментальных реформ. 

 Одно направление этой школы представлено биологом и антропологом Джозефом Хенриком (большая группа авторов), а второе — экономистом Хилтоном Рутом.

В центре концепции Хенрика стоит, как он называет, аббревиатура W.E.I.R.D (western, educated, industrialized, rich, democratic). Это как раз и есть та совокупность психологических, институциональных, политических и экономических характеристик, которые отличают Запад от остального мира. Преимущество концепции Хенрика в том, что он выделяет конкретную причину, благодаря которой все вышеупомянутые смогли появиться на свет  Здесь же его дополняет Рут.

Эта причина — моногамия и запрет на брак с родственниками.

Дело в том, как объясняет Хенрик, что человечество с момента зарождения сельского хозяйства перешло к оседлому образу жизни, то есть проживания на одной конкретной территории. В таких условиях у племен и клановых сообществ развились институты, основанные на родстве (kinship-based institutions). Там широкое распространение получили браки между близкими родственниками (дяди, тети, двоюродные, троюродные братья и сестры). 

Подобная модель брачных отношений способствовала выработке коллективистской психологии и социальной организации, где на передний выдвигались интересы рода или клана. Индивида как отдельного члена племени просто не существовало: любой человек мыслился, в первую очередь, как часть сообщества. При такой организации у людей вырабатывались особые черты: враждебность к чужакам и низкая способность к кооперации с людьми за пределами своего племени.

Подобная психология до сих пор определяет жизнь большинства сообществ и стран. Рут приводит пример гуаньси в Китае: это принцип кооперации между людьми, в основе которого лежат родственные связи (кумовство). 

Хенрик считает, что именно христианство — точнее Католическая церковь — сумела разрушить институты, основанные на родстве, в пределах зоны своего влияния: в Западной Европе. Внедрив институт моногамии (Хенрик называет ёё БСП — брачно-семейной программой Церкви), она разорвала родственные связи кланов и привела к их вырождению.

Но это не главное. Отсутствие родственных связей вынудило людей создавать семьи и объединения на основе совершенно иных принципов: добровольных, не продиктованных интересами племени или общины. Западный европеец был волен жениться на ком угодно и вступать в отношения с огромным числом людей, что привело к появлению гильдий, монастырей, средневековых городов и пр. 

Рут здесь упоминает феномен caritas (христианской любви). Она предписывала кодекс поведения, совершенно противоположный клановому: любовь к ближнему. То есть, человек (хотя бы на формальном уровне) больше не мыслился как чужак, а как член христианского универсума, в отношении которого предписаны стандартные правила поведения. 

Эта основа стала почвой, где сформировалась уникальная Западная цивилизация. Это уникальный исторический и когнитивный эксперимент.

Верно говорил Иисус Христос, что Царство его не от мира сего.

Schulz, J. F., Bahrami-Rad, D., Beauchamp, J. P., & Henrich, J. (2019). The Church, intensive kinship, and global psychological variation. Science, 366(6466), eaau5141.

Root, H. L. (2022). The Diffusion of Innovation as a Property of Network Connectivity in the Economic Organization of China and the West. Available at SSRN 3847335.

Софія Дніпровська: Римо-германська цивілізація вже вступила в стадію глибокого перезрівання. Залишилася тільки Східна Європа, найбільшою й найперспективнішою часткою якої є Русь-Україна.

З найбільших загроз західній цивілізації полягає в блаженній і ситій зарозумілості сучасної Західної Людини, просякнутої непорушною вірою в те, що матеріальний добробут, особиста безпека і вибори-перевибори є абсолютною, універсальною цінністю для кожного представника виду Homo sapiens. А якщо десь, колись в якійсь країні завелася дихтатура з тиранією, то це тому, що лихий диктатор з поплічниками силою і хитрістю уярмив якийсь волелюбний народ і якщо цьому народу помогти повалити тирана, то там одразу запанує свобода, демократія і благорастворєніє воздухов. 

Ця омана вже дорого коштувала євроатлантичній спільноті в багатьох куточках земної кулі, які вона демократизувала, демократизувала та й не видемократизувала, але відмовлятися від неї вона принципово не збирається. 

Біда в тому, що цей хибний наратив поширюються й в українському суспільстві, яке зараз ударними темпами "європеїзується" і бездумно наслідує все, що йде з "цивілізованого світу". 

Тому величезна кількість наших громадян була абсолютно впевнена, що як тільки в РФ скакне долар і пропаде Макдональдс, вона рухне. А коли Путін мобілізацію оголосив, то тут уже останні сумніви пропали: звіздєц мангусту! 

А мангуст узяв та й не звіздонувся. І шо ти тепер будеш робити? Плану Б у свідків краху "недоімперії", як виявилося, нема. Є план Зе і Є, але вони нікуди не годні. 

Як би це прикро не було визнавати, в спільнотах, які ми маркуємо як "варварські", авторитарні, злиденні, значно краще, ніж у "цивілізованому світі" поширене розуміння, що економіка і технології - це лише ЗАСІБ для підкорення світу. Дуже-дуже важливий і необхідний засіб - палицею-копачкою Землю не підважиш і до зірок не дотягнешся. Але натовкування кендюхів, кишень, клунь і комор не може бути остаточним сенсом ЛЮДСЬКОГО буття. Тому попри свою злиденність і жорстокість вони такі живучі і такі диявольськи везучі.

А постіндустріальний Захід - як той янгол Лаодикійської церкви - ані холодний, ані гарячий, ані риба, ані м'ясо, ані чоловік, ані жінка, а щось таке середнє, мнякеньке і літепле. Він багатий, і збагатів, і не потребує нічого. А не знає, що він нужденний, і мізерний, і вбогий, і сліпий і голий...

Римо-германська цивілізація, чий вищий злет припадає на XVI-XIX ст., вже вступила в стадію глибокого перезрівання. Ця стадія така ж закономірна й незворотна, як стадія перезрівання греко-римської цивілізації у ІІІ-V ст. н.е. І її минулі культурні й технологічні досягнення не повинні вводити нас в оману й затуляти від нас її теперішній стан.  

Ф. Франко свого часу позиціонував авторитарну, традиційну Іспанію як духовний резерв Європи. На жаль, цей резерв Європа вже вичерпала, а каудильйо викинула з Меморіалу. 

Залишилася тільки Східна Європа, найбільшою й найперспективнішою часткою якої є Русь-Україна. І від того, наскільки творчо ми підійдемо до запозичення іноземних практик, наскільки ретельно відокремлюватимемо зерна від полови, без перебільшення залежить доля всього світу.

Софія Дніпровська: Tertium non datur

РФ воює не тільки й не стільки з Україною, скільки з "колективним Заходом", у якому вбачає потенційну загрозу свого існування. І не дуже це приховує.  

Анексія територій суверенної держави - це замах на світовий порядок, що лежить в основі економічного добробуту, культурного й політичного домінування західних держав. 

Не буде діючої системи міжнародного права - не буде глобального ринку з доларом у якості резервної й розрахункової валюти, за яку прості американці можуть купляти в китайців дешеві капці, джинси, айфони, смартфони та інші кунштюки, які Америка з Європою давно вже не виробляють. І тоді ота стеля боргу, яку американці за останні 30 років підняли до небес, гепнеться їм на голови, прибивши все їхнє хвалене просперіті й секьюріті. А без США мілітарно дистрофічна ЄС довго не протримається. 

Більш-менш освічена, грамотна, політично активна людина не може цього не розуміти. Тому всі розмови про те, що "Україні ніхто нічо не должен" є ознакою або невігластва, або маніпуляції. 

Будь-які дії, що послаблюють нашу націю і державний суверенітет (мульті-культі, демократичні стандарти, дискредитація національних лідерів і заміна їх лідерами антинаціональними, інфільтрація в політичні структури шляхом шантажу і тиску агентів впливу нерезидентів) грає на руку Кремлю і тільки Кремлю, бо руйнує природне забороло європейської цивілізації. 

Ви або за Україну (сильну, заможну, суверенну) або за Москву. Tertium non datur.

Тарас Лютий: Чи настає кінець Західного світу?

З моменту появи двотомника Освальда Шпенґлера «Присмерк Західного світу» (1918, 1922) суперечки про перспективи глобального Заходу ні на мить не вщухають. А за нинішнього ґерця між західним світом і «рускім міром» подібні питання взагалі загострюються не на жарт. І от уже буквально з перших рядків цього грубезного опусу читач знайомиться з одкровеннями про те, що західноєвропейсько-американська культура переходить у стадію свого згасання. Ба більше, відбувається воно на проміжку 1800–2000 років. Що ж означає ця теза?

Скажемо відверто, вислід Шпенґлера не є несподіваним. Адже автор і сам визнає вплив на хід своїх міркувань ніцшеанських концептів, як-от «декаданс», «нігілізм» або «переоцінка цінностей», які трохи раніше свідчили про сутінки Заходу. В дусі «філософії життя» Шпенґлер порівнює існування культур із організмами, що проходять визначальні цикли: народження, зростання, розквіт, занепад і смерть. Отже, геть усім культурам відведено свої місце і час. А їхнє становлення передбачає наявність трьох елементів: Душі (як можливості щось утілити), Життя (того, що звершує) і Світу (себто, здійсненого). 

Філософ наводить і декілька способів розгляду буття культур. Один спирається на закономірності, а отже, має справу із застиглими формами. Інший покладається на аналогії, що дає змогу схоплювати живі форми. Зрештою, йдеться про натуралістичний (науковий, систематичний) та історичний (поетичний, споглядальний) досвіди. Перший набувається мірою того, як дослідник вивчатиме природу, висновуючи сукупність законів (звідси й пошана до числа та причинності, хоча вираховувати можна лише неживе). Другий отримується від народження й полягає в тому, що спостерігач взорує на становлення (тобто на життя, яке не має меж). Віддаючи перевагу останньому підходові, Шпенґлер ошелешує жаскою, проте знаною, принаймні з часів Шопенгавера, сентенцією: людство ніколи не мало жодної визначеної мети чи бодай якогось плану розвитку, адже підпорядковується принципам, які виникли в осередку окремих культур, де розігруються унікальні ідеї, пристрасті та варіанти їх прояву.

Звідси випливає, що історія культури є не прогресом, а звершенням її можливостей і нагадує калейдоскоп утворень і перетворень дивовижних органічних форм. Спочатку вони оприявнюються хаотично, а вже потім потрапляють на вищий щабель. І тоді на перший план виходять видатні постаті (Александр, Діоклетіан, Мохаммад, Наполеон) або події (Пелопоннеська чи Тридцятилітня війна). І нехай між культурами не зникає взаємодія, всі вони мають винятковий триб існування. Чимало з них, окрім єгипетської, мексиканської та китайської, зазнавали впливу давніших культур. Одначе, говорити про загальні чи постійні чинники не випадає. Це відчувається, коли нам несила зрозуміти наріжні поняття, сформовані всередині своєрідної культури. Для нас залишається загадкою вавилонський світ, а отже, колись і західний світ буде незрозумілим для подальших культур. А тому варто вести мову про щось таке, як індійський, арабський, античний, західний та інші різновиди культурного мислення.

Згідно зі Шпенґлером, головною вадою західного типу мислення є намагання все розглядати крізь призму універсальної точки зору. Якщо репрезентант античної культури, Платон, говорить від імені еллінів, яких, на відміну від варварів, тільки й уважає людьми, то виразник західної культури, Кант, намагається висловлюватися про загальні закони, властиві людству в цілому. А втім, скільки є запитів, стільки ж має бути і відповідей. Усяка історична епоха передбачає власний пошук і погляд. Ось чому, підкреслює Шпенґлер, немає ніякої загальнолюдської культури чи моралі. Проте подібне твердження суперечитиме раціональній західній традиції, бо залишається небезпека зашпортатися у тотальній відносності. Хоча, здається, Шпенґлера той релятивізм не лякає ніскільки. Навпаки, він увиразнює разючі культурні відмінності. Приміром, античну чуттєво-тілесну статичну культуру іменує «аполонійною», а просторову динаміку західної культури називає «фавстівською» за персоналізм і жагу пізнання.

Що ж тоді вважати точкою занепаду? Аби це збагнути, необхідно взяти до уваги, що Шпенґлер не ототожнює зазвичай синонімічні поняття «культура» і «цивілізація». В його уявленні цивілізація є ознакою завершення культури. Ба більше, філософ удається до поетичного пояснення, а надто коли стверджує, що цивілізація довершує долю культури. Ідея Долі властива кожній культурі. Вона розгортається як повноцінна картина світу й осягається через мистецтво чи трагедію. Отже, цивілізація — не живе тривання буття культури, а штучний, виснажений, завершальний її стан, який веде до неорганічних і змертвілих форм. Культура помирає, коли її душа вичерпує можливості на рівні народів, мов, віровчень, мистецтв, держав, наук і подібного. Колись стоїцизм і буддизм явили завершення, відповідно, античної та індійської культури. 

Прикметно, що цивілізація пов’язана у Шпенґлера ще й з імперіалізмом. Зрештою, свою книгу він пише в часи краху західних імперій, у переддень нацистського райху та нової світової війни. Всередині людини культури нуртує творчий потенціал, тоді як у людини цивілізації помітна енергія, що скерована назовні. Чи ж не через це у візії Шпенґлера західна культура добігає кінця після свого суттєвого надламу? Ще одна ознака деградації — скептицизм, який дається взнаки занепадом мистецтва, появою матеріалізму, соціалізму, недолугого парламентаризму, має ознаки недовіри до науки, позначається розростанням великих міст і техносфери. 

З другого боку, потрібно визнати, що кризові явища — річ цілком звикла для повноцінного життя культури. Тож, запитаймо себе: чи не є вони новітнім пошуком, який є ознакою налаштування культури на інший курс?

Показово, що Шпенґлер наголошує на відмінностях поміж «російською» та «фавстівською» душею. У першій, попри позірну схожість на західну культуру, відчувається «примітивний московський царизм». Росіян змушують жити в умовах штучно вигаданої історії, яку вони сприймають як догму. До того ж, вибудовані на західний штиб російські міста не мають органічної єдності з типово рустикальним ландшафтом. Хіба ж це не парадоксально: російське прагне виглядати по-західному, втім Захід тут ненавидять? Тому сподівання на те, що умовна «російська культура» здобуватиме самобутню силу — марні. В цій традиції все відмінне завжди сприймалося вороже, вичавлюючи важливі елементи, які могли бодай чимось зарадити народженню направду повноцінної культури.

Певна річ, смішно говорити про вічне існування культур. Але беззаперечно те, що західна культура, подібно до всіх інших, теж колись зійде зі сцени. 

Проте є один чи не найвагоміший чинник, який дозволяє їй протриматися довше в історичному плині. Це заохочення до самокритики. Таким, попри пророцтва Шпенґлера, наразі й виглядає рецепт її оновлення.

Владимир Емельянов: Что бы теперь написал Шпенглер

Готовя лекцию о Шпенглере, подумал: вот был бы Шпенглером - о чем бы сейчас написал?

Написал бы, что закат это естественное состояние Запада. Он просто так живет. И никуда не денется. Ведь солнце заходит каждый вечер, но наутро встает опять. Восток давно перестал восходить, а Запад все заходит.

Что Россия, несмотря на навороченность техническими новинками, осталась жить в эпохе Брежнева и не может никуда сдвинуться из этой мертвой точки равновесия между материальным и душевным. Ей там хорошо.

Что в мире постепенно начинает доминировать мировоззрение народов древнего Ближнего Востока. Потому что древний, доосевой Ближний Восток - это вовсе не Восток, а основа Запада и его саморефлексия.

Что воюют не числом, а уменьем, и все эти миллионы китайцев и жителей Азии, даже поселившись на Западе, не сделают его собой. А постепенно сделаются западными людьми.

Что высокая культура появится вновь только с новой религиозностью и новой аристократией.

Что людям нужно готовиться меняться и телом, и разумом. Иначе они проиграют природе третьего порядка - биолюдям и ИИ. (Первая природа - биосфера, вторая - ноосфера, т.е. общество и культура, и вот третья природа - артисфера).

Андрей Баумейстер: Прав ли Штефан Лессених относительно оценки Западной цивилизации

В апрельском выпуске "Le Monde diplomatique" была опубликована большая статья Штефана Лессениха (Stephan Lessenich), нынешнего директора Франкфуртского института социальных исследований, под заглавием «Считавшийся мертвым снова здесь». Подзаголовок статьи звучит так: «В ходе путинской войны глобальный Запад переживает последний идеологический ренессанс».

Ш. Лессених говорит о «последнем акте трагедии западного самообмана» (der letzte Akt im Schauspiel der westlichen Selbstillusionierung). Он утверждает, что «Запад, а особенно Европа, все более превращается в провинцию (zunehmend provinzialisiert wird): в политическом, экономическом и военном отношениях».

Его логику можно представить так:

1.Сущность Запада понимается как способность к самокритике и само-коррекции.

2. В этой способности кроется сила Запада и его умение из ошибок извлекать уроки и трансформировать ошибки в успехи.

3. История признания ошибок является историей успеха Запада.

4. Такой дискурс позволяет оправдывать все грехи Запада, так как из признания этих грехов Запад восходит к «святости» (то есть к своему величию).

5. Следовательно, самокритика Запада является стратегией его самооправдания.

6. Эта стратегия сегодня теряет свою привлекательность в глазах большей части мира. 

7. Происходит все большая провинциализация Запада. 

Прав ли Лессених? Действительно ли глобальный Запад переживает последний идеологический ренессанс и стремительно теряет свою гегемонию в мире? Действительно ли мы являемся свидетелями рождения нового миропорядка? 

В беседе я пытаюсь дать свои ответы на эти вопросы... 

Ссылка на видео: https://youtu.be/9J3RA6NZtbc

Владимир Можегов: "Коллективный Запад" исчез вслед за "золотым миллиардом"

О «коллективном Западе» слышать приходится постоянно. «Коллективный Запад» наложил санкции, «коллективный Запад» объявил войну, «коллективный Запад» то, «коллективный Запад» это… Некоторое время (лет десять примерно) назад так же точно вязли в ушах бесконечные разговоры о «золотом миллиарде», исходящие, как правило, от наших профессиональных марксистов. Согласно их представлениям, «золотой миллиард», этот проклятый потомок колониальных империй, сиял в центре мира материком сытости и затоваренности, а вокруг него безнадежно страдали пять миллиардов несчастных представителей третьего мира.

Сейчас все эти причитания марксистов выглядят предельно абсурдно. Никакого «золотого миллиарда» нет уже и в помине. Европа – этот размытый почти до неразличимости мир, критериев особости и избранности которого не наблюдается абсолютно – тихо хиреет и умирает, а экономический центр мира стремительно перемещается в Тихоокеанский регион, где набирают мощь растущие экономики Индии, Китая и других азиатских стран.

С другой стороны, все более дерзко заявляют о себе Бразилия, Австралия, Турция и Саудовская Аравия. Либералы любят шутить о России, как большой бензоколонке. Но что же в таком случае Европа, на глазах обращающаяся в химеру? Только сирая кафешка, с дорожающим каждый день ценником, прилепившаяся к этой бензоколонке. В перспективе ближайших тридцати лет ни одной европейской страны в десятке ведущих экономик мира не числится (исключая, быть может, Англию с доминионами, но Англия – это и не Европа).

А где сегодня те марксистские умники, которые проели нам уши своим «золотым миллиардом»? Они невозмутимо продолжают петь свою вечную песнь, ныне – о «коллективном Западе». Благо, память сегодняшнего обывателя столь коротка, что в понедельник он уже не помнит, что заливали в его уши воскресные ток-шоу. Новый день – новая песня. Однако что же все-таки произошло? Куда делся пресловутый «золотой миллиард»?

Борис Межуев: Поражение национал-популистов в Европе как симптом усиления центростремительной тенденции внутри Евро-Атлантики

Сегодня возникает вопрос: не переоценила ли Россия шансы популистов в целом, и их французских представителей в частности.? И не обернулась ли победа Ле Пен, если бы она чудом состоялась, для России таким же разочарованием, каким явился Брекзит, приведший в Великобритании к власти еще более агрессивно антироссийских политиков, чем те, что пытались сохранить свою страну в рамках Евросоюза.?

На этот счет российские эксперты высказывают сегодня разные мнения. 

Политолог, глава Центра политической информации Алексей Мухин, выражающий точку зрения, которую можно назвать консервативной, считает, что для России естественно поддерживать национально ориентированных политиков во Франции, а не тех, кто опирается на поддержку Вашингтона и Лондона. Поэтому надежды на Ле Пен в некотором смысле были естественны для политического руководства России.

С другой стороны, Борис Макаренко, председатель правления Центра политических технологий, умеренно-либерального мозгового центра, полагает, что все расчеты на успех популизма были изначально несостоятельны: «правопопулистские партии у себя дома с трудом выбираются из положения маргинальных и неприемлемых для политического истеблишмента сил, во власть они либо не допускаются, либо им уготована лишь роль младших партнеров. Если мы хотим с Европой иметь дело, а не просто портить ей обедню, надо дружить не с популистами».

Со своей стороны подчеркнем, что постепенный процесс превращения «коллективного Запада» в сплоченное цивилизационное целое, по существу в единое супер-государство, что мы наблюдаем сейчас, конечно, не был предопределен, и у национал-популистов в разных стран ранее все-таки был шанс затормозить этот процесс и даже обратить его вспять. Однако в какой-то момент центростремительные силы внутри Евро-Атлантики взяли верх над центробежными. Поражение национал-популизма стало важным симптомом этой тенденции, которая сейчас уже едва ли может быть преодолена. Если не произойдет электорального чуда, 24 апреля французский избиратель попрощается не только с кандидатом в президенты Марин Ле Пен, но и, весьма вероятно, с грезой о Европе Отечеств.

Василий Аксёнов: На полпути к Западу (отрывок из заметки "На полпути к Западу")

12 лет назад не стало писателя Василия Аксёнова (1932-2009). Напомним фрагмент из его заметки "На полпути к Западу", опубликованной в 1993 году в журнале "Континент". 

"... Мы должны во всех сферах, как внешних, так и внутренних, закончить нашу столетнюю войну с Западом. Когда-то было сказано: "Да, скифы мы, да, азиаты мы, с раскосыми и дикими глазами”. Однако не следует забывать, что сказано это было поэтом с внешностью итальянского католического юноши, с кудрявым ореолом волос и патрицианским носом, да к тому же еще и с немецким именем. "Поскребите любого русского и найдете татарина", сказал в прошлом веке высокомерный пруссак, и это верно. Однако прежде, чем вы доберетесь до татарина, перед вами может мелькнуть и немец, и еврей, и поляк, и француз, а под татарин ом, копнув глубже, вы непременно обнаружите и варяга, и грека. С другой стороны, поскребите любого татарина и вы найдете русского. В силу равнинного расположения и перекрещения дорог здесь образовалась, может быть, самая космополитическая компания.

Мы все перемешались и создали российский этнос европейского типа. Мое поколение советских людей выросло почему-то с сильной ностальгией по Западу, присоединившись таким образом к Пушкину и Лермонтову, а не к Павке Корчагину. Однако, не только Россия томилась по Западу, на Западе тоже всегда жила грусть по утраченной России. При всем вполне понятном подозрении и готовности к отпору Запад явно мечтал о каких-то фантастических временах, когда Россия вернется со всеми своими борщами и Достоевскими. <...>

Как-то я познакомился с бизнесменом, который изучает российскую технологию и закупает патенты. "Оторванные от мира, они искали свои пути , — говорит он, — и нередко находили оригинальные решения". Так что дело не всегда пахнет керосином, если иметь в виду жажду природных ресурсов. Хорошо известен тип русского человека, который повсюду находит заговоры против своей уникальности, который никогда не устанет видеть в Западе коварного обманщика. Он говорит, что Россия, интегрированная с Западом, потеряет свою самобытность, чуть ли не родной язык забудет, бедная красавица. Этот тип русского человека напоминает мне одного писателя-почвенника из издательства "Современник”, который при виде первых вывесок "Пепси-колы" впадал в сущую истерику и вопил: "Нам этого не нужно! У нас свой напиток есть, квас! Квас лучше!". Как-то я ему сказал: "Да пусть будет и то, и другое". Он захлебнулся, ошеломленный.

Голландец, будучи жителем Запада, остается голландцем. Швед есть швед, француз — француз, простите мне прописные истины, но итальянец — это итальянец, не говоря уже об испанце. Благополучному народу легче сохранить свою самобытность, чем люмпенизированному злобному сброду. Россия, став частью западного мира, конечно останется Россией, несмотря на настырный напор западной массовой культуры, больше того, она сможет, хотя бы отчасти, повлиять на Запад в сторону улучшения вкуса и смягчения тоталитарных тенденций, существующих и на Западе. Я имею в виду, разумеется, массовый рынок культуры, навязывающий повсюду свои торговые стереотипы. Русские со своим опытом противостояния тоталитарщине могли бы прервать порочный круг навязывания вкусов.

Пока этого, к сожалению, не происходит. Пока что мы поглощаем только дешевку, преисполняемся пиететом совсем не перед тем, перед чем надо преисполняться, вклад наш в общее европейское дело еще очень мал. Но это только начало. Со временем, надеюсь, Россия и другие страны, входящие в то сообщество, которое могло бы в будущем стать чем-то вроде "Pax Rossiana", — станут неотъемлемой частью западной цивилизации, а советский человек избавится от своей постоянной глумливой, трусливой и наглой ухмылочки в адрес Запада. Сказанное вовсе не означает прекращения анти-западной школы в России, но только настораживает против ее фашистско-коммунистических тенденций. Парадокс состоит в том, что западный путь обеспечит развитие всех школ мысли, в том числе и антизападной, в то время как антизападный путь прихлопнет всех".

Игорь Эйдман: Скоро снова стиляг начнут гонять, или Рок России - постоянная непоследовательность в реализации вестернизации

 В подписанной Путиным Стратегии национальной безопасности указана главная угроза его режиму - культурная вестернизация. Как всегда, украдено у Совка. Помните: «Сегодня ты играешь джаз, а завтра родину продашь». Это как раз об угрозе культурной вестернизации для «национальной безопасности» СССР.

В стратегии много обычной смешной чепухи. Разведенный диктатор-отравитель, открещивающийся от своих законных и внебрачных детей, дворцов, офшоров и наемных убийц "ихтамнетов", собирается защищать "традиционные ценности", к которым относит «крепкую семья, приоритет духовного над материальным, гуманизм, милосердие и справедливость».

А вот угроза системе описана верно. Вестернизация равна прогрессу. Приоритет индивидуальных интересов, прав и свобод создает условия для преодоления родоплеменной, деспотической, клерикальной архаики. Путинский режим крайне реакционен. Для него прогресс, вестернизация - смерти подобны.

При всем уважении к культуре восточных стран, именно Запад стал источником распространения в мире современных политических и экономических институтов. Все реформы в России от петровских до горбачевских были попыткой внедрить в стране западные институты и технологии. Главная проблема в том, что эти попытки не были достаточно последовательными. Стране не удалось в полной мере вестернизироваться.

Заимствовав западные технологии и внешние атрибуты, Петр 1 не провел подлинной вестернизации. Россия осталась восточной деспотией.

Результаты незаконченной культурной вестернизации России в 19-начале 20 века были полностью уничтожены во времена сталинской деспотии. Начиная с хрущевских реформ, страна опять начала открываться миру и культурная вестернизация постепенно возобновилась.

Новой попыткой движения в Европу стала Перестройка. «Жить как на Западе» - это в то время была идея-фикс советских людей.

Ельцинские власти профанировали вестернизацию, заменив ее распилом собственности и персональным обогащением. Воспользовавшись усталостью и разочарованием населения, Путин вновь повернул историю вспять, восстановив в России восточную деспотию.

Однако культурная вестернизация не прекратилась. Как и во времена Брежнева она идет помимо воли властей и в нее втягиваются все более широкие слои населения: молодежь, средний класс крупных городов, интеллигенция.

Культурная вестернизация и путинский режим - несовместимы. Она – бомба замедленного действия, которая рано или поздно разнесет его в клочья, как, в прошлом, СССР. Что, впрочем, абсолютно не гарантирует успех последующих демократических реформ.

Артём Мелконян: Суть Западной цивилизации заключается в Мастерстве, Профессионализме

В чем заключается суть Западной цивилизации? Той, которая породила такие феноменальные явления и институты как права человека, эмансипация Женщин, научно-технический прогресс, демократическое управление и равенство граждан, отмена рабства и многое другое. И во всех этих процессах в течении 300 лет активно участвовали масоны. Лучшие умы коллективного Запада. Будь они ученые и политики, представители культуры и искусства, медики и юристы и вообще эрудиты.

Западный мир в целом делится на разные полюса в основном на: Старый и Новый свет, на Западные и Восточные Европы, на США и Канаду, на Австралию и Новую Зеланию и тд и тп.

 Тут конечно речь не о географических ориентирах, скорее ментальные и ценностные. Так в чем же основная коллективная ценность на Западе? 

Если брать в основе христианскую цивилизацию, ценности альтруизма и гуманизма, толерантности и любви, впрочем творческий потенциал, то все это имеются также на Востоке, например у христиан восточных стран, или у буддистов в Индии. Дело не в религиозных и не в моральных ценностях. Морали ничуть не меньше в Исламе, особенно в шиизме Ирана.

Так какой же главный инструмент может так различить Запад от Востока, чего не было в Древнем мире, если не мораль и не законодательная база? Какой же лотос прогресса породил Запад в Старом свете на почве христианства? И с каких пор? С чем это связано?

Многие ученые умы связывают этот прогресс с масонством, скажем начиная с научно-технического прогресса, эмансипации женщин и реформации юриспруденции с начала 18 века.

 Однако мы видим как все те же законы и традиции перенесясь в другие почвы, не столь эффективны, не дают столь позитивные плоды, например в Восточной Европе и в России, или в том же Китае. Нету гарантии качества и отвержения халтурности. Нету стремления к строгому соблюдению профессионализма и традиционализма.

 Время от времени опять выходят на поверхность халтура и подделки. Иногда оправдывая свою некомпетентность к делу за что взялись, отмазываясь со своими глупыми парадоксальными спекуляциями, то опираясь на сентиментальность и на эмоциональность, то на волю к свободе, то на ленивость, впрочем на безответственность и на неадекватность.

Впрочем, мы нашли тот главный инструмент чего нету у остальных, как например на Западе - это Профессионализм высокой степени. Да такой силы, что веками держится и совершенствуется на самом высоком уровне, дает уникальные плоды прогресса во всех сферах жизни, да так сильно соблазняя и притягивая к себе всех остальных, что уже стоит угроза самоуничтожения, из-за потопления в Европу мигрантов из чуждых традиции, как если гиены на природе, когда стаями нападают на раненого но все еще мощного хищника. 

И вся эта тенденция угрожает уничтожением этого главного инструмента человеческой цивилизации. То есть идет процесс заката культа Профессионализма. Да именно на Западе профессионализм становится культом, заменяя всякие другие идеи материальных и духовных миров. 

Ни христианские идеи любви и милосердия, ни материалистическое стремление к богатству и к силе, ничего так долго не смогли держатся на таком высоком уровне в западном мире, как стремление во всем - к профессионализму. То есть суть кариериста на западе не кариерный рост сам по себе, как например думают на востоке из меркантильных соображении, а достижение уровня мастерства и черпание в этом массы удовольствия, то есть задача стоит в самореализации личности.

Стремление к Мастерсту, что и есть суть Масонства. И не важна тут сама профессия, важна сама природа профессионализма. 

Алексей Арестович: In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti: Вечная история вечно нова и будет новая история - чтобы повториться.

Сегодня Пасха у христиан восточного обряда. 

Однажды я общался с очень хорошим человеком (исламским радикалом), на тему содержания их и нашей веры.  Он мне говорит:  - Ожесточенность нашего сопротивления миру во многом объясняется тем, что боимся потерять душу, растворенную в "Кока-коле" (тм).

Этим объясняется и наша насторожённость и прямой запрет на спекулятивную философию и теологию.

К индустриальному барьеру 1500 года подошло шесть цивилизаций - восточно-православная, китайская, Османский халифат (шире - исламская), цивилизации Центральной и Южной Америки (ацтеки, майя, инки), индийская и западно-христианская.  Наибольшие шансы взять индустриальный барьер и создать Модерн были у китайской цивилизации и Османского халифата. Обе они к этому моменту уже совершили свои Великие географические открытия. Однако, новый мир создала цивилизация, у которой формально шансов было едва ли не меньше, чем у всех других - западно-христианская.

Тайна вечной силы Запада заключалась в специфике развития христианской теологии и социальной доктрины. 

А тайна этих практик, в свою очередь состоит в христианской онтологии.

Дело в том, что христианская онтология - это онтология Абсолютного Субъекта, воплощенного в человеке.

А это, в свою очередь, означает абсолютную ответственность за все, что делается, логику абсолютного действия.  Логика абсолютного действия вызывает к жизни стратегию крайностей, а именно: через попытки доведение любой цивилизационной тенденции до ее абсолюта. Если, другие цивилизации человечества пытаются разумно сочетать традицию и и прогресс, или просто противостоять прогрессу для сохранения традиции, западно-христианская цивилизационная лодка всегда закладывала галсы на крайних положениях руля. Стратегия специфическая: руль вправо - несколько десятков миллионов человек за борт, руль влево - ещё десятки миллионов. Стратегия давала огромные возможности и выдающиеся достижения, творила новое, создавала иное. В конце концов, «народ христианский», как столетиями называли себя европейцы, решили «...обойтись без этой гипотезы», отказались от Христа. Произошло это при Просветителях, которых когда-нибудь обязательно переименуют в Затемнителей: Разум был объявлен Божественным, а Бога (видимо, с целью убрать конкурента) обьявили «несуществующим». Лодка поплыла по инерции, в туман заблуждений.

Через триста лет, к середине 20 века Европа выдохлась. Запад сегодня - уже не тот Запад, что брал цивилизационные барьеры один за другим. Теперь он - кволое, мягкотелое общество на грани вырождения. 

Пока ещё держатся США, секрет которых как раз в повышенной религиозности большой массы народа и лидеров. 

То, чего боялись мусульмане, произошло с Западом - он растворился в «Кока-коле», феминизме, популизме и всем том, от чего пытается сохранить себя исламская цивилизация.

Но есть Тайна. 

Тайна эта заключена в том, что в нашей онтологии Вечного Человека, глубоко, очень глубоко, в самом фундаменте представлений об этом мире, есть такая вещь, как Воскресение-при-этой-жизни. Мы можем позволить себе чрезвычайно рискованное поведение, венчурные стратегии, потому что мы знаем:  - нас можно убить, но через три дня мы вернемся. И начнем снова.

Воскресение принципиально выделяет нас среди других братьев по человечеству.

В своих рискованных стратегиях, мы прибегли к наиболее рискованной - попытались обойтись без Бога, как такового. Но, трехсотлетний грандиозный эксперимент по отмене Бога завершается. Блудные дети уже возвращаются домой, и новое вино готово налиться в новые мехи.

Мы не можем представить, как и в каком образе Вечный Человек вернется к нам снова.  Но, я знаю наверняка: - в чем-то абсолютно новом, неожиданном, ином; в чем-то - вечно том самом, что две тысячи лет назад шел босиком горячими дорогами Иудеи. 

Христос воскрес и мы воскреснем! 

Вечная история вечно нова и будет новая история - чтобы повториться.

Владимир Видеман: Небополитика Севера

Посмотрел беседу Шевченко и Девятова о судьбах мира и роли России. Считается, что варяжская Русь была западной, потом ордынская Русь стала восточной, петровская Россия - снова западная, московская РСФСР - опять восточная (Новая Орда по Девятову). Современная Россия - снова западная. Теперь Девятов предлагает доктринально провозгласить Россию частью Востока, чтобы вписаться в китайский проект (Третья Орда).  

С моей точки зрения, дилемма Запад-Восток - это вообще не про Россию. Русь-Россия - это северное государство, со всеми вытекающими. Если отождествить Россию с Евразией, то это не вся Евразия, а только Северная Евразия (Севразия), противостоящая, как политический монолит, "лоскутному одеялу" Южной Евразии. 

Аналогичную картину мы наблюдаем на американском континенте, где Северная англосаксонская Америка противостоит Южной латинской Америке. При этом как в древней Британии, так и в древней Руси политически доминировало единокровное (система общих браков) варяжское (норманнское) начало, и даже институциональные корни английского и русского права лежат в общей культурной почве северного общества свободных земледельцев. 

Но если англичане отложились от Рима и сформировали собственную имперскую церковь на принципах цезарепапизма (первосвященник назначается монархом), то русские до полного отложения от Второго Рима (Царьграда) так и не дошли, сохранив каноническую зависимость от "первого среди равных". Даже сегодня, когда за Вселенского патриарха перестали возносить молитвы, никто не рискнет отложиться от константинопольского авторитета окончательно. А ведь можно было бы объявить (по примеру англичан) полную независимость Русской церкви от заморского (константинопольского) престола, развязав себе руки в канонике и исторической культурологии. 

Сегодня англикане действуют по всему миру. Почему бы не взять их опыт на вооружение? Тем более - не чужие люди, есть много общего и в психологии, и в исторических судьбах: северная версия Великой войны (Большой игры) Кауравов и Пандавов.

Сучасний портрет українця за результатами опитування Центру Разумкова

- Сучасний портрет українця за результатами опитування Центру Разумкова. Свіжий зріз і шість найбільш цікавих позицій.

1. Українець дізнаєтся інформацію з ТВ (65%), інтернету (52%), і соціальних мереж (45%).

2. Українець використовує Facebook (60%), YouTube (40%), Instagram (27%), Telegram (18%). Майже ніхто в Україні не використовує Однокласнікі або ВКонтакте (по 7%).

3. Українець вважає Росію "агресором, що загрожує існуванню Української держави". І вважає, що влада має всіма силами захищати країну від Росії і не підтримувати з нею жодних відносин (59%). Тільки 24% українців вважають РФ "звичайною країною-сусідом". 9% вважають її братньою.

4. Українець хоче, щоб в Україні була винятково єдина державна і офіційна мова - українська (64%). 18% готові дозволити офіційне використання російською винятково в окремих областях. Тільки 15% хочуть державного статусу російської.

5. Українець прагне інтеграції країни в Європейський Союз і готовий підтримати це рішення на референдумі (58%). Проти інтеграції на Захід виступає лише 27% українців.

6. Українець прагне інтеграції країни до західного оборонного блоку НАТО і готовий підтримати це рішення на референдумі (48%). Проти інтеграції 33%.

Йдемо вірним шляхом.

Эстер Сегаль: О Востоке, Западе, карме и не только

Системы мышления восточного и западного человека, сформированные тысячелетним влиянием локальных мифов, разнятся прежде всего в отношении к понятию "Я".

На Востоке это - лишь временная, ограничивающая суть оболочка бесконечного божественного духа, клетка ложно понятой индивидуальности, прячущей под собой частицу бесконечного "Всё". Именно поэтому и жизнь индивида лишь капля в потоке перерождений, из которых каждое последующее начнется в точке завершения предыдущего, чтобы перерости его, а потом еще раз перерсти переросшее и так до тех пор, пока полностью не растворишься в Божестве, Природе, Вселенной - как там это ни назови. И в следующей жизни ты не будешь помнить предыдущую. Потому что детали Я не важны, важно лишь быть частицей мозаики.

На Западе все наоборот. Жизнь - одноразова. Ты никогда не раздвинешь границы Я, но будешь продолжать быть собой и после смерти, в мире загробном, как бы он ни назывался: Аидом, Адом, Раем и т.д. Рост и исправления не отменят былого ни в памяти, ни в отпечатках на Земле. Я - вечно. И вечно отделено от Божества, неизмеримо более высокого и непостижимого.

А вот Левант - место пересечения двух несовместимых систем - и его порождение - иудаизм, в коем мы наблюдаем интересную компиляцию. Переселения душ бесконечны. Причем каждое следующее воплощение амбивалентно: тут и прежнее Я, и новое Я (за счет дробления и перемещения частиц мозаики, из которых состоят души). И при этом и то, и другое, и пятнадцатое, и тысяча восемьсот одинадцатое продолжают существовать параллельно, не лишенные памяти прошлого и свободные в творении новых сценариев. При этом все они - частицы Единого Бога. Я и Всё - даны в смешении и в четком осознании слияния в странном коктейле индивидуальности и общности. И как ни странно, тоже живучая модель.

Станіслав Кульчицький: Україна між Росією і Америкою

Український вчений Іван Лисяк-Рудницький у липні 1963 року виступив на історичному конгресі в Зальцбурзі з доповіддю «Україна між Сходом і Заходом». У поняття «Захід» він включив євроатлантичну цивілізацію, тоді як поняття «Схід» ототожнив з греко-візантійською цивілізацією та її наступницею — Росією. Відтоді впродовж чотирьох десятиліть гадають, яке цивілізаційне начало в Україні переможе.

Тепер для теоретизувань не залишається часу. Цієї весни НАТО і ЄС приходять на західні кордони України. На північних і східних кордонах залишається Росія, у складі якої наша держава перебувала від середини ХVI століття по 1991 рік. Можливості здійснення «багатовекторної» політики вичерпуються. Дискусія навколо питання про напрям перекачування палива у нафтопроводі Одеса—Броди довела це з вражаючою переконливістю.

Вибір між двома напрямами цивілізаційного розвитку припав, як і Міленіум, на наше покоління. Це нелегкий вибір, хоч обидві цивілізації мають спільне коріння в античності. Насправді доводиться обирати не абстрактні цивілізаційні напрями, а конкретні країни, які уособлюють тип розвитку. Слід визначити, з ким по дорозі — з Росією чи з Америкою. Незважаючи на зовнішню американізацію Росії після 1991 року, обидві країни є полярно протилежними.

Відповідаючи на запитання про те, з ким по дорозі, ми керуємося економічними інтересами, національними пріоритетами, ідеологічними передсудами, побутовими причинами. Але не можна оминути аналізу історичного зрізу проблеми.

Чим є Росія? Чим є Америка?

Один із найбільш плідних методів історичного дослідження — компаративний, тобто порівняльний аналіз. Російська Федерація і США — це країни, порівнянні за територією, населенням і ракетно-ядерним потенціалом. Але на цьому схожість вичерпується. Ці країни розділяє безодня. Перша з них є державою, друга — передусім суспільством.