Почему судьба Наполеона не стала для нас перевёрнутой страницей
Отечественная война 1812 года — это не только Бородинская битва, сгоревшая Москва, не только столкновение армий и полководческих замыслов. Двести лет назад под боевыми знамёнами Бонапарта на территорию Российской империи вступило самое настоящее государство, со своей валютой, почтой, канцелярией, наконец, своей идеологией. К концу похода этот странствующий Вавилон, слепок всей цивилизованной Европы, перестал существовать. Однако не все его «граждане» погибли на полях сражений, умерли от голода и морозов. Немалая часть оказалась в плену, и эти люди — несколько десятков тысяч иностранцев — были рассредоточены по российским губерниям, где многие провели остаток жизни, сроднившись с местным укладом и в чём-то изменив его. Последствия для России этой стихийной этнокультурной интервенции осознаны и изучены лишь в ничтожной мере. Конечно, Наполеон не собирался оставлять в суровой неприятельской стране, за тысячи лье от Парижа, свою Великую армию, не затем он готовил поход на восток. О том, насколько далеко простирались планы французского императора и что помешало их осуществлению, — наш разговор с исследователем наполеоновскиой эпохи, этнопсихолог, основателем Восточного бонапартистского комитета Кириллом Серебренитским.
— С какой целью Бонапарт перешёл Неман, начав войну?
— Он желал добиться восстановления Тильзитского мира. Этот договор состоял из двух частей, официальной и секрет ной. Секретные статьи можно найти только на французском языке. Речь там идёт о прямом военном союзе на уров-не общих вооружённых сил. То есть о вливании русских корпусов в Великую армию и о создании совместного контингента, нацеленного на восток. Наполеон собирался переориентировать его на Индию, а Александр I — использовать для раздела Османской империи. Наполеон вынашивал проект, который условно я бы назвал «союз четырёх империй». Две из них европейские: Россия и Франция и две восточные: Индия и Османия или Иран. Такая вот сложная дипломатическая интрига. Этот квартет виделся Бонапарту как проект будущего мироздания, основа геополитики. Речь, таким образом, шла о полном устранении Британии как фактора политического влияния и предоставлении России той самой ниши, которую занимало Соединённое Королевство.
И в Россию Наполеон шёл, чтобы заставить Александра I вернуться к исполнению секретных статей Тильзитского договора. К Великой армии нельзя относиться только как к французской, только враждебной России. В соответствие с тем же договором Россия при помощи Франции захватила Финляндию. Российский корпус князя Сергея Голицына находился в составе Великой армии, в оперативном подчинении. Я готов доказать, что в 1813 году Александр I, убеждённый бонапартист, планировал создание российского
аналога Великой армии. Тогда он страстно пытался затащить к себе на службу наполеоновских генералов. Кроме барона Анри Жомини, который был принят в штаб и свиту Александра I, практически все отказались. Зато младшие чины шли сотнями. Вся политика русского царя 1813—1814 годов неудачная — это попытка занять место Наполеона. Потому он изо всех сил тормозил вступление Бурбонов на престол Франции.
Многие в России понимали, что разрыв союза с Францией политически выгоден Англии. В 1812-м Россия, несомненно, сражалась в интересах Лондона. Конечно, её войска в итоге вошли в Париж, внесли решающий вклад в свержение Наполеона. Однако на Венском конгрессе 1814—1815 годов, который определил новую расстановку сил в Европеи новые государственные границы, Россия оказалась самой обиженной стороной: королевская Британия получила гораздо более весомые приобретения и статус. К людям, которые предвидели такое развитие событий, относился, кстати, Кутузов.
— Сейчас о Кутузове всё чаще говорят, что в Отечественную войну он вёл себя странно, что намеренно упустил императора Франции при Березине. Что вы об этом думаете?
— Ну, это версия ещё Роберта Вильсона, английского комиссара при главной квартире русской армии. Когда французы стояли в Москве, он писал Александру I о том, что фельдмаршал — предатель, что состоит на обеспечении Наполеона. Глубоко сомневаюсь, что Кутузов участвовал в некоем заговоре, что он искусственно тормозил события. Он был прекрасный полководец и, кстати, победил французов в сражении при Малоярославце, тяжёлом, кровопролитном, переломившем ход кампании. Почему Россия до сих пор празднует успех при Бородино, не знаю. Что касается Березины, там, считаю, Наполеон разыграл очередную удачную шахматную партию. Текущую диспозицию он оценивал неимоверно трезво, видел её как бы с высоты птичьего полёта, просчитывал множество факторов. В отличие от адмирала Чичагова, который этого не умел. Замечу, что и войска Кутузова, а не только французы, несли немыслимые потери, были истощены, не получая вовремя провиант, который к ним везли издалека — из Калуги, Твери, Нижнего Новгорода. Фельдмаршал отставал, он пытался подгонять армию, но не получалось. А Чичагов к Березине подошёл со
свежими силами.
— Наполеон — фигура противоречивая, однако во все времена культовая. Для одних он являет собой идеал сильной личности, другие считают его тираном-разрушителем, третьи — непонятым, одиноким, ранимым гением, четвёртые — выскочкой-везунчиком без особых талантов. Как вы относитесь к нему?
— Своим кумиром его не считаю. Чем-то он для меня привлекателен, чем-то отталкивает. Брутальный южный мужчина. Я бы, например, не выдержал его манеру держать людей за ухо. Марина Цветаева говорила о Наполеоне, что это единственный в истории человечества поэт, который сорвался с цепи аллегории. Все остальные поэты, в её восприятии, жили в плену слов, ограничивались словами. Бонапарт же творил при помощи реалий — армий, стран, свергая и воздвигая престолы. Цветаева рассматривала всю его деятельность как грандиозную поэму под открытым небом.
Исходя из того, что я знаю о Наполеоне, это скорее сорвавшийся с цепи математик. Все его победы и ошибки обусловлены его математическим, если даже угодно, кибернетическим складом ума. Император Франции обладал фантастическим геополитическим чутьём. Его русская трагедия — это именно результат столкновения математика с действительностью. Он как математик абсолютно точно просчитал, сколько армия в состоянии пройти километров, сколько солдатам понадобится провианта для минимально комфортного пребывания в условиях российского климата. Однако он проигнорировал сферы физиологиии психологии. Не понимал, что голодный и замёрзший человек превращается в скотину, что это уже не войско, а испуганная толпа, не способная сражаться.
— Что такое Великая армия была в понимании самого императора Франции?
В «Мемориале Святой Елены», записках графа де Лас Каз, секретаря ссыльного императора, есть интересная фраза, принадлежащая Наполеону: «Военные подобны вольным каменщикам, а я — их досточтимый мастер». Он рассматривал Великую армию как парамасонскую мистическую организацию, обладающую и своей идеологией, и своей мифологией, своим мистическим пространством. Для него она была тем, чем позднее для политиков стали партии, — инструментом идеологического преобразования
действительности. Концепция Наполеона укладывалась в сентенцию: «Мир на континенте наступит, только если на нём будет одна армия». Та, которой не с кем воевать. В XX веке этот проект был воссоздан в виде Антанты. И даже НАТО — тоже, собственно, продолжение этой идеи, пусть и опосредованное. Советская, да и мировая исторические школы с пренебрежением относились к неудавшимся проектам, и это их гигантская концептуальная ошибка. Сорванная война, провалившаяся экспедиция — тоже события.
— К декабрю 1812 года в России набралось около 100 тысяч пленных — французов и лиц других национальностей. Как с ними обращались, как содержали, куда этапировали?
— Было два вектора транспортировки. Один — восточный, в направлении Поволжья и Сибири, куда гнали, разумеется, пешком, в основном французов и немцев. Крайний пункт назначения — Барнаул. На юг, в сторону Тамбова и Одессы, отправляли поляков, которые считались российскими подданными. Пленных никак фактически не содержали, их пытались передать на баланс местным муниципалитетам, страшно отягощённым военными поборами и не имевшим в бюджете такой статьи. В марте 1813 года спохватились, провели первую ревизию, и выяснилось, что с декабря по март погибло около 53 тысяч «французов» — такпрозвали униженных захватчиков вне зависимости от национальности. Разутые, раздетые люди умирали в пути, не выдерживая этого хождения по мукам. Осталось тысяч сорок.
— Помимо пленных, было немало неприятельских солдат — обессилевших, замерзающих, не способных передвигаться самостоятельно. Их из сострадания подбирали крестьяне. Какова судьба этих солдат?
— Действительно, были и такие «французы». Они оставались в именияхв деревнях, и их приписывали в крепостные. В обескровленной стране не хватало мужских рук, а тут сразу столько ценных работников. По сравнению с общей крестьянской массой иностранцы попадали в привилегированное положение. Если кто-то из них обладал ремеслом — сапожник, портной, повар, шорник, то он невероятно ценился, над таким человеком буквально тряслись, пылинки сдували. В России не хватало хороших шорников — мастеров по изготовлению шор, боковых наглазников для лошадей. Ремесленникам предоставлялись льготы, их освобождали на 10 лет от податей «для обзаведения домом и хозяйством». Как правило, их женили, благо красивых женщин, девиц и вдов, было в изобилии. Кроме того, циркуляром министерства внутренних дел от 4 июля 1813 года разрешалось солдатам и офицерам Великой армии приносить письменную присягу «на временное или вечное подданство России». В течение двух месяцев таким новообращённым подданным предстояло определиться с родом своих занятий, от чего зависела их принадлежность к сословию: дворяне, мещане, крестьяне. Принимали они и православие. Многие шли в гувернёры. В прежние времена гувернёр-француз стоил помещику до тысячи рублей в год. А тут за стол и крышу над головой вчерашние комбатанты брались обучать отпрысков мелкопоместных дворян чему угодно, а не только французской речи, танцам и
приличным манерам. Известные в России фамилии — Драверты, Лансере, Кюи, Бойе — как раз потомки таких гувернёров. Лермонтова, кстати, воспитал отставной наполеоновский гвардеец Жан Капе.
Были ещё и дезертиры — солдаты, бежавшие из Великой армии почти сразу после пересечения границы в июне 1812 года. Эти рассеивались в лесах Смоленской губернии, нынешней Литвы и Белоруссии. Ещё в 1816 году там продолжали действовать банды из поляков и этнических белорусов. Последних в Великой армии насчитывалось 22 тысячи. Они нападали на фольварки, имения, грабили на дорогах.
— Насколько известно, существовали ограничения по географии расселения осевших в России наполеоновских воинов. Какие именно?
— «Французы» не имели права оседать в районах стратегической важности. Запрещено было селиться в Москве, Санкт-Петербурге и на всех территориях по западной границе — в Польше, Прибалтике, Финляндии, Бессарабии. Указом от 17 августа 1814 года военнопленным даровали свободу. Некоторые вернулись домой, в основном офицеры-дворяне, получившие деньги от родных. Например, первая партия из двух тысяч репатриантов собралась в Риге и была отправлена на французских судах в Гавр. Нижним же чинам не предоставляли «командировочных» на проезд, а идти пешком через всю Европу, озлобленную, разорённую войной и той же Великой армией, желающих находились единицы.
— В какой степени оставшиеся в России иностранцы ассимилировались в инородной для себя среде? Меняли они свои фамилии на русские или же предпочитали сохранять их в неприкосновенности?
— Они старались максимально раствориться в общей массе местного населения, ничем не выдавать своё происхождение, не казаться ми. И потому в большинстве своём фамилии меняли. Вилье превращались Велировых, Бушены — в Бушеновых, Сент-Бевы — в Сентебовых, Матисы Матисовых. Сын одного из французов, обосновавшегося на Алтае, получил прозвище Пленко — от «пленный». Эта уличная фамилия закрепилась в паспорте: потомки именуются сейчас Пленкиными. Например, Николай Пленкин — педагог-
филолог, автор книг о преподавании русского языка. Или Марк Бурно, знаменитый психиатр, основатель собственной школы, член-корреспондент ещё с советского времени. Внук Сталина режиссёр Александр Бурдонский имеет пращура из Великой армии, правда, по женской линии. Оттуда же вели свой род советские полководцы Михаил Тухачевский и Константин Рокоссовский. Процесс обрусения наполеоновских ветеранов неплохо прослеживается на примере так называемых казаков-французов. Эта реликтовая этническая группа обитает в Нагайбакском районе на Южном Урале. Поселение потомков наполеоновских солдат существует на Алтае, в селе Смоленское, километрах в сорока от Бийска. Недавно я нашёл подобную общину в Казахстане, в местечке Арык-Балык, недалеко от Павлодара. На карте Челябинской области сохранились названия — Париж, Берлин, Кассель, Фершампенауз.
Упомяну и такое явление, как бонапартистская эмиграция в Россию после 1815 года, после реставрации Бурбонов. Тогда были составлены проскрипционные списки лиц, способствовавших возвращению с Эльбы Наполеона. Революционеров и бонапартистов арестовали, Нея и Мюрата расстреляли. И наполеоновские офицеры и генералы перебирались в Россиию десятками, как в страну наибольшего благоприятствования, Взять хотя бы полковника Гаспара Друвиля, камандира 30-го драгунского Ингерманландского полка, авантюриста, путешественника, участника русско-турецкой войны 1812 года, автор книги «Путешествия в Персию».
— Сколько потомков воинов Великой армии живут в России и странах СНГ сегодня?
— Неизвестно. В 1830 году в связи с волнениями в Польше корпус жандармов по приказу Николая I проводил ревизию всех оставшихся после войны на территории империи иноземцев. Ветеранов Великой армии оказалось три тысячи. Но это условная цифра, поскольку учитывались только те, кто принадлежал к привилегированным сословиям — дворянству, купечеству и жил в крупных городах… Наш Восточный бонапартистский комитет как раз и занимается таким поиском. С нами сотрудничает профессор Тьерри Шоффа, директор Центра бонапартистских исследований при Университете в Нанси. Я отправил ему список: около 70 фамилий лиц — потомков комбатантов Великой армии французского, немецкого и итальянского происхождения. Они живут в Киеве, Минске, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Москве. Искать с каждым годом становится всё сложнее: архивы полузакрытые, доступ ужесточается. Но мы пытаемся действовать самим фактом существования, и это — как сигнал внеземному разуму.
Если угодно, я — Чингачгук в поисках других могикан, и для меня это дело личное. В 1996 году я открыл «Воспоминания» Анастасии Цветаевой, и бросилась в глаза строчка: «наша бабушка Мария Лукинична Бернацкая». А у меня прабабушка Елена Лукинична Бернацкая. Как выяснилось, у нас с Цветаевой общий предок — Станислав Ледуховский, заместитель министра полиции Великого герцогства Варшавского.
— Если вдуматься, двести лет, отделяющие нас от Отечественной войны 1812 года, — не такой уж большой срок. Последние наполеоновские солдаты умерли в 90-х годах XIX века…
— Дело даже не во времени. Наполеоновская эпоха формально длилась 20 лет, но в реальности не кончилась ни в 1812 году, ни в 1814-м, ни в 1815-м, ни в 1821-м. Почему возник миф именно о Бонапарте, почему для человечества император Франции не стал перевёрнутой страницей, как иные исторические личности типа Кромвеля? Нет ведь в России культа Кромвеля.
Наполеоника — это ворота через которые Средневековье вошло в современность. Вот, скажем, XVIII век психологически предельно далёк от нас. Это сплошная тайна. Читать мемуары тогдашних людей, пытаться всмотреться в их лица очень тяжело. Наполеоника — грандиозный катаклизм, создавший современный язык, культуру, эстетику, границы государств. Наполеоновская эпоха — это генеалогия, ретроспектива сегодняшних событий, которые так или иначе восходят к тому времени, имеют в нём свой прообраз.
Себя же я могу назвать русским бонапартистом. Это явление — русский бонапартизм — порождено смертью Наполеона. Это не идеология, а скорее эстетика, у истоков которой находятся Пушкин и Лермонтов. Её проводниками в XX веке стали Марина Цветаева и Дмитрий Мережковский, автор книги «Наполеон» 1913 года.
Беседовал
Георгий Степанов
Эхо планеты
Комментариев нет:
Отправить комментарий