Понятие «философская публицистика» в последнее время становится все более популярным и, я даже сказал бы, модным. Оставляя пока в стороне причину этого, сконцентрируюсь на вопросе: Чем философская публицистика отличается от просто публицистики, эссеистики и, наконец, от философской эссеистики? Этот вопрос (вопросы) в разных вариациях я слышу очень часто. Попробую коротко ответить на него.
Начнем с отличия публицистики и журналистики. Если журналистика – это сообщение об общественно важных событиях и отражение мнений о них авторитетных личностей, то публицистика – это авторский анализ этих событий.
Философская же публицистика – это авторский анализ причин событий и прогнозирование их последствий. Это определение делает понятной возможность философской публицистики переживать десятилетия и даже столетия.
Эссеистика – это обостренное присутствие автора в тексте, где все вращается вокруг его Я, что обусловливает акцент не на понятиях, а на метафорах. В известном смысле эссеистика – антоним публицистики. Даже проблема, поднятая в эссе, становится вторичной по отношению к представленности в нем авторского Я. Отсюда такое значение стиля в эссеистике; стиль есть мелодика и ритмика присутствия автора в тексе. Это роднит эссеистику и поэзию.
В отличие от просто эссеистики, философская эссеистика – это равновесие акцентов на проблеме и авторском присутствии. Поэтому философская эссеистика и публицистика достаточно близки. В чем же отличие?
На первый взгляд, философскую публицистику отличает общественная значимость проблемы. Но это не так. Философская эссеистика неизбежно выходит за пределы снобизма и авторского нарциссизма уже потому, что она философская.
Главное отличие в ином: если философская эссеистика – монолог, то философская публицистика принципиально диалогична.
Итак, философскую публицистику можно определить как диалоговую философскую эссеистику. Великий философский публицист античности Сократ вел диалоги и вошел в историю философии именно как ведущий диалогов, а великий теоретик философии Гегель в своем единственном философском публицистическом произведении «Кто мыслит абстрактно?» моделирует диалоги персонажей и полемизирует с невидимым оппонентом.
Не бойтесь обсуждать глубокие вопросы во внешнем или внутреннем диалоге, и у Вас есть шанс стать философским публицистом ;).
2
Вопрос о необходимости и возможности философской публицистики вторичен по отношению к вопросу о возможности и необходимости философского искусства – философствования в образах и метафорах, а не в понятиях и категориях.
Прежде всего стоит осознать, что положение о том, что теоретическое в философии важнее художественного (метафорического, образного) – атавизм тоталитарного и посттоталитарного мира, которому философия нужна в качестве «научной» служанки политической идеологии. Чем демократичнее социальная система, тем больше она склонна признавать плюральность проявлений философии в культуре.
Для Шеллинга, в отличие от Гегеля и Маркса, высший способ философского постижения Абсолюта – искусство, а не наука. Эта линия продолжается в экзистенциализме и персонализме: Человека как микрокосм нужно постигать, не объективируя, – в философских эссе и романах.
Однако самые глубокие эссе и романы могут быть слишком замкнутыми в жизненном мире философского писателя, а потому отрываются от мира остальных личностей. Философская публицистика размыкает их смыслы и вводит в контекст эпохи.
И это может быть как публицистика самого автора философских эссе и романов, так и других авторов.
3
Вернемся к вопросу об отличии философской публицистики и просто публицистики.
Философская публицистика, как и просто публицистика, отвечает на актуальные вызовы времени, осмысливает причины проблем и противоречий, которые мучают или пугают современника – причины того, что мы называем «злобой дня». Но она делает это с позиций постижения вечных проблем и противоречий человека, а не растворяется в «злобе дня».
Более того, если публицистика на злобу дня лишь усиливает «ЗЛОБУ дня», то ее точно нельзя назвать философской публицистикой.
Наверное, лучше вообще обойтись без такой публицистики.
4
Иногда, а может и часто, философский публицист и просто публицист уживаются в одной личности.
Например, Вольтер был выдающимся философским публицистом, который поднимался над злобой дня. Но время от времени он превращался в просто публициста, растворяющегося в «злобе дня».
И это касается многих авторов, создавших шедевры философской публицистики.
Публицистика притягивается к «злобе дня», как магнит. Но она может усиливать эту злобу, а может освобождать от нее.
И тогда она становится философской публицистикой.
Комментариев нет:
Отправить комментарий