[82]
Язык Айну современной лингвистикой рассматривается как язык изолированный. По морфологической технике язык Айну — агглюти нирующий, но может рассматриваться и как изолирующий, в принципе, в данном случае — это скорее факты описания, нежели факты языка. Он характеризуется моделью словоформы американского типа: (m)+(r)+R+(m), где (r), R — это корневые морфемы, а (m) — это аффиксальные морфемы. В этом смысле айнский язык очень отличается от японского, корейского и многих других языков, в которых представ лена так называемая агглютинация алтайского типа, которая имеет следующий вид: R+(m). (Подробнее о типах агглютинации см.: Володин 1997, Володин 2001). Джон Бэчелор называет язык Айну моносиллабическим, что, на наш взгляд, позволяет полагать, что некогда в древности язык Айну был изолирующим, но со временем эволюционировал в агглютинативный с сильными элементами изолирующего строя, что подтверждает, например, такой факт, как отсутствие гармонии гласных, отсутствие противопоставления согласных по глухости — звонкости, которые обычно играют важную роль в агглютинирующих языках, например, в тюркских.
Язык и культура Айну восходят непосредственно к эпохе Дзёмон — японскому неолиту (датировки по керамике для японского mainland: 13000 до н.э. — 500 г. до н.э., потому что на Хоккайдо и Курильских Островах Дзёмон продолжался до последней трети 19 века), собственно говоря, дзёмонцы были самыми что ни на есть настоящими Айну. В настоящее время, однако, некоторые этнографы — антропологи, питающиеся «этнографическими консервами» и потому имеющие весьма смутное представление о языке и культуре Айну, возражают против подобного рода реалий, поэтому я вынужден привести развернутую аргументации в пользу того, что Дзёмонцы — это таки самые, что ни на есть всамделишные Айну.
[83]
Нейл Гордон Манро пишет, что «главное возражение против айнского происхождения первобытных стоянок заключалось в том, что они (т.е. Айну) не делают керамику, не используют каменные орудия и землянки образцы (орнамента) на их (т.е. Айнских) деревянных орудиях рассматривались как демонстрирующие мало сходства или вовсе никакого с орнаментами неолитической керамики. Последующие исследования, однако, показали, что землянки использовались Айнами Сахалина и Курил, что они использовали керамику и каменные орудия, и что разница между орнаментами Айнов и каменного века меньше, чем это утвержда лось, и может быть без труда исключена.» [Munro C. 665-666] Возможно, что керамика постепенно была вытеснена деревянной посудой.
Для подтверждения своих предположений Манро обращается также и к топонимике: он пишет, что когда мы находим много мест, где существуют раковинные кучи, носящих названия, явно айнского происхождения, то можно лишь утверждать что, люди использовавшие тот же язык, что и Айну, ранее жили в тех местах. [Munro C. 669] Например, Оомори в основном рассматривалось как название японского происхождения, интерпретировалось это так: «Оо» — большой, обширный; «мори» — лес. На самом же деле это название происходит от двух айнских слов: «О» — «выдающийся, выступающий» и «мори» — «маленький холм»… [Munro 1911 C. 669] Кроме того, Манро обращается к данным краниологии: «Посредством сравнения индивидуальных черт я установил идентичность черепов из раковинных куч и черепов Айну и пришел к заключению, что они (т.е. Айны и дзёмонцы) одного происхождения.» [Munro С. 673] Приводимая выше схема, нарисованная профессором Коганэи для Н.Г. Манро, и которую Манро приводит в своей книге, демонстрирует именно это сходство.
Об этом же пишет и М.Г. Левин: «По всем основным признакам неолитические черепа сближаются с айнскими и занимают крайнее положение по сравнению с черепами японцев.» [Левин C. 72]
Таким образом, можно говорить о том, что дзёмонцы, собствен но говоря, являлись самыми настоящими Айну, а язык Айну восходящим к языку Дзёмон.
Видимо, можно смело утверждать, что в эпоху Дзёмон на языке Айну говорили на всех Японских островах, от островов Рюкю до Хоккайдо. В конце, или, быть может, даже к середине эпохи Дзёмон язык Айну распространился на Курильских островах, на нижнем Амуре, южной части Сахалина и на Южной трети Камчатки.
В эпоху Яёй (500 д.э. — 300 н.э.) на Островах уже присутствовали все основные этнические группы, из которых в следующие пятьсот
[84]
лет формировался японский этнос. Интересно, что все остальные этнические группы, кроме Айну, которые жили по всем Островам, предпочитали селиться на южных островах или в южной части Хонсю. Это связано с тем, что жизнедеятельность этих этнических групп была основана на земледелии, а именно: на рисоводстве. В этом смысле Айну, жизнедеятельность которых была теснейшим образом связана с океаном, радикальнейшим образом отличаются от остальных групп, участвовавших в формировании японской народности.
Для Айну очень важно было сохранять status quo в природной среде, а также в человеческой популяции: максимальным социальным объединением Айну во все времена была локальная группа, как правило — семейная, огромные территории были вообще никак не освоены. В середине эпохи Дзёмон на Островах жило около 10000 Айну. Айну умели отвечать на вызовы природы, но они не знали, что можно противопоста вить огромному числу земледельцев, которые за короткое время способны исчерпать природные ресурсы, до этого несколько тысяч лет исправно обеспечивавшие Айну всем необходимым. Единственным и естественным ответом на подобный вызов могла быть лишь миграция, поэтому я полагаю, что начало заселения Сахалина и Курильских Островов можно связывать с появлением первых земледельческих культур на южных островах.
Когда начинает складываться государственное образование Ямато, то начинается эпоха постоянной войны между японцами и Айну. Длительное время граница государства Ямато проходила в районе современного города Сэндай: Айну сражались за нетронутые леса, реки и океан подобно тому как земледельцы сражаются за свои поля.
Но дело в том, что культура основанная на рисе чрезвычайно плодовита и я бы даже сказал опасна: рис позволяет жить большому числу людей на довольно небольшой территории. Со временем эта культура порождает демографические взрывы, которые оказывают необратимое воздействие на биосферу, при этом сами носители этих культур очень часто вообще не имеют понятия к каким последствиям может вести их деятельность.
«Язык не может умереть естественной смертью, сам по себе. Он может умереть только насильственной смертью. Он может прекратить свое существование только одним способом, путем насильственного упразднения его в результате действия причин, которые являются совершенно внешними по отношению к фактам языковой деятельности. Например, в результате полного уничтожения народа, говорящего на данном языке… Или же в результате навязывания языка более сильного племени…» [Соссюр С. 43]
[85]
Когда началась колонизация Хоккайдо, то поначалу сёгуны Мацумаэ приказывали ни в коем случае не учить Айну японскому языку, чтобы их легче было эксплуатировать, но после 1799 года (восстание на Кунашире Я Куннэ Сири «Черный остров») был издан указ, повелевающий учить Айну японскому языку. Начался процесс ассимиляции. Но на широкую ногу ассимиляция хоккайдоских Айну была поставлена только после революции Мэйдзи Исин. Все начиналось со школьного образования, которое велось на японском языке. Лишь несколько людей пытались создать систему образования для детей Айну на их родном языке: Бэчелор, обучавший детей языку Айну в латинской транскрипции, Фурукава и Пенриук способствовавшие созданию частных школ для Айну. Такие частные школы просуществовали крайне недолго, ибо японцы с самого начала чинили им различные препятствия.
Совместное обучение детей Айну и японских детей, а также всесторонняя массированная японизация привела к тому что к середине 20 века большинство диалектов Айну кануло в лету. «По выражению виднейшего японского лингвиста Хаттори Сиро, руководителя осуществленного в 50-е годы первого и, очевидно последнего массового обследования айнских диалектов, его участники “попали на последний автобус” сейчас большинства описанных диалектов уже не существует.» [Алпатов C. 29]
На Южном Сахалине (губернаторство Карафуто), который был японизирован куда меньше, чем Хоккайдо язык Айну использовался как язык бытового общения, а до русско-японской язык Айну использовался в межэтническом общении: «“инородцы” Сахалина, как отмечено в “Сахалинском календаре” за 1898 г., “хорошо владеют и айнским, который является на острове общеразговорным для всех почти инородческих племен между собою, с местной администрацией и японскими рыбопромышленниками”». [Таксами С. 251] После окончания Второй Мировой Войны большинство сахалинских Айну оказались на Хоккайдо. До недавнего времени оставалось лишь несколько человек, весьма преклонного возраста, говорящих на сахалинском диалекте Райчишка.
Курильских Айну постигла самая тяжкая участь: все они были сорваны со своих мест и перевезены японцами на остров Шикотан Я Си котан «Большое поселение», где находилиь на малой территории в условиях неестественной для них скученности, японцы запретили им выходить в море без разрешения и вообще вести традиционный образ жизни. В результате к 1941 году имелись сведения лишь о нескольких курильских Айну. Диалект их изучен наименее всего, меньше всего данных по грамматике.
[86]
На Камчатке и Нижнем Амуре Айну существовали, но со временем перемешались с местным населением, поэтому об этих диалектах языка Айну данных практически нет.
17.01.2003 на Восточном факультете СПбГУ состоялся замечательный сейшн на тему языка и культуры Айну: с докладом о диалекте Райчишка выступила профессор университета Тиба — Мурасаки Кёко. Не будучи особенно копенгаген в японском языке я говорил с Мурасаки сан на Айну. И мы прекрасно понимали друг друга, несмотря на то, что я говорил на Сару (наиболее хорошо изученный диалект Хоккайдо), а она отвечала мне на Райчишка. В связи с этим, я полагаю, что реальная разница между различными диалектами языка Айну намного меньше той, что утверждается в лингвистической литературе, и взаимопонимание почти полное. Мурасаки Кёко говорила, что всего на языке Айну говорит около пяти человек. Мне это кажется занижением реальных данных, во-первых потому, что многие Айну, будучи Айну по-крови, вовсе не стремятся жить по-айнски, с другой стороны, многие сяморо, дети от смешанных браков, ощущают себя скорее Айну, чем японцами и действительно хотят возродить культуру и язык Айну. Именно поэтому, я предпочитаю опираться на данные, предоставленные автором сайта Ainu puyarA «Окно Айну» — Ямагути Нориаки (в Интернете известен как Oripak Esaman — Повелитель Выдра), который в сообщении, присланном 8.12.2002 говорит, что на Айну говорит где-то человек сорок, все старше семидесяти лет.
В целом, можно сказать, что язык Айну в настоящее время похож на тяжело больного человека, которому пытаются помочь полумерами. Выше я говорил, ссылаясь на Соссюра, что никакой язык не может погибнуть по внутрилингвистическим причинам, отсюда — следствие: никакой язык не будет существовать без надлежащей социальной подоплеки. Таким образом, сохранение языка Айну может обеспечить лишь автономия, и никакие спецкурсы, кафедры, фонды и центры отношения к этому, увы, не имеют. Впрочем, как, подчас, и к изучению языка Айну: японцы являются хорошими айноведами, лишь потому что Айну живут на территории Японии, но их мысль очень редко поднимается от уровня простого реферирования, куда больше нетривиальных и глубоких наблюдений было высказано европейцами. Короче говоря, если мы хотим сохранить язык Айну, то автономия совершенно необходима. В настоящее время Айну осталось около 15-20 тысяч, тех, кто по-настоящему желает жить по-айнски намного меньше. Так почему бы мировому сообществу, в лице ООН не выделить один остров: Сикотан или Уруп (а впрочем любой из Курильских Островов, или вообще все Курильские Острова передать
[87]
Айну) для создания там автономии Айну… В контексте таких вопросов как сохранение языка Айну вопросы о добычи нефти, о разделе Островов между Россией и Японией о квотах южнокорейским рыбакам являются, на мой взгляд, абсолютно безнравственными.
Литература
Алпатов В.М. Япония язык и общество. М., 1988.
Володин А.П. Мысли о палеазиатской проблеме // Вопросы Языкозна ния. № 4, 2001. М., 2001.
Володин А.П. Палеоазиатские языки // Языки мира. Палеоазиатские языки. М., 1996.
Левин М.Г. Некоторые проблемы этнической антропологии Японии // Советская Этнография. М., 1961.
Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике. М., 2001.
Batchelor John. An Ainu-English-Japanese Dictionary. Tokyo-London: Kyobunkan, 1926.
Munro N.G. Prehistoric Japan. Yokohama, 1911.
Комментариев нет:
Отправить комментарий