«… Східнокарпатський регіон є західною, крайньою частиною Великого Євразійського Степу (Хінгано-Карпатського, довжиною біля 8000 км), який був ареною великих міграцій. Особливо давніх номадів Сходу. Наприкінці шляху їхніх західних переселень та військових вторгнень до Європи стояли Карпати. Вони відігравали роль «великої природної стіни» і водночас «воріт у Європу», де була побудована багатоешелонова система з «Довгих валів». Зокрема Римом і Болгарією, а потім поновленаранньодержавними утвореннями даного регіону… Через Східнокарпатський регіон проходили численні міграції також народів Європи – як із півночі, так і з півдня та заходу. Все це перетворювало тоді його на велику етнокультурну й етнополітичну контактну зону, яка в окремі кліматичні періоди характеризувалася значною густотою населення. У цю справді «благодатну землю»прагнули дійти й поселитися десятки давніх племен і народів з Європи та Азії. Окремі з них навіть зафіксовані історично в самих назвах Карпат, зокрема як гори Ріпейські, Певкінські, Бастарнські, Сарматські, Венедські, Угорські, Руські тощо. Загалом у Східнокарпатському регіоні давнє населення належало до чотирьох історико-географічних ареалів: Східносередземноморського, Центральноєвропейського, Східноєвропейського і Євразійського Степу Все це наклало відбиток на історичну долю його населення… Ця велика етнокультурна контактна зона вплинула і на надзвичайну різноманітність та своєрідність численних етнографічних груп населення регіону. Вони відображають як окремі давні, так і особливо пізньосередньовічні традиції, набуті в процесі цих переселенських і міграційних рухів…»
Установил скульптурное надгробие сын гетмана Василий (Константин) в августе 1579 года. Вероятно, изготовил его мастер Себастиан Чешек, львовянин. Спустя 15 лет посланец Габсбургов к запорожцам Эрих Лясота писал в своих мемуарах о посещении Киева и лавры: «Церковь красивая, каменная, в ней можно видеть прекрасную мраморною гробницу князя Константина Острожского, отца нынешнего старого воеводы Киевского; он был отважный герой. Надпись русская». Любопытно, что во время пожара в лавре в 1718 году изваяние князя сохранилось. Не сохранилась эпитафия, но существует несколько более поздних ее вариантов.
Композиция, которую пространно описал архидиакон Павел Алеппский, член посольства патриарха Антиохийского Макария в Москву, вызывала уважение своей фундаментальностью: «…очень высокая арка, которая заходит за архиерейское место, внутри она вся из мрамора с письменами; откосы с той и с другой стороны покрыты блестящим мрамором с резными украшениями (барельефы): на нем изображены люди, кони, битвы, колесницы и орудия тонкой четкой работы, поражающей изумлением разум. На половине этой арки выступают очертания продолговатого стола, на котором спит человек с бородой, в железных латах; он сделан из твердого красного камня, похожего на порфир, и ничем не отличается от человеческой фигуры. Он лежит на боку, опершись на локоть, подложив десницу под голову; одно колено его положено на второе; на голове позолоченная корона, на груди позолоченные же цепи…».
Проблемы с изучением жизнеописания князя начинаются уже на таком этапе, как… идентификация. Зачастую путают отца и сына — Константина Ивановича и Василия (Константина) Константиновича (1527—1608). Князь Василий Острожский, литературы о котором несравнимо больше, известен прежде всего как основатель Острожской академии (1576 г.) и меценат. Благодаря ему в Остроге работала типография эмигранта из Московии Ивана Федорова (в 1581 г. там была напечатана первая славянская «Библия» на церковно-литературном языке, разделенная на главы). Сын был главным ревнителем и защитником православной веры в Украине. В отличие от отца, которого называли «воспитанником Марса» (Mavortis alumnus), намного меньше известен Василий Острожский в качестве удачливого полководца.
Константин Иванович также был последовательным защитником веры пращуров. Князь считается одним из самых щедрых меценатов Киево-Печерского монастыря. В значительной мере этим фактом и объясняется погребение его в лавре. Напомним одну родственную историю: влиятельный сторонник Свидригайла Ольгердовича в борьбе за литовский великокняжий престол, князь Федор Острожский — участник Грюнвальдской битвы и Гуситских войн — также имел непосредственное отношение к киевской святыне. В возрасте 70 лет он принял монаший постриг, взяв имя Феодосий (по-гречески — Богом данный). Спустя несколько лет преставился и был погребен в Феодосиевой пещере. В XVI веке православная церковь провозгласила бывшего князя святым.
По данным известного украинского исследователя Василия Ульяновского, «факт погребения кн. К.И.Острожского в Успенском соборе Киево-Печерского монастыря свидетельствует об особом отношении к нему… Имя князя и весь его род были занесены в древний (1483—1526 гг. с продолжением) поминальный список Киево-Печерского монастыря, оригинал которого недавно найден». Также нужно подчеркнуть, что второй женой князя была Александра Олелькович-Слуцкая, дочь последнего потомственного князя Киевской земли Семена Олельковича. Именно он в 1470 году восстанавливал Успенский собор после нашествия Батыя.
Для советских историографов (а в некоторой степени и официальных имперских — эпохи Романовых) имя Константина Ивановича было нежелательным. Почему? В Киевской летописи, которую готовили монахи в первой четверти XVII века, содержится немало любопытных данных о деятельности князя К.Острожского. В «Хроніці о разних речах, тут найдеш чого потреба» от года 1500 читаем: «князя Константина Острозького, воєводу троцького, на Ведроши из іншими литовськими панами Москва поимала и везли до самої столиці». Речь идет об одной из двух проигранных битв великого гетмана литовского — на речке Ведроша 14 июля 1500 года. Это, подчеркиваем, из 15 задокументированных битв (!). Часто пишут о 33, или даже 60 победах князя, но это — обычное преувеличение. Московиты благодаря удару засадного полка в тыл и фланг литовского войска добились полной победы. Погибло почти 8 тыс. воинов, а все магнаты вместе с князем К.Острожским были пленены.
Гетмана в кандалах отправили в Кремль. Он категорически отказался служить московскому царю Ивану III и потому оказался в ссылке в Вологде. Спустя несколько лет князь вынужден был все-таки принять предложение московитов, но только ради того, чтобы в 1507 году тайно вернуться на родину. Уже в следующем году он возвращает себе уряд великого гетмана Литовского и во главе войск захватывает города Дорогобуж и Белое. Среди побед над крымскими татарами в постоянном противостоянии на Правобережье Украины отметим блестящие виктории Константина Ивановича под Вишневцем и на Лопушне в 1512 году. Именно от татар под Сокалем в 1519 году он потерпел второе в жизни сокрушительное поражение. Зимой 1527 года Константин Иванович взял реванш в битве на Ольшанице, разгромив 20-тысячную орду.
Но крупнейшей победой всей жизни князя стала битва с московитами под Оршей 8 сентября 1514 года. Всего лишь 30 тысяч литовского войска (абсолютное большинство которого составляли украинские, белорусские и польские отряды) встретились с почти 80-тысячной армией. Выдающийся российский историк Сергей Соловьев так описывает эту грандиозную, по меркам Европы, битву: «Русские начали нападение, и долго с обеих сторон боролись с переменным счастием, как наконец литовцы намеренно обратились в бегство и подвели русских под свои пушки; страшный залп смял преследующих, привел их в расстройство, которое скоро сообщилось и всему войску московскому, потерпевшему страшное поражение: все воеводы попали в плен, не говоря уже об огромном количестве убитых ратников; река Кропивна (между Оршею и Дубровною) запрудилась телами московитян…». Потери побежденных только убитыми составляли 30 тысяч человек; в плен попали 6 воевод, 37 князей, около 2000 «детей боярских» и много тысяч ратников. Сигизмунд I Старый, одновременно занимавший два престола — великокняжеский литовский и королевский польский, — позволил победителю московитов пройти в Вильно через триумфальные ворота, оказав самые высокие почести своему лучшему полководцу.
Выдающийся польский хронист Мацей Стрыйковский называл князя-«схизматика», верой и правдой служившего своему государству — Великому княжеству Литовскому, «вторым Аннибалом, Пирром и Сципионом русским и литовским… мужем святой памяти и чрезвычайно прославленной деятельности». Добавим — в Украине его имя почти не известно современникам и пребывает в тени яркой личности сына — князя Василия Острожского.
Комментариев нет:
Отправить комментарий