 |
| Флаг Горнорудного Государства Южное Касаи. |
Нация, обитающая по берегам Касаи и в долинах этой реки — балуба. Это большой народ, 11 миллионов на 2000 год.
Демократическую Республику Конго земли, населённые луба, разрезают поперёк: с юго-запада к юго-востоку; сейчас их территория – департаменты Касаи, Лулуа, Луалаба, Восточное Касаи, Ломами, Верхнее Ломами, Танганьика, Верхняя Катанга и Маниема. Первые шесть департаментов — это и есть прежняя провинция Касаи, или Большой Касаи, — земля, которую конголезские диктаторы, — Мобуту, а затем Кабила, — постепенно дробили на всё более мелкие части.
Балуба — совсем юная нация; под это название, как под шаткую крышу, втиснуты разные этносы, которых лишь условно соединяет общность происхождения. Только в самые последние десятилетия стало намечаться устремление к некоему единству.
Большая часть, около 7 миллионов, — сосредоточены на юго-западе Конго: луба-касаи и лалуа (тоже названные по одноимённой реке). Луба-лалуа и луба-касаи издавна в натянутых отношениях. Языки у них значительно разнятся, и есть общий, межплеменной — кингвана, диалект суахили.
Прочие 4 миллиона – за пределами Касаи: это луба-шаба (2 миллиона), санга, каньок, хемба и прочие.
Западные балуба – христиане, почти в основном — католики; ещё в последней четверти XIX века Бельгия усиленно приобщала племена луба к Западной Церкви.
** Империя Луба возникла около 1500 года. На троне четыре века пребывали Мулопве, — этот титул можно перевести, с натяжкой, как «Бог-Царь»: официальная идеология Империи, в значительной степени теократическая, зиждилась на том, что Императоры-Маги были посредниками на границе осязаемого мира, представляли интересы многообразного пантеона божеств в мире людей, и интересы людей — перед божествами.
На картах Империя Луба обозначалась символически: её внешние расплывчатые границы постоянно изменялись, а изнутри страна дробилась на сотни парцелл, — владений племён и кланов, во главе которых стояли килоло, — наследственные вожди, часто весьма условно подчинявшиеся Мулопве.
Был и второй полюс власти в Империи — тайное сообщество элиты луба: Бамбулийе; словно невидимый обруч, скреплявший целостность разнородного и разноязыкого государства: замкнутое, теневое, грозное объединение элитарных кланов; глава Бамбулийе, духовный глава балуба, был суровой тенью Мулопве и наблюдал за тем, насколько Император соответствует прокрустовым параметрам сочетания традиций, законов, мистических доктрин и политических требований. Одновременно Бамбулийе составляло нечто вроде духовной иерархии и даже подобие академии: все спиритуальные традиции Луба, вся культура Империи – сохранялась Бамбулийе.
Ещё с 1820х Империя Луба стала одним из основных рынков работорговли; значительная часть афроамериканцев США и Карибского региона выводит свою родословную от луба. Торговля подданными усердно наполняла казну Императора и неуклонно подтачивала его власть; как и в прочих империях Чёрной Африки вскоре работорговля стала разрушительным экономическим наркотиком, без которого государственность уже не могда существовать.
В начале 1870х империя Луба, уже весьма древняя (для скоротечной африканской государственности) стала шататься и крошиться от ветхости. С востока угрожали воинственные странники ньямвези, с севера – суданские арабы.
В 1874 году был убит старый император Илунга Кабале, и началась всеохватывающая гражданская война. С 1885 года земли балуба оказались в составе новой страны, которое именовалось – Свободное Государство Конго; это была сложная полуколониальная конструкция, и возглавил её длиннобородый монарх, живший очень далеко на севере — Леопольд II, король Бельгийцев.
** Луба-касаи считают себя прямыми наследниками Империи; и уверены, что только они и есть – настоящие балуба. Их язык – уже давно обладающий письменностью (латинский алфавит), — это литературный, классический язык луба.
В 1960ом, когда в рёве митингов и в грохоте перестрелок родилось независимая страна Конго, буйная, новорожденная, жадно свирепо искавшая собственную государственную идентичность, — западные луба быстрее других втянулись в процесс творения государственности. Этой нации не нужно было торопливо выдумывать что-то новое; у балуба была собственная историческая государственность, и – ещё недавно.
 |
| Провинция Касаи (Большой Касаи) |
** Альбер Калонжи (Albert Kalonji), последний и внезапный — после столетнего почти перерыва, — Император балуба, — родился в году, в селении Эмптинн (Hemptinne); рядом был большой город Лулуабур (Luluabourg), центр дистрикта Касаи. ( Сейчас Лулаубур это — город Кананга).
В Чёрной Африке, и особенно в Конго, всегда пренебрежительно отвергалось навязываемое колониальной бюрократией пристрастие к точному определению возраста, к твёрдым датам рождения и смерти. Не только биографы, но и сами исторические персонажи в интервью и мемуарах весьма вольно обращаются с исчислением своих лет, называя самые разные цифры.
По наиболее распостранённой версии, Альбер Калонжи в 1929 году, 6 июня. По крайней мере, сам он в преклонных годах настаивал именно на этой дате.
Он происходил наизнатнейшего клана луба — Bakwa Kalonji, его отец по наследству стоял во главе этого клана. При всех несомненных личных способностях этого африканского Бонапарта, его взлёт во многом объясняется тем, что за ним всегда стоял комплот сородичей, — сила, во многом решающая в то время и в той стране. В конце 1950х этот клан создал достаточно загадочную полуконспиративную – Mukalo, то есть – Великие Кало. С самого начала именно опора на Мукало позволила взлететь ввысь молодому политику.
 |
| Альбер Калонжи, 1960 |
** В 1948ом Альбер Калонжи учился на университетских курсах Cadulac, в городке Кисанту (Kisantu ). Этот учебный центр, открытый под эгидой бельгийского Лувэнского университета, (название – аббревиатура: Centres agronomiques de l’université de Louvain au Congo), — в то время чрезвычайно престижное для конголезца учебное заведение.
В 1948 году Калонжи получил диплом агронома. С 1951 года он работал в Лулуабуре, в должности эксперта-экономиста местного суда (expert-comptable aupres du tribunal de Luluabourg).
В 1957ом, 28 лет от роду, — он был избран в Провинциальный Совет дистрикта Касаи. (Conseil provincial du Kasai).
Ещё один изящный штрих в портрете: в 1958ом Альбер Калонжи принял посвящение в Орден Розы и Креста. («…est accueilli au sein de l’ordre de la Rose-Croix», сухо сообщает энциклопедическая справка). Это означало, что будущий Император был весьма сомнительным католиком, но его увлекал когнитивный европейский оккультизм. В половине ХХ века на разных континентах было достаточно много разного рода ассоциаций, манифестовавших себя под таким именем, так что сложно определить – какие именно розенкрейцеры приняли в свои ряды этого молодого политика. Но, вполне возможно, именно розенкрейцеры были одной из тайных линий, соединявших Калонжи с его покровителями в Европе. И, возможно, именно раннее пристрастие к средневековой, — рыцарственной, — розенкрейцерской эстетике подтолкнуло Калонжи к монархическому эксперименту, когда пришло время.
Советская апология Патриса Лумумбы. Серия ЖЗЛ.
Советская апология Патриса Лумумбы. Серия ЖЗЛ.
** В октябре 1958 года в Бельгийском Конго возникла новая политическая группировка — Mouvement national congolais (MNC), — Национальное Конголезское Движение, — на то время – наиболее радикальная. Отчётливо обозначился с первых дней лидер Движения — Патрис Эмери Лумумба,33летний профессиональный политик, остро обаятельный, необычный уже тем, что был родом из нищей крестьянской семьи, из селения Оналуа, из племени батетеле, которое всегда пребывало в самом низу иерархии народов Конго.
Это был деятель опасный, авантюрный (на фоне пасторальной политической тишины Бельгийского Конго). В молодости он начал было делать карьеру в почтовом ведомстве, был отмечен, его намеревались перевести уже в административные структуры Министерства Колоний, — но вдруг Лумумба был арестован по уголовному обвинению, как похититель и растратчик, и полгода провёл в тюрьме. После этого Лумумба, до того — карьерист, откровенно лояльный по отношению к Бельгии, — вдруг выявился как радикальный марксист. Уже в 1958ом прошли первые слухи о том, что это, каким-то образом, – человек Москвы. Как раз в это время СССР уже всерьёз начал пробовать свои силы в Африке. В том же 1958ом, Лумумба появился в Аккре, столице Ганы, — непосредственно перед созданием MNC. Эта бывшая британская колония уже больше года была независимым государством, и правительство возглавлял там премьер-министр Гваме Нкрума, известный философ, создатель собственной, цветасто-эклектичной версии неомарксизма, известной как коншиенсизм (consciencism); одновременно – теолог радикального христианства, панафриканист и – в то время, — адепт учения Ганди. Нкрума претендовал на роль идеолога становления новой Африки, и стягивал вокруг себя перспективных лидеров из разных стран.
** Альбер Калонжи был соучредителем НКД, и уже на второй год стал вторым центром притяжения после Лумумбы. В 1958ом — они, Лумумба и Калонжи, соратники. Внешне они даже похожи немного, на мутных газетных фотографиях, — молодые, крепко-худощавые, скуластые, оба отмечены непременным символом интеллектуальной элиты того времени: носят очки, одинаково модные, — толстая оправа и форма – как крылья бабочки вразлёт (стиляжские, как их именовали в СССР). Лумумба более величествен, высок, монументален; Калонжи, небольшой, тонкий и вёрткий, — в нём всегда сквозило, даже на официальных фотографиях, нечто егозливо-мальчишеское, несмотря на раннюю лысину. Может быть, поэтому он на шаг уступал всегда Лумумбе.
Уже через год оказалось, что два лидера Движения – это не просто соперники, это – для полюса идеологического противостояния. Лумумба не был похож на дискуссионных евросоциалистов, в основном книжников из школьных учителей: он быстро усвоил именно советский стиль «генеральной линии», для него политический противник – это был прежде всего личный враг.
Калонжи, – что отчётливо обозначилось позже, — также не был ни либералом, ни даже консерватором в европейском понимании. Его политическую направленность определить одним термином ещё сложнее: он скорее – традиционалист, хотя весьма своеобразный, и, прежде всего, политический авантюрист, своего рода африканский необонапартист.
** Операции по втягиванию Конго в сферу советского влияния 1959-60 годов – это до сих пор пространство даже не сумеречное, а – тёмное. Большая часть материалов по-прежнему – совершенно секретна.
Бельгийское Конго, как в то время казалось, – это был идеальный плацдарм для сотворения Советской Африки; громадная территория, — по обширности вторая, после Алжира, африканская держава; население – почти сплошь живущее ещё в мистическом африканском средневековье, дремотно углублённое в себя, отрезанное от мирового противостояния идеологий. Для советских рационалистов середины ХХ века, свято веривших в силу пропаганды мировой революции, – это было девственное человеческое сырьё, нетерпеливо ждущее, когда за него возьмутся опытные дирижёры прогресса.
И ещё – гигантские, ещё только предполагаемые, сырьевые ресурсы этой страны; это тоже много значило: нефть, золото, алмазы, цинк, марганец, кобальт, кадмий, редчайший танталит, и ещё много всего. Главное же: уран; в годы, когда все силы были сосредоточены на подготовке ядерного оружия, оно и было эпицентром противостояния; тогда считалось, что на юге Бельгийского Конго – около четверти всех мировых запасов урана; потом оказалось, что больше половины.
А протектором этой огромной страны была всего лишь Бельгия, — маленькое осторожное королевство, с шумным разномастным парламентом, с угодливым полусоциалистическим правительством. И Бельгия в это время уже явно отпускала от себя Конго – в отличие от прочих колониальных держав, — без обширной многолетней войны, почти что по доброй воле. В Москве это воспринималось как демонстрация бессилия.
** В первые дни 1959го Национальное Конголезское Движение впервые показало силу: Леопольдвилль, столица Конго, — охватило бурление демонстраций, больше похожих на восстание; 4 января в перестрелках в полицией погибло около 50 демонстрантов, а Лумумба попал в тюрьму, — с этого начался его путь народного героя.
В первые дни 1959го НКД впервые показало силу: Леопольдвилль, столица Конго, — охватило бурление демонстраций, больше похожих на восстание; 4 января в перестрелках в полицией погибло около 50 демонстрантов, а Лумумба попал в тюрьму.
Для Калонжи этот год разворачивался вполне респектабельно. В 1959 году он взялся за работу консультанта по налогам (открыл свой «cabinet fiscal» в Лулуабуре). В это же году – новый шаг политической карьеры: он был избран в законодательный совета (Conseil de legislation).
1959 год, Конго; страна – условно, — ещё прежняя, ещё Congo Belge, и олицетворение верховной власти – 29летний Бодуэн, король Бельгийцев (Мвана Китоко, такой титул он носил в Конго): узколицый человек в модных тяжёлых очках, — просто идеальное олицетворение улыбчиво-скрытной, уклончиво-благоприличной Европы пятидесятых, невозмутимой и лёгкой, склонной к компромиссам, и давно уже усталой от викторианских усилий по преобразованию планеты.
Лето 1959го: в газетах всего мира стало повторяться словосочетание: Congo – Luluabourg, Лулуабур, — до той поры мало известный, глубинно-африканский город: там развернулись столкновения (а в конголезских источниках употребляется слово «война»), — между двумя многомиллионными родственными народами: лулуа и балуба.
В Лулуабуре было значительное белое население; привыкшие к многолетнему колониальному спокойствию (всего полтора десятилетия во Второй Мировой назад полыхала Европа, а Конго казалось последним мирным прибежищем). Теперь бельгийцы и прочие белые обитатели Лулуабура вдруг оказались в самом средоточии настоящей. достаточно жестокой, войны.
Лулуабур опустел, его покинули три четверти населения. Остановились заводы, вся экономика провинции была нарушена. Высадились королевские парашютисты. Но значительную часть города уже контролировали вооружённые группы Национального Конголезского движения.
Эти отряды были признаны наиболее опасными. Военный губернатор Вальтер Гансхофф ван дер Меерш (Meersch) потребовал их разоружения. По приказу ван дер Меерша был арестован один из двух лидеров НКД, — Альбер Калонжи, балуба, — его обвинили в разжигании национальной ненависти. В те дни принц-агроном стал настоящим героем событий в Лулуабуре. Он лично спас балуба, осаждённых в церкви миссии Нотр Дам де Лулуабур, — по некоторым сообщениям, только его отважный напор спас этих людей от уничтожения. Он был арестован и сослан в селение Коле.
Второй лидер НКД, прибывший с севера, — Патрис Лумумба, — ареста избежал; руководителям балуба это показалось крайне подозрительным.
** После нескольких столкновений, — убитые исчислялись, по крайней мере, сотнями, — начался отход балуба на восток, в земли, где этот народ составлял подавляющее большинство населения. После убийств на станции Чибамбула (Tshibambula), с сентября 1959 года, — огромный поток беженцев-балуба хлынул в сторону реки Санкуру-Лубилаш, Всю осень 1959го длился стихийный, тревожный, неуправляемый исход балуба. Основные регионы Касаи, — Luebo, Tshikapa, Ndekesha, Kazumba, Mweka, Kakenge, Ndemba, -были затоплены этим потоком. Территории, по которым отступали сотни тысяч беженцев, — вышли из под контроля какой-либо власти. Собственно, это и была уже – война.
После прекращения ареста Калонжи выехал в город Бакванга, — это была неофициальная столица балуба-касаи, и вокруг этого города стягивались беженцы. Возникло аморфное, неуправляемое, но опасное именно своей многочисленнойтью, объединение этих мигрантов, — Nkonga Muluba: ассоциация балуба, живущих на землях лулуа. В руководстве этого племенного объединения тоже возник Альбер Калонжи, что резко усилило его влияние.
**Осенью 1959 года в городке Чибата (Tshibata) съёхались стихийно возникшие в дни погромов лидеры балуба, — точнее, многие из них были уже полевыми командирами. Это был конгресс народа, — его созвали руководители самой сильной из национальных организаций, MSM, Mouvement solidaire Muluba. И там был высказан предельно радикальный проект: восстановление древнего королевства Луба. На трон Императора, — Мулопве, — был намечен только что ярко выявившийся политик, национальный герой, — Альбер Калонжи.
Спустя полвека (2010) в книге-интервью сам Калонжи говорил:
— Конгресс в Чибата был результатом бездействия комиссии Раэ у Ляк Mункамба. … Мысль о короле возникла задолго до того, она вертелась на языке у лулуа — вождь Каламба, у баконго – Каса-Вубу, балуба только подхватили её, сказав: «Он поедет в Брюссель, он встречался с королем Бельгийцев, он всегда отстаивает то, чего мы хотим, и он никогда нас не подводил. Он должен стать нашим королем.Так решил конгресс в Чибата. Никто не должен быть выше Калонжи…».
Эта внезапная, — бонапартова, — первая победа молодого политика уже расколола движение балуба. Некоторые влиятельные лидеры, Давид Одиа, Эмиль Мапумба, (в 1960ом заместитель Калонжи по НДК), Оноре Кадима (он же Кадима Tshiovo), — уже к началу 1959го твёрдо вознамерились остановить Калонжи. Против агронома встали почти все традиционные вожди балуба. Но в Чибата всё-таки одержал победу Альбер Калонжи и стоящий за ним клан Баква Калонжи.
Комментариев нет:
Отправить комментарий