Если не принимать в расчет маргинальные идеи, то существует два предположения, кто, когда и где одомашнил лошадь: индоевропейцы в западных степях (Среднестоговая/Хвалынская/Ямная культура, 5300—2300 до н. э.), и мезолитические охотники неясной языковой принадлежности в Северном Казахстане (Ботайская культура, 3700—3100 до н. э.).
Почему это важно? Не только потому, что значение лошади в истории переоценить сложно. Это еще очень важно с точки зрения… как бы сказать?... «Базисной теории» (привет Стругацким).
Ведь если мы говорим об индоевропейцах, то пазл складывается очень логично. С Ближнего Востока в V тыс. до н.э. в Причерноморье проникают земледельцы и скотоводы (Кукутень-Триполье в Украине и Майкоп на Северном Кавказе). Местные мезолитические племена степных загонных охотников (Донец, Дон, Приазовье), оказавшиеся их новыми соседями, перенимают у них навыки сельского хозяйства, причем, по понятным причинам, в силу сложившегося у них менталитета, им больше по вкусу приходится именно скотоводство. Переход к сельскому хозяйству приводит к демографическому взрыву у этих племен, что подогревает их экспансионистский пыл. Освоив уже навыки скотоводства, они одомашнивают местную породу диких лошадей (тарпанов) и осваивают верховую езду, что еще больше повышает эффективность их хозяйства. От своих западных соседей трипольцев они перенимают навыки металлургии, изобретают колесо и повозку, и, имея в своем распоряжении весь этот арсенал, становятся практически непобедимыми. Начинается их удивительное, полное приключений путешествие во все концы необъятной Евразии длиной в три тысячи лет.
Однако вся эта стройная и логичная картинка ломается, если мы отдаем приоритет Казахстану. Во-первых, изначально ботайцы были классическими мезолитическими охотниками и собирателями (интересно, а что можно собирать в степях Северного Казахстана?). Соседей-фермеров у них не было. И вдруг они одомашнивают лошадь? Значит, мы вынуждены выделить еще один очаг автономного перехода к производящему хозяйству, наряду с Плодородным Полумесяцем, Китаем, Мексикой, Андами и Новой Гвинеей. Причем, в данном случае переход к сельскому хозяйству начался именно со скотоводства, а не с земледелия, чего больше нигде и никогда не происходило. Более того, для одомашнивания они выбирают животное, которое практически не поддается одомашниванию – местных лошадей, предков лошади Пржевальского.
Хорошо, предположим, что так. Но что дальше?
Одомашнив лошадь, ботайцы должны были получить решающее преимущество перед своими соседями. Переход к сельскому хозяйству должен неизбежно привести к демографическому взрыву. Одомашненные лошади должны были требовать все новых и новых пастбищ. И, следовательно, неизбежно должна была начаться экспансия ботайцев во всех направлениях. Но ничего подобного не произошло. В последующие эпохи среднего и позднего бронзовых веков никаких явных следов преемственности от ботайской культуры не наблюдается (П.Ф.Кузнецов). Как это, почему?Но, так или иначе, мы располагаем неопровержимыми доказательствами экспериментов ботайцев с лошадьми в середине IV тыс. до н.э.: большое количество скелетов лошадей на их стоянках, стертость зубов от псалий, костяные элементы упряжи, и, главное, большое количество навоза в местах, где они, предположительно содержались (вероятно, загоны). Изучением Ботайской культуры уже много лет занимается казахстанский археолог, профессор В.Ф. Зайберт. А вот подобных доказательств одомашнивания лошади в западных степях, относящихся к тому же или более раннему периоду, у нас нет.
Очевидные свидетельства одомашнивания лошадей на западе связаны с Ямной культурой, но это более поздний период, рубеж IV-III тыс. до н.э. Считается, что лошадь одомашнили их предшественники, представители Хвалынской и Самарской культур, где-то в Среднем Поволжье. На стоянках обнаруживается большое количество конских статуэток явно ритуального назначения, костные останки лошадей обнаруживаются вместе с костями коров, овец и коз, т.е. однозначно домашних животных, при полном отсутствии костей диких. По времени – 4500-4000 тыс. до н.э., то есть раньше ботайцев. Изучением этих культур занимаются саратовские и самарские археологи (А.И. Юдин, Н.В.Овчинникова и др.), а также американцы Д. Энтони и Д. Браун, авторы статьи «Eneolithic horse exploitation in the Eurasian steppes: diet, ritual and riding". Но это все косвенные свидетельства, их при желании можно по-разному интерпретировать. Таких однозначных доказательств одомашнивания лошади, как в Казахстане, в Поволжье нет.
Таким образом, самым вероятным представляется такой ход событий: лошадей первоначально одомашнили, все-таки, индоевропейцы в западных степях – на Средней Волге, на Дону или в Прикаспийских степях. И произошло это, предположительно, в 4500-4000 тыс. до н.э. От Самары до Ботая по прямой около 1000 км, что не так много для кочевников (охотников ли, или пастухов – не важно). Ботайцы, вероятно, так или иначе контактировали с хвалынцами. Подсмотрели у них идею домашней лошади, и тоже решили поэкспериментировать. Но этот эксперимент оказался не удачным. Уровень их материальной культуры оказался недостаточным для ведения полноценного скотоводческого хозяйства, местная лошадь одомашниваться не желала, а отсутствие других видов домашнего скота сводило на нет все преимущества коневодства. Постепенно эксперимент прекратился. А через несколько столетий на территорию Казахстана пришли индоевропейцы, вооруженные не только лошадьми, но и всем сельскохозяйственным комплексом, бронзой, колесницами со спицами и т.д., среди которых ботайцы и растворились.
Комментариев нет:
Отправить комментарий