Юрий Шевцов: Тунгусы как альтернативный создателям степных империй образ жизни и социального поведения

Тунгус в летнем костюме. Изд. Д.П. Ефимова.
А если посмотреть на тунгусов с еще одного ракурса? С точки полярности их образа жизни всем степным империям, которые возникали неподалеку от места формирования этого народа. Они формировались примерно в районе Ангары, севернее Байкала.

1. Тунгусы в целом практиковали одиночную мясную охоту. Были тунгусы, научившиеся разводить оленей и заниматься рыбной ловлей. Но в целом тунгусы - это одинокие охотники на мясных животных, хищников включая.

Полная противоположность практике загонных огромных охот в степи, которая была распространена и развилась в степях. Как минимум с эпохи киданьского государства Ляо многодневная огромная загонная охота стала нормой. Она стала той базисной социальной технологией, на которой сформировалась военная тактика и стратегия как минимум киданей и монголов.

Часть киданей вошла в состав тунгусов. У тунгусов вообще было распространено брать жен у киданей.

То есть как минимум от эпохи Ляо тунгусы - альтер эго базовому принципу образа жизни степи - организованной массовой загонной охоте. Принципиальные индивидуалисты.

2. Тунгус не заводил дом и не привязывался к месту. Это - как правило одинокий, максимум с семьей, кочевник по тайге. Охотник даже без юрты. Только легко возводимый чум.

Это тоже альтернативный образ жизни степи. В степи есть привязка к зимним и летним пастбищам. Часть степняков оседала и в городах при создании государств. 

Тунгус был принципиально никак не оседлым. За исключением некоторых групп тунгусов. 

3. Тунгус был воинственен. Как и степняки. Но не создавал крупных военных группировок. Он и на войне старался быть  одиноким героем.

4. Тунгус считался и скорее всего был умным и контактным. В отличие от многих сибирских народов, которые практиковали другие психические качества.

И вот такой образ жизни позволил тунгусам занять громадную территорию от Амура до Енисея, а потом добраться и до Оби. По площади занятая тунгусами территория является вторым пространством после Монгольской империи. Но расположенным в гораздо более труднодоступных условиях, чем Монгольская империя. Причем тунгусов количественно было мало. Лесной ландшафт кормил не большое количество охотников.

То есть тунгусы - это тот вид культуры, который отпочковался от народов  лесостепной полосы и развил альтернативный создателям степных империй образ жизни и социального поведения. 

Каждая степная империя давала приток диссидентов к тунгусам: киданьская Ляо, чжурчженская Цзинь, уйгурское государство,  Монгольская империя - от всех них у тунгусов есть заметные вкрапления.

При этом не известна вражда этих империй с тунгусами. Не видна она и в традиции шаманизма. Но в фольклоре тунгусов есть не любовь к конным всадникам.

Тунгусы не практиковали набеговую экономику на границе с империями. Стремились к гармоничному освоению тайги.

Так как понимать тунгусов? Это - таежная версия экспансии народов, породивших в степи империи? Своего рода аналог русского казачества? Ветвь одной и той шаманской культуры, поставившая под косвенный контроль степных империй тайгу?  

Или тунгусы - это альтернативная степным империям и враждебная им версия культуры?

Почему тунгусы не стали практиковать набеговую экономику? 

Относительно аборигенных народов тайги - там было скорее уничтожение. тунгус занимал нишу крупного хищника, прежде всего медведя, и дальше жил в зависимости от состояния живности на подконтрольной территории. Если стабильно - жил на месте. Мор, пожары, сдвиг климата и миграция животных - шел за ними. Подросшие дети тунгуса уходили на новый участок.

Конкуренты уничтожались. Людей включая.

А, вот, применительно к южной границе была возможность сформировать набеговую экономику. Как правило отсталые народы такую экономику на границах с развитыми и формировали. Сами монголы, или кидани, или чжурчжени были таковыми набеговыми народами относительно Китая.

В климатической зоне южных тунгусов были прецеденты набеговой экономики относительно степных народов: лесные народы верховий Енисея, населения Сахалина относительно Юань. Даже Хлынов, то бишь Вятка, и его ушкуйники - это явления однотипные. Тайга порождала хищные социумы, кормившиеся с более развитых и южных. Ушкуйники вообще саму столицу Золотой орды как-то взяли.

Позднее именно тайга стала опорой русских землепроходцев и именно из тайги они двинулись на Маньчжурию.

Почему этого не практиковали именно тунгусы? 

Связанный с этим второй вопрос углубляет первый: почему территория от верховий Амура по его левым притокам и берегу до примерно его устья исторически практически никогда до прихода русских землепроходцев не становилась базой для набеговой экономики? Может быть, даже и вообще  никогда.

Это отрезок меньше линии соприкосновения тунгусов и степных народов, создававших империи. Ответ относительно Амура не объяснит ненабеговость тунгусов. Но, может, пояснит что-то частное.

Даже "вал Чингиз-хана" при Ляо и Цзинь был развернут на степь и завершался на севере в верховьях Амура. 

Ненабеговость тунгусов - их характеристика на очень долгое время. Возможно, на все время их заметного исторического существования. Вплоть до прихода русских землепроходцев и Нерчинского договора.

С точки зрения военно-стратегического анализа понятно, что это поведение тунгусов отвечало интересам всех степных империй. И прежде всего - Монгольской империи, при которой , вероятнее всего, произошло взрывное распространение тунгусов по тайге. Весьма отвечало интересам и Юань, Мин, Цин. 

Правда, с Цин могут быть вопросы: те отселяли с Амура население принудительно в силу Нерчинского договора. И тут могут всплыть какие-то особые обстоятельства.

Нет прямых оснований также рассматривать тунгусов как силу, посланную степными империями осваивать тайгу и обеспечивать стабильность их северной границы. Слишком разные империи. Между становлениями каждой из них бывали периоды беспорядка. Тунгусы никогда не воспользовались этими периодами неизбежной потери контроля над собой, если бы он был.

В крайнем случае, Амур и вообще южное приграничье тунгусов могло стать базой для местной вольницы. Не подчинявшейся ни тунгусским традициям, ни империям. Аналогу, например запорожцев и ушкуйников. Этого тоже не произошло.

Мое предположение - дело в особенностях тунгусского шаманизма и связанного с ним образа жизни. Заполнение открывшейся им экологической ниши - одиночная мясная охота при собственном производстве железных орудий охоты - было выгоднее набеговой экономики.

А, вот, почему именно Амур не стал базой для приграничного бандитизма - это особый вопрос. Напрямую с тунгусами, быть может, не связанный.