Евангелие от Марка, 10:45
В примитивных обществах всё продумано заранее. Известно, как поступить в том или ином случае. Неизменные ритуалы сопровождают рождение и смерть, женитьбу и строительство дома. Даже абсолютно точно известно, какой узор нанести на новый горшок. Тот, который наносил отец, и ни одного лишнего завитка.
Свободы нет. Первобытная свобода — фантазия Руссо, не более. Науке открывается совсем иная реальность. Внешний мир ничего не говорит человеку племени, установил антрополог Люсьен Леви-Брюль, написавший книгу о первобытном мышлении. „Знание“ дикаря — это особым образом устроенная сложная совокупность мифов, древних сказаний, преданий о коварных и могущественных духах вод и земель. Эти „знания-значения“ называются коллективными представлениями.
В племени нет личности. Вернее, нет личности индивидуальной. Есть личность коллективная. В качестве индивида, субъекта выступает племя целиком, где человек — не единица, а дробь, часть единицы. При этом нет никакого дополнительного порабощения, никакого принуждения или выгоды вождя, например, на которого рядовой член племени работает. Речь идёт о добровольном поведении, где все, как один.
Эти наблюдения относятся отнюдь не только к диким племенам.
Везде, где поведение предписано коллективом, существуют общие представления, которым отдельный индивид следует, иногда органов принуждения и вовсе нет. Человеку стыдно действовать иначе, нежели принято. Неудобно перед соседями, перед членами прихода, перед товарищами по оружию. Он смотрит на себя глазами других.
Со времени выхода в 1946 году знаменитой книги „Хризантема и меч“ американского антрополога Рут Бенедикт, изучавшей японцев, подобные культуры называют культурами стыда. Если отступишь от партийного устава, если нарушишь волю воровского авторитета, если откажешься мстить за убитого брата, если захочешь эмигрировать из страны, тебя настигнет „гнев и презрение товарищей“.
В сущности, это метод жизни общества, позволяющий ему выжить в жестоком, враждебном мире. Нельзя сказать, что в таком сообществе из человека воспитывают злодея. Ничего подобного. Учат быть честным, не воровать, не убивать, уважать старших, заботиться о женщинах и детях. Но только все эти замечательные правила относятся исключительно к членам данного сообщества. По отношению к другим поведение сразу становится неопределённым, оно не регулируется. И если случится украсть у чужих, умыкнуть женщину, убить человека другого племени, то судить не будут. Наоборот, сочтут за доблесть.
Такая культура не может терпеть никакой другой. Чтобы ни натворили свои, они всегда правы, а чужие всегда не правы. Любое древнее общество стремится стать империей абсолютной и в идеале — всемирной. Абсолютен панславизм, пантюркизм, арийство. Вы легко можете найти сочинения, где утверждают, что Геракл родом из-под Курска, что этруски — это русские, а в Осетии вам скажут, что все европейские цивилизации созданы осетинами.
Культура вины создаёт цивилизацию
Но однажды появляются пророки, и то, что считалось доблестью, они объявляют преступлением. Они учат, что любовь должна распространяться не только на своих, а на всех людей без исключения. Что для Бога нет ни эллина, ни иудея. Провозглашается гениальное: „Мне отмщение и Аз воздам!“, то есть буквально, что месть — не дело людей.
Революцией стало открытие, что человек не часть, а целый мир, и этот мир не враждебен всем остальным. Уже не коллектив отвечает за своего члена, а человек сам лично ответственен за всё.
Так возникла другая культура, уже не клановая, а личностная — культура вины. Она определяет поведение людей, пусть сначала немногих. Именно в этой культуре были выработаны универсальные правила поведения на основании высшего долга, общего для всех.
Между культурой стыда и культурой вины всегда возникал глубокий конфликт. Но защитникам старого порядка невдомёк, как слаба культура стыда, как ненадёжно существование в её рамках! Единство мнений ослабляет, не даёт вариабельности поведения. Авторитарный строй лишён внутреннего содержания, неэффективен и эфемерен. И это понятно, ибо всё создаётся как раз отдельным человеком.
Вся цивилизация выросла на культуре вины. Личная ответственность дала всю городскую культуру, привила ремесленнику, торговцу честность, гордость за личное умение. Он работал честно не потому, что его увидят другие, а потому, что на него смотрит Бог. Вся наша история заполнена подвигами людей, не мирившихся с клановыми обычаями и поведением выламывавшихся из них.
Каковы мотивы Христофора Колумба? Зачем шли открывать новые страны? Обычно считается, что за пряностями. На самом деле, Колумб не собирался ничего открывать. Наоборот, он хотел прийти в известную страну, в Индию. И не за чем-то, а во имя Бога, ради утверждения тысячелетнего царства Христа на всей Земле, ради спасения томящихся в магометанском плену христиан. А открытие Америки явилось побочным результатом глубочайшей убеждённости Колумба, что ему поручена свыше миссия. Какие тут пряности? Он претворял в жизнь замысел Бога о мире, осуществлял пророчество.
В русской классической литературе не счесть героев, относящихся к этой культуре. Все так называемые лишние люди, которых все „проходят“ в школе, все эти Чацкие и Печорины глубоко осознали несовершенство мира, его преступную круговую поруку и вышли из игры. Они не стали жить по законам примитивной стаи и заложили основания культуры вины в России.
В Тамбове был (может быть, есть и сейчас) уникальный музей местной земской медицины, где можно познакомиться с той огромной работой, которую проделали русские врачи. Просто невероятно, какую гору они свернули! В середине XIX века людей косили оспа, холера, дизентерия, туберкулёз, в губернии встречались целые сёла бытового сифилиса, антисанитария ужасала. Но вот через пятьдесят земских лет появились больницы, регулярные приёмы и осмотры, операции, элементарная профилактика, прививки детям, налажена замечательная медицинская статистика. Ликвидированы веками не проходившие эпидемии.
Исторический подвиг земств был совершён на энтузиазме, нужен был заряд самоотвержения, личного глубокого увлечения. Такой энтузиазм был невозможен без чувства вины образованного человека перед необразованным и тёмным, без чувств долга и справедливости, без стремления этот долг отдать.
Мир переходит к культуре радости
В 1943 году, когда мир, казалось, достиг предела человеческого унижения, сразу в трёх точках планеты три мыслителя открыли закон развития человечества: закон восхождения личности.
Один из них — наш соотечественник, учёный-энциклопедист Владимир Иванович Вернадский — считал разум геологической силой. Человек личными усилиями делает мысль силой и тем самым изменяет биосферу. Из массы выдвигается новаторская элита, неспокойные изобретатели и творцы, число их растёт,и когда-нибудь его станет достаточно, чтобы человечество начало жить не по биологическим, а по законам разума и науки. Мысль будет формировать действительность.
В те же дни в Китае, во французской католической миссии коллега Вернадского (они были знакомы), французский монах-иезуит, натуралист, геолог, антрополог(открывший синантропа) Пьер Тейяр де Шарден думал о том же великом процессе человеческой эволюции и писал книгу „Феномен человека“. Все люди стремятся к счастью, говорил Тейяр, и в этом стремлении разделяются на три потока.
Одни считают, что жизнь — случайность, не имеющая смысла, и кончается муками смерти. Беды и зло возникают от наших желаний, от вечной борьбы за блага. Значит, надо как можно меньше хотеть. Мудрость — в отказе от всего, в освобождении от суеты жизни.
Другие, напротив, жизнелюбы. Они купаются в удовольствиях, стремятся к обладанию и потреблению каждую минуту. Смысл жизни для них — в удовлетворении желаний. Счастье — в наслаждении жизнью.
Но вот третьи, говорит Пьер Тейяр, странные люди. Они упорно преследуют какую-то цель, будто расслышали обращённый к ним зов, и ищут свою дорогу. Это новаторы и открыватели, восходители и творцы. Жить для них — значит реализовать свою внутреннюю программу.
Можно считать их наивными и оторванными от жизни чудаками. Но подождите, говорит Тейяр, оглянитесь вокруг, и вы увидите: всё, чего достигло человечество, сотворено, открыто, найдено именно ими.
Тогда же, в 1943 году, в Нью-Йорке американский психолог Абрахам Маслоу задаётся вопросом, что такое психически нормальная, полноценная личность? И приходит к парадоксальному выводу: душевную норму нужно определять по лучшим людям, так же как физические возможности человека оцениваются по спортсменам.
Долгое время он исследовал внутренний мир людей выдающихся. Он искал и нашёл их главное качество, это — самоактуализация. Человек по своему почину и внутреннему решению реализует заложенные в нём способности. У него нет страха, зависти, потребности в одобрении окружающих, он ни к кому и ни к чему не приспосабливается. Его поведение непосредственно; такие люди независимы, они никого никогда не представляют, кроме как самих себя. Им присущи высокие творческие способности. У них часто случаются моменты озарения, когда человеку нечто открывается. То, что Маслоу назвал пиковыми переживаниями, или моментами полного слияния с высшим началом в самом себе. Ничего более радостного и вдохновляющего в жизни не бывает.
Итак, в разгар мировой бойни трое учёных в одно и то же время обнаружили новую человеческую популяцию, идущую на смену культурам стыда и вины, — культуру радости.
Радость составляет главный эмоциональный фон жизни творчески производительных людей.
Наиболее важный сейчас для нас вывод Маслоу: самоактуализирующаяся личность — психически здоровая личность. Творческая элита, которую представлял себе Вернадский, восходители и первооткрыватели Тейяра де Шардена, с точки зрения психолога и психиатра, — не исключение, а наиболее полноценные, нормальные люди. Они — первое нормальное поколение людей на Земле вообще.
Культура радости взяла от предыдущей осознание отдельности, самостоятельности, личной ответственности за свои решения, но избавилась от сопровождавшего её чувства вины, чувства потерь, сожалений о несделанном, упущенном. И тем самым, может быть, впервые — ещё в это трудно поверить! — намечается преодоление разрыва, раскола между земным и небесным, между несовершенством смертного существования и этическим идеалом.
По разным приметам, уже проглядывает это эмоциональное изменение состояния современного человека. Сегодня он по-другому ориентирован, он начинает преодолевать трагичность бытия, несмотря на то, что главный источник трагичности — смерть — нависает по-прежнему над каждым, но к ней относятся теперь несколько иначе.
Нарождается поколение людей, которые не считают, что их жизнь — „дар напрасный, дар случайный“. Что же изменилось?
Разумеется, люди стали более образованы. Но знание в чистом виде — морально нейтрально. Знания полезны лишь вместе с опытом гуманитарным, религиозным, со способностью и умением отличать добро от зла, что, конечно, непросто.
Высокой степени образования и просвещения можно достичь правильным воспитанием, это ясно. Образованный и искренне верующий, например, человек уже представляет собой непреходящую ценность. Но необходим третий компонент — призвание, то, что Маслоу называет самоактуализацией. Важно тут „само“, то есть реализацию способностей невозможно привить ни образованием, ни воспитанием. Они только создают условия для хотя бы маленького, в рост человека, но подвига. Однако его нельзя никакими силами внушить совершить со стороны. На него решаются изнутри, он должен вырасти в отдельно взятой душе.
Человек должен сам найти своё дело, для которого появился на свет. Он идёт к своему призванию интуитивно, и когда совпадает со своим назначением, ощущает радость, или „пиковые переживания“, по выражению Маслоу.
Предмет выбора
Но где эти люди, эти бескорыстные ангелы? Обычно стремятся просто разбогатеть, жить лучше. Но так говорят люди небогатые. А преуспевшие знают, что для достижения богатства надо стремиться отнюдь не к деньгам. Будешь сильно хотеть разбогатеть — жди неприятностей.
В конце XVIII века появилась книжка памфлетиста Мандевиля „Басня о пчёлах“. Автор утверждал, что причиной развития цивилизации являются человеческие пороки, недостатки и капризы. Стремление к роскоши стимулирует развитие архитектуры и ремёсел. Чревоугодие и женские прихоти заставляют отправляться в дальние страны за пряностями, благовониями и страусовыми перьями. Строятся корабли, гавани, улучшаются морское искусство и науки. Преступные наклонности людей способствуют развитию суда, права, полицейских мер. В результате порядок возрастает, цивилизация развивается.
Но вот недавно переведена у нас книжка Н. Розенберга и П. Бирдцелла (мл.) „Как Запад стал богатым“, где исследуется кардинальный факт XX века: развитые страны избавились от бедности. Веками даже самый добросовестный труд не приносил обеспеченности, самые большие таланты умирали в нищете. Где могила Моцарта? Сколько получил Ван Гог за свои „Подсолнухи“? Нормой была бедность. Ещё в конце XIX века бедных в странах Запада было 90 — 95 процентов. К концу же ХХ века бедных осталось 20 — 30 процентов.
И причина развития — отнюдь не стремление к наживе. Ложность марксистской иллюзии (укоренившейся в нашей стране в особенности) доказывается легко тем, что и на Востоке всегда было много стяжателей, но страны остались нищими, несмотря на баснословные состояния отдельных людей. Так же развеялись и остальные иллюзии, объявлявшие, будто источником богатства являются природные ресурсы, эксплуатация рабочих, колонии.
Источник развития один — инновация, связанная с личным риском. А рисковать всегда легче в одиночку. Общество избавилось от унизительной бедности всего лишь потому, что стало поощрять личную инициативу.
О том же свидетельствует один из главных теоретиков свободного рынка и открытого общества Фридрих Хайек. На рынке, утверждает он, мы обмениваемся не товарами, а новыми знаниями. Товар есть предложение новой формы, в которой воплотилась мысль изобретателя (вот о чём писал ещё в начале века Вернадский, который, конечно, не мог стать теоретиком рынка, но суть уловил верно). Отсюда принципиальная непредсказуемость развития, пагубность и вред централизации и планирования.
Формула либеральной демократии и её цель — не выборность управления, а обеспечение прав человека. Задача смещается с обеспечения воли народа к обеспечению прав каждого в отдельности, а не всех скопом. То есть либеральная демократия превращается в аристократию. Но не для избранных. Каждая личность становится исключением, её непохожесть и есть аристократический ценз.
Короче говоря, подозрительная ещё для многих либеральная демократия означает самоуправление, где государство есть не выборное начальство, не власть, источник престижа и богатства, как в нашей стране, а наёмная администрация для профессиональной защиты прав личности. Такое государство нет смысла захватывать, в нём никто не рвётся к власти. Это „вертикальное“ государство, вроде нашего, враждебно людям, и потому любой милиционер — лишний.
Самоуправляемые страны и населены самыми просвещёнными и наиболее обеспеченными жителями. Развитие осуществляется в интересах личности, всё остальное — средство, в том числе и экономика, и общественное устройство. Следовательно, восхождение личности, формирование личности — более мощный, космического размаха закон, который проявляется в этом развитии. Его следствия нам представить очень трудно.
Но для нас самое важное, что выясняется только сейчас, — развитие осуществляется выборочно, сугубо индивидуально. Строго по одному люди переходят от культуры вины к культуре радости. Перейти или остаться есть предмет свободного человеческого выбора. Выбор — наша божественная привилегия.
Очень ограничен и непрочен порядок под влиянием принуждения, стыда перед членами прихода, села, бригады, если человек будет поступать нравственно только под этим давлением. Ограничивает его и чувство вины. И только свободный выбор усиливает безгранично.
В душе каждого есть священный алтарь — основная ценность. Он не обязательно формулирует её словами. Мировоззрение выражается в поступках, а не в словах. Иногда это — братство товарищей по оружию, такое тёплое и верное чувство общности.
У других ценностью является семья: любовь, дружба, участие. У следующих — народ со своим славным прошлым, преданиями, вековой мудростью.
В нашей стране в силу исторических особенностей на месте алтаря у большинства стоит ещё более неопределённое понятие — государство, которое служит главным скрепляющим цементом сознания. Из него извлекаются все главные мифы, с помощью которых управляют людьми, — об особой судьбе страны, о внешней опасности и укреплении госбезопасности, о кознях врагов. Мифы живучи, как вирусы.
С культурой вины в алтаре оказалось то, чему там и быть надлежит, — понятие Бога. Как правило, принадлежащие к этой неизмеримо более развитой культуре люди — верующие, высоконравственные, более надёжные и дисциплинированные, чем любые солдаты армии стыда. И всё же чувство вины, некоторая раздвоенность души показывает, что понятие Бога для этой культуры есть нечто внешнее, находящееся за пределами самого человека.
Лев Толстой выстраивал иерархию ценностей следующим образом. Человек проходит три стадии познания Бога: сначала сосредоточивается на себе, потом понимает, что есть и другие, равные ему, то есть человечество, надо любить его, и наконец, он обретает гигантское безличное начало сущего. Итак, от эгоизма, от любви к себе — к альтруизму, к любовному общению с другими людьми и далее — к слиянию с безличным и безграничным Богом.
Переход от культуры вины к культуре радости происходит, когда надперсональный Бог становится персональным. Когда он извне перемещается внутрь не в результате логических рассуждений, а в ходе обретения своего дела. Опыт показывает, что самые сосредоточенные на себе самоактуализирующиеся люди ничего общего с эгоизмом не имеют. Они открыты и доброжелательны, из них получаются наиболее щедрые благотворители.
Выясняется также, что жить для других, ради будущего, исходя из ценностей прошлого, — вот самые коварные лозунги жестоких обманщиков всех времён и народов. Ничего кроме разочарований, душевных болезней и миллионов смертей эти лозунги не дали. Русский философ Николай Фёдоров недаром ригористски заметил, что в прошлом нет умерших, есть только убитые. И речь у него шла не только о войнах. Но и в мирной жизни действуют слабо изученные, но неумолимые законы тихого вытеснения с последующей неизбежной ликвидацией. Матери, живущие в угоду своим детям, дочери, чьи судьбы исковерканы деспотами-отцами.Ещё хуже в общественной жизни, когда экстремисты объявляют себя бескорыстными борцами за счастье трудового человечества или своего народа. Савонарола и Ленин были, в самом деле, бескорыстны, но ни флорентийцам, ни нам от того не было легче.
Человек героической жизни, русский географ Андрей Краснов написал в письме к своему другу Вернадскому замечательные слова: любовь без знания любимого предмета есть зло. Он имел в виду стремление русской интеллигенции помочь народу, исходя из чувства любви. Любовь хороша и нравственна в личной сфере, но она становится чрезвычайно опасной, как только превращается в общественное чувство. И в самом деле, основная масса несчастий на Земле проистекла от неумелого делания добра, и худшее зло есть некомпетентность при добрых намерениях.
Сегодня стало ясно, что делание добра — это профессия, его нельзя делать кустарно. И в обществе следует жить не по любви, а по договору. Так надёжнее, хотя кажется, что и холоднее.
Человек, который, по Маслоу, пришёл к культуре радости, уже начинает отдавать себе отчёт, что жить нужно для себя, вернее, воспитывать свою жизнь, делать самого себя, но упаси Бог распространять свой опыт на других. Нельзя давать советы, кроме самых простеньких, нельзя навязывать свои ценности другому, нельзя ставить свои цели перед другими. Они у другого будут свои, и никто их не сформулирует человеку, кроме него самого.
Поэтому в центре системы ценностей современного человека, достигшего берега радости, стоит он сам, потом — его близкие, затем — дальние, нация, всё человечество, а потом уж материальная вселенная, наиболее малое образование, не идущее ни в какое сравнение с внутренним миром человека.
В Евангелии Иисус называет себя Сыном человеческим. Меня это всегда озадачивало. Разве мы все не являемся чьими-то сынами и дочерьми? Если это указание на общечеловечность, то есть Он сам как бы дитя всех сразу, это тоже не вполне конкретно, тут нет отчётливого смысла, потому что каждый тоже несёт общие родовые, расовые, например, цвет кожи и далее — вообще видовые признаки, как телесные, так и духовные, способность мыслить, например, или говорить.
Теперь у меня мелькает иногда догадка, почему Он себя так назвал. Он открывает собой следующую генерацию разумных существ, идущую на смену людям. Человек есть первое разумное существо, но ведь никто не сказал, что последнее. И вот Он — второе разумное существо, неизмеримо более могущественное. Не человек, а сын человеческий.
Комментариев нет:
Отправить комментарий