Объективность — ложь есть, ибо субъективна, но и субъективность, по сути, и есть объективная реальность, данная нам. И почему мы должны принимать чью то субъективную точку зрения как объективную истину? Господство – элементарный подлог. Эстетика – главная черта индивидуации, в этом специфика субъективного. Сколько людей – столько эстетик, и феномен бездаря и есть человек, раздавленный объективной реальностью субъективного произвола господ.
Так вот, о первой полуправде, откуда берётся миф об объективной реальности? Она, таки, факт, социальная реальность – хаос и анархия, она подобна восприятию телевизионного изображения по обкурке – нирвана. Однако, господа преподносят нам этот хаос бытийственный как некий порядок, что и есть произвол эстетета, как часто можно услышать о эстетическом наслаждении фашизмом, да, видимо, поэтому футуристы и пали в объятия Мусолини. Совращение политикой – всегда совращение эстетикой. Но об этом позже.
Итак, то что социальная реальность хаотична, подтверждает опыт любого удачливого революционера – вся грандиозная и убийственная государственная машина с её армиями полицаев и бюрократов лишь колосс на глиняных ногах. Власть существует лишь до тех пор, пока мы в неё верим.
Главная проблема метафизики – выражение невыразимого, трансцендентного, и это сугубо эстетическая задача. Как видим, это же проблема и социальных дисциплин.
Какова же она, эстетика социального, а не волюнтаризм господ, навязывающих нам свою эстетику, в лучшем случае - эстетику функционализма?
Для ответа на этот вопрос нужно ответить на другой: а что же такое социальность?
Сознание и телесность социальны, и организованны вокруг инициированных адептов, нечто вроде коранической формулы «Ибрагим был уммою»(Авраам был народом). Как воспринимает этот халиф социальную среду? Как борьбу ангелов и демонов, как мистицизм рая, как магию земли. Итак, социальная философия – это мистицизм, социология – это демонология.
Эстетика мистицизма – некий богословский наив, когда мы говорим с Господом, словно с человеком, когда говорят реки и деревья и т.п. Сказка антропоморфизма и есть эстетика мистицизма. Да, конечно, это дичайший волюнтаризм и эстетский произвол, впрочем, как и любая политика. Но, всё таки, есть разница между ликом любимой и абстракцией вроде класса? Есть разница между людьми, обретшими лик и достоинство, и абстрактными массами, например, электората?
Абстракции буржуазной метафизики, которыми оперирует и постсовременная социальная наука, в такой перспективе предстают как некая антиэстетика, вроде портрета красавицы, вышедшего из под кисти кубиста. Совращение политическим и есть такая формалистская модернистская эстетика - карикатура на истину мистицизма. Это укоренено в самой природе эстетического как метафоры – омонимии. Грустно только, что эта проблема буквализма в переводе становится реальностью нашего бытия, как, например, тоталитарных режимов ХХ века.
Выводы: Не хочется этого делать, но вдруг это будут читать дураки. «Объективная» реальность общественного бытия – анархия, которая предстаёт перед нами как мистицизм. Имеем нечто вроде анархомистицизма Карелина. Карелин — лишь символ этого понимания реальности, слишком много у него проблем, таким же символом можно считать, например, Карлоса Шакала, символом, не более и не менее. Ну и для совсем тупых, автор называет это явление либертарной религиозностью, и, по его мнению, любая традиция извечно носит либертарный характер: от революции исхода, анархии эпохи судей, свадебных генералов царей, коммунизма первоапостольской церкви к теологии освобождения, христианскому анархизму, квакерству, толстовству…
Комментариев нет:
Отправить комментарий