Эта возможность была пресекло событие, к которому мир тогда ещё не совсем привык – автокатастрофа.
** В Гражданской войне монархисты очень слабо обозначались где-то на задворках Белого движения. По другую сторону баррикад, в лагере многообразных антибольшевистских сил — монархическая пропаганда была запрещена почти так же строго, как и коммунистическая.
Но к исходу войны ситуация стала меняться. В 1921-го барон Роман Унгерн фон Штернберг прорвался в Забайкалье со своей Азиатской дивизией, и объявил, что Империя – восстановлена. В 1922-ом во Владивостоке, — где выявился новый будущий диктатор, генерал-лейтенант Михаил Дитерихс, — собрался Земский Собор, и провозгласил восстановление Империи. И одновременно в эмиграции забурлили монархические настроения.
С 1921 года начал действовать в Германии – Высший Монархический Совет, вокруг которого неожиданно стали стягиваться значительные силы эмиграции. Был провозглашён Местоблюститель Престола – великий князь Николай Николаевич, генерал-фельдмаршал. Он оставался ветшающим, но всё ещё грозным символом недавнего военного могущества Империи. В 1924ом ещё один беженец, — великий князь Кирилл Владимирович, двоюродный брат последних монархов, — в Ницце провозгласил себя императором в изгнании. Это показалось фарсом. Но и к этому претенденту стали примыкать самые решительные монархисты.
Складывались всё новые организации, вполне серьёзно надеявшиеся восстановить Империю, причем достаточно скоро. Назывались другие имена, — из уцелевших членов Императорской Фамилии.
Оказалось – Империя, на четвёртый год после крушения, — ещё жива, ещё воюет – на окраинах юной Республики. И, стало быть, всё ещё – решительно важен вопрос: кто, собственно, — Император.
Собственно, имя было – известно, и сомнений не было. 2 марта 1917-го Николай II отрёкся от престола вполне отчётливо: в пользу своего единственного брата. И отправил ему телеграмму: «Его Императорскому Величеству Михаилу Второму. События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Остаюсь навсегда верным и преданным братом. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. Ники».
Итак, — Михаил II.
Барон Унгерн в приказе о наступлении, от 21 мая 1921го, открыто сообщил: «Такое имя лишь одно — законный хозяин Земли Русской Император Всероссийский Михаил Александрович». Земский Собор в Приморье тоже взывал к этому имени.
** Михаил на троне пробыл ровно сутки: с половины 2 марта до половины 3-го. Эти сутки он находился в Петрограде, в квартире своего друга, князя Путятина, на улице Миллионной. Там 3 марта Михаил подписал заявление, согласно которому готов был принять престол – «… до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего прямого равного и тайного голосования, Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа». То есть, строго говоря, от Престола он не отрекался.
В марте 1918-го этот призрачный Император был выслан решением Совета народных Комиссаров в горд Пермь. И, в июне 1918-го – исчез.
О казни бывшего Царя Николая вполне ясно и шумно писали газеты в 1918-ом; и списки расстрелянных членов Императорской Фамилии тоже были опубликованы. А вот исчезновение гражданина Михаила Романова было тщательно окутано такой плотной тайной, — что все были в растерянности: и враги, и сторонники Империи. Сейчас – считается в целом доказанным, — что на рассвете 13 июня сорокалетний Император был вывезен в лес пермскими чекистами и застрелен. Но в 1921-22ом достоверно об этом никто не знал. Только – слухи: Михаил – скрывается, бродит по стране, возникает – то в Сибири, то на Дону, то в США. Его видели – в 1920-х, в 1930-х. Даже – в 1970-х.
** И в СССР в 1920-х уже перестали ухмыляться пренебрежительно при слове — «монархист». Советская пропаганда в это время уже практически отождествляла понятия «монархист» и «белоэмигрант». Вот хотя бы — Союз Меча и Орала, случайно созданный Бендером: эта организация – монархическая.
— Надеюсь, вы кирилловец? – спрашивает Бендер.
— Так точно, — отвечает слесарь-интеллигент Полесов.
Имелся в виду Кирилл I, император в изгнании. Действие в «Двенадцати стульях» происходит — в 1928-ом:
Соответственно, — никак не праздным был в это время вопрос престолонаследния – и для активной части эмиграции, и для специальных служб ведущих держав, и – тем более, — для НКВД СССР. Вот здесь и возникает это негромкое имя: граф Георгий Михайлович Брасов. Потому что это был — единственный несомненный сын последнего Императора.
** Родился Георгий Брасов 24 июля (6 августа) 1910-го, в Москве (в зарубежных его биографиях иногда указывается какое-то село Udinka).
Имя он получил – в честь скончавшегося среднего брата Николая II. Рождение этого мальчика стало весьма многообещающим политическим событием; белой, которая ударила молнией в самую сердцевину Императорского Дома, и — государственной тайной высшей степени секретности.
Мать, Наталия Сергеевна Вульферт, в это время ещё была замужем. И муж не собирался давать ей развода. Это был к тому же её второй брак (в те времена – явление невероятное); от первого мужа, композитора Мамонтова, она тоже ушла резко и скандально. К тому же несколько неприличен был её отец, — московский присяжный поверенный, Сергей Шереметевский; по роду деятельности он весьма тесно общался с криминальными кругами, и к тому же ходили слухи о его еврейском происхождении.
Из-за этого романа великий князь Михаил был тихо отправлен в ссылку – в город Орёл. Где принял командование Черниговским гусарским полком. Но это не помогло: Наталия Вульферт отправилась к нему.
13 ноября 1910 Николай II секретным указом даровал нежданному племяннику дворянство, отчество Михайлович и фамилию — Брасов, от орловского села Брасово, где было любимое поместье Михаила. И – не более.
** В сентябре 1912 года .великий князь Михаил Александрович выехал в Берлин, — просто развеяться, инкогнито; за границей он принял имя — граф Брасов. Одновременно выехала и Наталия Вульферт, — для лечения, в санаторий в Киссингене. И – через месяц пришло сообщение: 17 (30) октября 1912 года в Вене, в сербской церкви, Михаил и Надежда Вульферт обвенчались.
Николай II писал матери – о Михаиле: «К сожалению, между мною и им сейчас все кончено».
15 декабря 1912 г. царь подписал Указ Правительствующему Сенату о передаче в опеку имущества великого брата. 30 декабря был отменён указ о том, что в случае смерти Императора он становился Правителем-регентом Империи; великий князь Михаил был уволен с военной службы, лишён членства в Государственном Совете – всё в обстановке строгой секретности. Прежний наследник престола и возможный регент Империи — оказался в эмиграции, причём в политической. При желании, Ленин и Троцкий могли считать его товарищем по изгнанию.
Супруги обосновались близ Лондона, где великий князь купил небольшой замок Небуорт.
В изгнании единственный брат Царя провёл полтора года. В 1914ом началась война; великий князь Михаил снова обратился с просьбой о возвращении – как русский офицер, он не мог остаться в стороне. Царь смилостивился. Михаил принял командование знаменитой Кавказской кавалерийской дивизией, — она вошла в историю как Дикая Дивизия: он был произведён в чин генерал-лейтенанты; и на протяжении всей войны был на фронте почти непрерывно.
26 марта 1915 года – новый знак примирения от Императора: Георгий Брасов был возведён в титул графа Российской Империи. Мать пятилетнего графа, Наталья Сергеевна, тоже стала именоваться графиней Брасовой, — но вот имела ли она на это право, — есть сомнения. Не только титула, но и фамилии Брасовой – ей никто не давал.
Жена его и сын поселились в небольшом особняке в Гатчине, и жили там скромно, вдали от двора. Правда, ходили злобные слухи, — и, похоже, оправданные, — что, пока Михаил был на фронте, у Наталии был новый роман – с великим князем Дмитрием Павловичем, двоюродным братом мужа (который прославился участием в убийстве Распутина).
** До сентября 1917-го семья жила в Гатчине под домашним арестом. Впрочем, для великого князя Михаила это были, может быть, счастливейшие дни в жизни: он всегда мечтал только об этом – спокойно жить со своей семьёй.
После переворота в октябре великий князь Михаил – теперь уже гражданин Романов, — попробовал переправить сына и жену в Финляндию. На несколько дней Георгий был перевезён уже в имение Владимира Дмитриевича Набокова (отца писателя). Но эта попытка была пресечена новыми властями. Семья снова оказалась под арестом.
В марте 1918-го Михаил Романов был арестован и отправлен под конвоем в Пермь. Первые дни там он провёл в тюрьме, и только потом ему позволили поселиться в гостинице.
Но Наталия Брасова была, кажется, из всего родственного круга Императорского Дома, — наиболее достойна революционной стихии. Она действовала так, как никто другой из родичей Императора не сумел. Из банка, уже реквизированного, — она просто выкрала свои догоценности, прямо из сейфа.
Через месяц после ареста мужа Наталия Брасова успешно провела крайне сложную операцию: спасение сына. Датский дипломат полковник Крамер на месяц укрыл Георгия у себя на квартире, на Сергиевской улице. А потом, пользуясь своими полномочиями – члена комиссии по возвращению военнопленных, — сделал фальшивые документы, согласно которым семилетний мальчик стал сыном пленного австрийского офицера Зилльдорфа. Его няня, англичанка мисс Ним, взяла на себя роль матери ребёнка. А самого офицера изображал датский капитан Соренсен. Если бы обман был раскрыт, то все трое были бы – в то шалое и беспощадное время, — расстреляны на месте, как шпионы.
Но всё завершилось благополучно. Георгий Брасов был в мае 1918го доставлен в Берлин. Оттуда его повезли в Копенгаген. Там его ждала бабушка, Императрица Мария. Несмотря на то, что люто ненавидела мать юного Брасова.
** Затем Наталья Брасова попробовала высвободить мужа, бывала в Смольном, в ВЧК, в Петросовете. Её, не устояв под напором, выслушали Урицкий и Зиновьев.
В то время, когда сын уже был в Берлине, — Наталья Брасова отправилась к мужу в Пермь. И всерьёз изучала возможность организации его побега. Потом она даже побывала в Москве, где её принял сам Ленин. Но – всё тщетно.
После исчезновения великого князя в июне 1918-го Наталья Брасова была арестована. Четыре месяца она пробыла в тюрьме, — в самый разгар массовых расстрелов. Её обвиняли в организации побега последнего Императора. Но и здесь она не растерялась. Хитростью графиня оказалась в тюремной больнице.
И оттуда – совершила побег, которому любая уголовница позавидовала бы, — в ночь, переодетая сестрой милосердия. Затем она добралась до Киева, который тогда был занят германскими войсками. И даже сумела вывезти часть драгоценностей, зашитых в одежду. В декабре 1918го она отбыла из России навсегда: ей была предоставлена каюта на британском военном корабле.
Наталья Брасова появилась в Великобритании. Она арендовала старинный тюдоровский, и красного кирпича, особняк в городке Уодхерст, в Сассекс.
На Пасху 1919 года к ней был доставлен, в сопровождении всё той же мисс Ним, из Копенгагена – сын.
** Уже в 1926-ом году Наталья Брасова была весьма обеспокоена финансовыми обстоятельствами. Вывезенные из России невероятными усилиями драгоценности были на исходе. Замок Нетуорк был продан. И, похоже, дом в Уодхерсте она уже не в состоянии была оплачивать.
Георгий Брасов уже с сентября 1919 года был отдан в колледж Сент-Леонрадс-колледж (St Leonards-on-Sea College); на следующий год он поступил в Хэрроу, (Harrow School), — одной из знаменитых английских Old Schools. Что вполне соответствовало его происхождению. Но, увы, было не по средствам.
В 1927ом Наталья Брасова перебралась в Париж. Там она заняла весьма скромную квартиру на улице Берлиоза. Через год к ней прибыл Георгий. смог продолжать учится – также в весьма престижном заведении, в Школе на Скалах, (l’école des Roches), в городке Вернёй сюр Авр (Verneuil-sur-Avre), в Нормандии.
Наталия Сергеевна не собиралась навеки спускаться в недра, в мир обычных людей. Происхождение её сына – теперь в этом сосредоточены были все её надежды. События в России обрушили все витиеватые конструкции старых законов о престолонаследии. Политика была настолько изменчива, что и при меньших возможностях у многих кружилась голова. А тут – сын последнего Императора, от престола не отрекавшегося.
Наталия Брасова сделала первый скромный ход на шахматной доске большой политики: она признала власть Императора в изгнании, Кирилла. Тот отозвался благодарно: в 1928 году он пожаловал Георгию Брасову титул князя, его мать стала княгиней. Правда, это были, увы, — весьма эфемерные титулы, но так или иначе – это было возвращение в Большую Политику. Пусть и несколько карнавальное. Наталия очень ревностно следила за тем, чтобы об этом титуле никто не забывал.
** С годами Георгий, худощавый светловолосый юноша, всё более напоминал отца, — и обликом, и, особенно – характером. Как и у великого князя Михаила, — у него были совсем простые привычки, спокойный нрав, и – совершенное отвращение к политике, к амбициозным проктам всякого рода. В его британской биографии сказано: «To George’s amusement, the idea of him claiming the throne was circulated during his lifetime».
А разговоры об этом нагнетались вокруг него – всё чаще. Русская эмиграция становилась – иной: генералы старели, терялись в непривычном мире, растрачивали остатки авторитетов. Всё большее влияние обретали те, кто покинул Россию в юности, — те, на ком держалась белая Армия, — штабс-капитанство, как именовали газеты это поколение. Они были – романтичны, а монархизм оставался самой романтичной доктриной — из всего политического спектра (наряду с большевизмом, разумеется). И этим поколением вполе мог быть востребован молодой вождь — Императорской крови.
** К этому времени Наталья Брасова снова ощущала – как дрожит под ногами финансовая почва. При всём своём несомненном уме и силе характера, она совершенно не могла – одного: жить по средствам. После переезда во Францию Брасова снова написала в Копенгаген императрице Марии: просила не оставить внука, если средства к существованию иссякнут. Императрица-бабушка не ответила, как обычно. Но, когда она умерла, — в 1928 году, — выяснилось: её состояние, — то, что ей выделил король Дании, — по завещанию разделено на три части: поровну между семьями дочерей и сыном Михаила. И Георгий Брасов неожиданно получил довольно значительное наследство.
** Надо отметить, что Георгий был отличным спортсменом, и особенно был пристрастен – к технике. Это он тоже унаследовал от отца, великого автомобилиста. Когда речь шла об автомобилях – юный князь-изгнанник действительно горько жалел, что не унаследовал почти ничего от громадного отцовского состояния. Но до 1928 года — и мечтать не стоило об автомобиле. Георгий Брасов удовлетворился тем, что ещё в Англии, подростком, он хорошо освоил мотоцикл Norton.
В июле 1931-го граф Брасов сдал успешно первую свою сессию в университете Сорбонны. И вот: мать – решила вознаградить Георгия. Тем более – близилось его совершеннолетие (по законам Российской Империи – двадцать один год). Осуществилась самая отчаянная мечта Георгия: мать купила для него – спортивный автомобиль, крайслер последней модели.
В то время корпорация Chrysler, — Детройт, штат Техас, США, — была ещё совсем молода. Ей шёл только шестой год. Но именно в те годы она уже вырвалась на первые места мирового рынка. За два года до того победа на ралли в Бельгии – сделала Крайслер, пожалуй, самым модным авто в Европе.
Новейший Крайслер Георгия Брасова был принадлежал или к сериям 66 и 70 (их выпуск начался год назад), или – скорее всего, — был новостью 31 года: из серии CD или CM. Эти модели обладали достоинствами, которые другие кампании ещё не освоили (Крайслер хорошо хранил свои секреты): дигатель был закреплён на прочных каучуковых опорах, и кузов таким образом предохранялся от вибраций (Floating Power); ещё — сменные масляные фильтры; карбюраторы с нисходящим потоком воздуха; и — изогнутое цельное ветровое стекло.
** На новом автомобиле окрылённый граф-студент решил двинуться в путешествие – на юг, из Парижа в Канны. С ним в дорогу отправился друг – девятнадцатилетний Эдгар Монканаар, (Edgar Moncanaar), из Нидерландов.
21 июля Георгий Брасов позвонил матери – с дороги, заверил, что всё в порядке: он скоро будет уже в Бургундии.
Через три часа – новый звонок: офицер дорожной полиции из города Оксерр, (Auxerre), — сообщил: произошла авария. Жорж Брассов находится в местном госпитале. И состояние его крайне тяжёлое. Наталья Брасова немедленно отправилась в Оксерр.
** Как установило следствие – всё было просто: автомобиль занесло на повороте шоссе. И крайслер на большой скорости врезался в дерево. За рулём был Эдгар Монканаар, он погиб на месте.
Произошло это утром, около бургундского города Сэнс (Sens), департамент Ионн, примерно в 120 километрах к юго-западу от Парижа.
Георгий Брасов без сознания был доставлен в госпиталь города Оксерр, столицы департамента Ионн. У него были сломаны бёдра, и. видимо, скрытые переломы были – по всему телу. Надежды почти не было.
Утром 22 июля 1931 года последний из мужского потомства Александра III, почти законный сын последнего почти что Императора России — скончался, не приходя в сознание. Оставалось ровно две недели – до его дня рождения.
Мемуаристы сообщают: Наталия Брасова не рыдала, по крайней мере – этого никто не видел. Она молча сидела у постели сына, и после его смерти – также молча вернулась в Париж.
Похоронен был Георгий Брасов на кладбище Пасси, в самом центре Парижа, на площади Трокадеро, — самое престижное и самое дорогое кладбище Франции. Похороны были достаточно торжественными, — Наталия Брасова сама всем руководила, ездила в похоронное агентство, заказывала памятник. На похоронах она стояла, выпрямившись, — с выражением спокойным, хотя несколько странным.
** И – несмотря на самые обычные обстоятельства, — некая тревога осталась в наследство от этой автокатастрофы.
Вот — весьма странные строчки об этом ДТП мне попались на глаза в книге «Право на прошлое» (в России она издана в 2005 году); это – мемуары, автор – князь Алексей Павлович Щербатов, известный историк, председатель Союза русских дворян в США. В книге поминается некто Николай Александрович де Базили. В эмигрантских кругах – фигура весьма заметная. В 1917-ом статский советник Николай Базили (приставку «де» он употреблял уже в эмиграции), — сотрудник МИД в четвёртом поколении, был начальником дипломатической канцелярии при Ставке Верховного Главнокомандующего. Он утверждал, что – в первые дни марта 1917-го, — сам составил текст отречений Императора и его брата.
В мемуарах князь Щербатов писал: «Это тот де Базили, кто подготовил в 1917 году текст отречения Николая II и его брата Михаила Александровича ….Николай де Базили был мне симпатичен своими переживаниями, самобичеванием за прошлые грехи и ошибки, все повторял: «Меня преследуют мойры». Похоже, это было правдой. У него был единственный сын Николай от первой жены, красавицы Треповой, дочери известного генерала, умершей при родах. Мальчик умный, способный. Де Базили обучал его в лучшей школе Парижа. В той же школе учился морганатический сын Великого князя Михаила Александровича, … Георгий Брасов … Они дружили. Им было по восемнадцать лет, когда де Базили подарил сыну легкий фиат. Николай вместе с Брасовым поехали за город, попали в аварию и разбились. Убитый горем де Базили говорил: «Это наказание за то, что я натворил с отречением Великого князя Михаила Александровича».
Итак – совершенно иная версия. Другой спутник Брасова, и автомобиль – другой.
Конечно, Базили не мог спутать обстоятельств гибели единственного сына. Вернее предположить, что перепутал что-то – князь Щербатов, который писал воспоминания четверть века спустья после беседы. Хотя и это – странно: он – профессор истории, специалист по родословным. И память на имена и события у него должна быть – отличная.
Так или иначе, из этого – следует: что Николай де Базили считал себя как-то причастным к гибели племянника Императора. И соединял её – каким-то таинственным образом, — с гибелью своего сына.
После эмиграции Николай де Базили весьма преуспел. Он был женат на дочери крупнейшего банкира из США, и во Франции жил широко. Во время гражданской войны он участвовал в работе Русского политического совещания – которое считалось одно время почти что правительством в изгнании.
В своё время Базили близко был знаком с великим князем Михаилом. В день отречения, 3 марта 1917-го, Базили был с ним – в квартире на улице Миллионной. С дугой стороны, в дружеским отношениях с Базили был тогдаший вождь радикалов-демократов — Александр Керенский, наиболее энергичный из инициаторов отречения. Также известно, что этот Базили, в частности, был видным масоном, из петербургской ложи «Полярная Звезда».
(И за рубежом – связи Базили были обширны: среди его друзей был даже сам Дуче Муссолини).
Но в данном случае весьма важно отметить, что у дипломата – именно в это время, — близким другом Базили был престарелый Александр Иванович Гучков, бывший военный министр Временного правительства. Они были знакомы ещё по Русскому политическому совещанию. Гучков всё ещё пытался продолжать свою личную борьбу против СССР. Но престарелый Гучков не знал, что он – всего лишь подставная фигура. Кружок Гучкова превратился в резидентуру советской внешней разведки.
Вот в этом кружке и возник, и как раз в это самое время, — Базили. Известно, что запись мемуаров Гучкова он начал осенью 1932 года.
Историк Вадим Роговин писал: «В кружок Гучкова были внедрены агенты НКВД, ведущую роль среди которых играла дочь Гучкова … Вера Трайл не раз приезжала в Москву, где встречалась с Ежовым». Скоблин, работавший секретарем кружка Гучкова…».
Знаменитый генерал-майор Николай Скоблин, бывший командир Корниловской дивизии, белый герой, — в то время уже агент НКВД. В этом качестве он стал широко известен позже – когда в 1937 году организовал похищение командующего белыми войсками в изгнании, генерала Миллера.
В целом крайне невнятные строки из мемуаров князя Щербатова вполне можно счесть зашифрованным указанием на то, что к автокатастрофе было как-то прикосновенно – НКВД.
** И дело не только в загадочной ошибке Базили. Вот, например, — почти 80 лет спустя, — Ольга Куликовская-Романова, в своей лекции в сентябре 2008-го, в выставочном комплексе «Царицыно», — к слову сообщила: «Большим потрясением для Великой Княгини Ольги Александровны стало известие о гибели в автокатастрофе 21 Июля 1931 года Ее родного племянника — графа Георгия Михайловича Брасова, единственного сына Великого Князя Михаила Александровича от морганатического брака с Натальей Сергеевной Шереметьевской. Французское следствие свело эту трагедию к несчастному случаю, но в эмигрантских кругах связывали ее с охотой агентов НКВД на деятелей белой эмиграции. Но косвенным образом эта загадочная смерть … Российским Престолом, была угрожающим сигналом для всех представителей Императорской Фамилии в эмиграции».
Упомянутая великая княгиня Ольга – родная сестра Николая II, жившая в Канаде; а сама госпожа Куликовская-Романова – вдова её старшего сына, другого уцелевшего после 1918-го родного племянника Царя.
Тончайшее, но исподволь раздражающее, жало тайны всё же есть и в этой простой истории.
Комментариев нет:
Отправить комментарий