МЕГАЛИТЫ (от греч. Μεγας — большой, λιθος — камень) — это сооружения из одного или многих блоков дикого или грубооббитого камня. К мегалитам относятся несколько групп памятников: дольмены; гробницы с коридором; крытые погребальные галереи (alées couvertes); цисты; менгиры, как отдельно стояшие, так и образующие аллеи, ряды камней и кромлехи; а также «циклопические постройки» — крепости, жилища, боевые и жилые башни сложенные из каменных глыб или плит, методом так называемой «сухой кладки» [43, c. 173-177].
Теории происхождения мегалитов.
Гордон Чайлд [64, c. 221] выводил мегалитические культуры из Передней Азии, на основании наличия мегалитов в Сиро-Палестине, определяемой им как один из районов откуда шла «европеизация Европы». Однако, по С-14 западноевропейские мегалиты значительно старше азиатских.
Иногда мегалиты приписывают индоевропейцам [43, c. 28]. Такие теории могут иметь шовинистический арийский или индогерманский подтекст — мегалитические памятники якобы были созданы ариями, пришедшими из неведомой Северной Страны (Туле, Гиперборея). Опровергаются они и хронологией (североевропейские мегалиты значительно моложе южноевропейских) и сравнительной мифологией (в общеиндоевропейской культуре отсутствуют мегалитические мифологемы присущие культурам индоевропейских народов исторической эпохи [19]). Роберт Грейвс [14, 15] рассматривающий в своих работах мифологемы, относящиеся по нашему мнению к мегалитическому кругу, сравнивает их с аналогичными семитскими и хамитскими, но приписывает их происхождение индоевропейцам. В своих построениях он отталкивается от «курганной теории» миграций индоевропейцев Марии Гимбутас, однако, наличие мегалитических мифологем у афразийцев до контакта с индоевропейцами и отстутствие их в «Ведах» вынуждают говорить о афразийских заимствованиях в индоевропейских культурах.
Г. Элиот-Смит и У. Дж. Перри, основатели панегиптизма, считали египетские пирамиды и мастабы прототипами для всех мегалитических памятников. Согласно их концепции, выходцы из Египта расселились по всему миру и распространили по Земле гелиолитическую культуру (культуру солнечных камней). Аргументами против такой концепции значительные территориальные и хронологические разрывы между мегалитическими памятниками Европы и других частей света. Кроме того следует отметить, что ряд египетских феноменов культуры (например, солярные обелиски Эхнатона [30]), относимых в рамках панегиптизма к гелиолитической культуре были чуждыми в Египте и были принесены с сахарскими (ливийскими) племенами [1, 30].
Археоастрономические исследования второй половины 20 века, определившие астрономическое назначение дольменов, кромлехов и ряда мегалитических гробниц Европы выявили также и астрономические функции мегалитических памятников других частей света [62]. Это породило гипотезу, которую возможно назвать «формационной» [11], заключающуюся в том, что у многих народов существовала своеобразная «мегалитическая фаза», когда при выходе из родового строя экономика племён была достаточно сильна и порождала достаточно много прибавочного продукта, который шёл не на обогащение знати, а расходовался в пустую, на создание гигантских, и, с экономической точки зрения совершенно бесполезных, памятников. Однако, памятники культур Строителей Мегалитов имеют чётко ограниченные ареал распространения, комплекс мигрирующих культурных феноменов и хронологические рамки (6-2 тыс. до н.э.). Мегалиты вне евроафриканского ареала относятся к периоду между 4 в. до н.э. и нач. 15 в.н.э., они приходятся на различные фазы социально-экономического развития от неолита до позднего железа и связаны с различными культурными и религиозно-мифологическими комплексами [38].
Иногда археологи говорят, что мегалитические памятники возникли «в результате распространения определенной религиозной идеи без переселений какого-либо народа — носителя этой идеи» [43, c. 88]. Это неверно, поскольку переносится не какой-то элемент культуры, а целостный культурный тип, объединяющий материальную и духовную сферы, возникающий на месте мезолитических культур, (а иногда, например, в Англии соседствующий с ними [43]) без переходных форм, а носителями этого культурного типа являются представители определённого антропологического типа (западносредиземноморского) отличного и от мезолитического (позднекроманьоидного) населения и от других культурных кругов — анатолийского (арменоидного) и индоевропейского [43, 44]. Появление сходных памятников в разных районах мегалитического ареала — например, цист и дольменов — выстраивающихся в цепочки памятников, свойственных для миграции людей, носителей определённых религиозно-мифологических идей […]. В традиционном обществе «миграция идей» не возможна без изменений в этническом сотаве населения, без этнической и культурной метисации [8].
Объектом исследования являются три группы источников — археологические, фольклорно-мифологические и лингвистические. Предметом исследования являются сохранившиеся элементы мегалитической культуры — мегалитические памятники и другие артефакты, верования, символика и обряды постмегалитических народов, восходящие к мегалитическому субстрату, а также круг слов и понятий, происходящих из мегалитических языков.
Цели исследования:
1) доказать генетическую и культурологическую родственность культур Строителей Мегалитов между собой;
2) доказать родство между Строителей Мегалитов и афразийскими племенами, а, значит, сделать возможным отождествление Строителей Мегалитов с библейскими «потомками Яфета»;
3) доказать преемственность мегалитической традиции на ареале распространения мегалитических памятников;
4) доказать то, как мегалитические традиции субстрата преломляются и трансформируются в культурах адстрата;
5) реконструировать мегалитические мифопоэтический и мифоритуальный комплексы и доказать их родственность афразийским;
6) определить место Строителей Мегалитов в истории Европы и место мегалитических элементов культуры в традиционной культуре древних и современных народов Европы.
7)
Основной задачей нашего исследования является определение общих черт в каждой группе источников, причём речь идет об общности не внешней, а внутренней, т.е. общности ментальных конструктов, вызвавших к жизни те или иные феномены. Кроме того, мы определим родственность, общность основных черт Строителей Мегалитов с культурами афразийского круга. Опираясь на археологические источники мы покажем происхождение племён Строителей Мегалитов, их этническую историю и хронологическую динамику их расселения и сделаем попытку реконструировать мифопоэтический и (где это возможно) мифоритуальный комплексы Строителей Мегалитов и общность, и родственность этих комплексов с афразийскими. На мифологических источниках мы определим круг доиндоевропейских воззрений в мифологии и религии индоевропейских народов исторической эпохи и определим мегалитический субстрат в культурах народов Кавказа. На основании этого будет показана общность их воззрений на всем мегалитическом ареале.
Методами исследования является синхронический и диахронический анализ источников и реконструктивный синтез полученного материала. Синхронистически исследуются культурные феномены характерные для одного времени различных регионов мегалитического ареала. Диахрония позволяет показать культурные процессы каждого из регионов мегалитического ареала в своем историческом развитии. Из полученного таким путём материала реконструируется мифопоэтический и (где это возможно) мифоритуальный комплексы Строителей Мегалитов, а также определяются пути и способы трансформации этих комплексов в мегалитическую и постмегалитическую эпохи. Археологические источники исследуются в соответствии с лекальным и хронологическим критериями; в них выделяются общие для Строителей Мегалитов черты, позволяющие реконструировать их ментальные конструкты. Фольклор и мифология Евразии рассматривается на стадии выхода этих народов из традиционного общества, а народы жившие на мегалитическом ареале подошли к этой фазе в различные хронологические эпохи: от 6-5 вв. до н.э. до первой половины 20 в.н.э., поэтому для нивелирования абсолютной хронологии используется не абсолютная, а стадиальная синхрония. Мегалитические мифологемы вычленяются из других религиозно-мифологических представлений. Определив основные особенности общеиндоевропейской мифологии, будут проанализированы фольклоры мифологии основных индоевропейских народов на предмет наличия в них неиндоевропейских элементов мегалитического круга, из которых реконструируется мегалитический мифопоэтический комплекс. Те же мегалитические элементы определяются и для фольклора народов Кавказа.
Актуальность работы состоит, прежде всего в определении места СМ в истории — до сих пор нет единых представлений о происхождении и этнической принадлежности СМ, не всегда признаётся родственность племён, создававших мегалитические памятники.
1. Археологическая характеристика культур Строителей Мегалитов
Племена Строителей Мегалитов представляют собой группу антропологически [29, с. 27] и археологически [11, c. 227; 43, c. 176] родственных культур эпох неолита-бронзы занимавших целостный ареал, и характеризующихся такими отличительными признаками: преобладанием крупного рогатого скота и свиньи в стаде; высокими мореходными и астрономическими навыками; преобладанием камня в архитектуре и культовой пластике; культом плодородия и культом мертвых, в которых важную роль играет камень (мифологема «человек = камень»); гигантскими каменными ритуальными и погребальными комплексами, преобладанием городищ с большей нежели у дунайцев степенью урбанизации; круглыми в плане жилыми и культовыми зданиями; а также остро- и круглодонной керамикой. В силу тяготения Строителей Мегалитов к горным регионам они быстро овладевают металлургией и раньше анатолийско-дунайских племён начинают производить настоящую (оловянную) бронзу. Мегалитические мифопоэтический и мифоритуальный комплексы родственны синхронным афразийским комплексам (они сходным образом отражают аналогичные мифологемы), а заимствования в индоевропейских языках из мегалитических свидетельствуют о том, что Строители Мегалитов говорили на языках, близких к семито-хамитским. В силу родственности мегалитических культур и языков семито-хамитским возможно отождествить их с библейскими «потомками Иафета» [Быт., 10].
Прародиной Строителей Мегалитов и афразийцев была Сахара, где сформировался общий для них неолитический хозяйственно-культурный комплекс [3, c. 402]. Вследствии аридизации Сахары [41, c. 45] хамитские племена мигрировали на юг, семиты — на восток [18, c. 33], а Строители Мегалитов — на север, в Европу [35, c. 27]. К периоду интесивного собирательства в сахарском протонеолите восходит легенда о Ган Эдене (Эдеме), где земля сама растила все необходимые человеку плоды, к чуть более более познему времени относится легенда о Потопе, исторически реконструируемая как прорыв вод во внутренние моря, типа Восточного и Западного Средиземноморских, вследствие подъёма уровня моря из-за таяния Ледника.
1.1. Археологические культуры мегалитического круга
Мезолит Северной Африки — Капси (археологически эквивалентная ноэтической языковой общности) и Иберо-Мавр (распространена также в Испании) [3, c. 441; 43, c. 108]. В.И. Марковин [38, c. 29] возводит к мезолитическому Капси каменные орудия абхазо-адыгов дольменной эпохи (мотыжки Сочи-Адлерского типа), а к его неолитической фазе — их керамику.
Ранний неолит — культура пещер (Северная Африка, Пиренейский полуостров, Южная Франция, Западная Италия, Крит [50, c. 102]); кардиум (Магриб, Египет, Испания, Южная Франция, Корсика, Лигурия, Центральная и Южная Италия). Позднее кардиум порождает локальные варианты — Шассеан, Кортайо (Франция); Лагоцца (Италия); Альмерия и Лос-Мильярес (Испания). Также к этому кругу относится и поселение Хирокития на Кипре.
Последующие наиболее важные мегалитические культуры неолита-бронзы по регионам:
1. Пиренейский полуостров — Иберо-Сахарская (Альмерия), Лос-Мильярес, португальская культура дольменов, Эль-Аргар, Сабаделло (Каталония).
2. Острова Западного Средиземноморья — Лагоцца, Диана, культура Мальты и Гаудеша, Ремеделло, Конка д’Оро (северо-запад Сицилии), культура гробниц (tombe di gigant, Сардиния).
3. Франция — Шассеан, Кортайо, СУМ (культура Сены-Уазы-Марны), Гиссень (Бретань), Армориканская культура одиночных погребений, культура Роны, Кортайо, Свайная культура швейцарских озёр.
4. Италия — Чиоцца, Стентинелло и её энеолитические локальные варианты (Матера, Капри, Фильчи-Риполи, Сьерра-д»Альто и культура сосудов с квадратным горлом), Лагоцца, Ремеделло, Гаудо (Кампания), Челино, Аппенинская. Постмегалитическая метисная культура — культура террамар.
5. Греция — неолит Крита [50, c. 158] и юга Греции, кикладская (эгейская) культура. Материковая Греция, а, затем, и Крит быстро попадает под влияние анатолийского мира и мегалитический субстрат здесь сохраняется в отдельных культурных формах, таких как толосы, циклопическая кладка крепостей, гермы, хтонические культы, каменные выкладки пифосных погребений.
6. Кавказ — Дольменная культура Западного Кавказа [38], майкопская, Куро-Араксинская, Протоколхская, Кармир-Берд [32, c. 24, 27, 145-147, 238]. Северокавказские дольмены были принесены сюда культурой мигрировавшей сюда по маршруту Магриб => Западное Средиземноморье => Крит => Пропонтида => Фракия => Кавказ [38, c. 24-41]. Майкопская и Кармир-Берд — результат метисации мегалитической и степной традиций, а Куро-Араксинская — мегалитической и переднеазиатской [32, c. 107].
7. Великобритания — Уиндмиллхиллская (Англия), Клайд-Карлингорд, Райнио-Клектон (Ирландия), британская культура колоколообразных кубков, Бойн (Ирландия). Постмегалитическая метисная культура — Фуд-Вессель.
8. Северная и Центральная Европа — культура Воронковидных кубков, культура Шаровидных амфор.
9. Украина — культура Воронковидных кубков, культура Шаровидных амфор (Западная Украина), Новоданиловская, Нижнемихайловская, Кеми-Обинская, (Крым, южные области) [6, с. 320-321]. Новоданиловская культура, появляющаяся в Украине в раннем энеолите представляет собой иную линию развития, параллельную с Гумельницей, Трипольской, Среднестоговской и Ямной культурами. Нижнемихайловская культура распространенная поверх новоданиловской представляет собой развитие мегалитических традиций в сочетании с местными. Крупнейшее святилище нижнемихайловцев было расположено у совр. с. Тимофеевка на р. Ингулец [6, с. 328-329]. Сакральная площадка, на которой производили свои ритуалы жрецы было окружена кромлехом из плит высотой около 3,0 м, вставленных в специальные гнезда в грунте.
10.Сиро-Палестина. Гхассульская культура.
11. Культура Колоколообразных кубков, распространившаяся из Португалии вдоль Атлантического побережья Европы до Британских островов и Дании, а также в Центральной Германии и Западном Средиземноморье. Она выделяется среди мегалитических культур значительным полиморфизмом и широтой распространения. Континентальные группы культуры колоколообразных кубков оказали большое влияние на индоевропейскую Культуру Боевых Топоров и приняли участие в создании унетицкой культуры.
1.2. Отличительные особенности культур Строителей Мегалитов от Индоевропейских и Анатолийско-Дунайских
Мегалитические культуры по материальной и духовной культуре существенно отличаются от распространённой в Балкано-Дунайском регионе неолитической анатолийской традиции восходящей от Шанидара, Чатал-Хююка. Последняя характеризуется преобладанием мелкого рогатого скота в стаде; культами плодородия, связанными мифологемой «человек = глина и / или земля»; преобладанием глины в архитектуре и культовой пластике; плоскодонной керамикой, связанной с оседлым бытом; преимущественным распространением селищ, быстро превращающихся в телли; в Бронзовом веке долго сохраняется изготовление мышьяковой бронзы [41, c. 25, 176-199]. Носителями этой традиции были представители арменоидного антропологического типа.
Индоевропейцы отождествляются с номадами ямной культуры Понто-Каспийских степей. На территории Украины в 3 тыс. до н.э. под влиянием Дунайского неолита (культура Триполье-Кукутени) и Строителей Мегалитов происходили процессы культурной адаптации индоевропейцев [6, c. 178]. Они касались прежде всего оседлого земледельческого быта, однако, в это время в индоевропейскую культуру проникают и мегалитические мифологемы, о чём свидетельствуют и мегалитические памятники индийских [38, c. 143] и иранских [55, c. 229] народов и сохранившийся в Северном Причерноморье вплоть до гуннской инвазии обычай установления антропоморфных менгиров (каменных баб) [6, c. 376] и наличие некоторых мегалитических мифологем у индоевропейских народов Европы не обитавших в письменную эпоху на мегалитическом ареале (балты, славяне).
После индоевропейской инвазии в Европу около 2200 г. до н.э. [44, c. 165] в результате этнотрансформационных процессов в культуру индоевропейских племён проникают мегалитические элементы [8, c. 74]. Культура индоевропейских народов Европы письменной эпохи существенно отличается в социальной структуре, ментальности, мифологии и ритуале от культуры индоевропейцев-номадов. Номадическая индоевропейская культура представлена в «Ведах» и характеризуется трёхчастной социальной стратификацией, патриархальным укладом общества, культом обожествленных абстрактных понятий, одомашниванием лошади и связанными с нею культами [19, c. 24]. Мегалитические мифологемы, отстутвующие в «Ведах», находят прямые аналоги у афразийских народов. Подобным образом проникают в субстратные мифологемы и в культуры индийцев (Кришна) [46, c. 171] и иранцев (Ардвисура-Анаита) [55, c. 198]. Мегалитическое наследие сохраняется в традиционной культуре народов Европы почти неизменным вплоть до современности [27 c. 146, 162, 168, 213].
2. Мегалитические мифопоэтический и мифоритуальный комплексы в мифологии постмегалитических народов
2.1. Мегалитическое наследие в античной культуре
Символика ферейских фресок свидетельствует о наличии у крито-микенцев мифопоэтического и мифоритуального комплексов аналогичных афразийским [2, c. 12-14]. Древнегреческие мифологические генеалогии сохранили свидетельства миграций Строителей Мегалитов в деяниях старших богов, титанов и героев (Кронидов), отличных от индоевропейских богов [15]. Также есть много свидетельств сходства греческой культуры с афразийскими [52, c. 85-88]. Двойственность древнегреческой культуры выражается и в наличии у греков двух царств Мёртвых (указывающих на две прародины) — мегалитических Елисейских полей на крайнем Западе (= египетским полям Иалу) [15, c. 228], где правит «Радамант златовласый» [Одиссея, 4:566] и индоевропейского Тартара, расположенного в Понто-Каспийских степях [15, c. 347]. Многие подвиги младших героев, соотносимых с индоевропейцами, также несут в себе мегалитическую символику (яблоки Гесперид, Калидонский вепрь, Немейский лев, Авгиевы конюшни, голова Медусы) [15]. Хтонические древнегреческие культы (такие как культ Трёхтелой Гекаты) имеют чёткие афразийские аналогии, неизвестные в общеиндоевропейской мифологии [14, c. 277]. Олимпийские божества (более других — Афродита, Гермес, Зевс, Гера) классического и эллинистического [15, c. 12, 84, 323-327, 548] периодов связаны с мегалитическими мифологемами. Павсаний [49], описывая локальные культы этих божеств и локальные варианты связанных с ними мифов указывает формы их почитания и мифологемы характерные для мегалитической культуры, семантически близкие афразийским. Олимпийские игры, проходившие в полнолуние после летнего солнцестояния, как и другие ритуальные действия Олимпии, связаны с мегалитическими культами светил. Античный культ λιθος εμψυχος (одушевлённых камней), приносящих плодородие людям, животным и растениях [26, c. 154] сходен с культами камней известными на всём ареале распространения мегалитических памятников и аналогичен семито-хамитскому [66, c. 401-404]. Косвенным свидетельством миграций Строителей Мегалитов служат и «ошибки» Страбона [60, c. 469-488] в описании ряда стран — они были выписаны им из древних источников и описывают географию финального палеолита. Ценную информацию о мегалитическом наследии содержат свидетельства античных авторов о кельтах и германцах, а также, собранные Латышевым [33] фрагменты античных писателей о Скифии и Кавказе.
Этрусская мифология, представляет собой синтез мегалитических, переднеазиатских и индоевропейских элементов [10, c. 33-39, 45]. К мегалитическому наследию этрусков относятся: сакральная топология, цикл Тага, заупокойные верования, сакрализация царской власти. Через этрусков мегалитические мифологемы проникают в культуру древнего Рима, где они, например, представлены культами Януса, Юпитера Элиция и Капитолийского [28, c. 156], годичным циклом и связанными с ним выборными должностями.
Мегалитическое наследие содержится и в эллистических культах родившегося из камня Митры и Абраксаса [31, c. 58-61; 47, c. 175-177], посредством которых мегалитические мифологемы проникли в христианство. В христианстве мегалитический слой подпитывался не только из гностических религий периода эллинизма, но и из народных верований [65, c. 211]. Основные мегалитические мифологемы в христианстве: Троица, Рождество, Голгофа, мегалитическая гробница Иосифа Ариамафейского, «семеро спящих в Эдессе», Пётр-камень, ночь Иоаннна Крестителя (Купала), столпничество, каменные кресты и изваяния святых, Почаевская икона Богоматери.
2.2. Мегалитическое наследие индоевропейских народов Западной Европы (кельты, германцы)
Кельтская мифология под влиянием христианства притерпела значительные трансформации, однако, она в значительной мере сохранила мегалитическое наследие [29, c. 55-59; 56, c. 39-41]. Реконструируемые на основании археологических данных и письменных источников кельтские божества имеют двойственную (мегалитическую и индоевропейскую) природу, таковы например 2-3-4-хликие каменные идолы, изображающие кельтских богов в рамках мегалитического канона [38, c. 50-51; 43, c. 220]. Ирладские саги мифологического цикла сохранили свидетельства миграций Строителей Мегалитов [56, c. 29, 160-161]. Саги других циклов также содержат мегалитические мифологемы, связанные с сакрализацией царской власти; богиней смерти, любви и перерождений; годичным циклом и аналогией «человек = камень». Часто встречается в них и мотив «личного тотема» и «личного фетиша», характерный для афразийских (приимущественно — хамитских) культур [8, c. 30; 25, c. 112; 61, c. 335]. Сходная символика содержится и в других кельтских источниках — валлийском «Мабиногионе», шотландских и бретонских легендах. Противопоставление годичного царя-жреца и друида находят своё отражение в кельтском ритуале проклятия царей друидами или бардами (Glam Dicinn) и в мотиве «поединка медведя (царя) и вепря (жреца)» [34, c. 168], который находит аналогию и в Греции (Калидонский вепрь) [15, c. 75-77] в афразийском мире (вепрь Ниниб, убивающий Адониса). Артуровский цикл содержит мифологемы мегалитического года и хтонического Западного мира, а также мотив «медведя» [29, c. 436]. Роман о Тристане и Изольде [29, c. 288] посвящён хтоническому миру и мегалитической богине любви, смерти, погребений и перерождения и связан с мегалитическим годичным циклом. Кельтские народные верования приписывают мегалитам способность приносить плодородие людям, животным и растениям, а мегалитические ряды камней описываются в них как окаменевшие люди [66, c. 213].
Культура германцев в меньшей степени подвержена мегалитическому влиянию, однако, и в ней обнаруживается мегалитический слой верований, связанный прежде всего с циклом Одина, царя мёртвых, обладающего собственным загробным миром (Вальгаллой), в котором живут лишь избранные воины, обладающие особой жизненной силой [59, c. 180] и аналогичным египетскому загробному царству, греческому Элизеуму и кельтскому Аваллону. Важная роль ладьи в погребальном ритуале германцев имеет аналогии в древнем Египте [17], в мегалитических гробницах в форме корабля («наветас») распространённых в Западном Средиземноморье [43, c. 234; 44, c. 109], в ритуале посвящения друидов и в кельтском Аваллоне, как стране Мёртвых за Западным морем. Мегалитический год связан с мотивом гибели Бальдра. Трикстериальный персонаж Локи (= кельтский Луг?) относится к мегалитическому мифопоэтическому миру и отражает отношение индоевропейцев к загадочной культуре покорённых ими Строителей Мегалитов. Мегалитам германцы также как и другие постмегалитические народы приписывали свойства приносить плодородие, кроме того германцы возводили собственные каменные памятники — «рунические камни», служившие и надгробиями и памятниками культа мёртвых [42].
Средневековые легенды часто основывались на переинтерпретированных мегалитических мифологемах [67, c. 48]. В «Ромео и Джульетте» узнаётся мегалитический мотив смерти героя, связанного с богиней любви и летним солнестоянием (приходящимся в юлианском календаре на начало июля). Гамельнский крысолов уводит детей в хтонический мир, в воду, по семитскому поверью уподобляя их крысам. Легенда об острове и источнике вечной молодости (Бимини), послужившая мифологическим основанием для плаваний в Атлантике, восходит к мегалитическому загробному царству [66, c. 129]. Алхимики пытались создать «философский камень», служивший для трансмутации (реинкарнации) металлов в золото, в печи, воспринимаемой алхимиками как лоно богини «Великого Делания» [67, c. 215]. Кельтские верования о сакральности царя породили легенды о французских королях чудотворцах. Отдельные мегалитические мифологемы сохранились и в «Песне о Сиде», испанских «Романсеро» и в житиях святых [56, c. 283], таких как житие св. Корнелия, превратившего по легенде преследовавших его солдат в ряды камней Карнака.
2.3. Мегалитическое наследие индоевропейских народов Северо-Восточной Европы (балты, славяне)
В отличие от рассмотренных нами выше индоевропейских народов балты и славяне не жили на мегалитическом ареале [44, c. 189], поэтому сохранившееся в их культурах мегалитическое наследие относится хронологически ко времени когда индоевропейцы соседствовали со Строителями Мегалитов в Понто-Каспийских степях [15, c. 235; 40, c. 38]. К их мегалитическому субстрату относятся каменные идолы богов (Збручский идол) [57, c. 369] и мегалитическая символика некоторых божеств. В фольклоре часто встречается мотив превращения человека в камень. Особой сакральностью, свойственной Строителям Мегалитов балты и славяне окружили Купальскую ночь [54]. Славяне связывают с ней «балладу об инцесте», в которой описывается конец света, как слияние брата (вечерней зари) и сестры (утренней зари) [163]. К мегалитическим мифологемам относятся и былинные герои — великан Святогор, чьё имя связано с камнем, и Илья Муромец с поражёнными ногами (аналоги — Гермес, Яков-Израиль, Сосруко [45, c. 34, 81]). Часты в сказках мотивы лежащего в гробу умирающего и воскресающего героя (героини), чья жизнь и смерть связаны с яблоками (аналогия: Аваллон — букв. «остров яблок») [29, c. 157-158].
2.4. Мегалитическое наследие народов Кавказа
Главной особенностью Кавказа является то, что в этом регионе, входящем в ареал распространения мегалитических памятников, проживают народы различных языковых семей и антропологических групп — картвелы (грузины), иранцы (осетины), абхазо-адыги, армяне, тюрки. Мегалитический слой в их культуре широк и разнообразен, он включает в себя боевые и жилые башни (аналоги в Магрибе, Аравии, Эфиопии и на островах Западного Средиземноморья) [16, c. 61], особенности хозяйства и культуры жизнеобеспечения этносов [37, c. 118], а также культ «самошествующей коровы» (аналог греческой Ио [15, c. 225-226] и испанскому родео). Широко распространены здесь легенды о превращении человека в камень и наоборот [47, c. 176]. Такие камни часто превращаются в местные святыни, приносящие людям здоровье и плодородие [53, c. 382].
Главный герой северокавказского (нартского) эпоса — солярный герой-великан Сосруко — рождается из камня [45]. Герой совершает множество подвигов, основной из которых — экспедиция за море, в Западную (хтоническую) страну, носящую символику «яблок» и «острова женщин». Сосруко гибнет в ночь летнего солнцестояния от «Бальсагова колеса», представляющего собой каменный диск, λιθος εμψυχος [26, c. 45-46]. Его погребают в мегалитической гробнице, где он продолжает жить и помогать соплеменникам. Этот мотив аналогичен культам мёртвых афразийских [30, c. 186] и индоевропейских народов [56, c. 129]. Кроме того у народов Кавказа обитающих далеко от моря (например, у чеченцев) есть мотив погребальной ладьи, широко распространённый и на мегалитическом ареале и у афразийских народов.
Амирани (эпоним грузин (имретинцев, иберов)), прикованный к скале герой грузинского эпоса, является аналогом Прометея, также прикованного к горам Кавказа [7, c. 144; 9, c. 20]. Он рождается у богини охоты Дали от неизвестного охотника, и часто рождению Амирани предшествует длительное бесплодие земли, людей и скота. Невесту герой берёт в Западной стране, являющейся прародиной, что находит аналогию в брачных экспедициях на прародину и в Библии и в ферейских фресках [2, c. 8]. Амирани вызывает на поединок самого Бога и проигрывает, за что его приковывают до конца времён. Последний поединок Амирани и/или его приковывание связывают с летним солнцестоянием, а Христианский Бог в текстах «Амираниани» заменяет Дали, также являющуюся мегалитической трёхтелой богиней [14, c. 29]. Типологически близка «Амираниани» «Баллада о погибшем охотнике», в ней рассказывается вытесненная из эпоса в более низкий жанр часть мифа об Амирани, в которой Дали влюбляется в неизвестного охотника (= Амирани), но тот изменяет ей с земной женщиной и Дали подстраивает его смерть, а затем оплакивает погибшего. Приковывание героя тождественно положению его в мегалитическую гробницу, т.к. оно свидетельствует о неверном истолковании мегалитической мифологемы в иноэтнической среде.
В Грузии широко распространены легенды о замуровывании в крепостную стену единственного сына вдовы для того, чтобы крепость стояла прочно и никогда не была взята врагами [9, c. 55; 16, c. 83]. Эта легенда, содержащая в себе мегалитическую мифологему «человек = камень», находит аналогии в микенских привратных погребальных кругах, древнерусском «детинце» и «девичьих башнях» средневековых крепостей и характеризует одну из черт мегалитической религии — умершие предки или замурованные в стену люди становясь genii loci должны защищать свой город от врагов.
Другой грузинский эпос (Этериани) относящийся к средневековью, близок к кельтским рыцарским романам и описывает уже рассмотренную нами мифологему тройственной богини. Армянский эпос о Сасунских богатырях [48, c. 150], хоть и в меньшей степени, но содержит мегалитические мифологемы, так его герои после совершения своих подвигов входят в скалу. Из сказочных мотивов привлекает внимание сказка «Земля своё возьмёт», известная также на другом конце мегалитического мира, в Ирландии, о путешествии юноши в Западное царство забвения. И здесь сопутствующими мотивами являются «яблоки» и «острова женщин».
3. Реконструкция мегалитических мифопоэтического и мифоритуального комплексов
На всём ареале распространения мегалитических памятников народы жившие в этих местностях в постмегалитическую эпоху приписывали создание мегалитов загадочным существам великанам [43, с. 214] (иногда, на антитезе — карликам), подчёркивая иноэтничность их создателей.
В основе мегалитических мифопоэтического и мифоритуального комплексов лежит практически полное отождествление «человек = камень», иногда эти слова даже созвучны (греч. λαας и λαος; арамей. banim и аbanim, соответственно [15, c. 284]). Благодаря этому камни могут приносить здоровье и плодородие [53, c. 376; 66, c. 146, 162], часто у мегалитических гробниц и особых камней или скал с отверстиями, символизировавшими вагину Матери-Земли проходили инициации, заключавшиеся в проползании в это отверствие, символизировавшем повторное рождение [56, c. 368]. Мегалитический культ мёртвых имеет практически полную аналогию с афразийским [3, c. 436; 17, c. 45; 25, c. 129; 30, c. 188, 61, c. 183] и кардинально отличается от индоевропейского [19, c. 24]: умершие продолжают жить среди своих потомков в мегалитических гробницах и помогать им оттуда, в ряде культур такое право получают не все умершие, а обладавшие особой витальностью, такие как, например, бывшие цари. Мегалитические цари не были обладали личной властью, а, подобно афразийским царям [28, c. 31-34; 30, c. 187; 61, c. 183], были лишь носителями витальности и плодородия своей земли и общины и выполняли особые ритуальные действия за всю общину, из-за чего были окружены ритуальными запретами, в частности на прикосновение к ритуально «нечистому» [29, c. 442]. Цари в начале ритуального года вступали в ритуальный брак с богиней Земли, отождествлявшейся с Трёхтелой богиней любви, смерти и (пере)рождения [14, c. 168]. Такого царя избирали в начале года путём определённых жреческих ритуалов или жребия (типа сохранившегося до наших дней в десакрализованном виде обычая избрания на Хэлоуин «бобового короля») [27, c. 89], он выполнял свои ритуальные функции в течении календарного года, а затем ритуально умерщвлялся и его хоронили в мегалитической гробнице, а на его должность выбирали нового. Позднее этот срок увеличился до 30 лет (по числу дней в лунном месяце), столько правили ирландские короли [56, c. 338] и египетские фараоны [30, c. 135], а потом проходили ритуал перерождения.
Мегалитический годичный цикл сакрализует дни солнцестояний, как крайних точек в которые мир может сорваться в хтоническую бездну. На восход Солнца в эти дни направлены центральные оси египетских, греческих и сирийских храмов, Стоунхэнджа, мегалитических гробниц и дольменов [11; 38, c. 54-58; 62; 63]. В день летнего солнцестояния отмечали гибель солярного героя (Амирани, Сосруко, Бальдра, Таммуза и других) [14, c. 28, 291; 15, c. 59-61] и приуроченные к этой дате игры должны были отсрочить наступление хаоса. В мегалитическую эпоху в этот день восходило зодиакальное созвездие Льва. Неслучайно, египетские жрецы культа мёртвых (HMW KO) носили набедренные повязки из львиной шкуры [30, c. 205]. Такую же повязку носил и зодиакальный герой Геракл [15, c. 47], победивший Немейского льва и учредивший в честь этого Немейские игры, бывшие более ранним прообразом Олимпийских. Также с этим созвездием связан культ других кошачьих, так у этрусков и у славян имя рыси было табуировано, а в Египте известно иконографическое изображение солнечного бога Ра в облике рыжего кота, убивающего хтонического змея Апопи под священной сикоморой [30, c. 103]. Промежуточные даты — дни весеннего и осеннего равноденствий тоже важны. С культом зодиакального Тельца, находившегося в точке весеннего равноденствия в мегалитическую эпоху были связаны распространённые в Испании [4, с. 189], в Грузии [7, c. 218], в материковой Греции [15, c. 275] и на Крите [50, c. 227] тавромахии, ритуальные игры и бои с быками, известные также и в семитской Месопотамии и хамитском мире. Для наблюдения за Солнцем и Луной, которые должны были предвещать земные бедствия строились мегалитические обсерватории, такие как Стоунхэндж и бретонский Карнак [11; 63]. Из других важных дат следует отметить — 1 ноября и 1 мая, почитаемые в кельтском мире [14, c. 289, 307]. Выбор этих дат не случаен — в мегалитическую эпоху это были даты, в которые Земля находилась, соответственно в афелии и перигелии своей орбиты.
4. Наследие мегалитических языков
Параллели между афразийскими и индоевропейскими языками отмечались неоднократно, однако, здесь очень не много установлено достоверно, поэтому здесь мы ограничимся лишь отдельными наблюдениями, подтверждающими правильность нашей гипотезы.
1. Марр [39, c. 15], Иллич-Свитыч [23], Кобринский [http://www.piramyd.express.ru/disput/kobrinsky/kobrinsky.htm], Иванов и Гамкрелидзе [12] в разное время установили ряд важных заимствований в индоевропейских языках из языков, определённых ими как семитские и связанные приимущественно с оседлым земледельческим бытом. Однако, распад индоевропейской языковой общности датируется концом 3 тыс. до н.э. [40, c. 66], причём некоторые исследователи удлиняют эту датировку до начала 4 тыс. до н.э. […], а первые достоверные контакты между семитскими и отдельными индоевропейскими племенами — серединой 2 тыс. до н.э. [18]. В современной лингвистике существует два способа обхода этого несоответствия. Первый предложенный В. В. Ивановым и Т. В. Гамкрелидзе [43, 44] заключается в том, что индоевропейцев определяют как народ родственный семитам и вышедший из Северной Месопотамии в 4-3 тыс. до н.э. Андреев [12] и Сафронов [170] дополнили эту гипотезу тем, что предположили считать индоевропейскими все культуры Анатолийско-Дунайского неолита и датировать «исход» индоевропейцев из Передней Азии 7 тыс. до н.э. Против таких теорий возражает семитолог Дьяконов [65], указывающий, что семиты и индоевропейцы (равно как и индоевропейцы и «дунайцы») значительно разнятся по материальной и духовной культуре а также по социальной структуре общества и, что отстутствуют объективные доказательства их взаимовлияний. Существенные несогласованности состоят и в том, что лошадь не известна в Месопотамии (на предполагаемой индоевропейской прародине) вплоть до 2 тыс. до н.э., а кроме того в истории при абсолютном большинстве известных фактов оседания номадов на землю, практически неизвестны случаи номадизации оседлых земледельцев, а это делает невозможным общеизвестный факт обширных миграций индоевропейских племён. Второй способ заключается в том, что ряд культур Дунайского неолита определяют как семитские. Главное несоответствие здесь заключается в отсутствии археологических доказательств миграции семитских племён из Северной Африки на Балканы в указанное время. Это препятствие устраняется если принять нашу гипотезу о Строителях Мегалитов, как о группе этносов родственных афразийцам по культуре и языку — в 3 тыс. до н.э. они обитали в Причерноморье, к югу от индоверопейцев, где и могли происходить языковые контакты.
2. В 1949 г. норвежский лингвист Х. Педерсен выдвинул гипотезу, согласно которой 6 языковых семей (афразийская, индоевропейская, картвельская, уральская, алтайская и дравидская) было объединено ностратическую макросемью языков [79, т. 1; 115], в 1960-х годах советский лингвист Иллич-Свитыч составил словарь ностратических корней [79]. По нашим наблюдениям, среди афразийских корней сходных с корнями других языковых семей, в частности с ИЕ, хамитские корни преобладают над семитскими в соотношении 2 к 1, это должно свидетельствовать о центральном расположении хамитов в гипотетической ностратической языковой общности, однако, общеизвестно, что хамитские языки наиболее удалены географически от народов других семей, и то, что хамитские народы в своей истории не совершали далёких миграций и обитают на своей исторической прародине, а миграции, в направлении к ареалу расселения народов других «ностратических» языков совершали семиты [66]. Это несоответствие может быть объяснено следующим образом: а) ностратические изоглоссы являются не остатками «ностратического языка», а результатом этнокультурных контактов между носителями языков различных семей; б) от афразийской (ноэтической [39, с. 15]) семьи языков в контакты с языками других семей вступали языки более близкие к хамитским, нежели к семитским, их носители археологически отождествимы со Строителями Мегалитов. Поддерживает нашу гипотезу и вышедшая в 63, c.9 году книга П.Е. Ернштедта «Египетские заимствования в греческом языке» [70]. Заимствования, которые он относит к «тёмным векам» спорны исторически: в те времена не было прямых контактов между материковой Грецией и Египтом. Однако лингвистический факт заимствования бесспорен, поэтому следует признать заимствования из языка родственного древнеегипетскому в более раннюю эпоху. К числу неотмеченных Ернштедтом заимствований следует отнести имя (частично и культ) хтонической богини Гекаты, сходной с египетской Хаухет. Афразийское происхождение Гекаты выдаёт в ней общеафразийское окончание женского рода -t, ср. Астарта.
3. В индоевропейских и картвельских языках существует группа слов обладающих сематикой «верха» и предположительно являющихся заимствованиями из мегалитических языков, поскольку они соответствуют древнему афразийскому корню HR [77].
4. Важную роль в афразийских языках играет древний афразийский корень PR имевший значение «граница». В дальнейшем развитии семантики он ролучает значения а) полноты, избыточности; б) частичности (ср. ег. PRT — выхождение, в частности реки из берегов; и PR — дом, как ограниченное пространство). Индоевропейские и картвельские заимствования слов образованных от этого корня происходили когда семантический пучок значений (да и лексем) уже значительно расширился [77].
5. Эндоэтноним Строителей Мегалитов реконструируется как корень HBR, с предполагаемым чтением iber / iver, сходный с семитским ewer (переходящий с места на место, кочевник, странник [77], ср. hapiru египетских текстов [5]), он находит свои отражения в топонимах Иберия (Испания, Грузия), Иберния (Ирландия), Европа и переводится как «странники». Часты на мегалитическом ареале этнонимы и топонимы с потерей в восприятии на слух индоевропейцами афразийского гортанного Н — Британия, Бретань, бургунды.
6. Семитские местоименные суффиксы глаголов оказали большое влияние на развитие индоевропейского глагола.
7. Одна из важных особенностей афразийских языков заключается в том, что имена существительные требуют притяжательных местоименных суффиксов, выражающих принадлежность этого существительного [66]. Этот языковый конструкт, характерный и для мегалитических языков формировал представления о собственности, сыгравшие важную роль в ментальности средиземноморских и европейских народов постмегалитических эпох [167].
8. Наличие в Западном Средиземноморье значительного числа этнонимов восходящих к корню TWR позволяет идентифицировать эти племена как потомков библейского Тувала.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Авдиев В.А. Военная история Древнего Египта. В 2 тт. М.: Наука, 1948-1956. — Т.1 — 206с.
2. Акимова Л.И. Ферейские фрески. Опыт реконструкции мифоритуальной системы. М., 1990. — 36с.
3. Алиман А. Доисторическая Африка. М.: Наука, 1960. — 486с.
4. Альтамира-и-Кревеа Р. История Испании. В 2 тт. М.: Наука, 1951. — Т.1 — 326с.
5. Андреев Н.Д. Раннеиндоевропейский язык. М.: Наука, 1986. — 212с.
6. Археология Украинской ССР. В 3 тт. К.: Либiдь, 1985-1986. — Т.1 — 408с.
7. Бардавелидзе В.В. Древнейшие религиозные верования и обрядово-графическое искусство грузинских племён. Тбилиси: Мецниереба, 1957.- 226с.
8. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М.: Наука, 1983. — 245с.
9. Вирсаладзе Е.Б. Грузинский охотничий миф и поэзия. Тбилиси, 1976. — 352с.
10. Вогэн А.К. Этруски. М.: Наука, 2001. — 305с.
11. Вуд Д. Солнце, Луна и древние камни. М.: Мир, 1981. — 269с.
12.Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Передняя Азия и индоевропейская проблема. // Вестник Древней Истории. 1980. — Љ 3. — С. 5-10.
13. Гимбутас М. Славяне: сыны Перуна. М.: Центрполиграф, 644. -216с.
14. Грейвс Р. Белая богиня. М.: Центрполиграф , 1999. — 321с.
15. Грейвс Р. Мифы древней Греции. М.: Мир, 1992. — 598с.
16. Джандиери М.И., Лежава Г.И. Народная башенная архитектура. — М.: Архитектура, 1970.-153с.
17. Дженкинс Н. Ладья под пирамидой. — М.: Мир, 1963. — 112с.
18. Дьяконов И.М. О прародине носителей индоевропейских языков // Вестник Древней Истории. 1980. — Љ 3.- С. 30-38.
19. Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев. М.: Мир, 1986. — 292с.
20.Ернштедт П.Е. Египетские заимствования в греческом языке. М.: Наука, 63, c.9.- 164с.
21.Есаян С.А. О некоторых циклопических крепостях Шамдаринского района // Известия АН Армянской ССР. 1965. — Љ 11. — С.9-14.
22.Иврит-русский словарь, 50 000 слов. Иерусалим, 1994. — 645с.
23.Иллич-Свитыч В.М. Древнейшие индоевропейско-семитские языковые контакты // Проблемы индоевропейского языкознания. М.: Наука, 1964. — С. 3-12.
24.Иллич-Свитыч В.М. Опыт словаря ностратических языков. В 3 тт. М.: Наука, 1971-1989. — Т. 1 — 264с.
25.Иорданский В.Б. Звери, боги, люди: очерки африканской мифологии. М.: Планета, 1991. -259с.
26.Кагаров Е. Культ фетишей, растений и животных в древней Греции. СПб., 1913. — 210с.
27.Календарные обычаи и обряды в странах Зарубежной Европы. В 4тт. М.: Наука, 1973-1983. — Т.2 — 323с.
28.Кацман П.Я. О месте и роли вождей в африканском обществе // Советская этнография. — 1962. — Љ3. — С. 27-35.
29.Кельтская мифология. М.: ЭКСМО, 2005. — 640с.
30.Коростовцев М.А. Религия древнего Египта. М.: Планета, 1976. — 366с.
31.Кошеленко Г.А. Ранние этапы развития культа Мифры // Древний Восток и античный мир. М.: Наука, 1972. — С. 57-74.
32.Кушнарёва К.Н. Южный Кавказ в 9-2 тыс. до н.э. СПб.: Нева, 1993. — 675с.
33.Латышев В.П. Scythica et Caucasica: известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе, в 3 тт. СПб., 1893-1900. — Т. 1 — 127с.
34.Леру Ф. Друиды. М.: Симпозиум, 1999. — 206с.
35.Лот А. В поисках фресок Тассили. — М.: Прогресс, 1966. — 347с.
36.Льюис Г., Педерсен Х. Краткая сравнительная грамматика кельтских языков. М., 1964. — 264с.
37.Маркарян Э.С. Культура обеспечения и этнос. — Ереван: Звартноц, 1983. — 286с.
38.Марковин В.И. Дольмены Западного Кавказа. — М.: Наука, 1978. — 328с.
39.Марр Н.Я. Избранные работы, в 5 тт.. — М.: Наука, 1933-1937. — 477с.
40.Мейе А. Введение в изучение индоевропейских языков. — М.: Наука, 1938. — 420с.
41.Мелларт Дж. Древнейшие цивилизации Ближнего Востока. — М.: Мир, 1982. — 265с.
42.Мельникова Е.А. Скандинавские рунические надписи. — М.: Наука, 1977. — 210с.
43.Монгайт А.Л. Археология Западной Европы, Каменный век. — М.: Наука, 1973. — 365с.
44.Монгайт А.Л. Археология Западной Европы, Бронзовый и Железный век. — М.: Наука, 1974. — 356с.
45.Нарт Сасрыква и 99 его братьев. Сухуми: Абсны, 1988. — 288с.
46.Невелева С.Л. Мифология древнеиндийского эпоса. — М.: Наука, 1975. — 270с.
47.Н.С.Т. Кавказские параллели к мифу о рождении героя из камня // Этнографическое Обозрение. СПб., 1889. — Т. 78 — С. 175-179.
48.Орбели И. Армянский героический эпос. Ереван: Звартноц, 1956. — 328с.
49.Павсаний. Описание Эллады. В 2 тт. М.: Наука, 1995. — 542с.
50.Пендлберри Дж. Археология Крита. М.: Наука, 1950. — 567с.
51.Пиотровский Б.Б. Вишапы: каменные статуи в горах Армении. М.: Наука, 1939. — 128с.
52.Поплинский Ю.К. К истории этнокультурных контактов Средиземноморья. — М.: Наука, 1983. — 256с.
53.Протоколы заседаний Императорского Кавказского медицинского общества за 1893 год. — С. 374-392.
54.Путилов Б.Н. Исторические корни восточнославянской баллады об инцесте. — М.: Наука, 1964. — 16с.
55.Рак И.В. Мифы Древнего и раннесредневекового Ирана. СПб.: Нева, 1998. — 376с.
56.Рис А., Рис Б. Наследие кельтов. М.: Эксмо, 1999. — 518с.
57.Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1979. — 420с.
58.Сафронов В.А. Индоевропейские прародины. Горький, 1989. — 284с.
59.Стеблин-Каменский М.И. Древнескандинавская литература. — Л.: Нева, 1979. — 250с.
60.Страбон. География. М.: Наука, 1964. — 496с.
61.Традиционные и синкретические религии Африки. М.: Наука, 1986. — 426с.
62.Хоккинс Дж. Кроме Стоунхэнджа. М.: Мир, 1984. — 270с.
63.Хоккинс Дж., Уайт Г. Разгадка тайны Стоунхэнджа. М.: Вече, 2004. — 352с.
64.Чайлд Г. У истоков европейской истории. — М.: Наука, 1952. — 528с.
65.Штраус Ф. Жизнь Иисуса. М.: Издательство атеистической литературы, 1991. — 432с.
66.Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. — М.: Эксмо, 1999. — 466с.
67.Юнг К.Г. Психология и алхимия. К.: София, 1997. — 576с.
Комментариев нет:
Отправить комментарий