В прежние юбилеи во мне укрепилось представление о том, что Крым для России — это то, что Полтавская битва для Швеции: из сверхдержавы Швеция стала маленькой и уютной, без глобальных претензий и общеевропейских проектов. Если повезет, такая убогая и неинтересная участь ждет нас всех. Если не повезет, будет хуже и больнее.
В этом году пришло понимание важной инновации.
Крымская история не только подорвала будущее РФ, но и убила прекрасный миф о великой русской культуре, литературе и философии. Это не значит, что в Европе и во всём мире станут сжигать книжки Достоевского-Толстого-Чехова или партитуры симфоний Чайковского и записи «Весны священной» Стравинского. Это значит, что русская культура как определенная целостность будет переинтерпретирована и перетолкована как сугубо эстетический феномен, лишенный универсального этического и метафизического содержания. (Нечто подобное в меньшем масштабе в XX веке произошло с культурой немецкой, когда Ницше, Вагнер и «немецкий дух» на какое-то время оказались чуть ли не под запретом.) А русская культура была интересна прежде всего не своей формой, не своим эстетическим совершенством — поскольку в этом отношении она в XVIII-XX веках преимущественно заимствовала западноевропейские образцы, модели, матрицы, парадигмы. Она была интересна своим внутренним содержанием — смыслами, сверхсмыслами, своей устремленностью к Небесам, своим представлениями о преображении и теургических возможностях человека.
И главное: Крым, который сам был все постсоветские годы для многих россиян мечтой-фикс, убил подлинную российскую мечту. Точнее, не мечту, а Великую Русскую Мечту. Он убил, возможно, самое ценное и удивительное, что Россия произвела за свою тысячелетнюю историю. А именно — перспективу альтернативного миростроительного проекта. Образ того самого рая на земле. Уникальный российский Soft Power, если угодно. Свое видение всеобщего преображения и Вечности. Теперь это всё постепенно начинает восприниматься либо как «загадочная русская душа» — приложение к вотке-селетке-черному хлебу, либо как разводка для доверчивых иностранных лохов. Не случайно писатель Юрий Андрухович — выпускник, кстати, Литературного института им. Горького (ВЛК) — недавно высказался в том духе, что если бы не обаяние русской классической литературы и культуры в целом, Россию уже давно попотрошили бы алчные соседи.
Но во всей этой истории с Крымом есть для и некоторый позитив — причем, для всех. Главный позитив для России и российского общества: наконец-то оформился раскол — между условными 86% и остальными. Возможно, это раскол людей не просто по мировоззрению, предпочтениям, отношению к патернализму и крепостному праву, чувству справедливого, представлениям о Добре и Зле. Возможно, это, как иронизирует Дмитрий Быков, разделение двух разных человеческих видов, которым долгое время приходилось притворяться, что они — один народ, одна нация, одно общество. Но, на самом деле, они даже любовью не могут заняться, потому как — разные виды. И после Крыма у них у всех — и крымнашистов, и крымвашистов — появилась уникальная возможность: послать друг друга далеко и надолго, если не навсегда. И предать память друг о друге забвению на вечные времена.
Для Украины же 10-летнее расставание с частью бывшей Херсонской губернии тоже создает, как минимум 3-4 новых возможности, главная из которых — без специфического населения, значительная часть которого ориентирована на инерционное существование, совершить резкий революционный прорыв во всех сферах. Но с резкими прорывами пока забуксовало. Впрочем, это уже совсем иная история…
Комментариев нет:
Отправить комментарий