Мой пост "Шах и "Исламская Республика" обернулся ненужным перепалками, удалившими меня от предмета темы и заставившего, мимоходом и без подготовки, поднять целый ворох параллельных вопросов, вылившихся в поток болтовни ни о чем....
Вместе с тем, сам перечень поднятых пунктов заставляет меня изложить здесь и сейчас свое кредо относительно соотношения религиозных и политических вопросов.
Некогда, в период моего исповедания Ислама в привычной и традиционной для моего окружения форме - ханифитского мазхаба, я, не обретя полной и истинной веры, скатился к религиозному скептицизму, пребывая в котором обрел "второе дыхание", погрузившись в омут еретического политисламизма.
Политисламизм, представивший мне Ислам не как религию, но как некую политическую концепцию, сыграл со мной своеобразную шутку - с одной стороны я обрел хоть и ложный, но стимул, вернувший мне интерес к религии, с другой стороны, то, что яисповедывал и от имени чего я писал в 2005-2006 гг полноценной религией не было, а было приукрашенным религиозным орнаментом политиканством.
Однако - важно другое.
То, что получив тот самый, ложный стимул, я таки начал все же искать какие-то ответы на духовные вопросы в рамках тех форм Ислама, что мне были доступны.
Получилась парадоксальная ситуация - с одной стороны в моих интересах превалировала политика, но, с другой стороны, я не мог просто декларировать веру во что либо, а начал искать ту акыду, что мне была бы духовно близка, что я мог испведовать не лицемеря перед собой.
Так я породил внутреннюю химеру , что разъедала меня почти два года.
С политической точки зрения я придерживался одного, а на метафизическом, духовном уровне - исповедовал то, что шло в разрез с принципами политисламизма.
Ибо, определив свое вероубеждение как шиитское, я декларировал на политическом уровне то, что не являлось манифестацией именно этого, глубоко духовного направления шиизма, что было моей религией.
Рано или поздно это должно было проявиться и противоречие должно было разрешиться или путем насилия политдоктрины над верой, или - доминантой духовной доктрины и отказом от ложной политической манифестации.
Так, в конечном итоге, один за другим ушли джемализм, хомейнизм, а следом за ними и вообще положения "исламской политики".
Политисламизм сыгра свою роль, под его знаменами я нашел свое вероубеждение, то, что близко и дорого мне, но сам он растворился в небытие, ибо ничем иным, кроме как временым увлечением, глубоко и экзестинциально мне чуждым, он никогда и не был...
Какое-то время, упиваясь новизной дискурса, я мог поиграть в революционера и низвергателя, но, по своей природе не будучи революционером и низвергателем, я, в конечном итоге, все это был вынужден оставить, но целый ворох вопросов и проблем, тянущийся с того периода, недоговреных и неразрешенных, остался.
Летом у меня в гостях был брат Шариф из СПб, человек интересный, тоже, на мой взгляд противоречивый, но, обладающий колоссаальным ресурсом другого, не до конца мною понятого и принятого взгляда на все эти проблемы.
Общение с ним во многм подтолкнуло меня к переосмыслению многих прежних взглядов и помогло упорядочить их...
Сегодня я решил набросать несколько тезисов на свое видение соотношения политики и религии в контексте нового взгляда на мiр.
Во-первых, я, конечно, начисто распрощался с джемалевским тезисом об Исламе как о политической доктрине.
Ислам - это религия, то есть совокупность вероубеждения и регламентации этим вероубеждением повседневного ритма жизни.
Ислам, безусловно, требует влияния на общество, социум и экономику, но, в первую очередь - путем формирования этого общества на базе исповедующих определенные взгляды людей.
До тех пор, пока нет должного кол-ва таких людей, нет соответсвующей критической массы, говорить о каком-то влияни Ислама на политику не приходится. Напротив, политика должна приниматься как объективно существующая динамика социальных отношений и исламская община должна встраиваться в эту динамику как отдельно взятая автономная единица.
Регламент Исламского закона должен быть обращен вовнутрь общины, а вне ее отношение исламской общины, государства и социума должно опираться на естественный механизм политики как она есть.
Т.е. не "исламской политики", что есть утопия, а имено политики.
В рамках политики как таковой свои проблемы решают те или иные общества, социумы, группы лиц, так же свои проблемы должна решать и исламская община.
Следовательно, речь должна идти об использовании существующих политинститутов, а не о придумывании и создании каких-то своих, "исламских". Таков сегодня, мой взгляд.
Иначе говоря - первостепеной задачей должно служить создание исламской общины, исламской инфраструктуры, оформление общины вообще, и лишь затем, опираясь на эту общину, сформулировав ее интересы и задачи, можно вступать в политическую деятельность в рамках существующего социума.
И я исхожу из того, что использовать в даной сфере светские политические институты - целесообразнее, нежели создавать какие-то исламские.
Более того - исходя из малочисленности конкретно шиитской общины, нам вообще следует придерживаться принципов сохранения светского общества и светских институтов, а в контексте своей борьбы придерживаться принципов выбивания для себя необходимых условий, не посягая на правила игры.
Это не наши правила игры, не мы их установили, не нам их изменять.
До прихода Махди (ас) нет смысла даже пытаться строить идеальное общество и бороться за идеалистические утопии.
Обеспечить для шиитской общины:
- безопасность
- признание наших прав и сектора интересов
- условия, позволяющие развивать инфраструктуру, вести призыв и самовосприозводиться с опорой на собственые ресурсы
-вести и расширять хозяйственую деятельность, осваивать те или иные ниши в объективно существующей экономической модели
и есть наши основные прерогативы и задачи.
Попытки изменить этот мир к лучшему, изменить его социальную и экономическую платформу, прийти к власти в стране в целом или оторвать от страны кусок для создания своего шиитского государства - следует признать в рамках РФ утопией и исрафом времени и сил.
На то есть два основания:
а) сиюминутное; в масштабах России это бесперспективный манхаджв силу того, что шииты - меньшинсьтво в рамках России и будут меньшинством в случае создания на базе какого либо осколка России суннитского исламского государства (где шииты, ктому же, будут подвергаться преследованиям).
б) стратегическое; попытки построить идеальное общество без Махди (ас) есть утопия, любая попытка положить религию в основание социума вне предварительной исламизации этого социума есть утпоия (а попытка исламизировать современое общество без его социального изменения есть так же утопия - но об этом отдельно), ведущая к искажению аутентичности религии, как это случилось в Иране.
Отсюда я вывожу тезис о неизбежности внешнего разделения религии и политики в рамках российского политического пространства, при сохранении их внутренего единстваи скоординированности врешении задач.
Как пример я готов привести ливанское движение АМАЛЬ, лидер которого, Наби Берри, являлся так же председателем ливанского парламента.
В отличии от Хизбаллы, тоже принимающей участие в ливанской политической деятельности, АМАЛЬ никогда не посягал на сокрушение действующей госмодели Ливана, а, вписываясь в нее и сохраняя лояльность к ней, решал проблемы свои и своих сторонников и подопечных, в рамках отведенных единым политическим пространством - правил.
Ту же самую стратегию я вижу и в рамках российских задач.
Необходимо все усилия шиитской общины сконцентрировать на вопросах её оформления, развития и защиты.
Пока у нас нет ничего, нет даже и смысла под флагом шиизма мутить воду в рамках России, подерживать какие-то антиправительственые и антиконституционные силы, заниматься революционой деятельностью и так далее.
Более того, когда все это будет - будет община, будут школы, учебные заведения и тогда - идти против властей под флагами "защиты социальной справедливости" и т.д. - глупо и бессмысленно.
Вся политическая деятельность должна быть замкнута только на защите интересов общины, а не абстрактных понятий и терминов.
Поддерживать нужно только тех, кто даст нам развиваться и обсепечит нам безопасность.
Все остальное - в рамках общероссийского политического простарнства утопии, идеализм и вобще, не должно нас касаться.
Если же вести речь о таких святых для шиитов понятиях как "справедливость", то эти принципы должны воплощаться непосредственно в секторе ответственности и интересов сложившейся шиитской корпорации.
То есть не абстрактно "где-то там" мы должны защищать принципы справедливости, а там, и только там, где мы работаем, где есть прямой сектор нашей ответствености и интересов.
Есть наша инфраструктура в районе сектора А, в районе города Н - там, вокруг этой реально работающей инфраструкутры и должны быть воплощены в жизнь наши принципы и тезисы, в форме конкретных, целевых проектов - будь то развитие торговых сетей, больниц или автодорог.
Но - повторюсь - не абстрактные, а целевые проекты.
Если это называется "исламской политикой", то я за такую "исламскую политику", факт.
Вот только термин этот в даном случае мне представляется неуместным.
Это не "исламская политика", это просто - работа.
А политика - она не может быть ни исламской, ни светской - она просто политика - механизм, защищающий и лоббирующий интересы каких-либо групп.
Универсальный механизм, не зависящий от своей платформы.
Теперь, что касается вопросов о шахе и "исламской республики" - вопрос, как будто бы умозрительный и не предметный.
Однако, я его поднял не случайно, и не считаю его непринципиальным.
Развенчание мифов об "исламской государственности и справедливом исламском обществе" без Махди (ас), я считаю отныне - принципиально важным тезисом.
Установка о невозможности построения такой модели, об утопичности идей "исламской экономики", как альтернативы рыночно-капиталистической, и о вредности всех попыток вовлечь исламскую общину в рамки задач, выходящих за рамки ее сектора ответственности, рассматривается мною как первоначальный базис правильного мировоззрения и залог того, что шиитская община, разделяя такие положения, будет двигаться в нужном направлении, не размениваясь на демагогию и утопии.
Соответственно – проект «Исламской республики», как образца для подражания росийских шиитов необходимо похоронить, указав на вредность его утопической направленности и идеологии.
Если для этого нужно будет проводить сравнительный анализ с моделью шахского Ирана, то я считаю – эту работу нужно проводить и последовательно освещать все те плюсы, что имелись в монархической модели для развития и укрепления шиитской консорции, замкнутой в себе и реализующей свои проекты, а не превращенной в профанацию всего дискурса, путем трансформации Ислама в необольшевизм, и размытия когорты истинно верующих – массами верующих из под палки, ненавидящих все религиозное и бегущих от Ислама во все стороны света…
Анализ модели шахского Ирана актуален еще и потому, что шахский Иран не был номинально светским государством, шах по статусу, был заместитель Махди (ас) и таким образом – модель госустройства Ирана была идеальным климатическим условием для работы шиитской общины, (в случае ее занятия реальными делами, а не играми в революции).
Это важно понимать в контексте того, что когда обанкротившаяся модель ИРИ рухнет (или под бомбами США или сама по себе, как СССР) на месте Ирана мы получим некое секулярно-демократическое гос-во западного типа, лишенное даже намека на религиозное происхождение.
Монархия в Иране вряд ли восстановится – и хомейнизм перетечет в некую квазидемократию а ля пост-СССР.
Будет ли это лучше для аутентичного шиизма, нежелеи ИРИ?
Скорее всего – да.
Будет ли это лучше, нежели – модель шахского Ирана – вряд ли.
Но это уже совершенно отдельная тема.
Вместе с тем, сам перечень поднятых пунктов заставляет меня изложить здесь и сейчас свое кредо относительно соотношения религиозных и политических вопросов.
Некогда, в период моего исповедания Ислама в привычной и традиционной для моего окружения форме - ханифитского мазхаба, я, не обретя полной и истинной веры, скатился к религиозному скептицизму, пребывая в котором обрел "второе дыхание", погрузившись в омут еретического политисламизма.
Политисламизм, представивший мне Ислам не как религию, но как некую политическую концепцию, сыграл со мной своеобразную шутку - с одной стороны я обрел хоть и ложный, но стимул, вернувший мне интерес к религии, с другой стороны, то, что яисповедывал и от имени чего я писал в 2005-2006 гг полноценной религией не было, а было приукрашенным религиозным орнаментом политиканством.
Однако - важно другое.
То, что получив тот самый, ложный стимул, я таки начал все же искать какие-то ответы на духовные вопросы в рамках тех форм Ислама, что мне были доступны.
Получилась парадоксальная ситуация - с одной стороны в моих интересах превалировала политика, но, с другой стороны, я не мог просто декларировать веру во что либо, а начал искать ту акыду, что мне была бы духовно близка, что я мог испведовать не лицемеря перед собой.
Так я породил внутреннюю химеру , что разъедала меня почти два года.
С политической точки зрения я придерживался одного, а на метафизическом, духовном уровне - исповедовал то, что шло в разрез с принципами политисламизма.
Ибо, определив свое вероубеждение как шиитское, я декларировал на политическом уровне то, что не являлось манифестацией именно этого, глубоко духовного направления шиизма, что было моей религией.
Рано или поздно это должно было проявиться и противоречие должно было разрешиться или путем насилия политдоктрины над верой, или - доминантой духовной доктрины и отказом от ложной политической манифестации.
Так, в конечном итоге, один за другим ушли джемализм, хомейнизм, а следом за ними и вообще положения "исламской политики".
Политисламизм сыгра свою роль, под его знаменами я нашел свое вероубеждение, то, что близко и дорого мне, но сам он растворился в небытие, ибо ничем иным, кроме как временым увлечением, глубоко и экзестинциально мне чуждым, он никогда и не был...
Какое-то время, упиваясь новизной дискурса, я мог поиграть в революционера и низвергателя, но, по своей природе не будучи революционером и низвергателем, я, в конечном итоге, все это был вынужден оставить, но целый ворох вопросов и проблем, тянущийся с того периода, недоговреных и неразрешенных, остался.
Летом у меня в гостях был брат Шариф из СПб, человек интересный, тоже, на мой взгляд противоречивый, но, обладающий колоссаальным ресурсом другого, не до конца мною понятого и принятого взгляда на все эти проблемы.
Общение с ним во многм подтолкнуло меня к переосмыслению многих прежних взглядов и помогло упорядочить их...
Сегодня я решил набросать несколько тезисов на свое видение соотношения политики и религии в контексте нового взгляда на мiр.
Во-первых, я, конечно, начисто распрощался с джемалевским тезисом об Исламе как о политической доктрине.
Ислам - это религия, то есть совокупность вероубеждения и регламентации этим вероубеждением повседневного ритма жизни.
Ислам, безусловно, требует влияния на общество, социум и экономику, но, в первую очередь - путем формирования этого общества на базе исповедующих определенные взгляды людей.
До тех пор, пока нет должного кол-ва таких людей, нет соответсвующей критической массы, говорить о каком-то влияни Ислама на политику не приходится. Напротив, политика должна приниматься как объективно существующая динамика социальных отношений и исламская община должна встраиваться в эту динамику как отдельно взятая автономная единица.
Регламент Исламского закона должен быть обращен вовнутрь общины, а вне ее отношение исламской общины, государства и социума должно опираться на естественный механизм политики как она есть.
Т.е. не "исламской политики", что есть утопия, а имено политики.
В рамках политики как таковой свои проблемы решают те или иные общества, социумы, группы лиц, так же свои проблемы должна решать и исламская община.
Следовательно, речь должна идти об использовании существующих политинститутов, а не о придумывании и создании каких-то своих, "исламских". Таков сегодня, мой взгляд.
Иначе говоря - первостепеной задачей должно служить создание исламской общины, исламской инфраструктуры, оформление общины вообще, и лишь затем, опираясь на эту общину, сформулировав ее интересы и задачи, можно вступать в политическую деятельность в рамках существующего социума.
И я исхожу из того, что использовать в даной сфере светские политические институты - целесообразнее, нежели создавать какие-то исламские.
Более того - исходя из малочисленности конкретно шиитской общины, нам вообще следует придерживаться принципов сохранения светского общества и светских институтов, а в контексте своей борьбы придерживаться принципов выбивания для себя необходимых условий, не посягая на правила игры.
Это не наши правила игры, не мы их установили, не нам их изменять.
До прихода Махди (ас) нет смысла даже пытаться строить идеальное общество и бороться за идеалистические утопии.
Обеспечить для шиитской общины:
- безопасность
- признание наших прав и сектора интересов
- условия, позволяющие развивать инфраструктуру, вести призыв и самовосприозводиться с опорой на собственые ресурсы
-вести и расширять хозяйственую деятельность, осваивать те или иные ниши в объективно существующей экономической модели
и есть наши основные прерогативы и задачи.
Попытки изменить этот мир к лучшему, изменить его социальную и экономическую платформу, прийти к власти в стране в целом или оторвать от страны кусок для создания своего шиитского государства - следует признать в рамках РФ утопией и исрафом времени и сил.
На то есть два основания:
а) сиюминутное; в масштабах России это бесперспективный манхаджв силу того, что шииты - меньшинсьтво в рамках России и будут меньшинством в случае создания на базе какого либо осколка России суннитского исламского государства (где шииты, ктому же, будут подвергаться преследованиям).
б) стратегическое; попытки построить идеальное общество без Махди (ас) есть утопия, любая попытка положить религию в основание социума вне предварительной исламизации этого социума есть утпоия (а попытка исламизировать современое общество без его социального изменения есть так же утопия - но об этом отдельно), ведущая к искажению аутентичности религии, как это случилось в Иране.
Отсюда я вывожу тезис о неизбежности внешнего разделения религии и политики в рамках российского политического пространства, при сохранении их внутренего единстваи скоординированности врешении задач.
Как пример я готов привести ливанское движение АМАЛЬ, лидер которого, Наби Берри, являлся так же председателем ливанского парламента.
В отличии от Хизбаллы, тоже принимающей участие в ливанской политической деятельности, АМАЛЬ никогда не посягал на сокрушение действующей госмодели Ливана, а, вписываясь в нее и сохраняя лояльность к ней, решал проблемы свои и своих сторонников и подопечных, в рамках отведенных единым политическим пространством - правил.
Ту же самую стратегию я вижу и в рамках российских задач.
Необходимо все усилия шиитской общины сконцентрировать на вопросах её оформления, развития и защиты.
Пока у нас нет ничего, нет даже и смысла под флагом шиизма мутить воду в рамках России, подерживать какие-то антиправительственые и антиконституционные силы, заниматься революционой деятельностью и так далее.
Более того, когда все это будет - будет община, будут школы, учебные заведения и тогда - идти против властей под флагами "защиты социальной справедливости" и т.д. - глупо и бессмысленно.
Вся политическая деятельность должна быть замкнута только на защите интересов общины, а не абстрактных понятий и терминов.
Поддерживать нужно только тех, кто даст нам развиваться и обсепечит нам безопасность.
Все остальное - в рамках общероссийского политического простарнства утопии, идеализм и вобще, не должно нас касаться.
Если же вести речь о таких святых для шиитов понятиях как "справедливость", то эти принципы должны воплощаться непосредственно в секторе ответственности и интересов сложившейся шиитской корпорации.
То есть не абстрактно "где-то там" мы должны защищать принципы справедливости, а там, и только там, где мы работаем, где есть прямой сектор нашей ответствености и интересов.
Есть наша инфраструктура в районе сектора А, в районе города Н - там, вокруг этой реально работающей инфраструкутры и должны быть воплощены в жизнь наши принципы и тезисы, в форме конкретных, целевых проектов - будь то развитие торговых сетей, больниц или автодорог.
Но - повторюсь - не абстрактные, а целевые проекты.
Если это называется "исламской политикой", то я за такую "исламскую политику", факт.
Вот только термин этот в даном случае мне представляется неуместным.
Это не "исламская политика", это просто - работа.
А политика - она не может быть ни исламской, ни светской - она просто политика - механизм, защищающий и лоббирующий интересы каких-либо групп.
Универсальный механизм, не зависящий от своей платформы.
Теперь, что касается вопросов о шахе и "исламской республики" - вопрос, как будто бы умозрительный и не предметный.
Однако, я его поднял не случайно, и не считаю его непринципиальным.
Развенчание мифов об "исламской государственности и справедливом исламском обществе" без Махди (ас), я считаю отныне - принципиально важным тезисом.
Установка о невозможности построения такой модели, об утопичности идей "исламской экономики", как альтернативы рыночно-капиталистической, и о вредности всех попыток вовлечь исламскую общину в рамки задач, выходящих за рамки ее сектора ответственности, рассматривается мною как первоначальный базис правильного мировоззрения и залог того, что шиитская община, разделяя такие положения, будет двигаться в нужном направлении, не размениваясь на демагогию и утопии.
Соответственно – проект «Исламской республики», как образца для подражания росийских шиитов необходимо похоронить, указав на вредность его утопической направленности и идеологии.
Если для этого нужно будет проводить сравнительный анализ с моделью шахского Ирана, то я считаю – эту работу нужно проводить и последовательно освещать все те плюсы, что имелись в монархической модели для развития и укрепления шиитской консорции, замкнутой в себе и реализующей свои проекты, а не превращенной в профанацию всего дискурса, путем трансформации Ислама в необольшевизм, и размытия когорты истинно верующих – массами верующих из под палки, ненавидящих все религиозное и бегущих от Ислама во все стороны света…
Анализ модели шахского Ирана актуален еще и потому, что шахский Иран не был номинально светским государством, шах по статусу, был заместитель Махди (ас) и таким образом – модель госустройства Ирана была идеальным климатическим условием для работы шиитской общины, (в случае ее занятия реальными делами, а не играми в революции).
Это важно понимать в контексте того, что когда обанкротившаяся модель ИРИ рухнет (или под бомбами США или сама по себе, как СССР) на месте Ирана мы получим некое секулярно-демократическое гос-во западного типа, лишенное даже намека на религиозное происхождение.
Монархия в Иране вряд ли восстановится – и хомейнизм перетечет в некую квазидемократию а ля пост-СССР.
Будет ли это лучше для аутентичного шиизма, нежелеи ИРИ?
Скорее всего – да.
Будет ли это лучше, нежели – модель шахского Ирана – вряд ли.
Но это уже совершенно отдельная тема.
Комментариев нет:
Отправить комментарий