В. Л. Васильев: Откуда пришли в Псков и Новгород славяне

 О проблеме раннеславянского заселения Русского Северо-Запада (по материалам ономастики и диалектной лексики)

 В. Л. Васильев  (Великий Новгород)

 Во взглядах на проблему раннеславянского заселения Русского Северо-Запада (далее — РСЗ) издавна конкурируют две основные точкизрения. 

Первая гипотеза — «западнославянская», разделяемая многимиисториками и языковедами начиная с 1-й половины XIX в., — подчеркивает западнославянский генезис первых насельников окрестностей озер Чудско-Псковского и Ильмень и первых диалектов РСЗ. Есть две разновидности этой гипотезы. Одни предпочитают говорить о миграции славян с южного побережья Балтики (балтийских славян), другие предполагают приход славян со среднего течения Вислы. Пути миграции — либо напрямую пересекая земли балтов, либо даже на судах по Балтийскому морю. Разделение летописных кривичей и словен ильменских на РСЗ либо не учитывают, либо возводят эти два племени к разным потокам западных славян (А.А.Шахматов, Д.К.Зеленин, В.В.Седов, Г.А.Хабургаев, В.Л. Янин и мн. др.).

 Лингвистически продвинутый вариант данной гипотезы был предложен А.А.Зализняком. На долготе примерно от Пскова до Новгородапревалировал диалект псковских, или северных, кривичей, находившийсяв близком родстве с западнославянскими диалектами, а восточнее Новгорода распространялись говоры общевосточнославянского типа, принадлежавшие ильменским словенам.

 Вторая гипотеза — «среднеднепровская», или «южная» — трактуетпервых славян РСЗ как пришельцев с области Киева и СреднегоПоднепровья, подчеркивая их общевосточнославянский генезис. Пути прихода славян — по Днепру и его притокам, далее на Ловать и в бассейн Великой (Ф.П.Филин, О.Н.Трубачев, В.Б. Крысько и др.).

 Эволюция изложенных мнений относительно лингвоэтногенеза в регионе РСЗ претерпела с сер. XIX в. определенные изменения, заключавшиеся в постепенном сдвиге акцентов в пользу второй гипотезы. Вчастности, мнение о первоначальной миграции на РСЗ славян с берегов Балтийского моря, бывшее некогда наиболее популярным, не нашло достаточных лингвистических аргументов и сегодня может быть расценено скорее как факт историографии. Предположение В.В.Седова о приходе кривичей и ильменских словен из Средневисленского региона, хорошо известное благодаря авторитету крупного археолога, подвергнуто критике в современной археологической литературе; ср.: «Система археологической аргументации для обоснования западной гипотезы так ине была создана» при том, что «южная версия за последние десятилетиязначительно укрепила фактологическую базу» (В. Я.Конецкий 1998). Наконец мы наблюдаем изменение взглядов А.А. Зализняка, который впоследних своих трудах избегает упоминаний об особом родстве северно-кривичского с севернолехитскими и лужицкими диалектами, ограничиваясь предположением «о ранней изоляции носителей прановгородско-псковского диалекта от остального славянства» (А.А.Зализняк 2003).

 Разумеется, сколь бы логичны и стройны ни были этноисторические схемы раннеславянского освоения РСЗ, они с необходимостью должны быть верифицированы конкретными фактами, прежде всего лингвистическими. Остается актуальным требование переводить общую дискуссию«в план конкретного сравнительного анализа форм, этимологии слов иимен» (О.Н.Трубачев).

 Проводимое мной исследование славянских топонимическихдревностей на территории средневековых Новгородской и Псковскойземель (в основном в области пятин Великого Новгорода) во многих случаях учитывает широкий общеславянский фон имен и апеллятивов. В результате постепенно появляются ареальные обобщения исследуемого материала. Некоторые из выводов имеют отношение к проблематике раннеславянского заселения РСЗ.

 Довольно многочисленные на РСЗ названия с различными приметами позднепраславянского и древнерусского времени (например, производные от древней композитной и префиксально-корневой антропонимии, от апеллятивов, забытых не только на РСЗ, но и в русском языковом пространстве вообще, названия с j-овым суффиксом, на -ичи/-ицы и т. д.) вплетены в сеть междиалектных и межъязыковых соотвеетствий по всему славянскому миру.

 Для этноистории РСЗ преимущественно важны те новгородско-псковские названия, которые имеют межславянские параллели, показывающие более или менее «читаемую» ареальную предпочтительность за пределами изучаемого региона.

 Предварительная ареальная генерализация материала дает основания заключить, что в восточнославянском языковом пространстве славянская топонимическая архаика РСЗ находит наиболее частые и достоверные топоизоглоссы в восточной половине Белоруссии (Витебщина, Могилевщина, Гомельщина, восток Минской обл.), в примыкающих к Белоруссии западнорусских областях (Псковская, Смоленская, частично Брянскаяобл.) и на территории северной, особенно северо-западной Украины (правобережные притоки Припяти, верховья Днестра). Не менее высок уровень архаических топонимических схождений Новгородской землей с западнославянским пространством, взятом в широком охвате (Чехия,Словакия со словацкой топонимией Венгрии, Польша, серболужичане, поморско-полабские славяне).

 Таким образом, на восточнославянской территории прослеживаетсяширокая полоса повышенной концентрации раннеславянских топонимов, которая от Ильменя и Чудско-Псковского оз. тянется прямо на юг, затем поворачивает на юго-запад и запад, свидетельствуя о направлении самых древних и традиционных языковых связей РСЗ и обрисовывая преимущественные пути славянского проникновения на РСЗ из Галиции и Волыни по рекам Верхнего Поднепровья, главным образом по левобережным притокам Днепра. Судя по этой полосе, славяне распространялись на РСЗ не напрямую через земли балтов, а отчасти огибая массив плотного древнебалтийского населения в левобережье Припяти и в бассейне Немана. В сущности, исследование топонимических древностей на РСЗ дало подкрепление выводу, полученному в свое время благодаря изучению верхнеднепровской гидронимии, о том, что западная часть Верхнего Поднепровья лежала в стороне от основных магистралей восточнославянского продвижения (В.Н. Топоров, О.Н. Трубачев 1962).

 Кроме того, приблизительно такая же, хотя и более размытая, полоса вырисовывается на материале апеллятивных схождений. Так, былоотмечено, что на восточнославянской территории намечается зонаархаических изолекс, начинающаяся от той части Русского Севера, которая преимущественно связана с новгородской колонизацией, а затем проходящая через Псковщину, Белоруссию, Полесье до Карпат (Н. И. Толстой 1977). 

Проведенный мной анализ восточнославянских ареалов новгородской географической терминологии тоже раскрывает наиболее прочные лексико-семантические связи новгородских (центральноприильменских) говоров с говорами южной ориентации: южно-псковскими, западнотверскими, смоленскими, брянскими, а из белорусских — с витебскими и могилевскими, реже с центральными и северо-западными белорусскими (В.Л.Васильев 1995; 2001). 

Относительно территории Белоруссии ранее было констатировано на основе изучения лексики праславянского происхождения, что архаические языковые зоны в этой республике локализуются в восточной части этноязыкового ареала: это Восточное Полесье, а также Витебская зона, которая тесно прилегает кюжнопсковской, образуя с ней некую локальную единицу (Этымалагiчны слоўнiк беларускай мовы, 1978, вып. 1, с. 4).

 Существен вывод, который следует из анализа межславянских связей топонимической архаики РСЗ, — наличие многих древних схождений с украинской Волынью и Галицией при заметной слабости ивторичности связей с более северными областями западной Белоруссии (Гродненская, большая часть Брестской и Минской обл.). Это проявляетсяне только в относительной разреженности РСЗ -западнобелорусских схождений, но главным образом в том, что регион РСЗ обнаруживает немало двусторонних топонимических схождений именно с Галицией и Волынью (Туховежи — Тиховиж, Витенеж — Witoniż, Рамышево —  Rameszkow, Збуж,Збудки —  Збуж, Збудово,  Пробужа —  Probużna,  Погвизд —  Pogwizdowa и др.), тогда как с Белорусским Западом специфические схождения отсутствуют. Еще больше тех названий РСЗ, которые объединяют Галицию и Волынь со всей обрисованной вышепоясной зоной ранневосточнославянского расселения, но обычно минуют запад Белоруссии (Порхов, Пирятино, Дорогини, Чернигово, Перенежье, Смолиговицы, Шнятин и др.). Кроме того, топонимия Галиции и Волыни почти всегда разделяет число тех многочисленных изоглосс, которые связывают пояс ранневосточнославянского расселения с западно-июжнославянскими областями.

 

Ранее уже писали о некоторых лексических параллелях между северо-западными русскими и прикарпатскими украинскими говорами (жито, волошка, багно и др., Н. И. Ашиток 1987). Более показательны волог. песной "песчаный‘ и зап.-укр. (бойковск.) пiсниця "неурожайная песчаная земля‘, но особенно новг. бердо "холм‘, "глубокое место‘ и зап.-укр. бердо "скала‘, "пропасть‘, — этот горный термин безусловно мигрировал на РСЗ только с окрестностей Карпат.

 

Много архаических топоизоглосс объединяет РСЗ с западнославянским пространством, но нельзя забывать, что заметное количество архаических названий и апеллятивов связывает РСЗ (а следомза ним Русский Север) преимущественно или исключительно со Славянским Югом, особенно с западной его частью (словен., сербохорв.). Выразительны, к примеру, изолированные РСЗ - южнославянские, чаще словенские, топоизоглоссы: пск.  Невель, новг. Невль — словен. Mevlja,  Nevljica, пск. Идрица, новг. Едерка — словен. Idrija, витеб. Лисно — словен. Lisna, витеб. Днико  —  словен. Dnika, пск. Свибло, твер. Свибла —  словен. Svibnik, витеб. Укля —  словен. Ukva, Ukova, новг., пск. Пскова, Псковица  — хорв.  Pliskovica, болг. Плесков, смол. Велиж, новг. Велиже Поле —  хорв.Veleţ  и нек. др. 

Выявлены десятки топонимов иапеллятивов, которые имеют более частые и территориально рассеянные параллели в восточно-и южнославянских областях, минуя западных славян. Среди них выделяется заметный слой географических названий итерминов, объединяющих преимущественно Русский Север и Северо-Запад прерывистыми связями со словенско-

сербохорватской областью; иногда такие изоглоссы проявляются также в говорах северо-западной изападной Украины (Жупаново, Видимирское, Городолюбское, Теребонежье, Выползово, Пачки, Ракомо, Рачка, термины занога, дор, веретье, грем, пожня, печище, губа 

и др.).

 

В целом межславянские связи топонимической архаики РСЗ, во-первых, предполагают южный путь проникновения первых славян к оз. Чудско-Псковскому и Ильмень, во-вторых, отсылают к широкому центру позднепраславянских миграций (точнее —  к восточной части этогоцентра), сложившемуся к сер. I тыс. н. э. и археологически представленному Пражско-Корчакской культурой (от Эльбы на западе до правобережья Днепра на востоке и от Припяти и среднего течения Вислы насевере до Карпат и Дуная на юге).