— Можно ли, опираясь на данные социологии, утверждать о единстве украинской нации или, наоборот, о ее расколе?
— Понятие нации является достаточно каверзным в социологическом и политологическом дискурсе. Оно сложилось в период Первого модерна и призвано было описать и, очевидно, спроектировать некое политико-культурное единство людей. От Иоаганна Готфрида Гердера идет представление о народе, как о некой духовной личности. Француз Эрнест Ренан применял это к нации: «Нация – это душа, духовный принцип». Другой подход был обоснован в марксизме, согласно которому, нация представляет собой историческую общность эпохи капитализма. Основополагающим фактором её становления является формирование национального рынка. Так думали и К. Маркс, и В. Ленин. И. Сталин в работе «Марксизм и национальный вопрос» даже дал четкое определение, согласно которому к признакам нации относятся общность языка, территории, экономической жизни и психического склада, который проявляется в общности культуры.
Я не буду сейчас заниматься критикой ни первого, ни второго подходов. Они принадлежат к дискурсам иного, уже ушедшего в прошлое мира. В том мире мировая капиталистическая система структурировалась отношениями между государствами, которые воспринимались как относительно автономные, относительно замкнутые. Это была так называемая Вестфальская система, утвердившая невмешательство во внутренние дела государств, как принцип взаимоотношений между ними. Конечно, этот принцип постоянно нарушался, но все же он выполнял регулирующую роль в международных отношениях. Однако, мы уже живем в новом мире, мире Второго модерна. В связи с глобализационными процессами и теория нации, и сами общности, которые называются этим именем, переживают кризис. Он связан с утратой государствами многих регулирующих функций на своих территориях, с массовыми миграциями, с интенсивными трансграничными информационными обменами, с усилением регионов, с распространением сетевого принципа организации социальных взаимодействий. О некой нации-личности с единой душой и судьбой говорить не приходится.
Это не означает, что само понятие «нация» нужно полностью списать в архив. Оно еще описывает политические единства в рамках государств, но эти единства становятся все более рыхлыми и неопределенными. В связи с этим усиливается не гражданский национализм, а национализм этнический.
Что касается расколов в том политическом единстве, для которого будем использовать традиционное название «нация», то они не являются чем-то временным. Можно сказать даже более сильно: единство нации обеспечивается расколами в ней. В Украине с самого момента обретения нею независимости наличные расколы усугублялись региональной гетерогенностью. Но в региональной системе нашей страны есть два полюса, которые продуцируют разные проекты национального развития. Донбасс является носителем проекта согражданства. В этом проекте важным является политическая лояльность гражданина. В остальном допускается разнообразие культурное, конфессиональное и языковое. Галичина – носитель модели нации, которая формируется на основе доминирующего этноса. В Европе эти проекты тоже присутствуют: это так называемые принципы земли (территории) и крови. Но у нас они примерно с одинаковой мощностью представлены в рамках одной страны. Конечно, не следует думать, что все жители Донбасса являются носителями принципа согражданства, а в Галичине – этнического принципа строительства нации. Эти проекты представлены по всей территории Украины, но в разных регионах – в разных пропорциях. Наибольшая же концентрация их сторонников – в полярных регионах.
Сказанное не означает, что разные части Украины не могли бы вступить в исторический компромисс и выработать синтетический проект общего развития. Но это требовало сознательных усилий элитных групп. Они же сделали ставку на использование расколов для мобилизации своих электоральных групп. Именно ими поддерживался определенный уровень межрегионального напряжения. Нынешняя власть делает ставку на этническую модель развития нации в нашей стране. С моей точки зрения, это Украине не принесет ничего, кроме бед.
Сказанное проиллюстрирую таблицами, в которых представлены результаты опроса весны – лета 2014 года в Донбассе и Галичине, который был проведен сотрудниками нашей кафедры при помощи коллег из Донецка, Львова, Дрогобыча и Ивано-Франковска.
Таблица 1
Распределение ответов на вопрос «С какими из перечисленных утверждений относительно путей развития нашей страны Вы согласны?» (% к ответившим)
Примечание: респонденты могли выбрать до 4-х позиций.
Есть единство, так как полярные регионы коммуницируют друг с другом, но есть и раскол. И в этом случае необходима разумная региональная политика, а не дискриминация и стигматизация каких-то регионов.
— Какие ценности, по-Вашему, могут объединить сегодня украинское общество – жителей Запада, Востока, Севера, Юга. Что может быть для всех объединяющим – тем, что позволит жить вместе? Что стоит предпринять для консолидации украинской нации?
— Чтобы ответить на Ваш вопрос, приведу данные другого нашего кросс-регионального исследования. В таблице указаны конкретные населенные пункты, где проводился опрос.
Таблица 2
Распределение ответов на вопрос “По пятибалльной шкале оцените важность для Вас таких ценностей (“5” – наивысшая ценность, “1” – самая низкая ценность)” 2007 г.
(средний балл; шкала: 1-5)
Как видим, для всей Украины характерны партикулярные ценности малых групп. Это и объединяет страну, и делает украинское общество подобным песчаной дюне. Песчинки одинаковы, но плохо сцепляются. Из-за этого у нас короткие цепочки солидарностей.
Думаю, в перспективе страну могут объединить ценности, ведущие вперед, ценности перспективные, а не ретроспективные. У наших регионов (особенно у полярных) несколько разная история. Поэтому нас может сплотить только совместный путь вперед, а не постоянное оглядывание назад и доигрывание прошлых войн.
— Какие угрозы Вы считаете главными для сегодняшней Украины?
— Главной угрозой для нашей страны является движение на периферию мировой капиталистической системы. Такое движение связано с потерей огромной части национального богатства и с утратой субъектности. Носителем периферизации нашей страны является нынешняя элита.
Все остальные угрозы вытекают из этой основной угрозы.
— Сейчас Украина идет или декларирует, что идет в Европу, в европейское цивилизационное пространство. В каких вопросах мы можем идти на компромисс с тем, что от нас требуют, а в каких должны отстаивать свои, возможно, основополагающие вещи, ценности?
— Идти в Европу, Азию или Австралию – это бессодержательные лозунги. Вообще, очень плохую роль в нашей стране играет цивилизационная теория, которая сейчас прочно вошла в официальную идеологию. Она отвлекает от обсуждения социально-экономической модели, которая сформировалась в стране.
Говоря о «пути в Европу» реально, возможно, следует говорить о варианте капитализма, который элитные группы хотят видеть в стране. В Европе, кстати, есть разные варианты капитализма. Есть немецкий вариант, и есть греческий. Мы ближе к последнему. Еще ближе мы к российскому варианту капитализма. И пока движений к изменению этой модели очень немного.
— Что могут предложить интеллектуалы обществу для нормализации конфликтных ситуаций? В частности, в Украине?
— Они могут предложить теорию и эмпирические исследования. Только на этой почве и возможно реально регулировать конфликтные ситуации. Но возможности интеллектуалов упираются в желания правящего класса. Он же в науке не заинтересован, так как зависим от иностранных центров влияния.
— Видите ли Вы пути имплементации Минских договоренностей? Возможна ли, и каким образом, реинтеграция Донбасса в Украину?
— Минские договоренности – это только платформа для дальнейших переговоров и разработки плана урегулирования конфликта. Сам формат Минских переговоров – свидетельство зависимости Украины в этой ситуации. Сейчас я не знаю, возможно ли выйти из такого формата. К тому же, переговоры в Минске часто ведутся для того, чтобы ситуация сохранилась еще на долгие годы. Этим пока ограничусь.
Что касается реинтеграции Донбасса, то никаких препятствий на уровне массы населения региона я не вижу. Остальное – дело политики.
— Как относиться к тем, кто остался за линией разграничения? Что означает, в Вашем понимании, быть украинцем?
— Как к гражданам нашей страны. А значит, не стигматизировать, не дискриминировать.
Второй вопрос мне не понятен. Быть украинцем, быть русским, быть немцем, по мне, это значит быть человеком.
— Насколько ценности граждан Украины зависят от советского наследия? Каковы перспективы и риски у политики декоммунизации?
— К советскому наследию нельзя относиться как к чему-то однородному. Советское наследие – это Сергей Королев, это Павел Копнин, это Андрей Малышко. Без этого наследия у нас не будет будущего. Но советское наследие – это и Ягода, Ежов, Берия и стоящий над всеми ними Сталин. Страна нуждается в десталинизации, а не в декоммунизации. Одновременно она нуждается в дебандеризации. Мы должны избавляться не огульно от советского наследия, а от бесчеловечного в нашем прошлом, какое бы происхождение оно не имело.
— Какие факторы и силы влияют на то, что Вы называете «массовым сознанием»?
— Термин «массовое сознание» является устоявшимся в социологии. У нас он укоренился во многом благодаря выдающемуся ученому Борису Грушину. Им он определял духовные образования, являющиеся продуктами масс, а не групп. Наиболее известным образованием массового сознания является общественное мнение. Это – оценочная реакция массового сознания на те или иные проблемы, процессы, события в обществе.
Массовое сознание возможно в том обществе, где есть массовая коммуникация. Именно процессы в институтах массовой коммуникации и являются факторами массового сознания.
— Что сейчас нужно сделать в нашей ситуации, чтобы выйти из кризиса? Каким Вы видите тот идеал, к которому хотелось бы прийти?
— Мы живем во время, когда несколько кризисов налагаются друг на друга.
Если иметь в виду войну, то это – главная проблема. Без окончания войны страна не сможет решать другие вопросы. Мы же не сможем долго существовать на внешних заимствованиях. Нужно выработать реальную программу завершения войны. У меня ее нет.
Думаю, в этой программе должны сочетаться реальная политика и принципы. Реальная политика будет диктовать то, что полностью восстановить территориальную целостность мы сразу не сможем, но мы, вместе с тем, не должны и отказаться от неё. Украина должна демонстрировать гибкость. Лучше восстановить целостность страны, идя на компромиссы, чем оставаться разорванной страной, но не поступающейся принципами. Это я говорю о реинтеграции Донбасса. Лучше включить ту часть Донбасса, которую окрестили ОРДЛО, предоставив ему автономию, чем иметь постоянную кровоточащую рану. Но это, если мы думаем о своей стране, а не о чужих интересах.
Затем, после восстановления территориальной целостности, нужно думать об административно-территориальном устройстве. Стране нужна модель развития, когда ее региональная гетерогенность будет не тормозом, а стимулом. У нас почти криминализировали тему федерализации, приравняв ее обсуждение к проявлениям сепаратизма. Мне же представляется, что Украине следует присмотреться к историческому опыту Германии, а не копировать французские образцы.
В целом же, лично для меня, общественным идеалом, к которому следует стремиться, является демократический социализм. Только модели его, соответствующей сегодняшнему обществу, нет. В ее поиске я и усматриваю одну из главных задач интеллектуалов, в первую очередь, социологов.
— За те 26 лет, которые Украина существует как независимое государство, складывается впечатление, что у нас были в той или иной степени дискредитированы все исторические фигуры и на сегодняшний день я уже не говорю о наших современниках. Как быть в этой ситуации? Где искать лидера и кто может им стать?
Нужно делать ставку не на лидеров, а на правильное устройство социальных институтов. Тогда и лидеры появятся.
Комментариев нет:
Отправить комментарий