Борис Акунин: Мечта об Украине

Прошу извинения у украинских читателей блога, которым имя Василя Вышиваного, я полагаю, хорошо известно. Но я узнал подробности этой грустной судьбы недавно, и она меня  растрогала (вот самое точное слово).  Это совершенно отдельная и очень интересная тема: когда член монаршего дома воспринимает высокое рождение не как подарок судьбы, а как бремя ответственности и в новой, чрезвычайно неромантической реальности пытается соответствовать романтическому образу принца-шармана.  Я не имею в виду шоуменов с пышной родословной, которые обожают фотографироваться в орденах и лентах. Речь о людях, которые действительно стремились сыграть важную роль в истории своей страны или человечества, не имея для того никаких креденциалов кроме августейшего происхождения. Некоторым это в той или иной степени даже удавалось: испанскому Хуан-Карлосу, камбоджийскому Нородому Сиануку, болгарскому Симеону Саксен-Кобургу, шведскому Фольке Бернадоту. Но большинство прекрасных принцев 20 столетия так и не сумели совершить никаких эпохальных деяний, однако дорого заплатили за дум высокое стремленье.

Вот одна из таких историй.

Гросс-адмирал австрийского флота Карл-Стефан Австрийский (1860 – 1933) воспринимал свое эрцгерцогство как самурай карму и решил воспитать сыновей полезными  работниками многонациональной империи. В начале двадцатого века предполагалось, что громоздкий габсбургский конгломерат должен преобразоваться в федерацию монархий, каждую из которых возглавит принц императорской крови. Своего старшего сына гросс-адмирал прочил в польские короли. Юный Карл-Альбрехт был воспитан в любви к польской истории, культуре, языку.  Любовь была не по расчету, а искренняя, что принц впоследствии доказал на деле: стал офицером польской армии, а после поражения 1939 года отказался подписать «Фолькслист» (то есть признать себя арийцем). За это был арестован гестапо и подвергнут пыткам, в результате которых остался наполовину парализованным, ослеп на один глаз, но от своего добровольного «полячества» так и не отступился.

Однако герой моего рассказа не замечательный «поляк» Карл-Альбрехт, а другой сын гросс-адмирала, Вильгельм, который стал украинцем и полюбил свою доставшуюся по разнарядке родину со столь же  интенсивной немецкой обстоятельностью.
Родился Вильгельм в 1895 году, то есть к моменту распада империи он был еще совсем молод. В отличие от большинства Габсбургов не эмигрировал в какое-нибудь тихое место, а ринулся в самую гущу кровавых событий.
Одно время  про него говорили как про будущего «украинского короля», Вильгельм всерьез соперничал с гетманом Скоропадским. Принц участвовал в создании Западноукраинской республики, потом был полковником сечевых стрельцов, но в конце концов покинул Украину, рассорившись с петлюровским правительством.

Вильгельм до такой степени проникся украинскими интересами, что стал непримиримым врагом Польши и поляков, из-за чего даже разорвал отношения со своим старшим братом.

Одевался принц в вышиванку. Выпускал стихи на украинском языке под псевдонимом Василь Вышиваний: «О хмари, що в сторони рідні йдете»  В эмиграции этот щирый Габсбург пытался участвовать в деятельности украинских политических организаций, но существенной роли в этом движении уже не играл. Его ждала грустная  участь неудачника, раздавленного грузом «больших надежд»: переезды из страны в страну, тщетные потуги вернуться в политику, богемная жизнь, громкие скандалы…
Финал этой незадавшейся жизни трагичен.
В 1947 году обломок империи, тихо  живший  в советском секторе оккупированной Вены, был зачем-то арестован МГБ. Что делать с несостоявшимся «украинским королем», чекисты не знали, но из своих лап, конечно, не выпустили. Придумали какую-то мутную шпионскую историю, влепили 25 лет и посадили в киевскую тюрьму, где изнеженный поэт-эрцгерцог очень быстро умер.
Приятно, однако, что через сорок лет прокуратура Киевского военного округа реабилитировала гражданина В. Габсбурга за отсутствием состава преступления.