Валерий Скурлатов: Какая революция нужна России?

Явная невозможность свершить модернизационный рывок и тем самым обрести историческую перспективу заставляет многих патриотов России задумываться о необходимости революции, чтобы отодвинуть правящую шкурную мародерско-компрадорскую группировку. Происходящая на наших глазах «великая арабская революция» как раз и вызвана неспособностью авторитарных патерналистских режимов, сходных с нынешним российским, ответить на вызовы наступающего глобального постиндустриального «общества знания». Однако нынешние русские, в отличие от пробудившихся арабов, смирились со своей жалкой участью и не готовы выйти на улицы с протестом ни против беспрерывного разорительного для простых россиян роста тарифов, ни против связанного с этим грабежом населения параллельного опережающего умножения российских нуворишей-миллиардеров. И дело не только в том, что подавляющее большинство русских ввиду экономической несамодостаточности (бедности) живут повседневными заботами выживания и потому зависят от государства и работодателя и соответственно ведут себя досубъектно, голосуя за тех, кого им предлагают сверху. Арабы тоже не богачи. Дело прежде всего в преклонении перед Золотым Тельцом потребительства, то есть в ошкуривании, которое пандемически заразило русских и привело их к самопредательству, к отказу от обретенной славными предками тысячелетней державности, к моральной деградации и к политической апатии. Что же делать незначительному несмирившемуся русскому меньшинству, столкнувшемуся со смертоносной болезнью русского народного и государственного организма?

Некоторые кипят эмоциями против кавказцев, которые берут верх над русскими в казармах и на рынках, и бросаются резать щуплых вьетнамцев и якутских шахматистов, а прежде всего русских «изменников», тем самым лишь усугубляя беду. Аналогия — больной сифилисом яростно иссекает шанкр, выскочивший на интимном месте, и изнемогает от самому себе наносимого вреда, поскольку болезнь таится в глубине существа и необходимо не терзать наружный симптом, а поражать внутреннего врага. Справишься с первопричиной — и шанкр исчезнет через пять минут. Но бросать вызов первопричине надо не через быстроиссякающую эмоцию, а через долгодействующую организацию. По какому образцу её делать?


Западные революционные образцы отпадают сразу — в каких-нибудь англиях, голландиях или франциях модернизационные революции свершала местная низовая субъектность, воспользовавшаяся отсутствием иммунитета у феодальных верхов, а нынешние правители России хорошо понимают, чьё мясо едят, и эту самую русскую низовую субъектность давят целеустремленно и небезуспешно, так что взращивания «критической массы» экономически-самодостаточных и потому обладающих собственным интересом и тем самым склонных к социально-политических субъектности низовых собственников-хозяев — не допустят (в чем мы каждодневно и убеждаемся на практике). Стремящаяся к субъектности арабская молодежь оказалась к тому же не столь забитой и прошкуренной, как нынешняя русская, и потому наблюдаем в арабских стрнах массы людей, выходящих на площадь. Стремящиеся к субъектности украинцы тоже смогли выйти на Майдан, хотя их ожидания оказались обманутыми, как и в ряде прежних демократических революциях на Западе, а также в России. В РФ же вывести на площадь десятки тысяч «несогласных» вряд ли удастся в обозримом будущем. Остается другой путь, успешно апробированный в революциях на Востоке.

Нет ничего нового под Солнцем, все люди и общества одинаковы по сути, хотя и различны по одежке, всё познается в сравнении, возьмём Революцию Мэйдзи в Японии в 1867-1868 годах и Синьхайскую Революцию в Китае в 1911 году. Тогда в Японии и Китае правил «тандем», как и ныне в РФ, причем «премьер» обладал «контрольным пакетом» властных акций и превосходил «президента» (в Японии и Китае назывался «император»). Многомиллионное население — за скобками, оно было таким же бедным и забитым, как ныне в РФ.

Над Японией и Китаем навис в позапрошлом веке экспансирующий Запад, необходимо было дать ответ на этот вызов. Закосневшая власть «премьера» («сёгун» в Японии и «вдова-императрица» Цыси в Китае) оказалась несостоятельной перед этим вызовом и пошла на унизительное компрадорство. Патриотические реформаторы-модернизаторы делали ставку на более слабого члена «тандема». Японский император предпочел фактически самоустраниться от схватки с сёгуном, предоставив иницитиву молодым революционерам (самураям-предпринимателям), а китайский император дёрнулся и предоставил полномочия тогдашнему юргенсу, и тот попытался провести модернизационные «сто дней реформ», но Цыси вовремя опомнилась и пресекла. А в Японии дюжина сплоченных молодых самураев воспользовалась внутренними противоречиями в сёгунате и взяли контроль над несколькими регионами и оттеснили сёгуна и бросили страну в модернизационный прорыв, который уже к концу XIX века (то есть менее чем за 30 лет) создал на Дальнем Востоке мощнейший центр силы. В Китае же после разгрома в 1898 году рефоматоров-модернизаторов сначала в 1900 году на «манежку» вышли ксенофобы-антизападники (адепты чистой китайскости «ихэтуани» или «боксеры», поскольку среди них было немало приверженцев боевых искусств Востока), но двух сотен казаков оказалось достаточным, чтобы их разогнать и взять императорский Запретный город в Пекине, а затем Сунь Ятсену удалось в 1905 году собрать в Токио «критическую массу» из десятка-дюжины китайских орговиков-пассионариев и под лозунгом модернизации учредить современную китайскую нацию и ринуться на Цинскую империю, населенную тогда 400 миллионами столь же политически-апатичных китайцев, как сегодня русские, и уже через 6 лет взять власть в Поднебесной. Прошло ровно сто лет — и ныне Коммунистический Китай неотвратимо выходит в мировые лидеры.

Примеры успешных модернизационных прорывов Японии и Китая поучительны для нынешней РФ. Не надо надрываться «хождениями в народ». Надо сосредоточиться на создании группы из десятка-дюжины сплоченных орговиков-единомышленников, нацеленных на модернизацию России. Такой группы пока нет, но её вполне достаточно и для излечения больного ныне русского организма, и для превращения России в подлинную Heartland.