В настоящем очерке мы не будем производить разбор традиционалистских течений и разных вариантов возрождения прошлого. Отметим, что все эти течения очень разные. Правый консерватизм, взыскующий монархии, соседствует здесь с консерватизмом левым, устремленным к советизму. К последнему можно предъявлять серьезные претензии философского и идеологического характера, ведь сам советизм возник из антитрадиционного бунта большевиков-нигилистов. (Их нигилизм был преодолен в эпоху Сталина, но преодолен он был не полностью, а частично, что, во многом, и предопределило крах советской державы).
Поэтому выглядит несколько странным, мягко говоря, обращение к нему как к некоему осевому времени, как к «точке возврата». Но здесь важна и ценна сама специфика мышления – попытка оттолкнуться от «века сего» в сторону века минувшего. Левый, советский консерватизм несостоятелен политически, но он показателен типологически. Он демонстрирует нежелание многих российских левых примиряться с современностью или же искать какой-то совершенно новой «точки невозврата» в будущем.
А существует ли эта точка? Есть ли будущее, понимаемое как нечто небывалое? На этот вопрос можно ответить только отрицательно.
Еще недавно разного рода прогрессисты предлагали обществу некий рывок в абсолютно иное, в будущего, которого никогда не было, и которое полностью противоположно прошлому. Этот рывок был сделан, и общество перешло в новое качество. Но было ли оно абсолютно новым?
Нет, оно просто воспроизвело (на новом уровне) те реалии, которые существовали на определенном отрезке времени. Так, буржуазно-либеральные революции Нового времени возродили демократию периода античности, а также капитализм торговых республик Средневековья (Венеции, Генуи и т. д.) «Строители капитализма» ничего сущностно нового не создали, хотя и выдали дело рук своих за что-то небывалое. В этом, собственно, и заключается великая фальшь прогрессизма – он пытается убедить людей в том, что создает новое, тогда как на самом деле он копирует старое. Причем эта копия очень отличается от оригинала – и далеко не в лучшую сторону.
С коммунизмом вышло нечто подобное. Он противостоял капитализму именно как прогрессистское, футуристическое движение, целью которого являлось совершенно новое и просто даже совершенное общество. Но практика строительства социализма в СССР показала иное. Здесь коммунисты вынуждены были брать на вооружение технологии монархического средневековья, позволившие им мобилизовать общество на «великие стройки века». Понятно, что и их копия также сильно уступала оригиналу. Вместо религиозного фундаментализма в СССР была наукообразная идеократия, а вместо священной власти монарха — политическая власть вождя. Но все-таки это была именно копия, прежние реалии возрождались, хотя порой и в неузнаваемом виде.
То есть, как очевидно, ничего принципиально нового, как такового, нет и быть не может. Все новое это действительно хорошо забытое старое. А время не только стирает эпохи, но и восстанавливает их. И все потому, что оно есть некая «движущаяся вечность» (преп. Максим Исповедник). По большему счету, время ничего не уничтожает, оно просто откладывает какие-то «вещи» на потом – с тем, чтобы в будущем была возможность их довершить.
Вот почему люди всегда мыслят в категориях цикличности. Они ощущают ход времени, понимают, что каждый год, каждое время года, каждый день, каждая минута, каждый миг обязательно повторятся. И в то же самое время это будут уже совсем иные – год, время года, минута и миг. Отсюда и такое отношение к ежегодному празднику – он является лучшим доказательством того, что время вечно, что оно совершает свой великий пробег по кругу, меняя все и не изменяя ничего. Отсюда же и такое отношение к шару и кругу, которые считаются идеальными фигурами. Циферблат обычно имеет круглую форму – и это весьма символично. А шаровидная держава является символом царской (вечной) власти.
Конечно, время вечно лишь по отношению к временам, эпохам, циклам. По отношению ко всему нашему миру оно конечно. Когда настанет конец мира, то закончится и течение времени. («Времени уже не будет». Откр. 10, 6). Настанет совершенно иная реальность – «новое небо и новая земля», о которой мы имеем слабое представление. Вот почему для традиционалиста не так важно само течение времени, сколько возможность достичь совершенно иной реальности там – по ту сторону этого мира и этого времени.
Но все-таки течение времени продолжает оставаться для него чем-то важным. Он знает, что можно достичь нового цикла, когда былые времена вернутся. Вернется то время, которое полнее всего символизировало эту самую иную реальность вневременной вечности. Ведь время движется по кругу – вниз и вверх (а потом снова — вниз и вверх). Движение вниз удаляет от высшей точки круга, и этому движению соответствуют более упрощенные формы духовного и политического устройства – демократические, которые символизируют множественность материи. Напротив, движение вверх устремлено к высшей точке, к небу. И здесь уже господствуют высшие формы – монархические, царственные, символизирующие единую и единственную власть Царя Небесного.
Когда говорят, что «время уже не то» и «прошлого уже не вернешь», то этому не надо верить. Время всегда одно и то же, а прошлое рождается в будущем.
Из этого и должен исходить политик-традиционалист. Для него ни в коем случае неприемлемо благоговение перед этим веком, который преходящ. Конечно, кое-кто, связанный с ним мировоззренчески и организационно, хотел бы укоренить миф о том, что движение куда-либо невозможно. Но это не так. Движение в прошлое не только возможно, оно еще и неизбежно. (Это, впрочем, вовсе не освобождает от необходимости действовать – готовиться к новым-старым временам и активно приближать их наступление. Если люди не приложат никаких усилий, то никакое возрождение не состоится. Более того, реальностью станет конец времен).
А традиционализм вполне своевременен и соответствует духу времени. Он не соответствует всего лишь одному из времен.
Комментариев нет:
Отправить комментарий