Её тётушка (с разницей в два века) — графиня Констанция Мануцци. Если возлюбленная короля Джоакино выглядела как-то так, то можно понять, почему Мюрат застрял в замке Бельмонт на неделю во время наступления.
** Смею предположить – с юности, со времён пребывания в интимном окружении Императора Павла, — графиня Констацния Мануцци приобрела вкус к высшей политике.
Вкус, из-за которого её – уже много лет, — жгла злая острая жажда, томил скучный серый голод.
После гибели Павла супруги Мануцци были отторгнуты дворов в Петербурге. Александр, новый Император, тщательно избавлялся от всех, кому благоволил его отец. У которого пристрастия к людям часто были странны и неожиданны.
И и в Литве, — низведённой до уровня Виленской губернии, — Манцуци окружало вежливое отчуждение. По той же причине, но с противоположной стороны: из Петербурга Мануцци вернулись с репутацией русофилов. А виленская шляхта к российской оккупаци относилась краней болезненно; сломить сопротивление её удалось достаточно быстро, но примирить — так и не удалось никогда. Литовская шляхта, как могла, оттесняла венецианца и его волынскую супругу от властных позиций губернского уровня.
Маршалок Браславский – всё, на что предполагаемый сын короля Польши мог рассчитывать; и для его супруги великолепное палаццо в Бельмонте порой казалось заточением. Более десяти лет, до июля 1812 года.
И вот — внезапно сказка проломила каменные стены действительности. Свершилось: в распоряжении Констанции оказался самый настоящий король. Правда, этот король — сын крестьянина, но это только усиливало эффект сказочности.
И, главное, — это был сказочно могучий король. Второй по рангу (после Напоеона Великого!) военный иерарх Великой Армии. Король, у которого четыре кавалерийских корпуса, двести с лишним эскадронов, почти двадцать тысяч кавалеристов – лучших в Европе, лучших в мире.
Вряд ли графиня Констанс упустила шанс – хотя бы попробовать – пошевелить рычаги Большой истории, раз уж они были так близко.
** «Брульоны для Дюма» — этот подзаголовок я приготовил заранее: на тот случай, когда придёт время взломать периметр строго исторического расследования, попробовать вычертить зыбкие контуры гипотезы, — которая, скорее, тяготеет к жанру авантюрного романа.Мне, автору, – решительно хочется верить, что беседы короля Джоакино с Корнстанс в Бельмонте – касались не только прелестей диких лесов и чарующих болот, окружавших замок.
Шла война, и, главное, — заново расчерчивались карты Европы, да и всей планеты. Чертил на картах сам Наполеон, но и зять его. Король Обеих Сицилий, был к этому увлекательному причастен, так или иначе. Мне думается, что графиня Констанция Мануцци тоже тянулась – как могла, — к волшебным инструментам, с помощью которых создавались всё новые страны.
Тем более, что есть некоторые слабые сигналы, указующие на то, что беседы в Бельмонте – были не столь уж буколически невинны.
В нашем распоряжении – лишь едва заметные стрелки, указующие – на то, в каком направлении могла развиваться беседа в Бельмонте. Но ничем пренебрегать не приходится.
Графиня Констанс – чужая тут, в Литве; она — из Домбровице. И эта стрелка, Домбровице-Дубровица, указывает направление по карте: на юг, в Украину.
И ещё оди указатель: фамилия Пляттер-Броэль – эта стрелка направлена в сторону «bureau spécial», Специального Бюро: это – военная разведка Великой Армии.
ГЕНЕРАЛ МИХАЛ СОКОЛЬНИЦКИЙ, ГЛАВНЫЙ ШПИОН НАПОЛЕОНА.
** Специальное Бюро: эта служба была создана специально для похода на Россию; развернуть разведку восточного направления приказал сам Наполеон – в секретной инструкции на имя Гюга Маре, герцога де Бассано, министра иностранных дел Французской Империи, от 20 декабря 1811 года.
В январе 1812го был подобран кандидат на роль шефа Специальной службы — бригадный генерал Михал Сокольницкий герба Новина.
Михал Сокольницкий герба Новина.
В прошлом этот поляк был обязан своей карьерой во французских войсках — непосредствено Мюрату; именно король Джоакино подписал приказ о производстве этого польского офицера в чин генерала французской службы, от 22 января 1802 года.
Михал Сокольницкий, родом шляхтич из Познани, был уже немолод, — ему шёл пятьдесят второй год. И, ко времени похода на Россию он уже пятнадцатый год служил под командованием Наполеона, и был ему хорошо знаком
Чин бригадного генерала был ему явно – не по возрасту, и не по амбициям. Этот генерал уже успел сделать (и обрушить) несколько карьер, и прожить как бы несколько судеб.
В молодости – великолепный инженер, геодезист, географ, в 29 лет – директор Инженерной школы в Вильно, в 34 года – впервые произведён в чин генерал-майора (приказом диктатора Тадеуша Костюшко, в повстанческой армии Королевства Польского). Потом – в польском легионе, — в Итальянской Армии, которой командовал молодой генерал Буонапарте; весной 1800го, во время похода в Италию, полковник Михал Сокольницкий некоторое время командовал Легионом, — вместо заболевшего генерала Карла Княжевича.
. В 1802 году Михал Сокольницкий прибыл в Лион, чтобы вместе с польскими частями отправиться в экспедицию на Сан-Доминго (нынешний Гаити). Именно тогда Мюрат, проводивший реорганизацию польского легиона, произвёл Сокольницкого в генералы и назначил на должность инспектора 3ей деми-бригады. Но в Америку генерал, кажется, так и не поехал – по причине затяжной болезни.
Вне всякого сомнения, с ним с тех пор был очень хорошо знаком польский генерал из штаба Мюрата – бригадный генерал Винценты Аксамитовский; в экспедиции на Сан-Доминго он командовал 2ой польской деми-бригадой. ).
В 1806ом во время реорганизации Великой Армии генеральский чин, полученный от Мюрата, не был признан, и Сокольникий был безвинно разжалован. В том же году он в третий раз стал генералом – войск Великое Герцогства Варшавского. В 1810ом Сокольницкий получил чин дивизионного генерала, был военным губернатором в Кракове, потом в Радоме.
Но — уже через год, в 1811ом Сокольницкий – был вытеснен из варшавской армии, в создании которой принимал столь деятельное участие. У него был роковой талант – создавать себе врагов. Теперь его личным врагом стал сам князь Юзеф Понятовский, военный министр Герцогства, — фактический глава правительства, почти диктатор. Это привело к тому, что генерал вынужден был покинуть страну. Он вернулся на французскую службу, в четвёртый раз – оказался в чине бригадного генерала.
(В числе его врагов в ту пору был, увы, и бригадный генерал Винценты Аксамитовский. В марте 1807 года, во время осады Данцига, был ранен знаменитый генерал Ян Генрик Домбровский, и вместо него был намечен в командиры дивизии войск Гецрогства варшавского — бригадный генерал Михал Сокольницкий, который тогда отличился в боях во главе «посполитаков», ополченцев. Но против этой кандидатуры решительно выступили два влиятельных генерала — Винценты Аксамитовский и Амилькар Косинский; Жозеф Лефевр, Маршал Франции, командующий войсками Великой Армии, прислушался к ним, и командиром дивизии был назначен дивизионный генерал Игнацы Гелгуд).
Сокольницкий, помимо прочего, был изобретателем (его прибор для очистки воды получил некоторое распостранение, а картографический инструмент – геодезиограф, — был одобрен Академией ещё в 1802 году; генерал был членом-корреспондентом Французской Академии, Французского Института, был принят в члены Академии в Нанси, и имел обширные познания – в архитектуре, геодезии, карторграфии, физике, астрономии и математике).
** С января 1812 года генерал Сокольницкий, ещё недавно опальный, — membre du petit quartier impérial, член Малой Квартиры Императора; то есть — он причислен к узкому кругу штабных офицеров, имевших доступ непосредственно к Наполеону.
Теперь он спешно готовил для Императора секретные меморандумы о предстоящей войне на северо-востоке, один за другим. Одиннадцать докладов составили общий текст — известный под общим названием «Memorial o polityce rosyjskiej i odbudowaniu Krolestwa Polskiego». (Вариант — «О способах избавления Европы от влияния России, а благодаря этому – и от влияния Англии».
Одна из глав этого сверхсекретного трактата — «Взгляд на Волынь». Волынская земля, по мнению Сокольницкого, была идеальной базой – для грандиозной экспедиции в южные пределы России;
Генерал призывал Наполеона решить исход войны – сидой одного корпуса Великой Армии: его нужно было двинуть – в сердцевину Украины, на Киев; Волынь же виделась архимедовым рычагом, способным опрокинуть громаду России. Сокольницкий уверял: «Одна только Волынь обеспечить рекрутирование в 40 – 50 тыс. человек», и тогда — .
Видимо, Наполеон высказал нечто вроде одобрения поначалу.
Сокольницкий предлагал: в 1812ом всю тяжесть войны перенести в Украину, — удар в южное подбрюшье России; а политические механизмы запустить в Польше. Когда в 1813ом будет воссоздано Польское королевство – от Балтии до Черноморья; и к Великой Армии присоединиться до 100 000 польских солдат из российских провинций (и столько же способно выставить Герцогство Варшавское, уже существующее).
ГЕРЦОГСТВА ПОГРАНИЧЬЯ.
** Решительно увлекателен – проект, изложенный в меморандуме «Обзор готовых к активным действиям сил, которые может выставить Польша, как в целости, так и исключительно от своих границ, рассматриваемых в сугубо военном аспекте». Он помечен 10 февраля 1812 года
В этом меморандуме Сокольницкий предложил создать своеобразную политическую зону («бульвар»). ограждающую Европу – и прежде всего Польшу, — от вечной опасности со строны России. Это -– цепь новых стран, «находящихся под непосредственной протекцией Польши».
Предполагалось воссоздать герцогства: Ливонские (Инфлянтское), Полоцкое, Мстиславское, Смоленское, Черниговское (или Новгород-Северское) и Полтавское.
Собственно, Сокольницкий не предлагал ничего нового. Он всего лишь намеревался активизировать титулы короля Польши.
Титулование польского короля сберегало даже титул великого князя Смоленского – который ещё с 1514 года перехватил у Польши Василий III, великий князь Московский и Великий Государь Руси.
Король Станислав Август, последний монарх Rzeczypospolitej Obojga Narodów, Речи Посполитой Двух Народов, низложенный 25 ноября 1795 года, — носил следующий развёрнутый титул: Stanisław August z Bożej Łaski i Woli Narodu Król Polski, Wielki Książę Litewski, Ruski, Pruski, Mazowiecki, Żmudzki, Kijowski, Wołyński, Podolski, Podlaski, Inflancki, Smoleński, Siewierski i Czernihowski. (Божией Милостью и Волей Народной Король Польский, Великий Князь Литовский, Русский, Прусский, Мазовецкий, Жмудский, Киевский, Волынский, Подольский, Подлясскй, Инфляндский, Смоленский, Северский и Черниговский, и прочая и прочая).
Поскольку речь шла о восстановлении Королевства Польского, — в прежних, величавых границах XVI века, — то и корона Ягеллонов снова выплывала из небытия, как польский Святой Грааль. И средневековые титулы, (казалось бы, лишь хрупкая архаичная пергаментная шелуха), превращались – в арсенал, грозно поблёскивающий воронёными боками ядер, пахнущий свежим порохом. На протяжении всего XVIII века, Польша, всё ещё огромная, была присмиревшей, приручённой Россией; но вот старинные титулы польской короны – скрещивались, как мечи, с лязгом, — с титулами короны Российской.
НАПОЛЕОНИДА — КОЗАКИЯ.
Шесть герцогств – это было ещё не всё; эту воинственную цепь должно было замыкать совершенно уже фантасмагорчиские сооружение, — в духе уже не Дюма, а, может быть. Рабле.
Сокольницкий писал:
« Казаки, известные под названиями Zaporoguis или Zaporovins (Запороги или Запоровэены) … объединенные с Крымскими Татарами, смогут создать единое государство, прекрасное имя которого Таврида, оскверненное ныне, будет заменено на
Наполеонида. Оно будет00 состоять из 3-x департаментов: 1-Поднепровье с центров в Екатеринославе, 2- Большая Таврида, 3- долина Донца от впадения в Дон, Азовского и Черноморского побережья до устья Днепра. Это государство, населенное ныне конными народами, сможет управляться одним главой в соответствии с Конституцией ему соответствующей, с перспективой политической независимости по формировании в нем цивилизованой нации, которая станет барьером в амбициозных претензиях России на Черное море и Босфор. Мы не бросим никогда этот сильный народ, ныне угнетенный и
униженный, до этих пор применяющий против собственной воли свои военные способности, к которым он привычен, и который станет их применять для нас по доброй воле, а не в оброк. Это народ испытывает чувства, несравнимые с чувствами русских, и с ненавистью терпит иго.
Запорожские Казаки хорошо сложены, крепки, ловки, храбры, неутомимы и очень умны. Они первыми поднимут щиты и, несомненно, перетянут других на свою сторону… Они могут выставить ныне 60 000 легкой кавалерии, из которых 10 000 могут быть использованы во французской кавалерии, где они могут быть задействованы для ведения разведки, или что бы тревожить и преследовать неприятеля, или для ведения дозоров и боевого охранения лагерей.
Украина может быть полезна для разведения лошадей, она сможет выставлять от 40
до 50 000 лошадей. Россия, уменьшившись на эту часть, изгнанная с берегов Балтики и Черного Моря, отделенная от Французской Империи неприступным бульваром, с армиями готовыми дать отпор, будет вынуждена навсегда отказаться от планов своего расширения за счет завоеваний…».
** К Наполеониде Сокольницкий предлагал присоединить – Крым (рассматриваемый как восстановленное Ханство крымских татар). По его подсчётам, крымские татары способны и запорожцы выставить «мобильны корпус из лёгкой кавалерии» в 40 000 сабель.
Тем временем вассальные герцогства развернут армию в 100 000 штыков.
В соединении с 200 000 солдат польских армий (Волыни, Подолии, Киевщины, Галиции и Герцогства Варшавского) – возникнет армия, которая сможет оттолкнуть россию – и без помощи французских дивизий.
.Но для начала Сокольницкий убеждал, что необходимо выделить летучий конный корпус, в 20 000 сабель; — из состава Резервной кавалерии, из дивизий короля Джоакино.
Если движение начнётся с территории Австрийской Галиции, с Западного Буга – то, уверял генерал, через 25 дней Киев будет взят.
Для этого нужно: создать зону влияния Польши -– до Чёрного моря.
Проект «Наполеонида» — творение, явно вдохновенное, Сокольницкий писал – это и по стилю видно, — словно в трансе, и порой доклад, подготовленный для Наполеона. Напоминает поэму в прозе: ««… тень непобедимого Орла – великого Наполеона – накроет Киевскую цитадель».
Собственно, генерал Михаил Сокольницкий и был поэтом, судя по воспоминаниям совремнников ; его стихи высоко ценил
Сохранился его опус «Poetyczny i fizyczny opis salin Wieliczki».(1808 год). А в первые недели 1812го, одновременно с меморандумами о грядущем имперском Пограничье, Сокольницкий работал над историческим трактатом — оразгроме римских легонов в Тевтобургском лесу: «Studium strategiczne i topograficzne klęski Legionów Rzymskich Varusa w okolicach Lippestadt w lesie Teutoburskim». Этот трактат был издан в Париже, когда генерал уже шёл с Великой армией по России.
** Современники не имели возможности оценить этот проект – он был в наполеоновские годы, естественно, засекречен.
Позже к нему относились весьма серьёзно. Например, Эрнест Лависс и Альфред Рамбо, в своей «Всемирной истории», в знаменитом томе «История XIX века, том 2, часть 2; « Время Наполеона I. 1800-1815″, в главе IX. «Поход в Россию. Гибель Великой Армии». Там прямо говорится:
«Император много занимался планами устрашения и раздробления России. Он намеревался провозгласить себя королем Польским, вознаградить Иосифа Понятовского княжеством Смоленским, создать из казацких областей и Украины самостоятельное королевство, основав, таким образом, нечто вроде Рейнского союза, а именно Привислинский союз»</em>.
Но — есть свидетельства: в те самые июльские дни 1812го, — сам Император Наполеон внимательно всматривался в проект «Наполеонида – Козакия»; и даже – поддерживал.
Вот – писал в своих хрестоматийных мемуарах полковник Филипп Поль граф де Сегюр:
« … Как только император принял решение, он вернулся в Витебск со своей гвардией. Двадцать восьмого июля, входя в императорскую квартиру, он снял саблю и, положив ее резким движением на карты, которыми были покрыты столы, вскричал:
— Я останавливаюсь здесь! Я хочу здесь осмотреться, собрать тут армию, дать ей отдохнуть, хочу организовать Польшу. Кампания 1812 года кончена! Кампания 1813 года сделает остальное !
С завоеванием Литвы цель войны была достигнута, а между тем война как будто только что началась…. Французская оборонительная линия уже была начертана на картах. Осадную артиллерию император направил на Ригу. На этот укрепленный город должен был опереться левый фланг армии. Затем в Динабурге и Полоцке Наполеон хотел придать обороне угрожающий характер . Витебск же было легко укрепить, и его высоты, покрытые лесом, могли служить для укрепленного лагеря в центре. Оттуда, на юг, Березина и ее болота, прикрывающие Днепр, оставляли лишь несколько проходов, и для защиты их хватало небольшого количества войск. Дальше, Бобруйск отмечал правый фланг этой огромной боевой линии, и император уже отдал приказ завладеть этой крепостью. В остальном рассчитывали на возмущение населенных южных провинций. Это должно было помочь Шварценбергу прогнать Тормасова и увеличить армию за счет их многочисленных казаков. Один из крупных помещиков в этих провинциях, важный барин, в котором все, вплоть до внешности, указывало на знатность его происхождения, поспешил присоединиться к освободителям своего отечества. Его-то император и предназначил для руководства возмущением».
Вторжение в Украину, и — «увеличить армию за счёт многочисленных казаков»; это всерьёз обсуждалось в Главной Квартире, в Военном Доме Императора, в Витебске – недели две спустя после того, как король Джоакино покинул Бельмонт.
** Кто было этот (в архаичном переводе начала ХХ века) «важный барин»?
Современный историк, Владимир Безотосный, (в книге «Разведка и планы сторон в 1812 году»), сообщил: «Французский император решил ограничиться нанесением вспомогательного удара на юг с целью отвлечь часть русских сил с центрального направления. Он также полагал, исходя из информации разведки, что даже появление на Украине мелких французских частей вызовет восстание. Для этого на Украину был специально направлен Т. Морский, а к Главной квартире Наполеона прикомандирован генерал Е. И. Сангушко. По мысли Бонапарта, украинских повстанцев и части Великой Армии должны были с флангов поддержать турки».
«Важный барин» (в архаическом переводе начала ХХ века) — граф Тадеуш Морский герба Топор, (Tadeusz Morski herbu Topór ( 1754 + 1825), — формально подданный России, владелец огромных поместий в Подольской губернии.
(Оттуда же происходил и генерал Винценты Аксамитовский, су-шеф Главного штаба Мюрата).
Морский именовался во Франции графом, но, строго говоря, не имел на это права, — видный публицист и поэт, бывший шамбеллан короля Польши; в 1791ом недолго исполнял обязанности посла Польши в Испании.
В 1811ом он разрабатывал собственный проект грядущей войны против России, в целом – созвучный, в основных своих стратагемах, с проектом Сокольницкого: предполагалось — все силы удара сосредоточить на возвращение в состав Польши утраченных воеводства: Подолии и Волыни. Восстание польской шляхты, на Волыни и Подолии, — согласно проекту Морского, это самое главное; с этого должна начаться война. Франция должна была обеспечить поступление денег и оружия; герцогство Варшавское – дать офицеров и открыть ворота для волонтёров.
Наполеон ознакомился с этим проектом, но отложил его в сторону: недавно родился король Римский, наследник престола Франции и Италии, сын Императора Франции и внук Императора Австрии; а Срединная Империя продолжала удерживать Восточную Галицию, (причём сохранила её в 1809ом – только благодаря сговорчивости Наполеона); Волынь и Подолия непосредственно граничили с украинскими провинциями Австрии.
Тем не менее, Тадеуш Морский был, судя по всему, задействован: в том же 1811 году он выехал в свои подольские владения – как тайный эмиссар Императора Наполеона, «имперский комиссар в Подоле, Волыни и Украине».
В 1812ом Тадеуш Морский был избран в депутаты Konfederacji Generalnej Królestwa Polskiego, — национального совещания по вопросам восстановления Речи Посполитой.
ЕЩЁ ШПИОНСКАЯ ИСТОРИЯ : ГРАФ ПЛЯТЕР И КАЗАКИ.
** Следует упомянуть ещё одну историю; это – следствие, начатое в 1812ом, а историками не доведённое до раскрытия – ло сих пор.
Выводы из этой истории делать затруднительно: она тонет во тьме архивных документов.ещё не поднятых, а то и утраченных. Но этот сюжен важен для данного повествования – тем, что соединяет отчётливой линией – три точки: имя графа Пляттер 2) разведку Французской Империи в России и 3) казачество.
17 (5) августа 1812 года, когда Великая армия только что захватила разгромленный Смоленск, — произошло некое событие, на фоне войны не замеченное: были схвачены агенты Наполеона в Великом Войске Донском.
Некий казак сообщил начальству, что два польских шляхтича ездят по станицам и подговаривают казаков развернуть восстание.
Для поимки опасных шпионов была послана команда. Был схвачен шляхтич Збиевский; его спутник, Бутовский, успел бежать и исчез впоследствии бесследно.
Збиевский сообщил: он – офицер Наполеона, настоящее имя — полковник граф Александр де Плятер.
По России он странствовал уже около года. В 1811ом три агента — Збиевский, Бутовский и Крестковский, — перешли границу в райе местечка Радзивиллов, с помощью контрабандистов.
Бутовский – это был на самом деле француз, майор Пикорнель, а Крестковский, военный топограф, действовал по настояшей фамилией.
Перовое их задание – разведать пути в Индию. Три офицера побывали в Москве, и далее — девяти срединных губерниях. Они отправились в Поволжье, добрались до Оренбурга. А оттуда – повернули назад.
. Крестковский ещё в марте 1812го с добытыми сведениями отбыл в Варшаву.
Когда развернулась война, Бутовский и Збиевский оказались на Дону. У них бло новое задание: начать подготовку к вооружённому мятежу казаков.
Увы: я со всей долго всматривался в родословную Броэль-Плятер, а также дургой ветви этого рода – Плятер-Зиберт, перебрал всех Александров, — и тех, у кого это было вторым, третьим, пятым именем; но – ничего: ни один Александр никак не мог участвовать в событиях 1812 года.
И наоборот: семь офицеров из этого рода, участвовавшие в походе Наполеона в 1812ом – не были арестованы на Дону.
В списках полковников Великой Армии – человека по фамилии Plater также – нет.
И никак не мог такой персонаж затеряться: граф Плятер – фамилия
Слишком громкая фамилия, слишком значительное воинское звание – чтобы затеряться. Вполне вероятно, Збиевский обманул на допросе русских и назвался чужим именем.
КАПИТАН СТАНИСЛАВ БРОЭЛЬ-ПЛЯТЕР: РОДСТВЕННИК ИЗ РАЗВЕДКИ.
** Итак, в феврале-марте 1812го быстро формировалась Специальная служба – на базе личного штаба Наполеона, известного как Maison Militaire de l’Empereur, Военный Дом Императора.
которым руководил дивизионный генерал Мишель Дюрок, герцог Фриульский — grand maréchal du palais de Napoléon, — обер-гофмаршал Двора, прозванный « « ombre de Napoléon » — тень Наполеона.
Приказом от 15 июня Наполеон вызвал генерала Сокольницкого в Кёнигсберг. Приказ о назначении Сокольницкого на должность шефа Специального Бюро был подписан уже в Вильно.
Военная разведка Великой Армии формировалась в Литве, — как раз в те дни, когда король Джоакино обитал в замке Бельмонт.
Сокольницкий набирал в Бюро исключительно польских офицеров, — не удивительно, что это были в основном литовцы.
Видимо, тогда же среди первых сотрудников Бюро, на должности адъютанта Шефа, появился двадцативосьмилетний граф Станислав Костка Платер-Броэль, (1784 + 1852). капитан Великой Армии.
Отец его – покойный к тому времени Казимеж Константы граф Броэль-Пляттер с Броэли, подканцлер Литовский; мать — Изабелла-Людвика, урождённая Борх герба Тжи Кавки (Borch herbu Trzy Kawki); со стороны матери – родство совсем уж высокое, магнатское: дед, Ян Анджей Борх – великий канцдер Литовский.
Граф Казимеж Константы Броэль-Плятер з Броэли, отец наполеоновского разведчика.
Известно об этом офицере немного: с 1802го с семьёй жил в Париже, двадцати лет от роду стал свидетелем рождения Империи Французов; с 1806го – поступил в войска Герцогства Варшавского, и в том же году произведён в чин капитана квартирмейстерской службы.
По службе он занимался военной картографией – как и Сокольницкий; возможно, генерал давно уже отметил этого офицера.
В пимечнаии к родословной сказано о нём: «»wychowany starannie, od mlodosci zwrocil sie do naukowych poszukiwan». Zasluzyl sie wiedzy polskiej jako geograf, geolog i badacz historii i starozytnosci» — «смолоду обратился к научным исследованиям; заслужил известность … как географ, геолог и знаток истории; то есть с Сокольницким у капитана графа Плятера пересекались и научные интересы.
** Этот граф Станислав – из краславской линии рода, из рода владельцев городка Краслава (Краславль) в Инфлянтском воеводстве; это, наверно, самая богатая и самая могущественная ветвь рода Плятер фон дем Брёле.
Инфлянты – это уже не Литва, и креславская линия – невероятно дальние родичи волынской ветви, к которой принадлежала графиня Констанция Мануцци.
И страны – разные: Бреслав ныне в Беларуси, Краслава – в Латвии. Но они совсем близко, на самом деле. Но вот от Бельмонта Краслава — совсем близко, около 20 километров по прямой.
Впрочем, золотой круг магнатов Речи Посполитой – это одно огромное семейство. Насквозь перероднившееся, прочерченное сложнейшими узорами родства всех со всеми. Констанция Мануцци могла быть и в близком родстве с этой семьёй – например, чрез князей Огинских.
Бабушка капитана Станислава и его кузена Юзефа Казимежа, прабабушка пяти Иоакимов – Августа Броэль-Плятер, урождённая княжна Огинская; а прабабушка Констанции Мануцци со стороны матери – жена прадеда, Анджея Абрамовича герба Ястржембец, — тоже княжна Огинская, если верить Гербовнику графа Уруского.
И семьи Мануции и Броэль-Плятера из Коаслава общались весьма близко.
При том следует отометить, что и этот капитан из Специального Бюро был совсем не чужд Украине. Его дед — знаменитый (в Прибалтике) магнат — граф Константы Людвик Плятер фон дем Брёле, ( 1722 + 1778) — граф, каштелян Трокский и Полоцкий, воевода Мстиславский, писарь великий литовский и маршалок Великого Трибунала Литовского, посол Речи Посполитой в России. ; Он же – обладатель большого поместья в Подолии, эти земли ему принесла в приданое супруга – Августа, урождённая княжна Огинская.
Руины его замка сейчас ещё стоят в местечке Дашев, Ильинецкого района Винницкой области.
Граф Станислав мог и бывал в замке в Дашеве: им владел, до своей кончины, в январе 1806 года, его дядя – граф Юзеф Винценты Броэль-Плятер.
** Ещё один иероглиф в хитросплетении родословия бросился в глаза: настолько незначительный, что в научном труде его не стоило бы упоминать, но в черновике для Дюма – почему бы и нет.
Двоюродный брат капитана Станислава — граф Юзеф Казимеж Донат Плятер-Броэль (1796 + 1852); тоже из краславской ветви. Каштелян граф Констнты-Людвик – их общий дед.
Граф Юзеф Казимеж Плятер в наполеоновских войнах не участвовал; когда кузен его отправился походом в Россию – Юзефу было всего шестнадцать лет.
Позже его биография развивалась вполне мирно: он проявился в литературе – под псевдонимом — «J. Płaskoziemski», публиковался в знаменитых польских изданиях – в журнале «Atheneum», в газетах «Rubonu» и «Tygodnik Petersburski».
Он унаследовал легендарный дедовский замок в Краславе, владел большими имениями в Курляндской и Лифляндской губерниях, уездный предводитель дворянства – «był marszałkiem szlachty na powiat rzeżycki». Умер в Вильно. От роду 55 лет.
Женился кузен разведчика в 1819 году, жена – Антонина, урождённая Пересвит-Солтан, (1800 + 1871) герба того же имени (Antoniny Pereświt-Sołtan herbu własnego), — эта фамилия, правда, отсылает к наполеоновской Литве: из этого же рода – Станислав Пересвит-Солтан, Презес Герцогства Литовского в 1812ом (и потом ещё глава правительства в изгнании, в 1813-1814ом). Родители Антонины Пляттер-Броэль – Бенедикт Пересвит-Солтан и Юзефа, урождённая Бениславская герба Побуг (Benisławskiej herbu Pobóg).
Короткая, втиснутая в родословие биография этого родича графини Мануции выглядит вполне мирно.
Некий «бельмонтский» след остался, – как мне кажется, — в именах детей графа Юзефа Казимежа. У него – одиннадцать детей, из них – шесть сыновей. Пятеро из них носили второе имя — Joachim.
August-Joachim-Stefan, родился в 1822 году: в июле или июне, по другой версии – в 31 декабря.
Wilhelm-Joachim, 18 апреля1824 года. .
Eugeniusz-Joachim- Herkulan, 13 ноября 1826.года.
Kazimierz-Jan-Gwalbert-Joachim 12 (или 25) июля 1829 roku.
Michał-Hieronim-Joachim, родился в 1834ом,
. Leon-Joachim-Błażej родился 3 ноября (по ругой версии 15 февраля)’ 1836 года..
Ещё один сын, Józef, — единственный не Joachim, — родился в августе 1827го, (умер через полтора года).
Я тщательно просмотрел всё обширное родословие всех Плятеров; это – единственный случай, никогда раньше это имя в роду не встречалось.
** В наши времена, спустя два века — оборвались семейные предания, исчезли письма и рукописи, — и отследть связь этого семейства с приключением короля Джоакино в Бельмонте – сейчас можно только археологически, догадками.
Вот, например, дед пяти Иоахимов, — отец Юзефа-Казимежа-Доната, — граф Август Гиацинт Броэль-Плятер , ( 1745 + 1803), — в 1791 году, во времена Тарговицкой Конфедерации, в начале войны против России, — внезапно оказался в Браславе, в должности маршалка местного дворянства. Как сообщает «Kronika Kraslawska», на эту должность графа Гиацинта назначил – насильно, угрозами, — Шимон Корвин-Коссаковский, последний Великий Гетман Литвы, предводитель повстанческих войск: посадил в карету, и под охраной отправил в Браслав, где граф и «маршалковал».
На этом посту графа Августа Гиацинта Броэль-Плятера сменил пророссийский маршалок – граф Станислав Мануцци
Так что судьбы этих семейств, несомненно, пересекались.
Граф Юзеф Казимеж Донат Броэль-Плятер, отец полудесятка Иоахимов, мог, от роду шестнадцати лет, лично видеть короля Джоакино – в Вильно, а то и в Бельмонте.
Может быть, состоялось нечто в истории этого семейства, чего мы не знаем.
Комментариев нет:
Отправить комментарий