Ярослав Галущак: Публікації Петра Івановича Арсенича (1934-2017) на сторінках альманаху «Краєзнавець Прикарпаття»

Петро Іванович Арсенич народився 24 січня 1934 року в селі Нижньому Березові (нині Косівського району Івано-Франківської області) у гуцульській селянській родині. В 1942 – 1953 роках навчався в школі. В старших класах був членом підпільної учнівської ОУН. В 1953 – 1958 роках навчався на історичному факультеті Київського державного університету ім. Т. Шевченка. Здобув фах історика-музеєзнавця. У 1958 році був направлений на роботу в Станіславський краєзнавчий музей (нині Івано-Франківський), в якому працював з перервами до 1990 року. В 1963 – 1966 роках викладав археологію й етнографію в Івано-Франківському державному педагогічному інституті. У 1966 році був звільнений з інституту за звинуваченням в українському буржуазному націоналізмі та зв’язок з дисидентом В. Я. Морозом, колишнім викладачем даного вузу. П. Арсенич повернувся до викладацької діяльності аж після здобуття незалежності України. В 1992 – 1997 роках був доцентом кафедри народознавства Прикарпатського університету ім. В. Стефаника.
Петро Іванович переслідувався КДБ впродовж 1966 – 1986 років і тільки якимось дивом він уник «лагерів». Радянська компартійна система «ламала» йому кар’єру, чинила різні утиски, ставила перепони, але він вперто дотримувався своїх поглядів й наполегливо йшов вперед, знаходячи розраду в самовідданій праці на благо України, збираючи по крихтах краєзнавчий матеріал, зберігаючи і відновлюючи історичну пам’ять краян.
З 1966 по 1990 роки Петро Арсенич працював керівником туристично-краєзнавчого гуртка при обласній станції юних туристів. У 1967 році став одним із засновників обласної організації Українського товариства охорони пам’яток історії і культури. А з 1968 по 1973 роки – голова секції етнографії даного товариства. 1976 – 1991 рр. – він активний член Товариства книголюбів.У кінці 1980 – на початку 1990-х – років політичного пробудження і національного самоусвідомлення, П. І. Арсенич включається у вир громадсько-політичної діяльності. Веде пропагандистську діяльність, виступає з лекціями, на численних мітингах. Стає одним із засновників обласних організацій Товариства української мови ім. Т. Шевченка «Просвіта», товариства «Рух», товариства «Меморіал», товариства «Гуцульщина», спілки краєзнавців ім. І. Франка, Народного руху України, Демократичної партії України, членом НТШ у Львові, Конгресу української інтелігенції, Республіканської асоціації україністів тощо. На Великдень 15 квітня 1990 року, під час велелюдного мітингу, урочисто підняв національний прапор на міській ратуші Івано-Франківська.
У 1990 році П. І. Арсенич обраний депутатом Івано-Франківської міської та обласної рад народних депутатів Першого демократичного скликання (1990 – 1994 рр.). У 1990 – 2006 роках П. Арсенич працював завідувачем науково-редакційного відділу «Звід пам’яток історії та культури України. Івано-Франківська область». Одночасно за сумісництвом провадячи викладацьку діяльність.
Окрім того, слід вказати, на ще одну сторону діяльності П. Арсенича. Він був активним колекціонером, букіністом, філокартистом. Зібрав найбільшу на Прикарпатті колекцію рідкісних видань книг, брошур, відозв, поштових листівок, багато з яких мають автографи визначних діячів науки і культури України періоду національно-визвольної боротьби 1914 – 1950 років. Всі ці колекції експонувалися краєзнавцем на багатьох виставках, багато з яких він організував сам. Саме завдяки таким збирачам-дослідникам не занепали краєзнавчі дослідження в Україні, не пропав, а навпаки, збирався й нагромаджувався унікальний матеріал з історії краю й України в цілому.

Владимир Набатов: Россия возвращается к вере

«Тает в бочке, словно соль, звезда,
И вода прозрачная чернее,
Чище смерть, соленее беда,
И земля правдивей и страшнее».
(О. Мандельштам)

— 1 —
Кто — то из великих сказал, что философия есть наука всех наук. До той поры, пока мы жили в политической системе, навязанной нам коммунистическими вождями, у нас, худо — бедно, но какая – то философия все – таки была. Пусть и материалистическая, но, она что – то пыталась нам объяснить. Хотя, само слово «философия» — это наука о нашем, человеческом мышлении: его происхождении, его возможностях, его перспективах. По этой причине философия и не может иметь какого – либо отношения к общественно – экономическим формациям или политическим системам. Называть же материализм философией есть признак дилетантизма. Это всего лишь мировоззрение. Наши вожди не хотели (или боялись) увидеть духовную сторону существования человека. Им было проще жить, когда мир состоял из одной лишь материи. И думать ни о чем не надо. Ходи, созерцай образы материального мира и переноси их на холсты в духе соцреализма. Богу в этом материалистическом раю места, конечно же, не было. Подобному мировоззрению мир представлялся большим рестораном, куда человек мог прийти поесть, попить, повеселиться, и уйти из него, не заплатив по счетам.
— 2 —
В ходе перестроечных процессов церковь была восстановлена в своих правах, заново возведен храм Христа Спасителя, были выделены серьезные деньги на восстановление разрушенного хозяйства. Но, вот особой эйфории у народа это как – то не вызвало. И он не побежал во вновь отстроенные храмы замаливать прошлые грехи, а занял какую – то выжидательную позицию. Кажется, что за столь продолжительный срок жития без веры мы должны были истосковаться по ней и броситься наверстывать упущенное. Ан, нет! Так в чем же здесь дело?

Лев Гореликов: Историческая дилемма русского выбора в проектировании глобального будущего человечества

Наступившее столетие обозначило начало глобальной эпохи в формировании человечества как единого социального целого, живущего по универсальным законам созидательной деятельности людей. Прежняя деструктивная стратегия исторической практики человечества, основанная на противоборстве общественных сил, исчерпала с появлением ядерного оружия свой жизненный ресурс и должна быть устранена из социальной реальности логикой конструктивного разума, нацеленного на согласование интересов основных этнокультурных сообществ мировой цивилизации.

В пространстве глобального социума главным фактором общественной жизни становятся духовно-нравственные приоритеты народных масс, исторически сформированные особенностями их взаимодействия с природной средой.

Южные народы, взращенные теплом окружающей природы, исповедуют в своих сознательных действиях мировоззренческий натурализм и видят в социальной традиции вполне разумное основание собственной жизни, оттачивая ее нравственные контуры жестким подавлением нетрадиционных форм поведения людей и направляя главные усилия на укрепление социального канона. Народы западной и восточной цивилизаций, проживая в разнообразных природных зонах, крайне переплетенных на Западе и более массивных, пространственно объемных на Востоке, преодолевают в своих действиях господство мировоззренческого натурализма и раздвигают рамки «социальной нормы» в противоположных направлениях, «социального индивидуализма» и «общественного патернализма».

Авраам Шмулевич: Новый Дикий Запад

В последнее время напряжённость между Россией и Западом постоянно растет – это далеко не секрет. Но внимание общественности привлечено к событиям в Восточной Европе, к агрессии РФ против Украины, аннексии Крыма, войне на Донбассе, провокациям России против НАТО в районе Балтии.

Однако есть еще один регион, где вероятность столкновения России и НАТО не менее высока – Арктика. Напряжённость там растет, как говорится, «медленно, но верно»: постоянно строятся базы, перебрасываются войска.

Большая Игра возвращается

Девятнадцатый и начало двадцатого веков прошли под знаком Большой игры. Игры, в ходе которой прорывавшиеся в новый индустриальный век страны открывали для себя все новые участки поверхности Земли, новые части Большого пространства и затем яростно оспаривали их друг у друга.

Обычно Большой игрой (The Great Game) называют именно великое противостояние Российской и Британской империй в Центральной Азии, Тибете, Персии и на Кавказе, длившееся с 1813 по 1907 годы. Однако похожие игры между всеми основными европейскими странами велись всюду, где шла европейская колонизация, будь то Евразия или Индийский океан, острова Южных морей или джунгли и саванны Черной Африки. Свою Большую игру с Россией на просторах китайских лёссовых равнин, маньчжурских сопок и монгольских степей вела Япония. Наконец, своя Большая игра, абсолютно неизвестная европейцам (разве что кроме противостояния САСШ и Мексики), шла между латиноамериканцами при участии англичан и янки в прериях, сельве и горах Южной и Центральной Америк.

Весь девятнадцатый «железный» век шло развертывание географической карты и наложение на неё карты политической.

Владимир Набатов: Бог и Россия

«Ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом
слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами,
и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и
не обратятся, чтобы Я исцелил их. Итак, да будет
известно, что спасение Божие послано язычникам,
они и услышат». (Деяния, 28: 26 – 28).

-1 —

«Вечером вы говорите: «Будет ведро, потому что небо красно»; а поутру: «Сегодня ненастье, потому что небо багрово». Лицемеры! различать лице неба вы умеете, а знамений времен не можете» (Матф. 16: 2,3). Есть очень серьезные опасения, что эта колючая фраза Христа адресована именно нам, россиянам, несмотря на то, что произнесена она была две тысячи лет назад.. У русского народа есть поговорка: «Не спи, а то Царствие небесное прозеваешь». Вот и нам бы сегодня его не прозевать. Мы пережили ленинско – сталинскую эпоху тотального отказа от христианства, а по уверениям Апостола Павла после этого нас ждет именно это – Царствие Божие на земле. Давайте вспомним его слова еще раз: «День Христов не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом, или святынею, так что в храме Божьем сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2-е Фесс.2: 3-5). Время Ленина кануло в лету, а, значит, Божье испытание мы прошли в полном объеме, так что имеем полное право и на ожидание наступления дня Христова. Вычеркивать из своей памяти эти семьдесят лет не имеет смысла. Это наша история, и никуда от этого не деться. Можно разрушить все памятники Ленину и сжечь все его книги, но, при этом оставаться в рамках его образа мыслей. А, это худший из всех возможных вариантов. Пусть памятники стоят на своих местах, а его книги пылятся на книжных полках. Зато, когда у нас будет свободное время, мы будем приходить в библиотеку, брать его томик лишь для того, чтобы вспомнить, как нельзя мыслить. Саму же ленинскую эпоху нам нужно воспринимать как генеральную репетицию перед наступлением настоящего Царства Божьего на земле. Благодаря Ленину мы теперь точно знаем, каким оно НЕ должно быть.

Нэз Светлый (Н. Хамитов): Митрич или Сказка о возвращенной молодости

1
В одном большом городе, который делила пополам огромная река, а весной густо цвели каштаны, жил одинокий старик. Он работал в школе сторожем и спал тут же, в маленькой каморке в полуподвальном этаже.
Из его окна был виден школьный сад и часть спортивной площадки. И в саду, и на площадке было тихо, тихо было и в самой школе – неделю назад начались каникулы.
Старика уже много лет называли «Митрич», его имя давно и прочно стерлось из памяти окружающих. И из его памяти тоже. Но эта память еще хранила детство, единственный счастливый период его жизни. Но он не часто вызывал эти воспоминания. Хотя они приносили радость, боль была сильнее.
Особенно разрывало воспоминание о людях в военной форме, которые однажды ночью забрали отца с матерью. Он услышал тогда странное слово «МГБ», и его увезла с собой женщина, похожая на снежную королеву в шинели.

2
Его жизнь прошла незаметно. Учился в интернате, потом служил неприметно и тихо в разных организациях, пенсию получил небольшую и был вынужден продолжать работу на склоне лет.
По ночам Митрич делал обход школы, как и предполагалось инструкцией. В пустом здании шаги рождали эхо и его охватывал трепет. Он доставал перочинный ножик, открывал и шел, сжимая в правой руке, а в другой держал фонарик. Но он никогда не включал его – с улицы, на которой стояла школа, проникал желтоватый свет фонарей. Этот свет был очень слабым, но почему-то Митрич опасался, что луч его фонарика может изгнать свет фонарей из школы.
Особенно жутко бывало в лунные ночи. Призрачный свет с темного неба, побеждая фонарный, заливал коридоры и классы. В эти моменты с реальностью происходили странные превращения – тень Митрича казалась ему существом из плоти и крови, а себя он чувствовал призраком.
И тогда ему становилось по-настоящему страшно.

Владимир Гарматюк: Тайна древней полигональной (многоугольной) кладки — открыта

В материале изложена простая технология прочного и плотного сочленения огромных каменных блоков, при строительстве различных сооружений (стен, пирамид, соединений мегалитов в фундаментах и прочее), используемая тысячи лет древними строителями во всем мире (Ю. Америке, Азии, Африке, Европе). «Новое это хорошо забытое старое», — по выражению французского писателя Жака Пеше (1758-1830) в его литературном сочинении о том, как одна смышленая портниха перешила королеве её старое платье забытое в гардеробе.

Сотни, а может и тысячи лет тайна плотной полигогнальной (из многоугольных камней) кладки терзает умы многих поколений ученых исследователей. — Ну, как можно уложить огромные каменные глыбы так, чтобы между ними не было никакого зазора?

Прежде чем рассказать, как это всё происходило, надо заметить, что жизнь наших предков была много труднее. В те времена ещё не было накоплено больших научных знаний. Люди больше напрягали разум, чем память. В повседневных делах пользовались доступными простыми материалами, как говорится, тем, что «Бог послал». По выражению французского комедиографа XVII века Мольера, «псевдонаучная галиматья ученых в мантии и шапочке» не могла затмить природный ум и смекалку людей.

Перед созиданиями древних строителей современная научная мысль оказалась бессильна. Чтобы сколько-нибудь сохранить авторитет в глазах общественности в издании «Наука» Академии Наук СССР в 1991 году была выпущена книга профессора и доктора исторических наук из С-Петербурга Ю.Березкина «Инки. Исторический опыт империи». Вот, что пишет российская наука: «Надо сказать, что хотя циклопические постройки инков и упоминаются эпизодически в характерных для нашего времени «новых» мифах (неизвестная высокоразвитая техника, космические пришельцы и т.п.), особые распространения в данном случае сюжеты не получили. Слишком хорошо известны карьеры, где инки вырубали блоки, и пути, по которым камни транспортировали на площадки. Устойчива лишь легенда о том, будто между плитами нельзя просунуть и иглу – так плотно они подогнаны. Хотя зазоров между блоками сейчас действительно нет, причина здесь кроется не в тщательной подгонке, а всего лишь в естественной деформации камня, заполнившего со временем все щели. Инкская кладка как таковая довольно примитивна: блоки нижнего ряда подгоняли под верхние, действуя методом проб и ошибок».

В преследовании инакомыслящих Церковь и власть всегда единодушны: беседа руководителя Духовно-переселенческого движения «Ойкумена» Сергея Путилов

Корр.: Сергей, на днях Вы презентовали новый журнал «За гранью изведанного». Общая идея журнала понятна – мозговой штурм имеющий целью генерирование нестандартных, нешаблонных антикризисных решений. А, что это по-Вашему такое, «нестандартные, нешаблонные решения»? В конце концов, двухэтажный велосипед – это тоже нестандартное решение, вот только какова его практическая ценность?

С.П: Двухэтажный велосипед вполне вписывается в нынешнюю концепцию импортозамещения. Вместо того, чтобы пользоваться плодами мировой цивилизации мы загнали себя в изоляцию по причине агресивной внешней политики Кремля, нас обложили санкциями. Так что теперь нам действительно приходится импортозамещаться, то есть заново изобретать велосипеды. Не удивлюсь, если скоро русские умельцы начнут делать и двухэтажные. Что до «нестандартных решений» для вывода нашей страны из поразившего ее экономическокго, духовного, политического кризиса, то они нестандартны лишь по отношению к стереотипам которые официозные сми навязывают россиянам. В действительности задача журнала по своему очень стандартна — мы ищем в человеке изначальный Божий образ, утерянный и вытоптанный в душах русских людей. Сначала 70 лет коммунистического безбожия, затем эпоха дикого капитализма, когда жизненным кредо большинства населения стал культ безудержной наживы. Сейчас мы вступаем в следующий период «русского мира» — противостояния со всем миром. Что чревато гибелью цивилизации, поскольку в конфронтацию вступили державы оснащенные ядерным оружием. По мнению бывшего госсекретаря США Генри Киссинджера мир сейчас — после войны на Донбассе, присоединения Крыма, интервенции Путина в Сирии гораздо ближе подошел к черте ядерного конфликта, чем в эпоху советско-американского противостояния. Альтернативой всему этому является поиск духовных истоков, былинной Руси, утраченного Китеж града. Через возврат к общечеловеческим ценностям Льва Толстого, Максима Грека -величайшего просветителя, замученного совместно царем и митрополитом. К идеям народной святости, которую во многом воплотили юродивые, в частности Василий Блаженный не боявшийся обличать самого Ивана Грозного. Мы внимательно изучаем опыт советских диссидентов, толстовцев, квакеров, баптистов различных пацифистских групп, прежде всего религиозных действовавших в России. Конечная цель — пробуждение внутреннего потенциала духовного роста в русских людях. Только за этим придет экономическое процветание и мир. Иного пути нет. Так что поиск путей он нестандарен по отношению к официальной политике и курсу Московской патриархии на поклонение кесарю вместо Бога, благословения агрессивных войн. В действительности речь идет об обретении чистого образа Божьего внутри самого человека. В нашем журнале и Духовно-переселенческом движении «Ойкумена» мы исповедуем ценности экуменизма, диалога цивилизаций, миротворчества, духовной самореализации человека вместо стандартов и запретов, ограничения человеческой свободы и раболепия, против культа личности Путина и любого другого политического лидера. Наш царь только Бог — который есть любовь и свобода.

Сергей Путилов: Как нам остановить войну и разоружить преступные режимы?

Что может поделать простой человек со всей этой мощью, перемалывающей в прах целые страны и народы? И, однако же, все равно коли мы христиане, то должны быть миротворцами, то есть бороться против войны во всех ее проявлениях. В том числе против поставок российского оружия режимам исповедующим насилие и войну.

Давайте посмотрим, каковы наши шансы на успех в этой схватке с организованной и отлаженной машиной уничтожения, которую холит и лелеет каждое государство на планете. Это с одной стороны страшно. Но с другой — хороший повод послужить Богу, ведь в этой работе для христиан каждой страны найдется работа во исполнение миротворческой заповеди Христа. Военные расходы в мире достигли беспрецедентной цифры в $1339 млрд. Такие огромные суммы тратятся не на то, чтобы накормить голодных, построить для бездомных жилье или вылечить больных. Но единственное, чтобы убивать друг друга!

Никита Редько: Казаки-французы и Уральское казачье войско

Уральский казак верхом, Карл Верне, 1810-е гг.

Казаки-французы, военнопленные армии Наполеона, приписываемые к казачьим войсковым формированиям, не прижились на территории Уральского казачьего войска, точнее говоря, они не направлялись сюда по высочайшим распоряжениям и предписаниям так, как в другие области РИ, где проживали казаки. Большое количество военнопленных армии Наполеона оказалось на территории Оренбургского казачьего войска. Но оренбургские казаки вообще очень тесно соприкасались с уральцами, также как жители территории ОКВ соприкасались с жителями УКВ и ей приграничной территории. В частности, российский дворянин В.И. Племянников имел в начале XIX века на территории Уральской области, в 15-ти верстах от Уральска на другой стороне Урала, имение Степное, куда он отвозил одного военнопленного вестфальца, гостившего у него в поместье.

А.И. Попов в своей работе «Обзор мемуаров, дневников и писем военнопленных Великой армии, побывавших в России в 1812-1814 гг.» приводит следующую информацию об этом военнопленном:

 «Рюппель Симон Эдуард (1792-1863), унтер-лейтенант вестфальского 2-го гусарского полка. Пленен 19 августа 1812 г. возле Валутиной горы. В Дорогобуже встретил колонну французских пленных под конвоем ратников, которыми командовал отставной подполковник. Здесь были пленные из 12, 21 и 127-го полков дивизии Ш.Э. Гюдена. Образовалась колонна из 20 офицеров и 1200 солдат, затем она увеличилась до 2 тыс. чел., главным образом поляков. Пленные ежедневно преодолевали по 24-30 верст и через Вязьму и Бородинское поле, где русские строили укрепления, пришли в Москву. Здесь встретили вюртембергского полковника «Вальдбург-Цайль-Вурцаха» с адъютантом Бассом, взятых в плен при Инково. К колонне присоединились 8 португальских офицеров, значительное число хорватов из дивизии П.Ю.В. Мерзеля (3-й полк), так что она увеличилась до 3 тыс. чел. Во Владимире жители обзывали пленных «шельма, французская собака», здесь встретили капитана 21-го полка Дюплесси и инженер-географ-лейтенанта Бутино, взятого в плен 12 августа. Затем колонна двинулась в Симбирск, и в пути ее обогнал генерал Бонами, направлявшийся в Саратов. В Муроме офицеры получили деньги из расчета по 25 коп. в день. Здесь начальство над колонной принял майор Павел Петрович Булыгин, бывший морской офицер. Через Арзамас пленники прибыли в Симбирск. Пленных осталось 400 чел., и они должны были идти через Самару в Оренбург, где генерал-губернатором был князь Г.С. Волконский. Затем пленных отвели в Бузулук. Сам Рюппель некоторое время жил в Уральске в семье Племянниковых. Его брат, премьер-лейтенант гвардейских шволежеров, был взят в плен при Гжатске и отправлен в Саратов. Рюппель направился туда через Самару и Вольск, где было много пленных. В Саратове жило около 400 пленных офицеров, в том числе генералы Сен-Женьес и Боннами, полковник Ж.С.  Мишо де Сен-Марс, лейтенант К. Ведель. Капитан О. Сегюр жил в доме губернатора А.Д. Панчулидзева, подполковник князь Х. Хоэнлоэ-Кирхберг – у барона Крюденера. По словам Рюппеля, согласно приказу царя каждому офицеру выдали по 100 руб., чтобы вернуться на родину.  Возвращаясь из России, пленники шли через Сердобск, Кирсанов, Пензу, Тамбов, Бобруйск, Слоним, Кобрин и Белосток».

Уральский казак, гравер Адам, 1830 г.

С.Н. Хомченко в своей статье «Оренбургская губерния в мемуарах пленных военнослужащих Великой армии Наполеона» приводит некоторые подробности, связанные с пребыванием  С.Э. Рюппеля в Бузулуке. В частности, он упоминает, что в Бузулуке Рюппель с некоторыми товарищами был приглашен в загородное поместье Покровское, принадлежавшее дворянину Племянникову, который уже на следующий день сообщил французскому пленному о намерении дать ему приют в своем доме, сто было воспринято с благодарностью. Спустя некоторое время проживания в поместье дворянина Рюппель вместе со своим покровителем Племянниковым совершил поездку в его имение Степное, близ Уральска. В этом имении они занимались охотой и рыболовством, а также съездили в стоящий неподалеку киргизский табор, где обменяли водку на кумыс и наблюдали скачки киргизов на лошадях и стрельбу из лука на скаку по воткнутой в землю пике.

Рюппель оставил в своих мемуарах, опубликованных в 1912 г. в Берлине, упоминание о пребывании в Бузулуке, о поездке в имение Степное и даже об Уральске, который они проезжали. Вот этот кусочек его воспоминаний в переводе на русский:

«У моего покровителя Василия Ивановича во многих сотнях верст отсюда, в районе Уральска, на той стороне [реки] Урала, было поместье. Каждую весну он туда ездил, и так как сейчас он тоже туда собирался, я попросил взять меня с собой, что было ему очень приятно. Одним прекрасным утром мы выехали из Покровского в большой удобной кибитке, запряженной тремя лошадьми, с кучером и слугой. Так как все сумки и свободное пространство в кибитке были забиты продуктами, я сразу решил, что мы долго будем проезжать по глухим местам или бедным районам, что и подтвердилось. Немногие башкирские и казацкие деревни были совсем оставлены их обитателями, в это время они занимались в степи скотоводством и охотой.
Хотя мы ехали очень быстро, только через пять дней мы добрались до городка Уральска, после которого все время ночевали в кибитке, которую для этой цели останавливали и закрывали. Уральск вызвал у меня большой интерес тем, что в 1773 году ужасный Пугачев (Pugatscheff) впервые поднял здесь знамя восстания. Всего лишь простой казак, но одаренный значительными талантами, с помощью мужества и решимости он смог стать очень значительной персоной, а из маленькой кучки мятежников создать многотысячную армию, захватить Оренбургскую, Астраханскую, Саратовскую и Симбирскую губернии, и разрушить огнем и мечом места, где ему не подчинялись. Посланные против него генералы Суворов и Михельсон выдержали несколько кровавых битв с этой беспорядочной, но фанатичной толпой, которая в конце концов была рассеяна. Их вождь, который был заманен несколькими казаками в Уральск под тем предлогом, чтобы еще раз там поговорить с товарищами, а потом вместе бежать в Ногайские степи, был там ими схвачен и связанным передан русскому военачальнику. Суворов приказал посадить Пугачева вместе с 12-летним сыном в железную клетку и так через Саратов, Симбирск и Казань отправить в Москву, где за мятеж его ждала казнь. Городок, который тогда, так же как и река, назывался Яик, с того времени носит имя Уральск, чтобы истребить всякое воспоминание о казачьем бунте.

Уральск окружен стенами, в нем маленький гарнизон казаков, правда даже и не заслуживающий упоминания. Через Урал мы переправились на пароме и еще через 15 верст прибыли в Степное, одно из самых больших сел в Киргизских степях. Местность сразу после переправы через реку приняла совершенно другой вид: красивые ароматные степные травы часто уступали место огромным пространствам песка, которые иногда тянулись часами. Мелкий желтый песок засыпал любой след колеса или лошадиного копыта, так что я удивлялся, как мы не потеряли дороги.
В Степном у господина Племянникова жило около 300 крестьян, которые занимались коневодством, овцеводством и пчеловодством, а также ткачеством. По-видимому, жили они в благополучии, и я думаю, что их оброк вносил довольно большой вклад в довольство их хозяина, так как тамошний начальник много дней подряд приносил Василию Ивановичу значительные суммы, частью в банкнотах, частью монетой. Дом там был устроен очень просто. Деревянные стены комнат были гладко обтесаны, а швы, соединяющие бревна, были заткнуты мхом. Жара была очень сильной, и мы были не в состоянии хоть миг спокойно проспать на наших ложах без газовой занавески, так раздражали нас укусы огромного количества длинноногих комаров и их зудение. Днем мы меньше от них страдали, но все равно каждый укус оставлял волдырь.
Обстановка мне показалась несколько однообразной, хотя я развлекался охотой и рыболовством. Добрый Василий Иванович увидел, что я скучаю, и поэтому вызвал дворянина, живущего в глуши за много верст, чтобы тот составил мне компанию. Я никогда не забуду того особенного впечатления, которое он тогда на меня произвел. Сидор Алексеич Граченко (Sider Alexeitsch Gratschenko), 36 лет, около шести футов ростом, был лейтенантом в Ширванском гренадерском полку, после турецкого похода 1810 года вышел в отставку и в большой бедности жил в своем маленьком имении, где три крестьянские семьи составляли все его богатство. Коротко остриженные волосы, смуглое лицо, очень маленькие глазки, плоский нос и большие оттопыренные уши, а также кафтан в белую и синюю полоску, который плотно облегал сухощавое туловище – все это делало его похожим на коренного калмыка. Он был так польщен этим предложением, что все время целовал руку Василию Ивановичу и с напряженным вниманием слушал все, что ему сообщали. Со мной он был так исключительно дружелюбен, что я его по-настоящему полюбил и он стал мне необходим. Шли ли мы гулять и я выказывал какое-нибудь желание, как Сидор Алексеич сразу бросался его выполнять: так, с середины глубокого озера он достал мне красивый водяной цветок, а в другой раз с вершины огромной ольхи – целое гнездо воронят. Когда мы играли в дурака (Durak), он всегда ухитрялся так подстроить, что я побеждал и свернутым носовым платком отсчитывал ему по большим рукам изрядное количество ударов. А когда мы охотились в высоких степных травах на редких бабочек, я не мог удержаться от смеха, видя как этот крупный человек носится со мной. Мы наверное были похожи на няню с ребенком.
От моего долговязого друга я узнал, что где-то в тринадцати верстах от нас находится киргизский табор со скотом. Это так разожгло мое любопытство, что я попросил господина Племянникова разрешить нам с Сидором отправиться туда. Господин Племянников с удовольствием удовлетворил мою просьбу, но объявил, что не отпустит нас одних, а сам примет участие в поездке. Уже на следующее утро кибитка с запасом продуктов, особенно чая и водки, стояла у дверей. Мы заняли свои места и пока путь шел по степи, в которой нельзя было различить и следа дороги, Сидор служил нам проводником. И он направлял нас так умело, что еще до обеда мы прибыли в окрестности большого соленого озера, на дальнем конце которого мы различили дюжину стоящих полукругом юрт и рядом с ними – стада скота. Подъехав поближе, мы остановились, вылезли из кибитки сами и помогли Василию Ивановичу. Каждый взял с собой бутылку водки, и так мы отправились к кочующему племени киргизов. Вокруг большого костра широким полукругом, скрестив ноги, сидело около 60 мужчин и женщин. Над костром висел огромный котел. Вся компания не обратила ни малейшего внимания на наше появление: две большие железные ложки на длинных ручках двигались по кругу слева направо, и каждый раз наполнялись из котла, над которым поднимался пар. Это было не что иное, как растопленное лошадиное сало. В это время несколько пожилых киргизов встали со своих мест и подошли к господину Племянникову. Пока они сидели, то казались мне высокими, теперь же, когда к их очень длинным туловищам прибавились короткие ноги, они стали коротышками. Из-под находящейся на макушке ермолки (Kalotte) у них свисала очень длинная коса, которая у женщин доставала до бедер. Наш подарок, водка, похоже, их очень обрадовал. Мы получили в ответ извлеченный из занавешенной войлоком хижины кожаный бурдюк с кобыльим молоком, которое является их основным напитком и называется кумыс (Kumys). Он пенится как шампанское, и имеет, особенно при добавлении сахара, приятный освежающий вкус. Рыба, конина, кукуруза и крупы составляют основу питания этих степных жителей. Недавно в России у киргизов и других кочевых народов, таких как калмыки, башкиры и т.д., ввели совершенно военную организацию, и прилежные инструкторы неотступно работают над тем, чтобы объединить этих диких всадников в регулярные эскадроны. В этом качестве они еще могут сослужить большую службу, так как из-за своей выносливости и неприхотливости они прекрасно подходят на роль легких соединений.
В благодарность за водку несколько киргизов оседлали своих маленьких лошадей употребляемыми у них казачьими седлами, несколько раз проскакали наперегонки, а потом воткнули в песок пику, в которую с такой точностью пускали с лошадей свои стрелы, что редко они пролетали мимо. Особенно ярко смотрелось, когда во время быстрой погони всадник разворачивался назад и выпускал стрелу в догоняющего соперника. Луки их были величиной почти в человеческий рост, а стрелы – около трех локтей. Был уже почти вечер, когда мы попрощались и, так как господин Племянников боялся, что мы потеряем дорогу, один из киргизов, который был отдельно награжден хорошим табаком, а потом еще и водкой, проскакал с нами значительный отрезок пути.
В Степном мы провели еще два дня, а потом настало время возвращаться домой, чего я ожидал со страстью, хотя прощание с добрым Сидором Алексеичем вызвало у меня в сердце настоящую боль. Наверное, ему прощание также далось нелегко, ведь под грубым кафтаном билось тонко чувствующее сердце. Мы прощались навсегда: он собирался снова поступить на службу, так как одиночество стало его страшить. Наверное, позже, как и многие другие, он нашел свою могилу на Кавказе».

Любопытно допущенное автором мемуаров довольно странное упоминание об Уральске. В частности, Рюппель упоминает какие-то стены, которыми был окружен город в то время. Уральских казаков правда он практически не упоминает. Видимо, во время их поездки в самом Уральске  остановки либо не было совсем, либо она была такой короткой, что автор мемуаров не смог достаточно ознакомиться с городом, и с Племянниковым сразу же направился в имение Степное на другой (т.е. на Бухарской) стороне Урала. Зато автор предельно акцентирует свое внимание на исторической фигуре бунтаря Пугачева, которая и вызвала его большой интерес к Уральску.

С.Э. Рюппель не стал тем военнопленным, который оказался приписанным к казачьему войску. По информации С.Н. Хомченко, в 1813 г., когда началось освобождение из российского плена военнослужащих тех стран, которые стали союзниками России, Рюппель был первым из покинувших Оренбургскую губернию. В июле 1813 г. он выехал из Бузулука в сопровождении казака.

В.И. Даль. Портрет работы неизвестного художника. 1830-е годы

О казаках-французах, приписанных к Уральскому казачьему войску, есть, по крайней мере, одно хрестоматийное упоминание у В.И. Даля. В 1833 году он гостил у наказного атамана Уральского казачьего войска В.О. Покатилова. И в своем письме из Уральска писал:

 «Атаман чествовал всех наличных войсковых чиновников обеденным столом; потом, как Войско собралось с багренного рыболовства, а вы знаете, что Войско ходит и на осетров, и на белуг, что на Французов — лавою, как возвратилось, говорю, с благополучного лова, так помолилось Богу, и, после общего молебствия, совершенного в Соборе, явилось на зов атаманский, погулять и попраздновать, да распить перед домом атаманским сороковую бочку вина не купленного. — Пил чару зелена вина малый и великий, да поминал хозяина, пили казаки— пил и отставной казак Шарль Бертю… Казак Шарль Бертю!… Так, господа, отставной, приписной Уральский казак Шарль Бертю; коли мне не верите, спросите у людей: люди видели — как он и усы отирал. Он зашел во время оно, в матушку Россию, не знаю, званый ли, не званый ли, а на пиру атаманском был он званый. Его взяли казаки в 1812 году, завезли сюда; он обжился, женился, да в казаки приписался — вот вам и Французский казак Шарль Бертю!»

 Но никаких документальных данных о наличии таковых казаков-французов на территории УКВ мне не попадалось на глаза до тех пор, пока я не коснулся статьи А.И. Кортунова «Оренбургские французы: судьба военнопленных Великой армии Наполеона принявших русское подданство и оставшихся на поселении в Оренбургской губернии (1814–1836 годы)». На базе сведений, хранящихся в Центральном историческом архиве Республики Башкортостан, А.И. Кортунов собрал информацию о бывших военнопленных наполеоновской армии проживающих в Оренбургской губернии и Уральском казачьем войске на 1836 год. Список французов записанных в Уральское казачье войско с 1813 по 1827 год от 17 июля 1836 года, приводимый им в статье, дает информацию по двум бывшим французским подданным, которые в обозначенный период находились на службе в Уральском казачьем войске: 1. Матвей Петров — купец французской нации. Дети его: Александр, Юз, Иналталион. Причислены в Уральское войско по предписанию Оренбургского военного губернатора Господина Генерала от Кавалерии и Кавалера Князя Волконского от 31 Января 1815 года № 374, первый в отставные казаки, а последний в малолетки; 2. Карл Людвиг Бертус из военнопленных французов. Причислен в Уральское войско по предписанию Оренбургского Военного Губернатора Господина Генерала от Инфантерии и кавалера Эссена от 28 Апреля 1820 года № 763, в служащие казаки… Принимали ли они когда и где присягу на верное подданство или на временное, за себя ли одного или вместе с детьми, как в первом случае, не известно. Но довольно интересно, что второй французский военнопленный из представленных в списке вполне мог бы быть тем самым Шарлем Бертю, упомянутым Далем в письме.

Интересно, что другой казак-француз был отцом наказного атамана Уральского казачьего войска Виктора Дезидериевича Дандевиля, который правил в Уральске с 1862 по 1864 год. Его отец – Дезире Фёдорович Дандевиль был одним из французских военнопленных, зачисленных в 1815 г. по указу Александра I в Оренбургское казачье войско.

Список литературы:

 Даль В.И. Новый Атаман: Письмо из Уральска // Сев. Пчела. — СПб., 1834. — 7 мая (№ 101). — С. 403-404. Подп.: В. Луганский.

 Кортунов А.И. «Оренбургские французы»: судьба военнопленных Великой армии Наполеона принявших русское подданство и оставшихся на поселении в Оренбургской губернии (1814–1836 годы) // Былые годы. Российский исторический журнал. 2015. Vol. 38. Is. 4, С. 876-887.

Попов А.И. Обзор мемуаров, дневников и писем военнопленных Великой армии, побывавших в России в 1812-1814 гг. // Военнопленные армии Наполеона в России: 1806–1814. Мемуары. Исследования. Отв. Сост. Б.П. Миловидов. СПб., 2012, С. 564-565.

 Хомченко С.Н. Оренбургская губерния в мемуарах пленных военнослужащих Великой армии Наполеона / С.Н. Хомченко // Уральский исторический вестник. 2012. №1(34). С. 54–63.

 Rüppel E. Kriegsgefangen im Herzen Russlands. Berlin. 1912. S. 142-170, перевод С.Н. Хомченко. См. также: Военнопленный в сердце России (из воспоминаний вестфальского офицера С. Рюппеля) // Отечественные войны 1812-1814 и 1914-1917 гг.: Память и уроки: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 2014. С. 346-373.

Бируте Ланге: Рижское гетто

Этот город кажется многим романтичным, светлым… Но, есть и в Риге такие места, которые несут в себе дух отчаяния, страха, боли…

Гризинкалнс еще сто лет назад был рабочим районом. Здесь селились беднейшие люди, оказавшийся за чертой нормальной социальной лестницы. Нет нужды описывать их образ жизни, то есть, образ жизни маргиналов с пьянством, разборками, постоянным отчаянием от собственной бедности.

Кто чувствителен и обладает хорошей интуицией и воображением, тот ощутит и сегодня этот колорит гетто. Это ощутимо. Улицы с домами, обрисованными граффити, несут какое-то мрачное и зловещее впечатление. Можно представить себе, сколько «энергетики» насилия, боли висит в этом воздухе и на этой земле, прямо какое-то средоточие всего того, о чем не хочется лишний раз говорить. И в наше время, верно, там все то же — разборки, часто кровопролитие, насилие.
Когда в жизни все хорошо, то возможно, интуиция не замечает этих деталей. Но, если и без того тяжело на душе, гнетет страх, еще какие-то переживания, то начинаешь все это ощущать особо остро. Воображение дорисовывает обычные картины из жизни людей того времени: нищета, жестокость, безнадега, матерщина и похабщина.

Лени почти всю жизнь прожила там, вернее — неподалеку. И еще в юности, ощущая эту жуткую энергетику, подумала: » А давай-ка, я представлю себе нечто иное. То, что душе несет радость, свет?». Ведь, единственным светлым местом в том районе был монастырь. Там всегда было светло на душе. Как оплот духовности и веры посреди всего этого кровавого кошмара. Ей на тот момент 16 лет всего было.

Партизанский манифест об открытой информации

Информация — это власть. Но, как обычно бывает с властью, есть те, кто хочет обладать ею единолично. Всё мировое научное и культурное наследие, опубликованное в течение веков в разнообразных книгах и журналах, стремительно оцифровывается и закрывается от лишних глаз горсткой частных корпораций. Хочешь прочитать о самых выдающихся достижениях науки? Тебе придётся переслать огромные суммы издателям вроде Reed Elsevier.

Но есть те, кто хочет изменить этот порядок. «Движение свободного доступа» отважно сражалось за право учёных не отдавать свою интеллектуальную собственность корпорациям, а свободно публиковать свои работы в интернете. Так к ним сможет получить доступ любой желающий. Но, даже если этот сценарий будет воплощён в жизнь, это коснётся лишь будущих работ. Все, что было создано до этого момента, окажется потерянным.

Это слишком высокая цена. Принуждать научных сотрудников платить деньги за чтение работ своих коллег? Сканировать целые библиотеки, но позволять их читать только персоналу Google? Снабжать научными статьями элитные университеты стран первого мира, но не детей из стран третьего мира? Это возмутительно и недопустимо.

«Я согласен, — говорят многие, — но что мы можем сделать? Компаниям принадлежат авторские права и они зарабатывают огромные деньги. И это совершенно легально. Мы никак не можем остановить их». Но всё же что-то мы можем. Что-то, что уже делается: мы можем бороться.

Амин Рамин: Критика идеологии Гейдара Джемаля: ислам, гнозис и история

Эта работа представляет собой, судя по всему, самый подробный разбор взглядов Гейдара Джемаля на русском языке. По мере написания работы автор увидел, что невозможно исследовать идеологию Джемаля без погружения в гораздо более широкие исторические и религиозные перспективы. Поэтому данный труд надо воспринимать не только как узкую критику взглядов Джемаля, но прежде всего как картину того всемирно-исторического и религиозного процесса, в который «вписана» его идеология. Для этого нам придётся проделать долгий путь и прийти к выводам, которые для многих покажутся неожиданными.

Оглавление:

1. Метафизика Джемаля

2. Джемаль как пророк гностического мифа

3. Запад как судьбоносная мутация

4. Джемалевская версия Мифа

5. Истинная теология Ислама

6. Почему созерцатели?

7. Антропология Джемаля. Человек в Исламе

8. Бунтующий человек. Революция. Жрецы и воины

9. Джемаль и Достоевский

1. Метафизика Джемаля

Метафизические воззрения Джемаля оформились уже в «Ориентации-Север» (1979) — правда, без какой-либо явной исламской подоплёки. Эта работа, навеянная глубоко личным опытом, построена на понятийной системе, мягко говоря, далёкой от исламской теологии: «вагина», «фаллос», «кастрационная гибель», «вампирическая бездна» и т.п. Как можно судить, несколько позже, в 90-х, Джемаль переработал ту же самую концепцию, стилизовав её под исламский дискурс и снабдив ссылками на несколько аятов Корана и пророческих хадисов.

Поскольку даже среди джемалистов мало кто её понимает, то объясним это на простом языке. Существует «трансцендентный Субъект», то есть Бог. Он непознаваем, «не дан ни в каком опыте», «абсолютно трансцендентен» и целиком «по ту сторону»:

«Аллах абсолютно трансцендентен и дан нам только в посланничестве пророков, но никоим образом не в опыте, интуиции или созерцании. Вера в Аллаха есть интеллектуально-волевое утверждение того, что нам безусловно не дано».

Если видеть всё это с точки зрения серьёзной исламской теологии, то такая постановка вопроса предстанет как застревание на её начальном, «школьном» уровне, потому что Джемаль не может провести различие между сущностью Бога и Его действиями (соответственно — таухидом в сущности и таухидом в действиях). Сущность Бога действительно «не дана ни в каком опыте» — это относится к очевидным положениям единобожия, — однако Его действия не просто даны в нашем опыте, но и наполняют этот опыт от начала до конца. Всё, что мы видим вокруг себя, — результат действия Аллаха, подобно тому как лёд является результатом замерзания воды. Поскольку всё творение создано действием Бога, то всё оно и указывает на Него. Творение целиком — это «перст указующий» в сторону Творца. А иначе как мы вообще могли бы познать, что Бог есть — если Он «не дан ни в каком опыте»? Того, что «не дано ни в каком опыте», просто не существует.