Как верховное божество или его символ орёл присутствует в мифах Вавилона, Персии, Индии, Греции и др. По преданиям орёл родился одновременно с Зевсом, кормил и охранял младенца-бога, отнёс новорожденного Зевса на Олимп. Орла, описывали спящим на скипетре Зевса, держащим в своих когтях молнию. Орёл переносит громы Юпитера, говорили римляне. Аристотель считал, что только орлам дано прямо смотреть на солнце – эта птица возносит своих птенцов на него. Народы Аттики и германцы считали орла приносящей счастье птицей. В Англии и Дании в средние века казнили за убийство орла, тогда же бытовало поверье о тайной связи между орлом и ветром. Ветры изображались с головами хищных птиц. В древней Месопотамии орёл был символом божества войны шумерской Нинурты. В индийских Ведах орёл – само солнце. Позже под именем Гаруды он становится колесницей бога солнца Вишну. В то же время орёл и Агни – бог огня.
***
Почитаемость орла у народов мира отразилось в широком применении изображения орла в государственной, военной символике. Он был изображён на оружии, гербах, печатях уже в глубокой древности – в Македонии, Эпире, Сирии, государстве Птолемеев в Египте, в Риме, позже – в Византии. Так, на старинной королевской печати времён Киликийского царства орёл изображён рядом с символом пылающего солнца и несёт на груди знак звезды. Образ орла перенял Наполеон I, этот знак с 1804 года стал символом Великой Армии. Сидящий орёл был на знамени у древних ацтеков, белоголовый орлан – национальная эмблема США, сокол был нарисован на щите Аттилы. У Чингисхана был герб: серый кречет с чёрным вороном в когтях. В наше время орёл присутствует на гербах России, Германии, Австрии и многих других стран, а также множества провинций, кантонов, городов.
Почитание орла имеет общие мифологические основы, в них отражён комплекс одинаковых для всех народов особенностей – орёл повсюду выступает как: 1) хозяин и повелитель солнца; 2) хозяин огня; 3) возродитель природы; 4) творец; 5) тотем; 6) родоначальник и творец шаманов; 7) хозяин священного дерева. Наиболее ярко культ орла прослеживается у саха (якутов), и вбирает в себя весь комплекс сакральных представлений о нём. Почитание орла у саха в своё время было рассмотрено Л. Штернбергом. Он выявил большую схожесть представлений об орле у двух далёких в этнокультурном плане народов – тюрков-саха и западных финнов. К примеру, орёл у саха (якутов) ассоциируется с Айы-Тойоном – господином света и творца мира. В представлении шаманов (саха и остякских) он изображался двуглавым орлом на верхушке священного (мирового) дерева.
***
У финнов верховный бог Укко носит титул Айжы, Айжо, Айже. Финское Айжы при переводе означает гром и дед. С эпитетом «дед» сахалар обращаются к орлу. В молитве орлу женщина обращается «О мой орёл, мой Айы, мой дед». Белого шамана называют «айы ойуна» – шаман небесного солнечного существа. Айжа Укко на финском – небесное божество. В монгольском Айнга – хозяин грома. Значит, Айы или айжы – термин, означающий «хозяин грома» во всех урало-алтайских языках. Представление об орле как хозяине грома сложилось в силу широких представлений о нём, как о хозяине неба. Другая культовая ипостась орла, связанная с первой – вершитель смены природных циклов.
Орёл у саха – символ весны, повелитель солнца: в религиозных представлениях весной божественный орёл несёт в когтях солнце. От взмахов его гигантских крыльев поднимается ветер. Вследствие этого в феврале дуют особенно сильные ветры. Орёл как птица, составляет один архетип – ветер, воздух, душа.
В Европе бытовало поверье о тайной связи орла и ветра. Ветер изображался с головой орла. В период смены сезона происходит ожесточённая борьба между весной и зимой. По воззрениям саха от трения клюва орла, а также от огня его глаз ломается рог свирепого мороза – весна представлялась в образе орла, зима же выступала в обличии быка. Возможно представление о смене времён года у саха, в образах терзания быка пернатым хищником, имело переднеазиатские корни, а позднее и центральноазиатские. Д.В. Черемисин отметил такие древнеиранские параллели в тюркских материалах на примере роли мифологической птицы в годовом природном цикле в «Песне о наступлении года» (у саха) и в тексте из «Авесты».
***
Схожий сюжет отмечен у ранних кочевников VIII-III веков до н.э. Сцена борьбы и терзания копытного (быка, барана, козла, оленя или лошади) хищником (орлом, грифоном, львом или барсом) представлена по всему степному поясу от Сибири до Карпат в период от ранней до поздней скифо-сакской эпохи. Е.Е. Кузьмина считает, что символика борьбы и терзания является иллюстрацией солярного цикла. Будучи символом весны, орёл рассматривался в непосредственной связи с процессом возрождения природы и, как следствие этого, как божество, влияющее на плодородие природы, плодовитость диких и домашних животных и самого человека.
***
Таким образом культ беркута был связан с весной, плодородием и отражался в ритуалах и обычаях связанных с ними. К примеру ряд элементов культа орла прослеживаются в календарном празднике Навруз (с фарси означает «новый день») – праздника весеннего возрождения. Считается, что происхождение этого праздника – древнеиранское, связан он с культом Солнца и именем легендарного пророка Заратуштры. Зарождение Навруза связывают и с мифическим царём Джамшидом, на которого в этот день упали лучи солнца. В труде Омара Хайяма «Наврузнома», в которой говорится о происхождении этого праздника, а также его ритуалы и обычаи при правителях Ирана, в частности при Сасанидах периода VI-VII веков, помимо ритуалов с символическим просеиванием злаковых культур, отмечается и ритуал запускания белых орлов, который совершался каждый день, в течение всех шести дней празднования.
Одной из центральных образов в ритуальных действиях праздника (по крайней мере у кыргызов и казахов), выступает Умай – женское божество, олицетворение живой земли. Умай – покровительница детей и рожениц. Олицетворение женского начала отразилось в самом имени – Умай на тибетском означает «мать», на монгольских языках – чрево матери, матку и даже отрезанную пуповину. К Умай обращены мольбы о защите от злых духов, благополучии, удачных родов. Умай как женское божество почитался у хакас, шорцев, телеутов, кумандинцев и др. В.А. Бурнаков отмечает, что Ымай-иче (Умай) в хакаской, да и в общетюркской традиции Южной Сибири имела непосредственное отношение к образу птицы. По этому поводу Л. Штенберг писал: «Птица – обитательница мирового дерева, носит в среднеперсидском название huma. Она рисуется самой величайшей среди орлов, благороднейшей и великодушной птицей самого лучшего предзнаменования».
***
В Тюркском мире умай, хумай, хубай, хума – мифическая птица, которая наделяет людей счастьем. В арабских произведениях средневековья хумай имел значение «сокол». В кыргызском фольклоре существует синкретический зооморфный персонаж «Кумайык ит» передающей смысл крылатой собаки. Кумайык – сказочная собака, от которой никакой зверь не может укрыться, рождённая от хищной птицы-грифа – кумай. Если такую собаку найти до семи дней после вылупления из яйца грифона она превращается в Кумайыка, в ином случае – в грифа. Также Кумайык – собака эпического героя Манаса, описывается наделённой сказочной силой. По поверьям, находка такого создания – знак свыше, предзнаменование небывалой удачи. В кыргызской сказке «Жадный отец» Кумайыка находит и выхаживает мальчик-сирота. И судьба его впоследствии складывается счастливо.
Такая же легенда есть у хакасов под названием «Кокетей», где также повествуется о Кубай-Хусе, сделавшего Кокетая богатым. Кумайык присутствует в фольклоре многих тюркских народов. К примеру, персонаж «Хубай-хус» – «Собака-птица» существует у хакасов. Она появляется из первого яйца турпана (утки) и приносит счастье своему хозяину. В конце своей жизни она отправляется на небо и превращается в созвездие Ориона. В.А. Бурнаков считает, что Хубай-хус является реминисценцией образа божества Умай и изображается рождённой из яйца утки. В кыргызской родоплеменной структуре есть племена и роды с названиями видов грифообразных птиц – жору, калча, барак, кара кунас. Есть предположения, что эти названия образовались при табуизации сакральных этнонимов, связанных с тотемическим культом орла/беркута и/или кумая.
***
В отдельных преданиях Умай спустилась на землю с двумя берёзами. Связь Умай с берёзой отсылает нас к связи Умай с культом беркута. В сравнительной мифологии беркут ассоциируется со священным деревом – берёзой, лиственницей или дубом – олицетворением мирового дерева. В поверьях саха, только там орёл может высиживать шамана. По этим преданиям, верховное божество – орёл Айы Тойон у своего дома вырастил священное дерево с восемью ответвлениями, где обитали светлые духи. На земле же для шаманов он посадил три дерева, где сидя в его тени приготовил шаманское снаряжение для камлания и научил шамана камлать во благо человеку. В память об этом у каждого шамана есть своё дерево.
В финской мифологии Калевала, Вайноне после расчищения лесов оставляет одну берёзу для священных птиц – орла, кукушки. В награду за это орёл принёс людям огонь. В эстонской мифологии появление шаманства связано с дубом. Герой, вышедший из под крыла орла разрубил дуб, части которого были использованы для сотворения мира.
Некоторые отсылы к культу орла выявляются и у другого персонажа праздника Навруз – Баба Дыйкана. Он присутствует в поверьях у народов среднеазиатского региона (Бобо-дехкан – у таджиков, Бобо-и-дехкан – у узбеков, Дийхан-баба – у каракалпаков, Баба-дайхан – у туркмен, Шайкы-борх-диван – у казахов). У туркмен особо почиталась могила Дивана-и-Бурха (иногда вместо Бурх произносится Бурк, Бурух). Легенды о нём повествуют, что Дивана-и-Бурх стоял на одной ноге 40 дней и ночей и просил Аллаха уничтожить ад. Легенда сохранилась в разных вариантах. Бытует версия, по которой Бурх стоял не на одной ноге, а на большом пальце ноги. Подобный рассказ о святом Шайхы-Борх-дивана был известен казахам. Та же легенда рассказывается туркменами о святом Буркут-дивана (Буркут-баба).
***
Сходство легенд при сходстве имён святых позволяет предположить, что Дивана-и-Бурх, Борх-дивана (Баба Дыйкан) и Буркут-дивана – это разновидность одного и того же образа. Стояние на одной ноге – магический культ, возможно олицетворяющий растение, росток. Уподобление растению магическим путём влияло на урожай. Стояние на одной ноге известно как магический ритуал у народов, живущих далеко друг от друга и не имевших культурного и языкового родства. Ещё в прошлом веке в Таиланде (Сиаме) в конце апреля провозглашали временного короля, который в течение трёх дней пользовался царскими прерогативами. Временный король, управляя празднично разукрашенными быками, пропахивал девять борозд на центральной площади города.
Во время этой процедуры временный царь стоит, прислонившись к дереву, положив правую ногу на левое колено. Этой позе он обязан своим титулом «одноногого царя». Временный король получающий титул «Господин небесных стад» также около трёх часов стоял на одной ноге на возвышении перед храмом. Предполагалось, что эта церемония принесёт людям счастье, мир, покой, здоровье и благополучие.
У пруссов самую высокую девушку ставили на одной ноге на трон. Она просила бога послать лён такой же высокий, как она. Если девушка крепко простаивала на одной ноге в течение всей церемонии, то это считалось предзнаменованием хорошего урожая льна, но если девушка опускала вторую ногу, то поселяне боялись, что урожай может быть недостаточен. Власть такого «царя» в традиционных обществах имела заметный сакральный характер, поэтому его роль в магических ритуалах была главной (царь-жрец). Возможно ритуал стояния на одной ноге был связан и с орлом или другой птицей, поскольку стойка на одной ноге – характерная поза у птиц – могла символически олицетворять влияние птицы на приход весны.
***
В ряде мест у таджиков и узбеков зафиксирован ритуал пропахивания первых борозд старейшиной, считавшимся во время обряда живым воплощением покровителя земледелия. Таким образом, отголоском этого обряда и является распространённая у народов среднеазиатского региона формула, которую произносили при севе, в том числе и на ритуальном севе во время праздника Навруз, разбрасывая зерно: «[Пусть] это [будет] не наша рука, а рука Бобо-и-дехкана». Кыргызы произносят эту же молебную просьбу.
***
Теперь же к образу Буркут-баба (Дивана-и-Бурх, Борх-дивана). В верованиях туркмен Буркут-дивана выступает повелителем облаков, посылающим их туда, где нужен дождь. Он говорит облакам, в каких краях они должны оросить землю влагой, по другим – посохом сам гонит их к месту. Горные таджики в Вахио считали, что Бурх имеет «ключ погоды»: ему приносили в жертву быка в случае наводнения или засухи. Представления о власти Дивана-и-Бурха над дождём сохранились и в легендах куня-ургенчских узбеков. Обладающим властью над дождём у туркмен признаётся только один святой, Буркут- дивана (Буркут-баба), «пир» (покровитель, хозяин) дождя. Также в этих легендах Буркут баба может оживить умершего человека, отобрав его душу у ангела смерти (или прибегнув к волшебной книге), дать детей бездетным супругам, силой вынуждая главного бога изменить своё прежнее решение. Имя туркменского святого Буркут, созвучное с названием орла (беркута) у тюркских и монгольских народов, даёт доводы о том, что основой развития образа «хозяина» дождя мог послужить тотем.
Рашид ад-Дин и Абулгази сообщают о том, что среди онгонов (тотемов) огузских племён были орлы; у ряда тюркских народов сохранилось родовое (племенное) название «Буркут», возможно тотемное, и легенды о происхождении отдельных родов от беркута; у многих народов Сибири орёл считается помощником и спутником, а также родоначальником шаманов. Легенды об орле, как о первом шамане, имевшем волшебную силу воскрешать мёртвых и обогащать бедных, существуют и у бурят, легенды в которых обнаружили наибольшее сходство с народными рассказами о Буркут-баба. Конечно, их мифы не изображают Буркута (Бурха) шаманом. Здесь можно указать на древность слова «дивана» (одержимый дэвами, бесноватый), что может отсылать к тому, что Буркут мифологизированный шаман. Казахские баксы призывали на помощь Шайхы-Борха, но наряду с другими святыми. Исследователь Г.Н. Потанин считал, что персонаж громовника связан с шаманистскими верованиями: громовник является и первым шаманом. Основанием тому является поверье у монголов (халхасцев) о том, что гром производит обитающий на небе шаман.
***
Туркменские и бурятские легенды обнаруживают поразительное сходство. Бурятские легенды подтверждают, что Буркут является исконным героем многих рассказов о нём. Первый бурятский шаман Моргон Хара (Бохоли Хара) совершает те же подвиги, что и туркменский святой: освобождает людей из ада, вызволяет из кувшина заключённую туда душу, даёт сына бездетному человеку. Бурятские легенды позволяют считать, что в образе Буркут-баба (Бурха) имеются черты мифического первого шамана. В. Басилов оценивая образ Буркута многосложным, тем не менее считал, что предположение о том, что образ Буркута возник из преображённых со временем представлений о тотеме-беркуте, выглядит правдоподобным, так как соответствует общепризнанному мнению, что шаманизм вобрал в себя разложившиеся тотемистические верования. Итак, можно сделать заключение, что образ Буркут-баба во многом соответствует образу священного орла и его культу по следующим признакам:
***
Имя «Буркут Баба» соответствует имени «Дед Орёл». Эпитет «Дед» был характерным элементом обращения к орлу в поверьях и ритуалах саха, финнов. У селькупов орёл «Минлей» могущественный древний дух, дьявол с железными крыльями. Другое его имя «Лаб-Ира» (Орёл-Старик). Буркут Баба в поверьях – хозяин грома и дождя. Орёл – как верховное божество Айжа Укко у финнов переводится и как «гром». В монгольском Айнга – хозяин грома. «Айжы» термин означающий хозяина грома в урало-алтайских языках. У монголов (халхасцев) существует представление о том, что гром производит обитающий на небе шаман. Во многих мифологиях орёл – первый шаман (буряты) или же родоначальник и творец шаманов (саха, финны, остяки, эвенки и др.).
По поверьям Буркут Баба мог оживить умершего человека, отобрав его у ангела смерти. Эти способности соответствует функциям и умениям шамана, который возвращал кут, сюр (душу) больного человека из мира злых духов. По верованиям кетов, великие шаманы древности, живущие ныне на небе «обладали даром творить чудеса, например, воскрешать мертвых...». Подобные воззрения были и у чукчей.
Буркут Баба мог дать ребёнка бездетным. Женщины саха молились орлу, прося детей. Ребёнка появившегося в результате моления считали ребёнком орла. Орлы, таким образом, связаны были исключительно с женщиной и считались тотемами материнского рода. Гольды, считали, что шаман, имея способность переноситься на небо, к дереву, где живут и плодятся человеческие души, может также упросить бога солнца ниспослать душу младенца к какой-нибудь женщине и дать ей потомство. Таким образом культ орла тесно связан с шаманизмом. Наличие шаманских мотивов в преданиях о Буркут Баба косвенно указывают на их генетическую связь с сибирским шаманизмом, тем самым повышая вероятность связи Буркута с культовым образом орла.
***
Отдельные элементы почитания орла прослеживаются в эпическом творчестве кыргызов. Ранние эпические сказания сохранили в своём сюжетном составе следы архаических представлений кыргызов, безусловно имеющих общие мифологические основы с народами Сибири. В них отразились первичные формы мифологического мышления, такие как тотемизм и анимизм. В эпосе «Манас» одним из центральных мифологических образов является Алпкаракуш, огромная, сказочная птица, которая помогает герою в критические моменты. В «Манасе» образ Алпкаракуш в большинстве случаев сравнивается с другими птицами или герой уподобляется этой огромной птице, чтобы показать тем самым его мощь и силу.
Алпкаракуш – мифический персонаж и у других народов. Первообраз мифической птицы связывают с Гарудой. Гаруда – древнеарийская огненная птица, источник ослепительно красного света, так что при рождении гаруды, боги ослеплённые его сиянием приняли его за олицетворение самого солнца. По индийским преданиям великая Гаруда была сотворена первой из пернатых птиц и впоследствии стала ездовой птицей бога Вишну. Она была наделена безмерной мощью и неизмеримой силой. Образ Гаруды сохранился в мифах многих северных народов и Центральной Евразии. У бурят он известен под именем Хердига, у калмыков – Хэрда, у монголов – Хангаруда. У алтайцев – Кашкереде, в Иранском эпосе «Шах наме» – Симруг.
***
Алпкаракуш выступает мифическим персонажем в другом кыргызском эпосе «Эр Тёштюк». Эпос «Эр Тёштюк» – классический образец эпоса раннего родового периода, в котором в наиболее полном виде представлена мифологическая картина мира древних кыргызов. Герой эпоса – Эр Тёштюк, совершает путешествие в нижний мир, где ведёт борьбу с чудовищами и великанами-дивами, освобождает из плена похищенных людей и возвращается на родную землю. Сюжет этой эпической песни был распространён и среди многих тюркоязычных народов Южной Сибири и Центральной Азии.
Известны сказочные версии сюжета о богатыре Тёштюке в фольклоре казахов, башкир, татар и узбеков. В эпосе Алпкаракуш обитает на чудесном дереве, и там выводит птенцов. Их каждый раз съедает дракон, обитающий у подножья дерева. Герой убивает дракона и спасает птенцов. Благодарная птица помогает ему в возвращении домой и спасает его самого в опасных случаях. В целом, эпос вобрал в себя древнейшие мифологемы, представления о Мировом дереве, о нижнем загробном мире, о мифической птице Алпкаракуш, способной преодолевать границы миров, и ряд других персонажей, известных в мифологии народов Ирана, Центральной Азии и Южной Сибири.
В свою очередь хотим отметить, что сюжет эпоса удивительным образом напоминает мотив путешествия шамана в мир духов. В эстонской мифологии герой, вышедший из-под крыла орла, разрубил дуб, части которого были использованы для творения мира. Из последних остатков было сделано жилище барда (поэт-музыкант), который впоследствии обрёл магическую силу. Этот миф показывает связь шаманства и сказительства. С.М. Широкогорова отмечала, что «у народов, где шаманство очень древнее явление, шамана можно считать предтечей сказителя и поэта, а шаманизм источником различных эпических и поэтических жанров».
***
Е.В. Ревуненкова, обращаясь к вопросу о первичности шамана и сказителя, отмечала особо родство слов со значениями «неистовство», «возбуждение», «вдохновение» и «поэт», «прорицатель» во всех индоевропейских языках. На основе тунгусского материала она пришла к заключению, что с началом становления шаманства, шаман перенял функцию передачи эпических сказаний у сказителей. В.Н. Басилов писал о том, что «сходство названий народного певца и сказителя (ракши, бахши) у туркмен, узбеков и каракалпаков, с одной стороны, и шамана у казахов (баксы), кыргызов, уйгуров и узбеков (бакши), с другой, можно объяснить только тем, что ещё несколько столетий назад этим словом назывались и певец, и шаман, объединённые в одной фигуре».
Г.Н. Потанин утверждал, что герой тюрко-монгольского эпоса восходит к шаману. Шаманские черты в действиях главных лиц героических эпосов прослеживалось в аналогиях пути шамана и богатыря за «душами» умерших в подземный мир к Эрлику – богу подземного (нижнего) мира. Вышеуказанные положения о взаимосвязи шаманства и сказительства в полной мере относятся к кыргызскому эпосу «Эр Тёштюк» – отражающей основные мотивы тюркских мифоэпических сказаний. Сюжеты эпоса перекликаются с элементами шаманского путешествия во время камлания – ритуального магического сеанса шамана:
***
1. Богатырь отправляется на поиски своей похищенной души, которую ведьме в залог оставляет его отец – соответствует основной шаманской способности и функции возвращать души людей у злых духов подземного или верхнего мира. В телеутском и шорском шаманстве и сказительстве существуют представления о двойниках человека. Именно они, а не сам шаман или сказитель, отправляются в путешествие и именно их пытается отыскать шаман, чтобы вернуть больному человеку.
2. Чалкуйрук – волшебный конь, благодаря которому осуществляется путешествие в подземный мир и который умеет превращаться в золотой биток – камчу – соответствует образу шаманского бубна и его исключительной роли при камлании. По материалам шаманства XIX-XX веков кыргызские шаманы при камлании, наряду с ножом, часто использовали плеть (камчы), что было вызвано представлениями о чудесном бубне-олене-коне шамана у многих народов Сибири практиковавших шаманизм. На бубнах шаманов алтайских тюрков среди других изображений различных духов всегда встречались изображения мифических коней – bura (телеуты, алтайцы), pura ~ puγra (шорцы, кумандинцы, шолганы). Bura ~ pura по представлению алтайских тюрков – кони, на которых шаманы и различные духи, вплоть до самих Ульгеней, совершают свои путешествия.
***
3. Передвижение героя на Алпкаракуше в целях прорвать границу нижнего мира и попасть в средний мир соответствует роли орла – как главного духа и помощника шамана. В сакральной символике бубна у саха, как в средстве передвижения в потусторонний мир, сочетались образ копытного животного и птицы. Бубен шамана делается из шкуры лошади, он также имеет «рога» и «уши», к его обручам кожаным ремнём прикрепляются маховые перья орла. Буряты считают, что орёл может посещать как горный мир (верхний), так и подземный. Изображение орла встречается на бронзовых пряжках ремней в бурятском наряде, орлиные перья – обязательный атрибут в шаманских обрядах для путешествий в иные миры. Комплекс «дерево + птица + конь» имеется среди рисунков на верхней части (изображающей надземный, небесный мир) шаманских бубнов алтайцев, телеутов, шорцев и других.
4. Путешествие в нижний мир из среднего мира (мир людей), мировое дерево и его хозяин орёл, дракон подле дерева – соответствуют отдельным представлениям о мироустройстве в шаманизме. Во время камлания, шаман передвигается из одного мира в другой через Мировое дерево – оно выступает как бы лестницей. Во время камлания у алтайцев, телеутов, кумандинцев, шорцев, шолган, целью которой является верховный бог Ульген, путь шамана лежит через несколько слоёв неба. Наглядной демонстрацией восхождения шамана на небо служит берёза с зарубками по числу слоёв неба, символизирующая путь шамана. Эта же берёза представляет собою мировое дерево – она стоит у жилища Ульгеня и служит коновязью небесному «коню-буре». В скандинавской мифологии О́дин пасёт свой табун лошадей на ветвях мирового дерева, там же обитает «многоведающий» орёл, борющийся с драконом.
***
Исходя из положения о дальнейшем развитии тотемистических культов внутри шаманизма, необходимо рассмотреть отдельные аспекты шаманизма у кыргызов соприкасающихся с культом орла. Шаманизм у кыргызов существовал в различных формах ясновидения, предсказательства и целительства – ырымчы, төлгөчү, ярынчы, жайчы, далычы, ядачы. Исследователь алтайского шаманизма Л.П. Потапов утверждал, что можно отнести «ряд киргизских верований и культов, священнодействий и молений именно к шаманским». В этой связи может быть продуктивным рассмотрение околошаманистских ритуальных обрядов и действий связанных с целительством у кыргызов, в которых участвует беркут.
В случаях, когда кто-либо из охотников ловил беркутов, их зачастую выпрашивали люди, у которых кто-то сильно болел. Болезнь, причиной которых стала различная нечисть – джины, духи, шайтаны (эту нечисть иносказательно называли «илешкен» – дословно «прилипший к человеку») и т.п. «переселялили» в орлов. Это делал целитель. Процедура сводилась к тому, что в начале читали заклинания, дальше же орла привязывали за ногу рядом с больным. Больному делали наказ время от времени смотреть на орла (в глаза орлу). Через пару недель орёл умирал, а больной выздоравливал. Объяснялось это тем, что нечисть переходила от больного к орлу. Этот ритуал «переселения» на кыргызском так и называется «көчүрмө». Көчүрмө практикуется и по сей день. Но вместо орла используют курицу (чёрную), овцу или козу.
Использование орла в этом ритуале явление неслучайное, ибо обусловлено общими представлениями об анимистических свойствах орла в шаманизме. К примеру, эвенки верят, что орёл – единственная птица, способная отогнать злых духов. По верованиям селькупов, орёл представлялся самым сильным из духов-предков: например, убивая медведя (который тоже считается предком селькупов), селькупы перекладывают вину на орла. Изображения орла, орлиные перья до сих пор являются непременной частью наряда сибирских шаманов. К примеру, для украшения головного убора тувинского шамана всегда отбирались 40 больших и 20 малых перьев. Тогда как у энцев орёл считается помощником шамана и т.п.
***
Поэтому в свете вышеуказанного, представляется, что в первичной форме «переселения» использовали именно орла. Нами зафиксирован ещё один метод, связанный с лечением от злых духов: больному нужно на ночь выпить орлиную желчь целиком. После же, во сне прилетал орёл и отгонял болезнетворных духов, которые представали то в облике собаки то в других обликах.
***
Слова венгерского исследователя В. Диосеги, изучавшего традицию верований хакасов, объясняют проявления борьбы духа-птицы следующим образом «Если какие-нибудь другие «теси» (шаманские духи) выставляются для борьбы, то каждый из них борется по своему. То, превратившись в сокола или коршуна, нападает сверху, то ещё как-нибудь». Также надо указать, что когти орла широко используются в качестве оберегов. У кыргызов, их обычно подвешивают к детской колыбели. В итоге, можно сделать вывод о том, что использование орла в целительстве (шаманизме) сложилось под влиянием анимистических представлений об орле, как о самой сильной птице-духе.
Системообразующим пластом культа беркута являются пережитки тотемистических представлений. Они выражаются в комплексе взглядов и запретов, связанных с родством определённой группы людей с тотемом-животным (тотем – как предок и родственник). Тотемическое почитание орлов до сих пор отмечается у народов «сыновей Солнца»: саха, австралийцев, североамериканских индейцев. Орёл – типичный тотем у саха. Род, считающий своим тотемом орла, считается происшедшим от орла. Ребёнка появившегося в результате моления орлу действительно считают ребёнком орла. Орлы, таким образом, у саха связаны именно с женщиной и считаются тотемами материнского рода. Орёл как тотем неприкосновенен. Убивать его грех. Мёртвого орла необходимо хоронить, «поднять» его, т.е. поставить его выше земли – на дерево, столб или валун.
Орлу делают жертвоприношение. Также душу орла переселяют в изображение и ставят его в почётное место. Прилетевшего или раненного орла принято кормить и выхаживать. Нечаянно убитого орла принято целиком съесть (теофагия – элемент тотемизма), кроме головы, обязательно поджарив его на углях (возможно в связи с тем, что орёл – хозяин огня). Коршун у тунгусов и самагиров – священная птица, его хоронили как человека. Орочи и саха почитали орла как основателя человеческого рода, а перуанцы считали свой народ произошедшим от орла. Орёл – тотемный предок «половины народа» селькупов – фратрии Лимбыльпелак и т.п.
***
Нами выявлены лишь некоторые обычаи, имеющие тотемистическое происхождение. Было указано на бытовавшее поверье, по которому запрещалось убивать орла. А если это всё-таки случалось, орла надо было оплакать как родственника, используя эпитеты «Жолдошуман (жакыныман) айрылдым!» (Лишился спутника своего, лишился родного человека!). Согласно другому обычаю, увидев труп орла необходимо его огородить камнями – «корумдапкойуу керек», тем самым соорудив каменную насыпь – могилу. Суммируя рассмотренные аспекты культа орла, можно отметить, что у кыргызов почитание беркута существует в форме тотемизма. Тем не менее, эти элементы идентифицируются с универсальными проявлениями культа беркута, бытовавшими у многих народов.
Комментариев нет:
Отправить комментарий