Пожалуй, как
раз сейчас, как никогда ранее, следовало бы вспомнить о том, кем или, вернее, чем
вообще является Жертва. Я полагаю, что отправным пунктом для обретения
подлинного ответа должен стать тот особый первоначальный тип опыта (1),
из сердцевины которого произрастают не только собственно первобытные и
архаичные верования, но и вся сфера святого вообще, и в среде которого
проявляются как исконная суть феномена жертвы, так и первозданное
состояние порождающей ее стихии (2).
Общеизвестно,
что этот базовый опыт, во-первых,
свидетельствует о том, что изначально «объект», предназначенный для принесения
в жертву, в отличие от всех прочих, является непосредственной данностью некой неистощимой избыточности,
или чрезмерным даром особых сил,
первоначально воспринимаемых в качестве Богов,
– то есть, тех самых всеобщих условий
самого Бытия, которым духовная мысль придает не иначе как собственную форму, или же форму сакрального как такового, – и в
силу этого получает статус священного. И как раз потому, что он представляет собой чрезмерный дар самих тех особых сил,
первоначально воспринимаемых как Богов,
который предполагает осуществление
ритуала их превосходящего отдаривания,
– то есть, исходя из созидаемой духовной мыслью собственной формы, или же формы
сакрального как такового, которая, в свою очередь, задает практику его приумножения, – он
становится еще и приращенным избытком. И наконец – как раз поскольку он полагает осуществление ритуала и непременно превосходящего отдаривания, который вызывает чрезмерное приращение и самой этой некой неистощимой
избыточности, – то есть, в
силу той практики приумножения,
которая, в свою очередь, воссоздает те же самые всеобъемлющие условия самого Бытия, – он оказывается также и приращающим избытком.
Однако, тем
самым этот же опыт указывает, во-вторых, на то, что в той перспективе, в какой
вообще этот именно сущностно неистощимый чрезмерный избыток
остается единственным освящаемым объектом,
– то есть, той созидаемой духовной мыслью собственной
формы, или же формы сакрального как
такового, которая задает практику его
приумножения, – и фундаментальные
практики в целом развиваются исключительно в направлении его превосходящего приращения. И как раз
поскольку и фундаментальные практики
в целом развиваются только лишь в направлении его превосходящего приращения, – то есть, исходя из той практики приумножения, которая, в свою
очередь, воссоздает те же самые всеобъемлющие
условия самого Бытия, – в стихии
избыточного сохраняется ее изначальная однородность. И наконец – как
раз потому, что в стихии избыточного
сохраняется ее изначальная однородность, – то есть, в тех самых всеобщих условиях самого Бытия, которым
духовная мысль, в свою очередь, придает не иначе как собственную форму, или же форму
сакрального как такового, – идее
святого присуща исходная однозначность.
Все это
значит, что в русле этого опыта, исходя из ее исконной причастности
именно неистощимой избыточности,
предназначена к освящению и подлежит приращению вся область жертвенного целиком. И,
соответственно, эта же область
жертвенного целиком осуществляет
приращение и предполагает освящение, в силу ее исконной причастности,
именно неистощимой избыточности.
А потому – как таковой феномен палача вообще либо не обретает существования, либо же
не имеет к ней отношения.
Между тем,
на много порядков позже и только в особых условиях происходит укоренение также обратного
частного типа опыта (3), по мере воспроизводства которого стихия избыточного подвергается общему
претворению и перераспределению, что, в свою очередь, становится основной
предпосылкой для формирования уже монотеистических верований. Всецело
закономерно, что этот процесс совершается преимущественно в направлении
накопления и слияния неких сгустков «непроходимого мрака», которые как
бы вбирают и источают все то, что впоследствии будет названо «Злом», а наряду с
тем – проявления и усиления неких источников «вездесущего света»,
которые как бы притягивают, а также распространяют все то, что впоследствии
будут именовать «Добром». В результате чего стихия избыточного оказывается
сконцентрированной вокруг двух глобальных, неравных, асимметричных и
противопоставляемых полюсов, один из которых нагнетается как средоточие замыкаемого
на нем мира чувственного, а другой – высвобождается как исток из него
исходящего мира сверхчувственного.
Таким
образом, вследствие опережающего воспроизводства этого производного опыта, происходит видимая
поляризация на область «мрака» и область «света» по сути своей однородной той самой стихии избыточного – то есть тех же самых всеобщих условий самого Бытия, которым религиозная мысль придает
теперь соответствующую форму, или же форму некоего сакрального. А потому –
уже исходя из производимой религиозной мыслью не более чем определенной формы, или же формы
некоего сакрального, которая задает, в свою очередь, соответствующую практику его приумножения, – и далее осуществляется
видимая поляризация по сути своей однородной стихии избыточного, путем как превосходящего
приращения области «света», так и
превышающего наращения области
«тьмы». И поскольку сама эта практика, в силу как превосходящего
приращения области «света», так и
превышающего наращения области
«тьмы», обусловливает усиление видимой
поляризации по сути своей однородной
стихии избыточного, – она и
становится как раз той самой не более чем определенной
практикой приумножения, которая создает, в свою очередь, соответствующие онтологические условия.
Однако,
наряду с этим, несмотря на преобладающее развертывание того же опыта, также
удерживается при видимой поляризации
на область «мрака» и область «света» и сущностная однородность этой же самой стихии избыточного – то есть этих же самых всеобщих условий самого Бытия, которым духовная мысль придает
по-прежнему собственную форму, или же
форму сакрального как такового. А
потому – все так же исходя из созидаемой духовной мыслью собственной формы, или же формы
сакрального как такового, которая, в свою очередь, задает сообразную практику его приумножения, –
неизменно воспроизводится при видимой
поляризации и сущностная однородность
стихии избыточного, путем превосходящего
приращения области «света» и превышающего
сокращения области «тьмы». И
поскольку сама эта практика, в силу превосходящего приращения области «света» и превышающего
сокращения области «тьмы»,
обусловливает ослабление видимой
поляризации и сущностную однородность
стихии избыточного, – она и остается
именно той сообразной практикой
приумножения, которая, в свою очередь, воссоздает те же самые всеобъемлющие условия самого Бытия. (4)
Все это
говорит о том, что в ходе заданных этим вторичным опытом изменений в стихии
избыточного идея святого, как
правило, претерпевает частичное обращение и удвоение, и в этом качестве
ложится в основу почти всех видов монотеизма. Так, непроницаемый «темный» полюс
стихии избыточного подвергается крайней антисакрализации и получает статус первоначала
только ее антисакрализуемой части, а наряду с этим ее всепроникающий
«светлый» полюс доводится до предела сакрализации и обретает статус первоначала
ее самой как всего сакрального Целого. Однако, как раз потому, что таким
образом некая часть стихии избыточного становится именно в качестве
антисакральной частью сакрального Целого, она изначально оказывается ни чем
иным, как его нехваткой, а поскольку тем самым вся она как некое
Целое становится лишь этим
Целым в качестве его собственно сакрализуемой части, оно
оказывается, наоборот, исконным избытком его самого. В соответствии с
этим, воплощаемый в образе Дьявола избыток антисакральной части в качестве
неутолимой нехватки Целого наделяется атрибутом функциональности, а
воплощаемый в образе Бога неистощимый избыток Целого в качестве избытка
сакрального Целого – атрибутом субстанциальности.
Следствием
всего этого оказывается то, что с момента возникновения монотеистических
верований как раз поскольку еще и некий принципиально
неукротимый чрезмерный избыток и именно в качестве некой сущностно
неутолимой чрезмерной нехватки также становится объектом сакрализации, но уже в качестве объекта антисакрализации – то есть, той производимой религиозной мыслью
не более чем определенной формы, или
же формы некоего сакрального, которая
задает соответствующую практику его
приумножения, – постольку же и фундаментальные
практики в целом оборачиваются и развиваются в направлении его беспрестанного подавления или ее нескончаемого восполнения. И как раз
поскольку и фундаментальные практики
в целом оборачиваются и развиваются в направлении его беспрестанного подавления или ее нескончаемого восполнения – то есть, исходя из этой не более чем определенной практики приумножения,
которая создает, в свою очередь, соответствующие
онтологические условия, – постольку в стихии
избыточного происходит дальнейшая видимая
поляризация, которая неизбежно доходит до крайности.
И наконец – как раз потому, что в стихии
избыточного происходит дальнейшая видимая
поляризация, которая неизбежно доходит до крайности,
– то есть, в тех же самых всеобщих
условиях самого Бытия, которым религиозная мысль придает, в свою очередь, соответствующую форму, или же форму некоего сакрального, – идея святого претерпевает последующую сущностную антагонизацию, что
подрывает ее исходные основания.
А это
значит, что в русле этого опыта, вопреки исконной
причастности именно неистощимой
избыточности, подвергается профанации
или антисакрализации и подлежит сокращению или же подавлению некая часть области жертвенного. И потому –
эта же часть области жертвенного осуществляет поглощение или же сокрушение и
предполагает профанацию или антисакрализацию, по мере ее производимого обособления, именно неистощимой избыточности.
2.
Антагонизация идеи святого. (Взаимопроникновение и взаимообособление
«мрака» и «света».)
Логическим
завершением этих процессов является, разумеется, христианство. Так, с одной
стороны, оно наследует фундаментальное положение иудаизма о том, что Бог
создает как «свет», так и «мрак». (5) И оно подразумевает, что «затемненная»
антисакральная часть избыточного сакрального Целого все еще непосредственно
сообщается со «светлым» Целым в качестве сакральной части, а значит,
избыток антисакральной части сакрального Целого по-прежнему остается
причастным избытку этого Целого в качестве сакральной части, и потому – неутолимая нехватка Целого является
лишь не обращаемой частью неиссякающего избытка его самого. Тем не
менее, то, что антисакральная часть сакрального Целого устремлена к неуклонному поглощению этого Целого в
качестве сакральной части, ведет к ее поступательному наращению, и
вследствие этого избыток антисакральной части сакрального Целого все более вызывает
противодействие избытка этого Целого в качестве сакральной части, что
влечет за собой ее неминуемое перерождение, в результате чего
возрастающая антисакральная и обращающаяся сакральная части этого Целого постепенно
становятся равными, а потому – ненасыщаемая нехватка Целого оказывается уже
отчужденной частью неисчерпаемого избытка его самого. Таким образом в
некий момент разрастающаяся антисакральная часть целиком вбирает
превращающуюся сакральную часть сакрального Целого, и тем самым эта часть
Целого предстает как антисакральное Целое, а в то же время избыток
перерастающей себя антисакральной части этого Целого полностью отторгается избытком
этого Целого в качестве его приумножающейся сакральной части, и тем самым это
же Целое в качестве части проявляется как сакральное Целое, в результате
чего часть сакрального Целого в качестве антисакрального Целого и это Целое в
качестве части как сакральное Целое оказываются взаимно потусторонними,
и потому – неутолимая нехватка Целого становится, наконец, отделенной частью
неиссякающего избытка его самого.
По этой
причине, с другой стороны, христианство противопоставляет исходному новое
фундаментальное положение, согласно которому Бог по сути есть только лишь
«свет». (6) А оно, в свою очередь, подразумевает, что «темная» часть
избыточного сакрального Целого в качестве антисакрального Целого является как
раз той неотъемлемой частью этого Целого, которая в качестве Целого
окончательно обособлена от него, и поэтому существует в нем как его
ненасыщаемая нехватка. Из этого следует, что представляемый в образе
Дьявола избыток антисакрального Целого в качестве неутолимой нехватки Целого
становится, соответственно, чистым избытком самой нехватки сакрального
Целого. И это свидетельствует о том, что антисакральное Целое само по себе
оказывается ни чем иным, как избыточной частью сакрального Целого,
которая изначально предзадана на безудержное преступание всех пределов самой
себя и в силу этого – на необратимое сокрушение неисчерпаемого избытка
его самого.
А наряду с этим оно
подразумевает, что «высветленное» Целое в качестве сакральной части как
сакральное Целое является как раз тем завершенным осуществлением этого
Целого в собственной части, при котором она как Целое неотъемлема от
него, и поэтому пребывает в нем как неистощимый избыток его самого. А из
этого следует, что представляемый в образе Бога неисчерпаемый избыток Целого
в качестве избытка сакрального Целого становится, соответственно, чистой
чрезмерностью самого избытка сакрального Целого. И это указывает на то, что
сакральное Целое само по себе оказывается ни чем иным, как сакральным Целым в
качестве его чрезмерной части, которое изначально предзадано на безусловное
превосхождение всех пределов себя самого и тем самым – на всеобъемлющее
возрождение неистощимой избыточности как таковой.
3.
«Зло» и законотворчество Моисея. (Редукция «Зла» и сохранение
«Добра».)
1. «Зло» как неотъемлемая
часть «Добра».
На мой
взгляд, вполне очевидно, что отправным пунктом отхода от базовых положений
иудаизма и формирования собственно христианской догматики становится полное
претворение первоначальной природы той самой антисакральной части
избыточного сакрального Целого, которую в этой традиции принято определять как «Зло»,
и, как следствие, радикальное изменение типа ее отношения к самому тому
Целому в качестве сакральной части, которое, соответственно, принято обозначать
как «Добро». Так, в период иудаизма эта антисакральная часть сакрального
Целого в действительности пока еще остается собственно неотъемлемой частью
этого Целого в качестве сакральной части, которая изначально воссоздается в
качестве неискоренимой нехватки именно вследствие неизбежного
обращения чрезмерной избыточности самого сакрального Целого. И это значит,
что как антисакральная часть сакрального Целого она по-прежнему сохраняет исходную
укорененность в самом этом Целом в качестве сакральной части, а потому – в
этом качестве неотстраненной нехватки она подвергается непременному
обращению в силу той самой чрезмерной избыточности того же сакрального
Целого. То есть – она является не более
чем инертной материей и не имеет собственной
предустановленной формы, и потому – существует в качестве целиком
обратимой, но именно не избываемой части этого Целого
в качестве сакральной части, или же – остается в качестве лишь по природе не
устранимой и в сущности
насыщаемой нехватки Целого.
При этом
избыток антисакральной части сакрального Целого, как результат неизбежного
обращения также чрезмерной избыточности и самой этой части собственно
Целого, в свою очередь остается укорененным уже только в неотъемлемой
части этого Целого в качестве сакральной части, но именно потому – избытком
части в качестве все еще неотделенной нехватки Целого. И это значит, что
он является таким образом насквозь причастным избытку этого Целого в
качестве сакральной части, и вследствие этого – поддается полному обращению
в силу все той же чрезмерной избыточности самого Целого. Однако, как результат неуклонного
превращения той же чрезмерной избыточности собственно части самого
Целого, он вместе с тем оказывается укорененным еще и в самом себе как
оформленном целом антисакральной части сакрального Целого, то есть –
избытком части в качестве уже конституированной нехватки Целого. А это
значит, что он тем самым становится целиком обособленным от избытка
этого Целого в качестве сакральной части, и потому – предзадан на неизменное
воспроизводство как раз исходя из этой же самой чрезмерной избыточности
того же Целого.
Из этого
следует, что ровно насколько он, как избыток антисакральной части сакрального
Целого, подвергается постоянному обращению в силу чрезмерной избыточности
этого Целого, настолько же он, как избыток антисакральной части
сакрального Целого, беспрестанно воспроизводится как раз исходя из той
самой чрезмерной избыточности того же Целого. А потому – чем более в качестве неотделенной
нехватки Целого он обретает превосходящее насыщение в силу все той
же чрезмерной избыточности этого Целого, тем более в качестве конституированной
нехватки Целого он интенсивно приумножается именно исходя из этой же
самой чрезмерной избыточности того же Целого. И значит – чем более в качестве конституированной
нехватки Целого он интенсивно
приумножается именно исходя из все той же чрезмерной избыточности
этого Целого, тем более в качестве неотделенной нехватки Целого он
предполагает превосходящее насыщение в силу этой же самой чрезмерной
избыточности того же Целого. То есть – он поддается исчерпывающему обращению в аспекте своей материи, однако не подлежит обратному
превращению в аспекте собственной формы,
и потому – пребывает как полностью обратимый, но в принципе неизбывный избыток
антисакральной части сакрального Целого, или же – сохраняется в качестве в сущности неутолимой и лишь достаточно насыщаемой, а значит – не более чем целиком восполнимой нехватки Целого.
2. «Зло»
как обращенный избыток «Добра».
Таким
образом, первоначально иудаизму приходится иметь дело с тем, что и в самом деле
следует определить как собственно «Зло», а именно – с тем избытком
антисакральной части сакрального Целого как неизбываемым
чрезмерным подрывным нечто,
который как раз потому и становится в аспекте собственной формы полностью обособленным,
что остается в аспекте своей материи насквозь причастным, и именно тому
самому неиссякающему чрезмерному
благотворному нечто как избытку этого Целого в качестве сакральной части,
который, соответственно, следует обозначить как самое «Добро». И это значит, что собственно «Зло»
представляет собой хотя и самостоятельное,
но не более чем явление,
проистекающее из чрезмерной природы
избыточности самого «Добра». И как раз потому оно остается хотя и в принципе неутолимой, но целиком восполнимой, а значит – является
только лишь относительной изначальной
нехваткой как такового «Добра».
Из этого,
во-первых, следует, что ровно насколько собственно «Зло» как избыток
антисакральной части сакрального Целого
остается в качестве именно неотделенной части, или всего лишь отъединенной части исходного целого и части самой этой части, а как таковая антисакральная часть сакрального Целого – в качестве именно его неотъемлемой
части, или же только отъединяющей
части исходного Целого, оно сохраняет первичную укорененность и потому
подчиняется всеобъемлющей логике самого «Добра», насколько оно, в
свою очередь, как это Целое в
качестве сакральной части осуществляется как исходное Целое, или же Целое в качестве отъединяющей части, а, в свою очередь, как таковой избыток этого Целого в качестве сакральной части – как
исходное целое, или же целое
в качестве отъединенной части и целое этого самого Целого.
То есть – как раз в той степени, в какой происходит беспредпосылочное
приумножение неисчерпаемого
избытка Целого как исходного целого, или же безусловное
приращение неиссякающего избытка
этого Целого в качестве сакральной
части как целого в качестве обращенной
части, и, значит, чрезмерное возрастание неистощимой
избыточности исходного Целого,
или же беспредельное распространение этого Целого в качестве сакральной части как Целого в качестве обращающей
части, в той самой же степени осуществляется непременное обращение
антисакральной части сакрального Целого
как обращающей части исходного Целого, или же окончательное
насыщение не устранимой нехватки Целого,
и, соответственно, непременное обращение неизбываемого избытка антисакральной части сакрального Целого как обращенной части исходного
целого, или всепроникающее восполнение неутолимой нехватки Целого как непосредственной части. Одним словом, ровно насколько
собственно «Зло», или избыток антисакральной части сакрального Целого, как обращенная часть исходного целого сохраняет взаимоукорененность с исходным целым в качестве обращенной части,
как избытком этого Целого в качестве
сакральной части, или же самое «Добром», оно остается не более чем инертной материей, и
поэтому поддается исчерпывающему
обращению, то есть – является в качестве лишь по природе не устранимой и по существу насыщаемой нехватки Целого.
3. «Зло»
как превращенный избыток «Добра».
Во-вторых,
из этого следует, что ровно насколько собственно «Зло» как избыток
антисакральной части сакрального
Целого остается в качестве именно неотделенной части, или не более чем разъединенной части исходного целого и части самой этой части, а как таковая
антисакральная часть сакрального
Целого – в качестве именно его неотъемлемой части, или пока еще разъединяющей части исходного Целого,
оно по-прежнему сохраняет первичную
укорененность и потому опять-таки подчиняется всеобъемлющей логике самого
«Добра», насколько оно, в свою очередь, как это Целое в качестве сакральной части
осуществляется как исходное Целое, или же Целое в качестве разъединяющей части, а, в свою очередь, как таковой
избыток этого Целого в качестве
сакральной части – как исходное
целое, или же целое в качестве
разъединенной части и целое этого самого Целого. То есть – как раз в той степени,
в какой происходит беспредпосылочное приумножение неисчерпаемого избытка Целого как исходного целого,
или же безусловное приращение неиссякающего
избытка этого Целого в качестве
сакральной части как целого в качестве превращенной
части, и, значит, чрезмерное возрастание неистощимой
избыточности исходного Целого,
или же беспредельное распространение этого Целого в качестве сакральной части
как Целого в качестве превращающей части, в той самой же степени осуществляется непременное
превращение антисакральной части
сакрального Целого как превращающей части исходного Целого, или же окончательное насыщение не устранимой
нехватки Целого, и,
соответственно, непременное превращение неизбываемого избытка антисакральной части сакрального Целого как превращенной
части исходного целого, или
всепроникающее восполнение неутолимой
нехватки Целого как собственной
части. Одним словом, ровно насколько собственно «Зло», или
избыток антисакральной части
сакрального Целого, как превращенная часть
исходного целого сохраняет взаимоукорененность с исходным целым в качестве превращенной части,
как избытком этого Целого в качестве
сакральной части, или же самое
«Добром», оно остается не более чем
инертной материей, и поэтому поддается исчерпывающему
превращению, то есть –
является вновь-таки в качестве лишь по природе не устранимой и по существу насыщаемой нехватки
Целого.
4. «Зло»
как превращающийся избыток «Добра».
В-третьих,
из этого следует, что ровно насколько собственно «Зло» как избыток
антисакральной части сакрального Целого
появляется в качестве именно неотделенной части, или не более чем разъединяющейся части первоначального целого как порождаемой части и части самой этой части, а как таковая антисакральная
часть сакрального Целого – в качестве
именно его неотъемлемой части, или же только разъединяемой части первоначального
Целого Целого, оно сохраняет
первичную укорененность, поскольку проистекает из всеобъемлющей логики самого
«Добра», насколько оно, в свою очередь, как это Целое в качестве сакральной части осуществляется как первоначальное
Целое, или же Целое в качестве разъединяемой части как часть, а, в свою
очередь, как таковой избыток этого Целого
в качестве сакральной части – как первоначальное целое, или же целое в качестве разъединяющейся
части как целое и целое этого самого Целого. То есть – как раз в
той степени, в какой происходит беспредпосылочное приумножение неисчерпаемого избытка Целого
как первоначального целого, или же безусловное приращение неиссякающего избытка этого Целого в качестве сакральной части как целого в качестве превращающейся части
как целого, и, значит, чрезмерное возрастание неистощимой избыточности
первоначального Целого, или же беспредельное распространение этого
Целого в качестве сакральной части
как Целого в качестве превращаемой части как части, в той
самой же степени осуществляется неуклонное превращение в антисакральную
часть сакрального Целого в качестве превращаемой части первоначального Целого Целого, или же неизменное возобновление
не устранимой нехватки Целого,
и, соответственно, неуклонное превращение в неизбывный избыток антисакральной части сакрального Целого как превращающуюся часть первоначального
целого как порождаемую часть,
или же беспрестанное воссоздание неутолимой нехватки Целого как собственной части.
А наряду с
этим из этого следует, что ровно насколько собственно «Зло» как избыток
антисакральной части сакрального
Целого становится сверх того обособленным целым, или не менее чем разъединяющейся частью первоначального
целого в качестве порождаемого целого
и целым самой этой части, а как
таковая антисакральная часть
сакрального Целого – также его неотъемлемой частью, или теперь уже разъединяемой частью первоначального
Целого как порождающейся частью, оно обретает еще и вторичную укорененность в
самом себе, и именно потому, что проистекает из всеобъемлющей логики самого
«Добра», насколько оно, в свою очередь, как это Целое в качестве сакральной части
осуществляется как первоначальное Целое, или же Целое Целого в качестве разъединяемой части, а, в
свою очередь, как таковой избыток этого Целого в качестве сакральной части
– как первоначальная часть, или
же целое в качестве разъединяющейся части как неотделенная
часть и часть этого самого Целого.
То есть – как раз в той степени, в какой происходит беспредпосылочное
приумножение неистощимой
избыточности первоначального
Целого, или же безусловное приращение этого Целого в качестве сакральной части как Целого Целого в качестве превращаемой части, и,
значит, чрезмерное возрастание неисчерпаемого избытка Целого как первоначальной
части, или же беспредельное распространение неиссякающего
избытка этого Целого в качестве
сакральной части как целого в качестве превращающейся
части как неотделенной
части, в той самой же степени осуществляется неуклонное превращение в неизбывный избыток антисакральной части сакрального Целого как превращающуюся часть первоначального целого в качестве порождаемого
целого, или же неустанное воспроизводство неутолимой нехватки Целого как сообщенного целого, и, соответственно, неуклонное
превращение в антисакральную часть
сакрального Целого в качестве превращаемой
части первоначального Целого как порождающейся
части, или же беспрестанное воссоздание не устранимой нехватки Целого.
Одним
словом, ровно насколько собственно «Зло», или избыток антисакральной
части сакрального Целого, как
превращающаяся часть первоначального
целого как часть сохраняет взаимоукорененность
с первоначальным целым в качестве превращающейся
части как целым, как избытком этого Целого
в качестве сакральной части, или же самое «Добром», оно остается не более чем превращаемой или инертной материей, и потому как
подвергается беспрестанному воссозданию, так и поддается исчерпывающему превращению, то есть – существует как лишь по природе не устранимая и по существу насыщаемая нехватка Целого. Однако, ровно насколько это же самое собственно «Зло»,
или избыток антисакральной части
сакрального Целого, как превращающаяся часть первоначального
целого в качестве целого сохраняет взаимоукорененность с первоначальным
целым в качестве превращающейся части как частью,
как избытком этого Целого в качестве
сакральной части, или все с тем же самое «Добром», оно становится не
менее чем образуемой формой,
и потому не подлежит обратному превращению и предзадано на неустанное воспроизводство, то есть – пребывает
как в сущности неутолимая и лишь достаточно насыщаемая, а значит – не более чем целиком восполнимая нехватка Целого.
5. «Зло»
как оформленный избыток «Добра».
И, наконец,
из этого следует, что ровно насколько собственно «Зло» как избыток
антисакральной части сакрального Целого
появляется в качестве именно неотделенной части, или не более чем укорененной части первоначального целого как
порожденной части и части самой
этой части, а как таковая
антисакральная часть сакрального Целого
– в качестве именно его неотъемлемой части, или же только укореняющей части первоначального Целого Целого,
оно по-прежнему сохраняет первичную
укорененность, поскольку проистекает опять-таки из всеобъемлющей логики самого
«Добра», насколько оно, в свою очередь, как это Целое в качестве сакральной части осуществляется как первоначальное
Целое, или же Целое в качестве укореняющей
части как часть, а, в свою очередь,
как таковой избыток этого Целого в
качестве сакральной части – как первоначальное целое, или же целое в качестве укоренной
части как целое и целое этого самого Целого. То есть – как
раз в той степени, в какой происходит беспредпосылочное приумножение неисчерпаемого избытка Целого
как первоначального целого, или же безусловное приращение неиссякающего избытка этого Целого в качестве сакральной части как целого в качестве оформленной части
как целого, и, значит, чрезмерное
возрастание неистощимой избыточности первоначального Целого или же беспредельное
распространение этого Целого в качестве сакральной части как Целого в качестве оформляющей части как части, в той самой же степени осуществляется неуклонное
оформление антисакральной части сакрального Целого как оформляющей
части первоначального Целого Целого, или же неизменное
возобновление не устранимой нехватки Целого, и, соответственно, неуклонное оформление неизбываемого избытка антисакральной
части сакрального Целого как оформленной части первоначального целого как порожденной части, или
же беспрестанное воссоздание неутолимой
нехватки Целого как сообщенной
части.
А наряду с
этим из этого следует, что ровно насколько собственно «Зло» как избыток
антисакральной части сакрального Целого
становится сверх того обособленным целым, или не менее чем укорененной частью первоначального целого в
качестве порожденного целого и целым самой этой части, а как таковая антисакральная часть сакрального Целого – также его неотъемлемой
частью, или теперь уже укореняющей
частью первоначального Целого как порождающей частью, оно окончательно обретает еще и вторичную укорененность в
самом себе, и именно потому, что проистекает вновь-таки из всеобъемлющей логики
самого «Добра», насколько оно, в свою очередь, как это Целое в качестве сакральной части осуществляется как первоначальное
Целое, или же Целое Целого в
качестве укореняющей части, а, в свою
очередь, как таковой избыток этого Целого в
качестве сакральной части – как первоначальная
часть, или же целое в качестве укорененной
части как неотделенная часть и часть этого самого Целого. То есть – как раз в той степени,
в какой происходит беспредпосылочное приумножение неистощимой избыточности первоначального Целого, или же безусловное приращение этого
Целого в качестве сакральной части как Целого Целого в качестве оформляющей
части, и, значит, чрезмерное возрастание неисчерпаемого избытка
Целого как первоначальной части, или же беспредельное распространение неиссякающего
избытка этого Целого в качестве
сакральной части как целого в качестве оформленной части
как неотделенной части, в той
самой же степени осуществляется неуклонное оформление неизбываемого избытка антисакральной части сакрального Целого как оформленной части первоначального целого в качестве порожденного
целого, или же неустанное воспроизводство неутолимой нехватки Целого как совмещенного целого, и,
соответственно, неуклонное оформление антисакральной части сакрального Целого как оформляющей части первоначального Целого как
порождающей части, или же беспрестанное воссоздание не устранимой
нехватки Целого.
Одним
словом, ровно насколько собственно «Зло», или избыток антисакральной
части сакрального Целого, в качестве оформленной части первоначального целого как части сохраняет взаимоукорененность с первоначальным целым в качестве оформленной части как
целым, как избытком этого Целого
в качестве сакральной части, или же самое «Добром», оно остается не более чем оформляемой или же превращенной
материей, и потому как подвергается беспрестанному воссозданию, так
и поддается исчерпывающей трансформации,
то есть – опять-таки существует как лишь
по природе не устранимая и по существу насыщаемая нехватка
Целого. Однако, ровно насколько это же
самое собственно «Зло», или избыток антисакральной части сакрального Целого, в качестве оформленной части первоначального целого в качестве целого сохраняет взаимоукорененность с первоначальным целым в качестве оформленной части как частью, как избытком этого Целого в качестве сакральной части, или все с тем же самое «Добром»,
оно становится не менее чем образованной формой, и потому не подлежит обратной трансформации и
предзадано на неустанное
воспроизводство, то есть – опять-таки пребывает как в сущности неутолимая и лишь достаточно насыщаемая,
а значит – не более чем целиком восполнимая нехватка
Целого.
Таким образом, ровно в той мере, в какой это
самое собственно «Зло», или избыток антисакральной части сакрального
Целого, остается столь же в аспекте собственной формы полностью
обособленным, сколь и в аспекте своей материи насквозь
причастным тому же избытку этого Целого в качестве сакральной части,
или же самое «Добру», оно сохраняется
в качестве именно относительной
изначальной нехватки. При этом, в силу того, что это же собственно «Зло» является как раз в аспекте собственной формы
полностью обособленным и только в аспекте своей материи насквозь причастным этому же самое «Добру», оно подвержено окончательной абсолютизации. Однако, в
силу того, что все то же собственно «Зло» является также только в аспекте собственной формы полностью
обособленным и как раз в аспекте своей материи насквозь
причастным все этому же самое
«Добру», оно вместе с тем поддается предельной
редукции. В общем, оно представляет собой настолько же абсолютизируемую, насколько
и редуцируемую относительную нехватку
как такового «Добра».
6. «Зло»
как возрастающий избыток «Добра».
Все это значит, что только поскольку собственно
«Зло» как избыток антисакральной части
сакрального Целого остается именно обособленным
целым, или не менее чем укорененной
частью первоначального целого в качестве порожденного целого и целым самой этой части, а как таковая
антисакральная часть сакрального
Целого – также его неотъемлемой частью, или теперь уже укореняющей частью первоначального Целого как
порождающей частью, оно сохраняет
вторичную укорененность в самом себе и поэтому следует собственной логике в
русле логики самого «Добра», поскольку оно, в свою очередь, как
это Целое в качестве сакральной части осуществляется как первоначальное
Целое, или же Целое Целого в
качестве укореняющей части, а, в свою
очередь, как таковой избыток этого Целого в
качестве сакральной части – как первоначальная
часть, или же целое в качестве укорененной
части как неотделенная часть и часть этого самого Целого. А потому – ровно в той мере, в какой оказывается либо же недостаточным, либо, наоборот, сверхдостаточным то же беспредпосылочное приумножение неистощимой избыточности первоначального Целого, или же безусловное
приращение этого Целого в качестве
сакральной части как Целого Целого в качестве оформляющей части, и, значит, чрезмерное
возрастание неисчерпаемого избытка Целого как первоначальной
части, или же беспредельное распространение неиссякающего
избытка этого Целого в качестве
сакральной части как целого в качестве оформленной части
как неотделенной части, в той
самой же мере осуществляется неуклонное оформление неизбываемого избытка антисакральной части сакрального Целого как оформленной
части первоначального целого в
качестве порожденного целого, или же неустанное
воспроизводство неутолимой нехватки
Целого как совмещенного целого,
и, соответственно, неуклонное оформление антисакральной части сакрального Целого как оформляющей части первоначального Целого как
порождающей части, или же неминуемое возрастание не устранимой
нехватки Целого.
А наряду с этим, все это значит, что как раз
поскольку собственно «Зло» как избыток антисакральной части
сакрального Целого остается сверх
того неотделенной частью, или же
все-таки укорененной частью первоначального целого как порожденной частью и частью самой этой
части, а как таковая антисакральная
часть сакрального Целого – именно его
неотъемлемой частью, или пока еще укореняющей
частью первоначального Целого Целого, оно сохраняет еще и первичную укорененность и именно потому следует
собственной логике в русле логики самого
«Добра», поскольку оно, в
свою очередь, как это Целое в
качестве сакральной части осуществляется как первоначальное Целое, или
же Целое в качестве укореняющей части
как часть, а, в свою очередь, как
таковой избыток этого Целого в
качестве сакральной части – как первоначальное целое, или же целое в качестве укоренной
части как целое и целое этого самого Целого. А потому – ровно в той мере, в какой
оказывается либо же недостаточным,
либо, наоборот, сверхдостаточным все то же беспредпосылочное приумножение неисчерпаемого избытка Целого
как первоначального целого, или же безусловное приращение неиссякающего избытка этого Целого в качестве сакральной части как целого в качестве оформленной части
как целого, и, значит, чрезмерное
возрастание неистощимой избыточности первоначального Целого или же беспредельное
распространение этого Целого в качестве сакральной части как Целого в качестве оформляющей части как части, в той самой же мере осуществляется неуклонное
оформление антисакральной части сакрального Целого как оформляющей
части первоначального Целого Целого, или же беспрестанное
воссоздание не устранимой нехватки Целого, и, соответственно, неуклонное оформление неизбываемого избытка антисакральной
части сакрального Целого как оформленной части первоначального целого как порожденной части, или
же неминуемое возрастание неутолимой
нехватки Целого как сообщенной
части.
Одним
словом, как раз поскольку собственно
«Зло», или избыток антисакральной части сакрального Целого, в качестве
оформленной части первоначального
целого как части сохраняет взаимоукорененность с первоначальным целым в качестве оформленной части как
целым, как избытком этого Целого
в качестве сакральной части, или же самое «Добром», оно остается не более чем оформляемой или же превращенной
материей, и потому как подвергается неминуемому
возрастанию, так и
поддается исчерпывающему сокращению, то есть – все-таки
существует как лишь по природе не
устранимая и по существу насыщаемая нехватка Целого.
Однако, только поскольку это же самое
собственно «Зло», или избыток антисакральной части сакрального Целого, в
качестве оформленной части первоначального
целого в качестве целого сохраняет взаимоукорененность с первоначальным целым в качестве оформленной части как частью, как избытком этого Целого в качестве сакральной части, или все с тем же самое «Добром»,
оно остается не менее чем образованной формой, и потому не подлежит окончательному сокращению
и предзадано на неустанное воспроизводство, то есть – все еще
пребывает как в сущности неутолимая и лишь достаточно
насыщаемая, а значит – не более чем целиком восполнимая нехватка Целого.
7. «Зло»
как приумножаемый избыток «Добра».
Все это также значит, что как раз поскольку
собственно «Зло» как избыток антисакральной части сакрального Целого остается именно неотделенной частью, или же все-таки отторгнутой частью первоначального целого как
порождающейся частью и частью самой этой части, а как таковая антисакральная часть сакрального Целого – именно его неотъемлемой
частью, или пока еще отторгающей
частью первоначального Целого Целого, оно по-прежнему сохраняет все ту же первичную укорененность и именно потому
опять-таки следует собственной логике в русле логики самого «Добра», поскольку
оно, в свою очередь, как это Целое в
качестве сакральной части осуществляется как первоначальное Целое, или
же Целое в качестве отторгающей части
как часть, а, в свою очередь, как
таковой избыток этого Целого в
качестве сакральной части – как первоначальное целое, или же целое в качестве отторгнутой части как целое и целое этого самого Целого. А потому – ровно в той мере, в какой
оказывается либо же недостаточным,
либо, наоборот, сверхдостаточным все то же беспредпосылочное приумножение неисчерпаемого избытка Целого
как первоначального целого, или же безусловное приращение неиссякающего избытка этого Целого в качестве сакральной части как целого в качестве оформляющейся части как целого, и,
значит, чрезмерное возрастание неистощимой избыточности первоначального Целого или же беспредельное распространение этого
Целого в качестве сакральной части
как Целого в качестве оформляемой
части как части, в той самой же мере
осуществляется неуклонное оформление антисакральной части сакрального Целого как оформляемой части первоначального
Целого Целого, или же неминуемое возрастание не устранимой нехватки Целого, и, соответственно, неуклонное
оформление неизбываемого избытка
антисакральной части сакрального Целого
как оформляющейся части первоначального целого как порождающейся части, или
же неустанное воспроизводство неутолимой
нехватки Целого как сообщенной
части.
А наряду с этим, все это значит, что только
поскольку собственно «Зло» как избыток антисакральной части сакрального Целого остается сверх
того обособленным целым, или не менее
чем отторгнутой частью первоначального целого в качестве порождающегося целого и целым самой этой части, а как таковая
антисакральная часть сакрального
Целого – также его неотъемлемой частью, или теперь уже отторгающей частью первоначального Целого как
порождаемой частью, оно сохраняет еще и вторичную укорененность в
самом себе и поэтому вновь-таки следует собственной логике в русле логики самого «Добра», поскольку оно, в свою очередь, как это Целое в качестве сакральной части осуществляется как первоначальное
Целое, или же Целое Целого в
качестве отторгающей части, а, в свою
очередь, как таковой избыток этого Целого в
качестве сакральной части – как первоначальная
часть, или же целое в качестве отторгнутой части как неотделенная часть и часть этого самого
Целого. А потому – ровно в той мере, в какой
оказывается либо же недостаточным,
либо, наоборот, сверхдостаточным то же беспредпосылочное
приумножение неистощимой
избыточности первоначального
Целого, или же безусловное приращение этого Целого в качестве сакральной части как Целого Целого в качестве оформляемой
части, и, значит, чрезмерное возрастание неисчерпаемого избытка
Целого как первоначальной части, или же беспредельное распространение неиссякающего
избытка этого Целого в качестве
сакральной части как целого в качестве оформляющейся части как неотделенной части, в той самой же мере осуществляется неуклонное оформление
неизбываемого избытка антисакральной части сакрального Целого как оформляющейся части первоначального целого в качестве порождающегося целого, или же неизбежное
приумножение неутолимой нехватки Целого как совмещенного целого, и, соответственно, неуклонное
оформление антисакральной части
сакрального Целого как оформляемой
части первоначального Целого как порождаемой части, или же неустанное воспроизводство не
устранимой нехватки Целого.
Одним
словом, как раз поскольку собственно
«Зло», или избыток антисакральной части сакрального Целого, как оформляющаяся
часть первоначального целого как часть сохраняет взаимоукорененность с первоначальным целым в качестве оформляющейся части как
целым, как избытком этого Целого
в качестве сакральной части, или же самое «Добром», оно остается не более чем оформляющейся или же превращенной
материей, и потому как подвергается неустанному воспроизводству, так и поддается исчерпывающей трансформации,
то есть – опять-таки все-таки существует как
лишь по природе не устранимая и по существу насыщаемая нехватка
Целого. Однако, только поскольку это
же самое собственно «Зло», или избыток антисакральной части сакрального Целого, как оформляющаяся часть первоначального целого в
качестве целого сохраняет взаимоукорененность
с первоначальным целым в качестве оформляющейся части как частью, как избытком этого Целого в качестве сакральной части, или все с тем же самое «Добром»,
оно остается не менее чем образованной формой, и потому
не подлежит окончательной трансформации и предзадано на неизбежное приумножение, то есть – опять-таки все
еще пребывает как в сущности неутолимая и лишь достаточно
насыщаемая, а значит – не более чем целиком восполнимая нехватка Целого.
Таким образом, именно потому, что это же
самое собственно «Зло», или избыток антисакральной части сакрального
Целого, неустанно воспроизводится в аспекте собственной формы в
качестве полностью обособленного, оно неминуемо возрастает в
аспекте своей материи в качестве насквозь причастного тому же
избытку этого Целого в качестве сакральной части, или же самое «Добру». А значит – это же собственно
«Зло» неустанно воспроизводится
в аспекте своей материи в качестве насквозь причастного, и как
раз поэтому неизбежно приумножается в аспекте собственной формы в
качестве полностью обособленного от этого же самое «Добра». Из этого следует, что все это же самое собственно «Зло» чем интенсивнее воспроизводится
в аспекте собственной формы в качестве полностью обособленного,
тем стремительнее возрастает в аспекте своей материи в качестве насквозь
причастного этому же самое
«Добру». И значит – это же собственно
«Зло» чем интенсивнее воспроизводится в аспекте своей материи
в качестве насквозь причастного, тем интенсивнее же приумножается
в аспекте собственной формы в качестве полностью обособленного от
этого же самое «Добра». То
есть, все это же собственно «Зло»
изначально предзадано к самообоснованию, а потому – в тех неизбежных
случаях, когда его общее нарастание в точности не покрывает общее
приращение все этого же самое
«Добра», оно все более подвергается абсолютизации и все менее поддается редукции.
8. «Зло»
как самовозрастающий избыток «Добра».
А это значит, что только поскольку собственно
«Зло» как избыток антисакральной части
сакрального Целого остается именно обособленным
целым, или не менее чем укореняющейся
частью первоначального целого в качестве самопорожденного целого и
целым самой этой части, а как таковая
антисакральная часть сакрального
Целого – также его неотъемлемой частью, или теперь уже укореняемой частью первоначального Целого как
самопорождающей частью, оно
углубляет все ту же вторичную
укорененность в самом себе и все более следует собственной логике в русле
логики самого «Добра», поскольку оно, в свою очередь, как это
Целое в качестве сакральной части осуществляется как первоначальное
Целое, или же Целое Целого в
качестве укореняемой части, а, в свою
очередь, как таковой избыток этого Целого в
качестве сакральной части – как первоначальная
часть, или же целое в качестве укореняющейся части как неотделенная часть и часть этого самого
Целого. А потому – ровно в той мере, в какой
оказывается либо же недостаточным,
либо, наоборот, сверхдостаточным то же беспредпосылочное
приумножение неистощимой
избыточности первоначального
Целого, или же безусловное приращение этого Целого в качестве сакральной части как Целого Целого в качестве самооформляющей части, и, значит, чрезмерное
возрастание неисчерпаемого избытка Целого как первоначальной
части, или же беспредельное распространение неиссякающего
избытка этого Целого в качестве
сакральной части как целого в качестве самооформленной части как неотделенной части, в той самой же мере
осуществляется неуклонное самооформление неизбываемого избытка антисакральной части сакрального Целого как самооформленной части первоначального целого в качестве самопорожденного целого, или же неизбежное приумножение неутолимой нехватки Целого как совмещенного целого, и,
соответственно, неуклонное самооформление антисакральной части сакрального Целого как самооформляющей
части первоначального Целого как самопорождающей части, или же произвольное
самовозрастание не устранимой нехватки Целого.
А наряду с этим, все это значит, что как раз
поскольку собственно «Зло» как избыток антисакральной части
сакрального Целого остается сверх
того неотделенной частью, или же
все-таки укореняющейся частью первоначального целого как самопорожденной частью и частью самой этой части, а как таковая антисакральная часть сакрального Целого – именно его неотъемлемой
частью, или пока еще укореняемой
частью первоначального Целого Целого, оно сохраняет еще и первичную укорененность и тем более следует собственной
логике в русле логики самого «Добра»,
поскольку оно, в свою очередь,
как это Целое в качестве сакральной
части осуществляется как первоначальное Целое, или же Целое в качестве укореняемой части как часть, а, в свою очередь, как таковой избыток этого Целого в качестве сакральной части – как
первоначальное целое, или же
целое в качестве укореняющейся части как целое и целое этого
самого Целого. А потому – ровно
в той мере, в какой оказывается либо же недостаточным,
либо, наоборот, сверхдостаточным все то же беспредпосылочное приумножение неисчерпаемого избытка Целого
как первоначального целого, или же безусловное приращение неиссякающего избытка этого Целого в качестве сакральной части как целого в качестве самооформленной части как целого, и, значит, чрезмерное возрастание неистощимой
избыточности первоначального Целого
или же беспредельное распространение этого Целого в качестве сакральной части как Целого в качестве самооформляющей
части как части, в той самой же мере
осуществляется неуклонное самооформление антисакральной части
сакрального Целого как самооформляющей
части первоначального Целого Целого, или же неминуемое возрастание не устранимой
нехватки Целого, и,
соответственно, неуклонное самооформление неизбываемого избытка антисакральной части сакрального Целого как самооформленной части первоначального целого как самопорожденной части, или
же произвольное
самовозрастание неутолимой
нехватки Целого как сообщенной
части.
Одним
словом, как раз поскольку собственно
«Зло», или избыток антисакральной части сакрального Целого, в качестве самооформленной части первоначального целого как
части сохраняет взаимоукорененность
с первоначальным целым в качестве самооформленной части как целым, как избытком этого Целого в качестве сакральной части, или же самое «Добром», оно
становится не более чем самооформленной или же превращающейся материей, и потому как подвергается произвольному самовозрастанию,
так и поддается исчерпывающему сокращению, то есть – все менее
существует как лишь по природе не
устранимая и по существу насыщаемая нехватка Целого.
Однако, только поскольку это же самое
собственно «Зло», или избыток антисакральной части сакрального Целого, в
качестве самооформленной части
первоначального целого в качестве целого сохраняет взаимоукорененность с первоначальным целым в качестве самооформленной части как частью, как избытком этого Целого в качестве сакральной части, или все с тем же самое «Добром»,
оно становится не менее чем образующейся формой, и потому не подлежит окончательному сокращению
и предзадано на неизбежное приумножение, то есть – тем
еще менее пребывает как в сущности неутолимая и лишь достаточно
насыщаемая, а значит – не более чем целиком восполнимая нехватка Целого.
9. «Зло»
как самоприумножаемый избыток «Добра».
И это также значит, что как раз поскольку
собственно «Зло» как избыток антисакральной части сакрального Целого остается именно неотделенной частью, или же все-таки отторгающейся частью первоначального целого как самопорождающейся частью и частью
самой этой части, а как таковая
антисакральная часть сакрального Целого
– именно его неотъемлемой частью, или пока еще отторгаемой частью первоначального
Целого Целого, оно по-прежнему сохраняет все ту же первичную
укорененность и тем более вновь-таки следует собственной логике в русле логики
самого «Добра», поскольку оно, в свою очередь, как
это Целое в качестве сакральной части
осуществляется как первоначальное Целое, или же Целое в качестве отторгаемой части как часть, а, в свою очередь, как таковой избыток этого Целого в качестве сакральной части – как
первоначальное целое, или же
целое в качестве отторгающейся части как целое и целое этого
самого Целого. А потому – ровно
в той мере, в какой оказывается либо же недостаточным,
либо, наоборот, сверхдостаточным все то же беспредпосылочное приумножение неисчерпаемого избытка Целого
как первоначального целого, или же безусловное приращение неиссякающего избытка этого Целого в качестве сакральной части как целого в качестве самооформляющейся части как целого, и, значит, чрезмерное возрастание неистощимой
избыточности первоначального Целого
или же беспредельное распространение этого Целого в качестве сакральной части как Целого в качестве самооформляемой
части как части, в той самой же мере
осуществляется неуклонное самооформление антисакральной части
сакрального Целого как самооформляемой
части первоначального Целого Целого, или же произвольное самовозрастание
не устранимой нехватки Целого,
и, соответственно, неуклонное самооформление неизбываемого избытка антисакральной части сакрального Целого как самооформляющейся части первоначального целого как самопорождающейся части, или
же неизбежное
приумножение неутолимой
нехватки Целого как сообщенной
части.
А наряду с этим, все это значит, что только
поскольку собственно «Зло» как избыток антисакральной части сакрального Целого остается сверх
того обособленным целым, или не менее
чем отторгающейся частью первоначального целого в качестве самопорождающегося целого
и целым самой этой части, а как
таковая антисакральная часть
сакрального Целого – также его неотъемлемой частью, или теперь уже отторгаемой частью первоначального Целого как
самопорождаемой частью, оно и далее
углубляет еще и вторичную укорененность в самом себе и все более вновь-таки
следует собственной логике в русле логики самого «Добра», поскольку
оно, в свою очередь, как это Целое в
качестве сакральной части
осуществляется как первоначальное Целое, или же Целое Целого в качестве отторгаемой
части, а, в свою очередь, как таковой избыток этого Целого в качестве сакральной части
– как первоначальная часть, или
же целое в качестве отторгающейся части как неотделенная часть
и часть этого самого Целого. А потому – ровно в той мере, в какой
оказывается либо же недостаточным,
либо, наоборот, сверхдостаточным то же беспредпосылочное
приумножение неистощимой
избыточности первоначального
Целого, или же безусловное приращение этого Целого в качестве сакральной части как Целого Целого в качестве самооформляемой части, и, значит, чрезмерное
возрастание неисчерпаемого избытка Целого как первоначальной
части, или же беспредельное распространение неиссякающего
избытка этого Целого в качестве
сакральной части как целого в качестве самооформляющейся части как неотделенной части, в той самой же мере
осуществляется неуклонное самооформление неизбываемого избытка антисакральной части сакрального Целого как самооформляющейся части первоначального целого в качестве самопорождающегося целого, или же самовольное
самоприумножение неутолимой нехватки Целого как совмещенного целого, и,
соответственно, неуклонное самооформление антисакральной части сакрального Целого как самооформляемой
части первоначального Целого как самопорождаемой части, или же неизбежное
приумножение не устранимой нехватки Целого.
Одним
словом, как раз поскольку собственно
«Зло», или избыток антисакральной части сакрального Целого, как самооформляющаяся часть первоначального
целого как часть сохраняет взаимоукорененность с первоначальным целым в качестве самооформляющейся части как целым, как избытком
этого Целого в качестве сакральной
части, или же самое «Добром», оно остается не более чем самооформляющейся или же превращающейся материей, и потому как подвергается неизбежному приумножению, так и
поддается исчерпывающей трансформации, то есть –
опять-таки все менее существует как лишь
по природе не устранимая и по существу насыщаемая нехватка
Целого. Однако, только поскольку это
же самое собственно «Зло», или избыток антисакральной части сакрального Целого, как самооформляющаяся
часть первоначального целого в
качестве целого сохраняет взаимоукорененность
с первоначальным целым в качестве самооформляющейся части как частью,
как избытком этого Целого в качестве
сакральной части, или все с тем же самое «Добром», оно остается не
менее чем образующейся формой,
и потому не подлежит окончательной трансформации
и предзадано на самовольное
самоприумножение, то есть – опять-таки тем еще менее пребывает как в сущности неутолимая и лишь достаточно насыщаемая, а значит – не более чем целиком восполнимая нехватка Целого.
Таким образом, именно потому, что это же
самое собственно «Зло», или избыток антисакральной части сакрального
Целого, неустанно приумножается в аспекте собственной формы в
качестве полностью обособленного, оно неминуемо самовозрастает в
аспекте своей материи в качестве насквозь причастного тому же
избытку этого Целого в качестве сакральной части, или же самое «Добру». А значит – это же собственно
«Зло» неустанно приумножается
в аспекте своей материи в качестве насквозь причастного, и как
раз поэтому неизбежно самоприумножается в аспекте собственной формы
в качестве полностью обособленного от этого же самое «Добра». Из этого следует, что все
это же самое собственно «Зло»
чем интенсивнее приумножается в аспекте собственной формы в
качестве полностью обособленного, тем стремительнее самовозрастает
в аспекте своей материи в качестве насквозь причастного этому же самое «Добру». И значит – это же собственно «Зло» чем интенсивнее
приумножается в аспекте своей материи в качестве насквозь
причастного, тем интенсивнее же и самоприумножается в аспекте
собственной формы в качестве полностью обособленного от этого же самое «Добра». То есть, все это же собственно
«Зло» поступательно осуществляет самообоснование,
а потому – в тех неизбежных особых случаях, когда его общее нарастание и
далее в точности не покрывает общее приращение все этого же самое «Добра», оно тем более подвергается
абсолютизации и все более производит редукцию, и в итоге таки превышает себя и само
покрывает все его общее приращение, однако в конечном счете оказывается
перекрытым его же всеобщим приумножением.
10.
Универсальный Закон и закон Моисея.
По-моему,
само собой разумеется, что здесь действует некий универсальный Закон соотношения
части и Целого, или – Закон сохранения Целого, согласно которому даже
в том случае, если часть превышает Целое, в конечном счете, Целое превосходит
часть. То есть – Закон сохранения все тех же самых всеобщих
условий самого Бытия, которым духовная мысль придает не иначе как собственную форму, или же форму сакрального как такового. А именно
– форму высветленного сакрального Целого, или же вездесущего Целого, и затемненной,
но столь же сакральной части, или же
только неустранимой части, – которая конституирует человека в качестве в частности объекта «Зла» и преимущественно объекта «Добра», но,
главное, в качестве единственного
субъекта «Добра». Таким образом духовная мысль трактует универсальный Закон как самое Закон Целого, который предполагает, что Целое должно сохраняться в качестве
собственно Целого, для того чтобы часть могла пребывать в качестве собственно
части, и тем самым воспроизводит исходную
практику – неустанного приумножения
светлого Целого и реальной редукции
его темной части.
Как бы то ни
было, но вполне очевидно, что ко времени появления Моисея обстоятельства
складываются таким образом, что как раз темная часть, пока еще
остающаяся в качестве собственно «Зла», уже превышает светлое Целое,
тем не менее существующее в качестве самого «Добра». При этом все так же
действует тот же Закон сохранения тех же самых всеобщих условий самого Бытия, которым религиозная мысль придает
теперь соответствующую форму, или же форму некоего сакрального. А именно – форму высветляющего сакрального Целого, или же всемогущего Бога, и затемняющей
и уже антисакральной части, или не
менее чем неукротимого Дьявола, –
которая конституирует человека в
качестве не только объекта «Зла», но еще и субъекта «Зла», а, главное, в
качестве не более чем объекта «Добра».
Тем самым в лице Моисея религиозная мысль трактует универсальный Закон как некий закон
Божий, данный в качестве как такового
закона, согласно которому часть должна оставаться в качестве собственно
части, для того чтобы Целое могло пребывать в качестве собственно Целого, и
таким образом производит принципиально
иную практику – нескончаемой борьбы с
темной частью посредством закона
и только лишь видимого сохранения ее
светлого Целого.
11. «Зло»
как самопревращающийся избыток «Добра».
Следствием
этого, во-первых, становится то, что ровно насколько собственно «Зло»
как избыток антисакральной части сакрального Целого остается именно неотделенной
частью, или не более чем отторгающейся
частью первоначального целого в качестве самопорождающегося целого как целым и частью самой этой части, а как таковая антисакральная
часть сакрального Целого – именно его
неотъемлемой частью, или пока еще отторгаемой
частью первоначального Целого в качестве самопорождаемого Целого как частью, оно все еще сохраняет первичную укорененность и именно потому следует
собственной логике в русле логики самого
«Добра», насколько оно, в свою очередь, как это Целое в качестве сакральной части осуществляется как первоначальное Целое, или как – как Целое Целое в качестве отторгаемой
части как Целое, а, в свою очередь, как таковой избыток этого Целого в качестве сакральной части – как
первоначальное целое, или же
целое целого в качестве отторгающейся части как целого и целое этого
самого Целого. То есть – как раз потому, что оказывается недостаточным то же беспредпосылочное
приумножение неисчерпаемого
избытка Целого как первоначального целого, или же безусловное
приращение неиссякающего избытка
этого Целого в качестве сакральной
части как целого целого в
качестве самооформляющейся
части как целого, и, значит, чрезмерное возрастание неистощимой
избыточности первоначального Целого,
или же беспредельное распространение этого Целого в качестве сакральной части как – как Целого Целого
в качестве самооформляемой части как Целого, и далее осуществляется неуклонное
самооформление
антисакральной части сакрального Целого
как самооформляемой
части первоначального Целого в качестве самопорождаемого Целого как части, или же неизменное
возобновление не устранимой нехватки Целого, и, соответственно, неуклонное самооформление неизбываемого избытка антисакральной
части сакрального Целого как самооформляющейся
части первоначального целого в качестве самопорождающегося
целого как целого, или же беспрестанное
воссоздание неутолимой нехватки
Целого как сообщенной части.
А наряду с этим
еще и то, что ровно насколько собственно «Зло» как избыток
антисакральной части сакрального
Целого остается сверх того обособленным целым, или не менее чем отторгающейся частью первоначального
целого в качестве самопорождающегося
целого как целым и частью еще и этого целого,
а как таковая антисакральная часть
сакрального Целого – также его неотъемлемой частью, или теперь уже отторгаемой частью первоначального
Целого в качестве самопорождаемого
Целого как частью, оно сохраняет еще и
вторичную укорененность в самом себе и поэтому таки следует собственной логике
в русле логики самого «Добра»,
насколько оно, в свою очередь, как это Целое в качестве сакральной части
осуществляется как первоначальное Целое, или как – как часть
Целое в качестве отторгаемой части как
Целое, а, в свою очередь, как таковой избыток этого Целого в качестве сакральной части
– как первоначальная часть, или
как – как целое целое в качестве
отторгающейся части как целое и часть этого самого целого. То есть – как раз потому, что оказывается недостаточным все то же
беспредпосылочное приумножение неистощимой избыточности первоначального Целого, или же безусловное
приращение этого Целого в качестве
сакральной части как – как части
Целого в качестве самооформляемой
части как Целого, и, значит, чрезмерное
возрастание неисчерпаемого избытка Целого как первоначальной части,
или же беспредельное распространение неиссякающего
избытка этого Целого в качестве
сакральной части как – как целого целого в качестве
самооформляющейся части как целого, все более
осуществляется неуклонное самооформление неизбываемого избытка антисакральной части сакрального Целого как самооформляющейся части
первоначального целого в качестве самопорождающегося
целого как целого, или же неустанное
воспроизводство неутолимой нехватки
Целого как совмещенного целого,
и, соответственно, неуклонное самооформление антисакральной части сакрального Целого как самооформляемой
части первоначального Целого в качестве самопорождаемого Целого как части, или же беспрестанное
воссоздание не устранимой нехватки Целого.
И уже по
этой причине – поскольку собственно «Зло» как избыток антисакральной
части сакрального Целого становится
именно обособляемой частью,
или же не иначе как целым обособляющейся части изначального
целого в качестве перерождаемого
целого и целым самой этой части, а как таковая антисакральная часть
сакрального Целого – именно его неотъемлемой
частью, или пока еще обособляемой частью изначального Целого в
качестве перерождающегося Целого как
Целым, оно в значительной степени теряет
первичную, но сохраняет вторичную укорененность и потому тем более следует
собственной логике в русле логики самого «Добра», поскольку оно, в
свою очередь, как это Целое в
качестве сакральной части осуществляется как изначальное Целое, или или
как – как Целое в качестве обособляемой
части как Целое, а, в свою очередь, как таковой избыток этого Целого в качестве сакральной части – как
изначальная часть, или или
как – как целое в качестве обособляющейся части как целое и часть этого самого Целого. И как раз потому, что оказывается недостаточным это же самое беспредпосылочное приумножение неистощимой
избыточности изначального
Целого, или же безусловное приращение этого Целого в качестве сакральной части как – как части Целого в качестве самопревращаемой
части как Целого, и, значит, чрезмерное возрастание неисчерпаемого
избытка Целого как изначальной части, или же беспредельное распространение неиссякающего
избытка этого Целого в качестве
сакральной части как – как целого целого в качестве самопревращающейся
части как целого, осуществляется неуклонное самопревращение
неизбываемого избытка антисакральной
части сакрального Целого как целого самопревращающейся
части изначального целого в качестве перерождаемого
целого, или же превышающее
воссоздание неутолимой нехватки Целого как совмещенной части, и, соответственно, неуклонное
самопревращение антисакральной части сакрального Целого как самопревращаемой части изначального Целого в
качестве перерождающегося Целого как Целого, или же покрывающее
возобновление не устранимой нехватки Целого.
А наряду с
этим – поскольку собственно «Зло» как избыток антисакральной части сакрального Целого становится
сверх того отделяемым целым, или же тем еще более целым обособляющейся части
изначального целого в качестве перерождаемого целого и целым
этого самого целого, а как таковая антисакральная часть сакрального Целого – также его неотъемлемой частью,
или теперь уже обособляемой частью изначального Целого в качестве перерождающегося
Целого как Целым, оно целиком теряет
первичную и укрепляет вторичную укорененность, а потому следует только
собственной логике вопреки логике самого «Добра», поскольку оно, в
свою очередь, как это Целое в качестве
сакральной части осуществляется как изначальное
Целое, или как – как Целое Целое в
качестве обособляемой части
как Целое, а, в свою очередь, как таковой избыток этого Целого в качестве сакральной части – как изначальное целое, или же целое целого в качестве обособляющейся части как целого и целое
этого самого целого. И как раз потому, что оказывается недостаточным все то же самое беспредпосылочное
приумножение неисчерпаемого
избытка Целого как изначального целого, или же безусловное
приращение неиссякающего избытка
этого Целого в качестве сакральной части как целого целого в качестве самопревращающейся части
как целого, и, значит, чрезмерное возрастание неистощимой
избыточности изначального
Целого, или же беспредельное распространение этого Целого в качестве сакральной части
как – как Целого Целого в качестве самопревращаемой
части как Целого, осуществляется неуклонное
самопревращение антисакральной части
сакрального Целого как самопревращаемой части изначального Целого
в качестве перерождающегося Целого как Целого, или же превышающее
воссоздание не устранимой нехватки Целого, и, соответственно, неуклонное самопревращение
неизбываемого избытка антисакральной части сакрального Целого как целого самопревращающейся
части изначального
целого в качестве перерождаемого
целого, или же превосходящее
воспроизводство неутолимой
нехватки Целого как самостоятельного целого.
Одним
словом, ровно насколько собственно «Зло», или избыток антисакральной
части сакрального Целого, как самооформляющаяся
часть первоначального целого в
качестве целого как целое сохраняет взаимоукорененность с целым первоначального целого в качестве самооформляющейся части как целым, как избытком этого Целого в качестве сакральной части, или
же самое «Добром», оно остается не
более чем приумножаемой самооформляющейся
или же превращающейся материей, и потому как подвергается беспрестанному
воссозданию, так и поддается исчерпывающей трансформации,
то есть – все менее существует как лишь
по природе не устранимая и по существу насыщаемая нехватка
Целого. Однако, ровно насколько это же
самое собственно «Зло», или избыток антисакральной части сакрального Целого, как самооформляющаяся
часть первоначального целого в качестве целого как целое сохраняет взаимоукорененность с как целым первоначального
целым в качестве самооформляющейся части как целым, как избытком
этого Целого в качестве сакральной части, или все с тем же самое «Добром»,
оно остается не менее чем самоприумножаемой образующейся формой, и потому не подлежит окончательной трансформации
и предзадано на неустанное
воспроизводство, то есть – тем еще менее пребывает как в сущности неутолимая и лишь достаточно насыщаемая, а значит – не более чем целиком восполнимая нехватка Целого.
При этом,
ровно насколько собственно «Зло», или избыток антисакральной части
сакрального Целого, как целое самопревращающейся
части изначального целого в качестве целого сохраняет взаимоукорененность с как целым изначальным целым в качестве самопревращающейся части как целым, однако
теряет взаимоукорененность с целым изначального целого в
качестве самопревращающейся части как целого, как
избытком этого Целого в качестве сакральной
части, или же самое «Добром», оно становится не более чем самопревращаемой
или же порожденной материей,
и потому как подвергается превышающему воссозданию, так и поддается определенному превращению, то есть – теперь существует как в сущности неутолимая и лишь достаточно насыщаемая,
а значит – не более чем целиком восполнимая нехватка
Целого. И ровно насколько это же самое собственно «Зло»,
или избыток антисакральной части
сакрального Целого, как целое самопревращающейся
части изначального целого
в качестве целого обретает взаимоукорененность
с самопревращающейся частью изначального
целого в качестве целого как целым,
поскольку теряет взаимоукорененность
с как целым изначальным целым в качестве самопревращающейся
части как целым, как избытком этого Целого в качестве сакральной части,
или все с тем же самое «Добром», оно становится не менее чем самообразуемой формой, и потому не подлежит сообразноому превращению и
предзадано на превосходящее воспроизводство, то есть – уже
пребывает как в сущности неутолимая и лишь преимущественно
насыщаемая, а значит – не более чем в основном восполнимая нехватка Целого.
12. «Зло»
как обособленная часть «Добра».
А, во-вторых, следствием этого становится то, что
ровно насколько собственно «Зло» как избыток антисакральной части
сакрального Целого остается именно неотделенной частью, или не более чем укореняющейся частью первоначального целого в качестве самопорожденного целого
как целым и частью самой этой части,
а как таковая антисакральная часть сакрального Целого – именно его неотъемлемой частью, или пока еще укореняемой частью первоначального Целого в
качестве самопорождающего Целого как частью, оно все еще сохраняет первичную укорененность и
именно потому опять-таки следует собственной логике в русле логики самого «Добра», насколько оно, в свою
очередь, как это Целое в качестве
сакральной части осуществляется как первоначальное Целое, или как – как Целое
Целое в качестве укореняемой части как Целое, а, в свою очередь, как
таковой избыток этого Целого в
качестве сакральной части – как первоначальное целое, или же целое целого в качестве укореняющейся части как
целого и целое этого самого Целого. То есть – как раз потому,
что оказывается недостаточным то же
беспредпосылочное приумножение неисчерпаемого
избытка Целого как первоначального целого, или же безусловное
приращение неиссякающего избытка
этого Целого в качестве сакральной
части как целого целого в качестве самооформленной части как целого, и, значит, чрезмерное возрастание неистощимой
избыточности первоначального Целого,
или же беспредельное распространение этого Целого в качестве сакральной части как – как Целого Целого в качестве самооформляющей части как Целого, и далее осуществляется неуклонное
самооформление
антисакральной части сакрального Целого
как самооформляющей
части первоначального Целого в качестве самопорождающего Целого
как части, или же неизменное возобновление не устранимой нехватки
Целого, и, соответственно, неуклонное
самооформление
неизбываемого избытка антисакральной
части сакрального Целого как самооформленной
части первоначального целого в качестве самопорожденного
целого как целого, или же беспрестанное воссоздание неутолимой нехватки Целого как сообщенной части.
А наряду с
этим еще и то, что ровно насколько собственно «Зло» как избыток антисакральной
части сакрального Целого остается
сверх того обособленным целым, или не менее чем укореняющейся частью первоначального
целого в качестве самопорожденного
целого как целым и частью еще и этого
целого, а как таковая антисакральная часть сакрального Целого – также его неотъемлемой
частью, или теперь уже укореняемой
частью первоначального Целого в качестве самопорождающего Целого как
частью, оно сохраняет еще и вторичную
укорененность в самом себе и поэтому вновь-таки таки следует собственной логике
в русле логики самого «Добра»,
насколько оно, в свою очередь, как это Целое в качестве сакральной части
осуществляется как первоначальное Целое, или как – как часть Целое в качестве укореняемой части как Целое, а, в свою
очередь, как таковой избыток этого Целого в
качестве сакральной части – как первоначальная часть, или
как – как целое целое в
качестве укореняющейся части как целое и часть этого самого целого. То есть – как раз потому, что оказывается недостаточным все то же
беспредпосылочное приумножение неистощимой избыточности первоначального Целого, или же безусловное
приращение этого Целого в качестве
сакральной части как – как части Целого в качестве самооформляющей
части как Целого, и, значит, чрезмерное возрастание неисчерпаемого
избытка Целого как первоначальной части, или же беспредельное распространение неиссякающего избытка этого Целого в качестве сакральной части как – как целого
целого в качестве самооформленной части как целого, все более
осуществляется неуклонное самооформление неизбываемого избытка антисакральной части сакрального Целого как самооформленной части первоначального целого в
качестве самопорожденного целого как целого, или же неустанное воспроизводство неутолимой нехватки Целого как совмещенного целого, и,
соответственно, неуклонное самооформление антисакральной части сакрального Целого как самооформляющей
части первоначального Целого в
качестве самопорождающего Целого как части, или же беспрестанное
воссоздание не устранимой нехватки Целого.
И, соответственно, по этой причине – поскольку
собственно «Зло» как избыток антисакральной части сакрального Целого становится именно обособляемой частью, или же не иначе как целым самоукорененной части изначального
целого в качестве перерожденного
целого и целым самой этой
части, а как таковая антисакральная часть сакрального Целого – именно его неотъемлемой частью, или пока еще самоукореняющей частью изначального Целого в качестве перерождающего Целого как Целым, оно остается
в значительной степени вне первичной, но с сохраненной вторичной укорененностью
и потому опять-таки тем более следует собственной логике в русле логики самого
«Добра», поскольку оно, в свою очередь, как это Целое в качестве сакральной части осуществляется как изначальное
Целое, или как – как часть Целое в качестве самоукореняющей части как Целое, а, в свою очередь, как таковой избыток этого Целого в качестве сакральной части – как
изначальная часть, или
как – как целое целое в качестве самоукорененной части как целое и часть этого самого Целого.
И как раз потому, что оказывается недостаточным
это же самое беспредпосылочное приумножение неистощимой избыточности
изначального Целого, или же безусловное
приращение этого Целого в
качестве сакральной части как – как части Целого в качестве формирующей
части как Целого, и, значит, чрезмерное
возрастание неисчерпаемого избытка Целого как изначальной части,
или же беспредельное распространение неиссякающего
избытка этого Целого в качестве
сакральной части как – как целого целого в качестве сформированной части как целого, осуществляется неуклонное формирование
неизбываемого избытка антисакральной
части сакрального Целого как целого сформированной части изначального
целого в качестве перерожденного
целого, или же превышающее воссоздание неутолимой нехватки
Целого как совмещенной части,
и, соответственно, неуклонное формирование антисакральной части
сакрального Целого как формирующей
части изначального Целого в качестве перерождающего Целого как Целого, или же покрывающее
возобновление не устранимой нехватки Целого.
А наряду с
этим – поскольку собственно «Зло» как избыток антисакральной части сакрального Целого становится
сверх того отделяемым целым, или же тем еще более целым самоукорененной части изначального
целого в качестве перерожденного целого и целым
этого самого целого, а как таковая антисакральная часть сакрального Целого – также его неотъемлемой частью,
или теперь уже самоукореняющей
частью изначального Целого в качестве
перерождающего
Целого как Целым, оно остается полностью вне первичной, но с
укрепленной вторичной укорененностью и поэтому вновь-таки следует только
собственной логике вопреки логике самого «Добра», поскольку оно, в
свою очередь, как это Целое в качестве
сакральной части осуществляется как изначальное
Целое, или как – как Целое Целое
в качестве самоукореняющей
части как Целое, а, в свою очередь, как таковой избыток этого Целого в качестве сакральной части – как изначальное целое, или же целое целого в качестве самоукорененной части как целого и целое этого самого целого. И как раз
потому, что оказывается недостаточным
все то же самое беспредпосылочное приумножение неисчерпаемого избытка Целого как изначального целого,
или же безусловное приращение неиссякающего
избытка этого Целого в качестве
сакральной части как целого целого в качестве сформированной части как целого, и, значит, чрезмерное возрастание неистощимой
избыточности изначального
Целого, или же беспредельное распространение этого Целого в качестве сакральной части
как – как Целого Целого в качестве формирующей
части как Целого, осуществляется неуклонное формирование антисакральной
части сакрального Целого как формирующей
части изначального Целого в качестве перерождающего
Целого как Целого, или же превышающее
воссоздание не устранимой нехватки Целого, и, соответственно, неуклонное формирование неизбываемого избытка антисакральной части сакрального Целого как целого сформированной части
изначального целого в качестве перерожденного
целого, или же превосходящее
воспроизводство неутолимой
нехватки Целого как самостоятельного целого.
Одним
словом, ровно насколько собственно «Зло», или избыток антисакральной
части сакрального Целого, в качестве самооформленной части первоначального целого в
качестве целого как целого
сохраняет взаимоукорененность
с целым первоначального целого в
качестве самооформленной части как
целым, как избытком этого Целого
в качестве сакральной части, или же самое «Добром», оно остается не более чем самовозрастающей самооформленной
или же превращающейся материей, и потому как подвергается беспрестанному
воссозданию, так и поддается исчерпывающей трансформации,
то есть – опять-таки все менее существует как лишь по природе не устранимая и по существу насыщаемая нехватка Целого. Однако, ровно насколько это же самое собственно «Зло»,
или избыток антисакральной части
сакрального Целого, в качестве самооформленной части первоначального целого в качестве целого как целого сохраняет взаимоукорененность с как целым первоначальным целым в качестве самооформленной части как целым, как избытком этого Целого в качестве сакральной части,
или все с тем же самое «Добром», оно остается не менее чем приумножаемой образующейся формой, и потому не
подлежит окончательной трансформации и предзадано на неустанное воспроизводство,
то есть – опять-таки тем еще менее пребывает как в сущности неутолимая и лишь достаточно насыщаемая,
а значит – не более чем целиком восполнимая нехватка
Целого.
При этом,
ровно насколько собственно «Зло», или избыток антисакральной части
сакрального Целого, как целое сформированной
части изначального целого в
качестве целого сохраняет взаимоукорененность с как целым изначальным целым в качестве сформированной части как целым, однако
теряет взаимоукорененность с целым изначального целого в
качестве сформированной части
как целого, как избытком этого Целого
в качестве сакральной части, или же самое «Добром», оно становится не более чем формируемой или же самопревращенной материей, и потому как подвергается превышающему
воссозданию, так и поддается определенной трансформации,
то есть – вновь-таки существует как в сущности неутолимая и лишь достаточно насыщаемая, а значит – не более чем целиком восполнимая нехватка Целого. И ровно насколько это же самое собственно «Зло»,
или избыток антисакральной части
сакрального Целого, как целое сформированной части изначального
целого в качестве целого обретает взаимоукорененность со сформированной частью изначального целого в качестве целого как
целым, поскольку теряет взаимоукорененность
с как целым изначальным целым в качестве сформированной части как целым, как избытком этого Целого в качестве сакральной части, или все с тем же самое «Добром»,
оно становится не менее чем самообразованной формой, и потому не подлежит сообразной трансформации и предзадано на превосходящее
воспроизводство, то есть – вновь-таки пребывает как в сущности неутолимая и лишь преимущественно насыщаемая, а значит – не более чем в основном восполнимая нехватка Целого.
Таким образом, – вследствие действия одного лишь закона,
– ровно в той мере, в какой это самое собственно
«Зло», или избыток антисакральной части сакрального Целого, становится столь же в аспекте собственной формы
не менее чем отделяемым, сколь и в аспекте своей материи
не более чем обособляемым от того же избытка этого Целого
в качестве сакральной части, или же самое
«Добра», оно оказывается по естеству уже абсолютизированной,
но в сущности все еще относительной
изначальной нехваткой. При
этом, в силу того, что это же собственно «Зло» становится как раз в аспекте собственной формы не менее чем отделяемым
и только в аспекте своей материи не более чем обособляемым от
этого же самое «Добра», оно обретает
уже основания для превышающей абсолютизации. Однако, в силу того, что все то же собственно
«Зло» становится также только в аспекте собственной формы
не менее чем отделяемым и как раз в аспекте своей материи
не более чем обособляемым от все этого же самое «Добра», оно вместе с тем сохраняет еще и предпосылки для превосходящей редукции. И это значит, – что неизменное следование по пути только закона, – в конечном счете, не
может не привести к тому, что оно предстанет в качестве таки окончательно абсолютизированной и уже совершенно нередуцируемой, то есть – не относительной, но абсолютной
нехватки как такового «Добра».
15. Закон
Моисея и насилие.
В общем,
первоначально иудаизму приходится иметь дело лишь с определенным состоянием тех самых всеобщих условий самого Бытия, при котором темная часть, или часть Целого,
превышает светлое Целое, или Целое
в качестве части. И именно этому определенному
состоянию этих самых всеобщих условий
самого Бытия религиозная мысль придает соответствующую
форму, то есть – форму высветляющего сакрального Целого, или же
всемогущего Бога, и затемняющей антисакральной части, или же
неукротимого Дьявола. А уже эта определенная форма задает соответствующую практику – нескончаемой борьбы с этой темной частью, или же частью
Целого, и только лишь видимого сохранения
этого светлого Целого, или же Целого в качестве части. И, наконец, как раз
эта определенная практика создает соответствующие онтологические условия,
при которых эта же темная часть
оказывается не менее чем частью Целого в
качестве противодействующего Целого,
а это же светлое Целое становится не
более чем Целым в качестве части как противоборствующим Целым.
Таким образом,
решая проблему предельной редукции темной части, или же собственно «Зла», и максимального высвобождения светлого
Целого, или же самое «Добра»,
посредством практики только закона,
иудаизм лишь преобразует исходное определенное состояние тех же всеобщих условий самого Бытия и далее воспроизводит их новое определенное состояние в качестве этих
же соответствующих онтологических условий.
При этом та самая темная часть, или
пока еще собственно «Зло», наоборот,
обретает первичные основания для превышающей абсолютизации, то есть –
предзаданность к перерождению в как
таковое насилие, а то самое светлое
Целое, или все еще самое «Добро»,
аналогично, усиливает изначальные
предпосылки к превосходящей редукции,
то есть – предположенность к вырождению в собственно
«Зло». Что, в свою очередь, ведет лишь к воссозданию исходного определенного
состояния все тех же всеобщих условий
самого Бытия, но уже в качестве крайнего
состояния все этих же соответствующих
онтологических условий, а именно – состояния,
при котором все эта же темная часть
как часть Целого в качестве противоборствующего Целого теперь превосходит все это же светлое Целое как Целое в качестве части как противодействующее Целое. А это является
не только всеобщим ниспровержением как такового закона, но и выходом за пределы универсального Закона. И как раз на подступах к этому и зарождается
христианство – в качестве веры в спасение
посредством превозмогающей Жертвы.
Елена Герасимова.
5.05.2020.
Примечания:
(1) Речь идет, во-первых, об архаичном опыте естественной
сопричастности человека чрезмерным космическим силам, от природных
стихий и энергий до его собственных жизненных и творческих потенций, а,
во-вторых, об имманентном опыте его непосредственного взаимодействия с ними
вообще. То есть, об опыте Дара или Благодати как таковых,
приумножающих потенции собственно человека, и, соответственно, опыте Отдаривания
или Благодарения, приумножающих сами космические силы. Именно этот опыт,
укорененный в изначальное состояние мироздания, и ложится в основу
представлений о святом, которое впоследствии становится объектом культа.
См. Батай Ж.,
Теория религии. – Минск: Современный литератор, 2000. – стр. 25: «…такое
мироздание, где субъект ощущает свою сопричастность к различаемым им тем
или иным элементам, где, наряду с сопричастностью к окружающему его
миру, он пребывает “как поток воды в водной стихии”.»
См. Bataille G., Oeuvres completes, Paris, Gallimard, 1987, t. 10. – p. 119: «В мире, который находится по эту сторону праздника, оргия
является моментом, когда истина его изнанки обнаруживает всю свою
опрокидывающую силу. Эта истина распространяется как состояние безграничного
слияния. И именно накал вакхического насилия определяет меру того самого
рождающегося эротизма, среда которого является и исконной средой религии».
(2). Речь идет о собственно чрезмерной
космической силе как таковой, пронизывающей все мироздание в целом и
являющейся истоком его Бытия. О силе, именуемой в христианской традиции Благодать,
в буддийской – энергия ци и т.п. или – о некой единой стихии
избыточного вообще. О силе, которую Жорж Батай называет эксцессом
или чрезмерностью самого Бытия. См. Батай Ж., Ненависть к поэзии. – М.:
Искусство, 1999. – стр. 416: «…эксцесс превосходит основание: эксцесс это
именно то, посредством чего бытие бытует прежде всего, вне всяких границ».
При этом он
констатирует, что в своем изначальном состоянии стихия избыточного является гетерогенной,
чем обусловлена ее неприступность для ассимиляции нормативно упорядоченным
социумом, а также непроницаемость для научного познания. Вполне очевидно, что
основными формами, в которых социум и знание «усваивают» стихию избыточного,
являются искусство и религия.
См. Bataille G., La structure psychologique
du fascisme. – In. La
Critique Sociale , №10, Paris 1933, rééd. La Critique Sociale ,
Éd. de la Différence ,
Paris, 1983, copyright. – p. 140: «Вся проблема социальной психологии
покоится исключительно на необходимости пристального рассмотрения формы, которая
не только сложна для изучения, но само существование которой до сих пор даже не
стало объектом позитивного определения.
Само понятие гетерогенного
указывает, что речь идет об элементах, которые невозможно ассимилировать и эта
невозможность, которая относится к основам общественной ассимиляции, касается в
то же время ассимиляции научной. Эти два вида ассимиляции имеют общую
структуру: объектом науки является обоснование гомогенности феноменов; она
является, в некотором смысле, одной из высших функций гомогенности.
Таким образом, гетерогенные элементы, которые исключены гомогенностью, в
равной мере являются исключенными и из сферы научного внимания: наука по
определению не может познавать гетерогенные элементы как таковые».
(3) Речь идет, во-первых, об опыте того, что
изначально дано в качестве т.ск. естественной нехватки, от природных
катаклизмов с сопровождающими их явлениями распада до «изъянов» человеческого
существования, обусловленных границами его телесной природы, таких как
болезнь, увечье, смерть, а, во-вторых, об опыте т.ск. искусственного ущерба,
возникающего лишь на определенном этапе развития собственно человеческого
общества и в той или иной мере обусловленного общим строем цивилизации вообще.
То есть об опыте, являющемся имманентной изнанкой опыта Дара-Благодати,
или опыте неизбежного зла и, главным образом, опыте в большей или
меньшей степени продуцируемого насилия, который редуцирует или сокрушает
потенции человека и, соответственно, сокращает возможности и перспективы
общества в целом. Разумеется, этот опыт, в свою очередь, подвергается демонизации,
а значит – также, так или иначе, становится объектом культа.
(4) Вполне очевидно, что зороастризм, иудаизм и
т.п., в основе которых лежит изначальное понимание функциональной реальности
Зла как такового и субстанциальной реальности Добра, возникают как
способы конституирования нового опыта и его дальнейшего воспроизводства на
собственном основании. Вследствие этого, в частности, христианство и ислам, в
основе которых лежит изначальная убежденность в реальности Зла в качестве
насилия и, соответственно, трансцендентности Добра, оказываются уже
способами гипостазирования этого опыта и его замыкания на самом себе. При этом
буддизм, в основе которого лежит изначальное видение иллюзорности Зла как
такового и имманентности Добра, становится, наоборот, способом
нивелирования этого опыта.
(5) Книга Исайи, 45, 7: «Создающий свет
и творящий тьму… Я, Яхве, делающий все это».
(6) Первое соборное послание святого
апостола Иоанна Богослова, 1, 5: «Бог есть свет, и нет в нем никакой тьмы».
Комментариев нет:
Отправить комментарий