Амвросий фон Сиверс: Патриарх Рувим

Среди всех колен Израиля первородным считался Рувим — сын от Лии. Объяснение лишения сего статуса непонятно и в основном толкуется в нравственном ключе. Контекст же таков: когда «умерла Рахиль, и погребена на дороге в Ефрафу, то есть Вифлем. Иаков поставил над гробом ее памятник. Это надгробный памятник Рахили до сего дня. И отправился [оттуда] Израиль и раскинул шатер свой за башнею Гадер. Во время пребывания Израиля в той стране, Рувим пошел и переспал с Валлою, наложницею отца своего [Иакова]. И услышал Израиль [и принял то с огорчением]» (Быт.35:19-22). Похоже, что при отсутствии отца его посчитали окончательно отделившимся и утратившим власть. Или, что не менее вероятно, посчитали умершим. Похоже, что Рувим ее и захватил, о чем свидетельствуют слова Иакова «ты бушевал, как вода» (Быт.49:4). Переход власти прямо соотносим с переходом гарема вождя к новому  правителю (ср. казус Авессалома (2 Цар.16:21-22), ритуально совершавшего точно то же самое!). Потому вполне закономерно то, что Рувим взошел к Валле как новый господин. При появлении отца он явно добровольно отдал власть и всяечески оправдывался, что явно отражено даже в апокрифическом тексте: «Ибо, если бы не узрел я Валлу, когда купалась она в скрытом месте, не впал бы  я  в беззаконие великое. Захватила меня мысль о наготе женской и  не  давала мне уснуть, пока не совершил я ту мерзость. Когда Иаков, отец мой, ушел к Исааку -  а  были  мы  в  Гадере  близ  Ефрафы  в  Вифлееме - опьянела Валла и лежала непокрытая в спальне своей. Вошел я  и,  увидев  наготу  ее,  сотворил  нечестивое,  а  она  не чувствовала, и я отошел, оставив ее спящей» (Завещание Рувима 3:11-13). Не исключено, что многие считали на тот момент Иакова мертвым. Поведение Валлы отчасти понятно: она омывалась очищением и пила вино в тризне, ожидая, что и ее могут погрести вместе с господином.

В любом случае первородство Рувима никогда не забывалось, к сему колену достаточно долгое время будут тяготеть заиорданские колена.

Интересно описание его личности. Однако Рувим отличался добрым характером и искренним благородным нравом. Он был единственным из братьев Иосифа, который вступился за сохранение жизни брата (Быт. 37:21, 22). С целью спасти Иосифа и впоследствии возвратить его отцу он предложил остальным братьям не осквернять себя кровью невинно убитого, а бросить Иосифа в ров. Из Быт. 37:29 видно, что Рувима не было в то время, когда Иосиф был продан купцам в рабство. Не найдя Иосифа во рву, Рувим горько плакал и кричал, думая, что брат его мёртв. То же самое благородство характера обнаружено им в той полной готовности, с кою он предлагал жизнь своих собственных сыновей, как залог в обеспечение жизни Вениамина (второго сына Рахили от Иакова), когда Иаков отказывался отпустить его вместе с братьями в Египет. Апокрифическая Книга Праведного (гл.45) сообщает деталь: «И было в то время, в том же году, в котором Иосиф спустился в Египет после того, как братья продали его, Рувим сын Иакова пошел в Фамну, и взял себе в жены Елиурам (Eliuram), дочь Ави (Avi) Хананея, и он вошёл к ней». Получается, что Рувим породнился с хананеями? Если сие так, то понятно умаление его наследного статуса как первородного. Впрочем, в 34-й главе Книги Юбилеев названа иная женщина — Ада, без указания, что она хананейка. Там же указано, что все сыны Иакова взяли себе жен из Месопотамии. Косвенно сие может служить подтверждением ее семитского происхождения из близкородственых племен.

Помимо неких вполне объективных династических претензий Рувим имел еще кое-какие. О чем говорится смутно в апокрифическом Завещании Рувима (6:5): «Потому и  говорю  вам:  будете  вы  ревновать  и  стремиться  превзойти сыновей Левия, но не сможете». Из сего кракого указания можно сделать вывод, что потомки Рувима понимали себя царе-священниками, подобно Мельхиседеку. 

Определеныый смысл сего коена подсказывает нам его архаическая символика (собственно геральдика). Как известно, на наперснике Первосвязенника располагалось 12 драгоценных камней, символизировавших кажное из колен Израиля. Единственный источник, описывающий цвета украшавших эфод камней, — сравнительно поздний Мидраш Раба (Бамидбар Раба 2:7):

«…каждый имел знамя особого цвета, соответствовавшего цвету драгоценного камня на груди Аарона… Камнем Реувена был одем, и цвет его знамени был красным, и на нем была вышита мандрагора».

Современный еврейский автор добавляет: «Реувен – одэм (скорее всего, рубин). Старший сын Яакова залился краской от стыда, когда переместил свое ложе в шатер Лии и прогневил отца. Однако потом Реувен пожалел о содеянном и стал первым баал-тшува (покаявшимся). На красном знамени вышили эмблему в виде мандрагоры». 

Достаточно устойчивым является отождествление одэма и рубина. Считается, что этимология названия камня rubinus проистекает от санскр. कुरुविन्दः «курувинда» — позднее перешедшее (через латынь) в современную минералогию в общеизвестной форме «корунд». Однако, представляется, что название камня имеет совершенно иную этимологию и происходит от имени Рувим, чьим символом и являлся.

В любом случае, для Рувима характерен не просто красный цвет, а скорее, пурпурный, кровавый, что явно подчеркивало его первородство. Похоже, что смысл его преимущества (первородства) никогда не исчезал в сознании Израиля, даже при актуальной власти иных колен в царском статусе. Символом Рувима указываются то мандрагоры, то младенец. Образ мандрагор явно навеян историей о том, как он нашел оные. Похоже, что символ данного колена был перестан понят уже в древности и потому толковался двояко. Более вероятен образ младенца как символ неизменного первородства. 

Данное колено имело некоторую особобленность, не участвуя напрямую в консолидированных войнах Израиля, но самостоятельно боролось с внешними врагами. Очень похоже на то, что оно сохраняло известную власть над заиорданскими коленами. Если совершенно непонятно, как складывались отношения с установлением власти царя Саула. Но Давида, судя по всему, колено Рувима признало. Остается непонятным, на кого ориентировалось данное колено при разделении Израиля на северное и южное царства. 

Оторванность от остального Израиля облегчила соседним народам завоевание их уделов. Царь Меша в своей надписи упоминает «человека Гада», но рувимитов он не знает. Позже заиорданским коленам пришлось терпеть от зверств арамейского царя Хазаеля (2Цар. 8:12; 2Цар. 10:32—33). В речах пророков Исаии (Ис. 15; 16) и Иеремии (Иер. 48; 49) все города в уделе Рувимовом считаются уже моавитскими или аммонитскими. Достоверно известно, что ассирийский царь Тиглат-Пилесер III (в 733—732 г. до н. э.) увёл заиорданские колена в ассирийские провинции за Евфратом (1Пар. 5:26). Пророческим словом звучит предсмертная молитва Моисея: «Да живет Рувим и не умрёт, хоть будь мало число людей его» (Втор. 33:6).

Можно предполагать, что некая политическая катастрофа случилась с рувимитами еще до нашествия ассирийцев и депортации всех в глубины Азии. 

Исходя из всего вышеозначенного, можно с большой уверенностью утверждать, что Рувим так никогда окончательно не утрачивал царственного (и м.б. священнического) статуса для заиорданских израильтян, исполняя практически те же функции касты, как впоследствии колено Иуды (и Левия).