«Под скальпелем природы и искусства…»
Николай Гумилёв
Понятие «ноосфера» как современная (по меркам геологического времени) стадия развития биосферы, связанная с появлением в ней человека, было введено французским математиком и философом Эдуардом Ле Руа в 1927 году. Сам он подчёркивал, что пришёл к этой идее совместно со своим другом — крупнейшим геологом и палеонтологом-эволюционистом и (одновременно!) католическим философом Пьером Тейяром де Шарденом. При этом Ле Руа и Шарден основывались на лекциях по геохимии, которые в 1922/23 годах читал в Сорбонне Владимир Иванович Вернадский (1863-1945). С именем Вернадского и связано в первую очередь появление ноосферного учения.
В ноосферном учении Человек предстаёт укоренённым в Природу, а «искусственное» рассматривается как органическая часть и один из факторов (усиливающийся во времени) эволюции «естественного». Обобщая с позиции натуралиста человеческую историю, Вернадский делает вывод о том, что человечество в ходе своего развития превращается в новую мощную геологическую силу, своей мыслью и трудом преобразующую лик планеты. Соответственно, оно в целях своего сохранения должно будет взять на себя ответственность за развитие биосферы, превращающейся в ноосферу, а это потребует от него определённой социальной организации и новой, экологической и одновременно гуманистической этики.
Ноосферу можно охарактеризовать как единство «природы» и «культуры». Сам Вернадский говорил о ней то как о реальности будущего, то как о действительности наших дней, что неудивительно, поскольку он мыслил масштабами геологического времени. «Биосфера не раз переходила в новое эволюционное состояние… – отмечает В.И.Вернадский. – Это переживаем мы и сейчас, за последние 10-20 тысяч лет, когда человек, выработав в социальной среде научную мысль, создаёт в биосфере новую геологическую силу, в ней не бывалую. Биосфера перешла или, вернее, переходит в новое эволюционное состояние – в ноосферу – перерабатывается научной мыслью социального человека» («Научная мысль как планетарное явление»). Таким образом, понятие «ноосфера» предстаёт в двух аспектах: (1) ноосфера в стадии становления, развивающаяся стихийно с момента появления человека; (2) ноосфера развитая, сознательно формируемая совместными усилиями людей в интересах всестороннего развития всего человечества и каждого отдельного человека.
Форма общества развитой ноосферы соответствует представлениям Карла Маркса о коммунизме, который он в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» охарактеризовал как «осуществлённый натурализм человека и осуществлённый гуманизм природы». Этот «развитый коммунизм», преодолевающий частную собственность путём её перерастания, Маркс противопоставил «грубому коммунизму». Цель последнего – уничтожить частную собственность регрессивно — путём превращения в одного частного собственника всего общества (и никого в отдельности); при этом всё, что по определению не может быть объектом такой собственности – талант, творческая индивидуальность и т.д., – подлежит подавлению. Как отмечал Маркс, этот «грубый коммунизм» ещё не дорос до уровня частной собственности, а не только не возвысился над ней. С учётом изложенного «развитый коммунизм» Маркса может быть назван НООСФЕРНЫМ КОММУНИЗМОМ. В отличие от своего «грубого» антипода, он ориентирован на развитие общества и преодоление на этой основе частной собственности.
Таким образом, в ноосферном учении сама история человечества рассматривается в русле всей эволюции живой природы. Вернадский в своих выводах исходил из эмпирического обобщения, сделанного младшими современниками Ч.Дарвина — Д.Дана и Д. Ле Контом, о развитии жизни в направлении «цефализации», т.е. усложнения центральной нервной системы (мозга). Науку – объективный процесс накопления и систематизации научных знаний – Вернадский рассматривал как продолжение эволюционного создания мозга, продолжение «цефализации» на социальном уровне. Это сила, подчёркивал он, которая преобразует биосферу в ноосферу.
«Цефализация» служит созданию форм жизни, всё менее зависящих от случайных неблагоприятных воздействий внешней среды (т.е. росту свободы), — в этом направлении, называемом АРИСТОГЕНЕЗОМ, в целом и движется эволюция живой природы.
Выдающимся последователем В.И.Вернадского был палеонтолог, геолог и писатель Иван Антонович Ефремов (1908-1972). Блестящий материалист-диалектик, он сформулировал принцип ИНФЕРНО – увеличения страданий живых существ, неизбежного по мере эволюционного усложнения их центральной нервной системы, – отражающий «оборотную сторону» аристогенеза. Причём инферно для человека дополняется неблагоприятными социальными условиями. Выход человечества из инферно — на пути дальнейшего аристогенеза, превращения слепой эволюции в сознательно направляемую человечеством, через создание коммунистического (ноосферно-коммунистического) общества. «Для мыслящего человека извечно единственным выходом было познание необходимости и победа над ней, разрушение инферно. Другой путь мог быть только через истребление мысли, истребление разумных до полного превращения человека в скота. Выбор: или вниз – в рабство, или вверх – в неустанный труд творческой мысли», — говорит Ефремов в художественном произведении (роман «Час Быка»).
Ефремову также принадлежит ещё одна идея в развитие ноосферного учения. Если по Вернадскому ноосфера формируется, главным образом, научной мыслью человечества, то Ефремов включил в это понятие также художественные образы, идеалы, стремления – как «светлые», способствующие восходящей эволюции человечества, так и «тёмные», деструктивные. Очистка от последних указывалась им как жизненная необходимость для выхода человечества из инферно: «Все усилия людей творческих должны быть направлены сюда» («Лезвие бритвы»), что требует благоприятных социально-политических условий (подробнее об этом далее).
Для создания ноосферного коммунистического общества необходимо выполнение ряда условий. Первое – достаточно высокий уровень автоматизации производства вещей, оставляющий человеку роль «дирижёра» производственного процесса, которая может выполняться вахтенным методом с высокой степенью свободы выбора. Это означает преодоление разделения труда, следовательно – преодоление товарного производства и частной собственности (разумеется, кроме «собственности» на предметы сугубо личного пользования). Облегчает автоматизацию «упрощение вещей» (Ефремов) – всё тот же путь аристогенеза, снижающий человеческую зависимость.
Но автоматизация и любые другие технологические достижения «сами по себе» не ведут к коммунистическим отношениям, они только создают возможности, которые могут быть использованы совершенно по-разному – и конструктивно, и деструктивно. И при отсутствии направленных усилий реализуются преимущественно энтропийные, т.е. наименее общественно полезные, а то и просто деструктивные формы (от отупляющей рекламы по ТВ до накопления радиоактивных отходов).
Поэтому второе необходимое условие – нравственное развитие человека – то, что Ефремов образно назвал «очисткой ноосферы». Неизбежные в нынешнем мире социальные потрясения смогут привести к положительному результату только если «снизу» будут выращены силы, способные по своим нравственным качествам к созданию нового общества, иначе человечество окажется только в худшем состоянии по сравнению с тем, в котором оно находится сегодня. Этические нормы, всегда нацеленные на сохранение породившей их культуры, больше не могут базироваться на велениях «Высшей воли», они должны быть рационально обоснованы. Об этом говорили многие выдающиеся мыслители человечества, в частности — такие близкие ноосферному учению, как Пётр Кропоткин (1842-1921) и Эрих Фромм (1900-1980). Этика должна опираться на понимание человеком реальных последствий тех или иных своих действий с точки зрения изменения соотношения горя и радости людей. А понимание приходит через знание, причём не абстрактное, а лично глубоко прочувствованное. Соотношение горя и радости (не примитивно – «удовольствий», или мазохистского «счастья» подчинения «непогрешимому» вождю, а именно радости), ценность знания – всё это составляющие выдающегося вклада в создание новой этики, сделанного Иваном Ефремовым.
Третье необходимое условие – общественные преобразования, задающие целенаправленное движение к коммунистическому обществу. На этой теме необходимо остановиться подробнее, поскольку история ХХ столетия знает столь же героические, сколь и трагические попытки таких преобразований.
2
«Здесь нужно, чтоб душа была тверда,
здесь страх не должен подавать совета…»
Данте Алигьери
Сегодня, после поражения СССР в «холодной войне» и превращения двуполярного мира в однополярный, крайне важно осмысление того гигантского наследия и опыта, что оставил после себя «реальный социализм». Только глубокое научное знание, вырванное из поля религиозно-философских диспутов, очищенное от политической привязанности, позволит подойти к оценке явления такого масштаба. К сожалению, современные гуманитарные науки политически ангажированы. Очень сложно считать бывшую официальную «марксистскую» историю или нынешнюю историю «свободной России» в полном смысле наукой.
Причины исторических явлений такого масштаба, как революция, гражданская война, сдвиг этносов, нашествие иноплеменных народов, расцвет и упадок государств и культур очень часто осмысливаются в терминах «тайного заговора», активности «плохих» и «хороших», «виноватых» и «правых», как отдельных личностей, так и групп, политических партий, национальностей. Вся сложность явления в данном контексте низводится до уровня просто приключенческого романа или какого-нибудь «тайного учения», позволяющих вычленить положительных и отрицательных героев, да еще высказаться по их поводу с высоты «мудрости» и «гуманности» сегодняшних дней.
Основа под взглядами такого порядка, безусловно, есть — это один из старейших вопросов рефлексирующего человека: «Какова роль личности в истории?». В данном случае — не только личности, но и группы личностей, партии, отдельно взятой национальности и пр. Не будем спорить, такие персонажи, как Александр Великий, Чингиз-хан, Наполеон или Ленин в значительной степени повлияли на историческую действительность, изменив судьбу Ойкумены. Но вот насколько воля каждого из них была определяющим фактором? Насколько сама личность скорректировала или – скажем радикальнее – изменила ход истории? Казалось бы, действительно, возможности будущего могли просто не реализоваться, увязнув во множестве локальных проблем, если бы решение не оказалось в руках сильной личности.
Но, с другой стороны, мы знаем в истории массу примеров, когда события вытягивались логикой действительности вопреки бездарным правителям и страшно неблагоприятной окружающей обстановке. Таков, например, период конца XIV — первой половины XV столетий в истории Московской Руси. На следующий год после победы на Куликовом поле Москву берёт хан Тохтамыш и отбрасывает русско-ордынские отношения на сто лет назад. Затем город ещё не раз подвергается вражескому нашествию, на фоне полного отсутствия после Дмитрия Донского порядочных князей начинается усобица – такая, что, казалось, всё развалится… А Москва крепнет, хотя всё, что могло помешать этому, казалось, уже произошло…
Социальные явления такого масштаба, когда приходят в движение массы индивидуумов, сопоставимы с ТЕКТОНИЧЕСКИМИ СДВИГАМИ. И как невозможно отдельной личности остановить тектонический процесс, также невозможно отдельному политику помешать движению масс. Но, приложив свои способности и волю в направлении стихийного движения, он может стать для этого движения «катализатором». Перед нами диалектическое дополнение двух начал — общества и личности. Объяснять исторические процессы только путем манипуляции отдельно взятыми индивидами – «плохими» или «хорошими», гениями или посредственностями – представляется упрощением. В равной степени описывать всю сложность человеческого общества одними социально-экономическими факторами – значит обезличить нашу историю, подогнать под шаблон и фальсифицировать. Только целостность взгляда, а следовательно — комплексный подход позволит объективно понимать историческую действительность.
Появление Советского Союза – такой же «тектонический сдвиг» в социальной сфере. И прежде, чем высказать свое отношение к столь важному для нас периоду истории человечества, следует сформулировать ещё несколько принципов, составляющих наш подход:
1. Только взгляд, изначально независимый от политических симпатий, ценен.
2. Только эмпирические обобщения, а не гипотезы и опирающиеся на них теоретические построения могут давать материал для заслуживающих внимание интерпретаций и обсуждения.
3. В гуманитарных науках основу эмпирических обобщений могут составить только те данные, которые получены комплексными, междисциплинарными исследованиями, с привлечением всех доступных источников.
4. При интерпретациях и обсуждении эмпирических обобщений только тот уровень заслуживает внимания, который учитывает исторический (а вместе с ним — сословный, национальный, конфессиональный, геополитический) контекст. Все оценки как положительных, так и отрицательных персонажей человеческой истории в отрыве от «почвы», на которой разворачиваются исторические события, бессмысленны и ненаучны.
5. В то же время возможна и даже необходима оценка прогрессивности либо регрессивности исторических событий по динамике относительного изменения таких величин, как средняя продолжительность жизни людей, уровень смертности, уровень культурного развития людей, осмысленность существования и уверенность в будущем… – т.е. по динамике изменения суммы горя и радости. По этим параметрам следует сравнивать царскую Россию, СССР и СНГ (в том числе – республики Закавказья и Средней Азии); Кубу Батисты и Кубу Кастро; Югославию гитлеровской оккупации, Югославию Тито и Югославию 90-х; США «Великой депрессии» и США Рузвельта…
Давая оценку Советскому периоду истории «1/6 части суши», должны оговориться.
Во-первых, история СССР до сего дня не стала, с нашей точки зрения, предметом комплексного и непредвзятого изучения, и поэтому ни мы, ни кто-либо другой не в состоянии объективно или с претензией на объективность высказываться на эту тему. Тем не менее, даже в рамках современного состояния изученности проблемы мы можем на основе названных выше принципов отсечь недобросовестные исследования и точки зрения.
Во-вторых, различные периоды советской истории, обладая общими типическими чертами, глубоко неодинаковы. Поэтому сводить к общему знаменателю явления и факты 20-х, 30-х и, например, 60-х годов возможно лишь с предельной осторожностью и с учётом исторического контекста.
Также (в-третьих) совершенно бессмысленно «отделять зёрна от плевел». Это типичный религиозно-философский подход, когда вычленяется нечто «ценное» — с точки зрения исследователя, — а сопутствующие явлению негативные процессы воспринимаются как привнесённые извне «недругами». При этом забывается, что «зёрна» без «плевел» не вырастают.
Таким образом, практика «реального социализма» – это годы излома человеческой истории, когда и террор, и мобилизационная административная система, и революционная энергия народа, и ее использование в целях укрепления власти отдельных личностей (всем известных), в том числе и для того, чтобы эту власть направить на служение народу, как это мыслилось теми самыми личностями. Практика «реального социализма» — это энтузиазм строек, массовый героизм во время войны с нацизмом, дерзания смелых учёных, конструкторов и педагогов-новаторов, это стремительный подъём страны от полуфеодального состояния к всеобщей грамотности и выходу в космос, это, наконец, существенное ограничение власти денег над людьми – всё это ценой диктатуры на начальных этапах. С учётом всего сказанного выше, рассуждения о полете Гагарина, о победе в Великой войне, о ликвидации голода и отсталости вне контекста октября 1917 года выглядят наивными.
Можно ли считать СССР и другие соцстраны социалистическими? Всё зависит от того смысла, который вкладывается в термин «социализм». Обычно это понятие используется в двух значениях. Во-первых, как возникшее в недрах капитализма движение, нацеленное на освобождение людей из-под власти капитала. В этом смысле правомерно говорить о названных странах как о странах социализма. Во-вторых, как синоним гипотетической «первой фазы» коммунистического общества, когда социум достаточно однороден для ликвидации социального разделения труда, но техническое разделение труда ещё не преодолено1. В этом, более узком, смысле говорить о социализме применительно к соцстранам не приходится. С учётом всего сказанного выше этот общественный строй может быть охарактеризован как КВАЗИСОЦИАЛИЗМ.
Такое название удачно ещё и потому, что объективно российская (а равно кубинская или китайская) революция оказалась «двойником» революции буржуазной. Она решала ту же историческую задачу — ликвидировала разложившиеся феодальные отношения, расчищая дорогу новым, индустриальным, и несла в себе те же диктаторские черты2. Вообще, любая революция не является плодом заговора кучки революционеров, а представляет собой вполне естественное следствие социальной катастрофы. Сравнимая с природными катастрофами, она выходит из-под контроля своих изначальных вдохновителей, сокрушает лидеров, не сумевших балансировать на гребне волны. Глупо пенять на социальный водоворот и на людей, закрученных в него. Здесь уже совершенно неуместны оценки людей с позиции стабильных обществ, а выступают свои критерии оценок.
После того, как экономика осадного положения в СССР отошла в прошлое, на повестку дня встало преимущественное развитие собственно социалистических черт – знаний, искусства, самоуправления, — переход к собственно социалистической революции. Всё творчество Ивана Ефремова было нацелено на реализацию этой задачи. На Западе другой выдающийся мыслитель – Герберт Маркузе (1898-1979) в книге «Одномерный человек» (1964), в целом посвящённой критике западного индустриального общества, писал: «Развиваемый советским марксизмом тезис о том, что преобладающие противоречия между «отстающими производственными отношениями и характером производительных сил» могут быть разрешены без взрыва и что «согласие» между этими двумя факторами может быть достигнуто путём «постепенных изменений», соответствует действительности лишь наполовину. Другая половина истины заключается в том, что количественной перемене всё ещё предстоит перейти в качественную, в исчезновение Государства, Партии, Плана и прочих независимых форм власти, налагаемых на индивидов. Поскольку такая перемена должна оставить нетронутым материальный базис общества (национализированный производственный процесс), это означает «политическую» революцию. (…) Это была бы самая радикальная и самая полная революция в истории».
Но объективная реальность оказалась иной – в стране стала утверждаться идеология «потребительского социализма» – «догнать и перегнать Америку по уровню потребления». В результате созданный в СССР тип «советского человека» — далеко не самый худший человеческий тип — с поразительной лёгкостью деградировал до «постперестроечного», едва «наверху» сказали: «Можно!» Значит, идеи, распространённые широко, не были укоренены глубоко в обществе.
Таким образом, в СССР возможность дальнейшего развития по социалистическому пути не была реализована, но применительно к Кубе или Китаю ставить точку пока что рано. В целом судьба этих стран неразрывна с судьбой всего мира. Во многом это зависит от того, будет ли сформирован союз стран (например, на основе возрождения идеи Движения Неприсоединения), альтернативный нынешней империалистической «глобализации». Союз, основанный на широких социалистических принципах, с учётом всех культурных особенностей участвующих в нём народов.
3
«…Чтобы опять узреть светила»
Данте Алигьери
Как писал ещё в 60-е гг. прошедшего столетия Герберт Маркузе, созданные в мире технологии ПРИНЦИПИАЛЬНО способны обеспечить всем людям здоровые условия жизни, освободив их от тягостных забот о хлебе насущном, а высвобождающаяся человеческая энергия может быть направлена на обогащение культурной жизни людей, стран и народов. Автоматизация создаёт условия для преодоления общественного разделения труда, а значит — и самого общества отчуждения, этого «проклятия человечества». Но вот использует современная цивилизация свою технологическую мощь в целом крайне иррационально — разрушительно для природы, культуры, физического и морального здоровья людей. В этом состоит вопиющее противоречие современной эпохи. Мир, образно говоря, «трещит по швам» — он чреват всевозможными катастрофами.
В хаосе проглядывает лицо фашизированного неолиберализма, окончательно сбросившего демократический «имидж», и его не более радостных альтернатив — лжесоциалистических, неофашистских, фундаменталистских. Результатом хаоса в мире, где есть ядерное оружие и атомные электростанции, также может стать всеобщая гибель. И капитализм, и «реальный социализм» оказались в целом неспособными справиться с существующими угрозами. Первый — по самой своей природе; второй — поскольку перенял многие черты первого. Похоже, что технологическая мощь цивилизации ставит вопрос о преодолении самого общества отчуждения не только как о возможности, но и как о жизненной необходимости.
Распад «мировой социалистической системы» и кризис социального государства на Западе, укрепление власти транснациональных корпораций, экспансия неолиберальной монокультуры, в целом деструктивное использование технологического потенциала, который может быть направлен на обеспечение достойной жизни всех людей – всё это свидетельствует о кризисе индустриальной цивилизации и приближении новой революционной эпохи, эпохи начала сложного перехода к коммунистическому обществу. Поскольку на повестку дня ставится преодоление самого общества отчуждения, характерное для прошлых революций взаимное отчуждение руководства движения и основной массы его участников (обусловленное социально-психологической структурой общества, приблизившегося в своём развитии к «индустриальному переходу») должно быть также преодолено. Самому разделению на «руководство» и «массы» предстоит постепенно отойти в прошлое.
Как это видится сегодня, перед новой революцией стоит задача создать благоприятные условия для развития педагогики, культуры, общественного самоуправления — и здесь пригодится весь идейный и практический багаж, накопленный социалистическими движениями и социалистической мыслью (от Ш.Фурье до Э.Фромма, от русских народников, Н.Г.Чернышевского и П.А.Кропоткина до А.С.Макаренко, и мн. др.).
Также необходимы следующие целенаправленные усилия:
1) обеспечение каждому уровня жизни, отвечающего разумной материальной достаточности;
2) создание высококачественной и доступной для всех системы здравоохранения;
3) внедрение технологий, экономящих рабочее время (а значит – расширяющих время для образования и социального творчества), сырьевые и энергетические ресурсы, минимизирующих негативное воздействие на окружающую среду и улучшающих её качество;
4) поддержка природо-заповедного дела, важного не только с эстетической и научной точек зрения, но и для сохранения устойчивости планетарной экосистемы.
Как это видится сегодня, в переходный период сохраняется отчуждение — в виде институтов государства и сфер товарного производства, — смягчённое общественным самоуправлением. Переход к ноосферно-коммунистическому обществу означает полное преодоление отчуждения, развитие «по ту сторону царства необходимости» (Маркс), «умиротворение борьбы за существование» (Маркузе), «выход из инферно» (Ефремов).
По социальному устройству это общество представляет собой строй прямой (а не представительной) демократии, когда все вопросы обсуждаются и решаются всеми заинтересованными людьми в свободно формируемых группах. Организационно-техническая сторона действия такого «всеобщего форума» обеспечивается координационными советами по различным областям жизни социума (здравоохранение, экономика, освоение космоса и т.д.) и исследовательскими сообществами (академиями). Такой институт, как государство, отсутствует. Средства коммуникации делают осуществимой техническую сторону такого общественного устройства, а развитость людей – социально-психологическую.
По своему нравственному содержанию ноосферно-коммунистическое общество представляет собой МИРОВУЮ ОБЩИНУ ТРУЖЕНИКОВ, ТВОРЦОВ И ГЕРОЕВ. Развёрнутая картина такого общества изображена в романе И.А.Ефремова «Туманность Андромеды». Сколь бы несбыточной эта идея ни казалась сегодня, она открывает каждому человеку подлинно человеческий смысл жизни, тоска по которому коренится глубоко в каждом из нас. А значит – у ноосферного коммунизма прочное основание.
Москва, 2002 г.
Примечания:
1 См. В. И. Ленин. Государство и революция.
2 Эта мысль высказана Александром Тарасовым в статье «Национальный революционный процесс: внутренние закономерности и этапы» (1995).
Источник: Архив старой версии Web-проекта «Орден «Нооген»» (ныне — http://www.noogen.narod.ru)
Комментариев нет:
Отправить комментарий