 |
| Огюстэн де Белльяр, граф Империи |
** Помимо свиты, — конечно, вместе с Мюратом прибыл Главный Штаб Резервной Кавалерии. Шеф штаба – это дивизионный генерал граф Огюстэн Даниэль де Белльяр (Belliard); (1769 + 1832). Этот штабист был знаменит в Великой Армии – почти так же, как король-главнокомандующий.
На первый взгляд, это очень обычный французский генерал, он и выглядел почти что демонстративно буднично: благообразный, небольшого роста, лысоватый, пузатый, — если бы не мундир и не сверкание наград, — был бы мэр небольшого городка или провинциальный адвокат.
На самом деле это был человек предельно волевой, жёсткий, скрыто-опасный. Его карьера шла удачно, но обычно – если следить за повышениями в чинах; но вот если отслеживать биографическую подробности его формуляра, — то видятся резкие зигзаги: из штаба – в сражение, в атаку; потом опять – в штаб.
Огюст де Белльяр – родом из Вандеи, ему сорок три года; сын королевского прокурора, с 1791го – волонтёр Республики, побывал при Вальми, Жемаппе и других знаменитых сражениях в Германии и Нидерландах. С первых дней он, как и Мюрат, воевал под началом молодого Бонапарта в Итальянской армии; прямо на поле сражения при Арколе, 18 ноября 1796го, Бонапарт произвёл Белльяра в чин бригадного генерала; с апреля 1800го он – дивизионный генерал; этот чин Белльяр получил в Египте.
В Африке он воевал с первых дней до последних, с марта 1798го по июнь 1801го; отличился при Александрии, Гелиополисе, Пирамидах; с 20 июня 1800 года – военный губернатор Каира, вопреки реалиям – на протяжении года удерживал столицу в глубинах Африки с 7 000 французских солдат.
Наполеон запомнил этого вандейца по Египту: его ровное, упорное, неустанное бесстрашие – в том числе в ситациях безвыходных, даже гибельно-абсурдных; редкая черта у француза, и бесценная – для офицера.
Император никогда не упускал из вида Белльяра, но, видимо, осознанно – удерживал его во втором ряду своих генералов, не давал ему – вырваться вперёд, в шеренгу Маршалов Франции, сверкающую экзотическими титулами, ощетиненную герцогскими коронами на гербах.
Белльяр постоянно оказывался на штабных должностях. При формировании Великой Армии в её последней модификации (1805) Наполеон приставил хладнокровного Белльяра – к пылкому Мюрату. С августа 1805го впервые Белльяр – начальник штаба Резервной кавалерии при Мюрате, в 1808ом – начальник штаба Мюрата в Испании, потом недолго – начальник штаба испанских войск при короле Хосе Наполеоне Бонапарте, два года – военный губернатор Мадрида (который удерживал чудом, как и Каир). На этом посту Белльяр получил титула графа Империи (9 марта 1810 года).
Втайне — Белльяр, невозмутимый северянин, так и остался на всю жизнь — опалённым солнцем Египта, немного — африканцем; и даже на графском его гербе отразилась — Африка: огромная пальма, и под ней три маленькие пирамиды (а рядом — вставший га дыбы вороной конь, герб короля Мюрата).
В октябре 1811 года Наполеон вызвал этого египетского ветерана в новый поход: из Мадрида — на Москву. С 12 июня 1812го граф Огюстэн де Белльяр – начальник Генерального Штаба при Мюрате.
Герб графов де Белльяр
Штаб невелик: у Белльяра – два своих адъютанта, майор Луи Жак Люк Мажу (Majou) и шеф эскадрона Бенжамен Луи Робер-Дюбрёй (Robert-Dubreuil); а также три офицера Штаба — капитан Грюэ (Gruey), капитан Шабер (Chabert) и капитан Марнефф (Marneff).
Но прежде всего остро интересен – его заместитель, су-шеф Генерального Штаба, — бригадный генерал Винценты Аксамитовский герба Гриф (Wincenty Aksamitowski herbu Gryf); он назначен на эту должность в один день с графом Белльяром — 12 июня 1812го. Он самый из всех пожилой, ему уже пятьдесят два года.
В реестре почему-то никогда не упоминается этот персонаж, причём весьма значительный. Но он-то уж несомненно жил в те дни в Бельмонте.
Бригадный генерал Винценты Аксамитовский герба Гриф.
Винценты Аксамитовский – родом из Каменец-Подольского, украинский шляхтич; его родовые имения – в Подольской губернии; с 1795 года де-юре этот варшавский бригадный генерал — подданный России.
Более того – Викентий Игнатьевич, если по-русски, Аксамитовский, – бывший офицер российской службы. Правда, служил он давно, ещё под знамёнами Екатерины Великой, и недолго – в 1793ем-94ом, в чине майора, в артиллерии. Но поляки припоминали ему эту службу постоянно. Сам Костющко подозревал его «przywiazanie do Moskali».
Аксамитовский воевал в Легионах в Италии, был одним из немногих, кто побывл в экспедиции на Сан-Доминго в 1801ом (уже третий ветеран Сан-Доминго в свите Мюрата).
Когда было основано Герцогство Варшавское, в 1806ом, — Аксамитовский, служивший до того во французской артиллерии великой Армии. Ненадолго взлетел высоко: он – бригадный генерал юной варшавской армии. Командующий артиллерией и инженерией. Уже в 1808ом у него – конфликт с военным министром князем Понятовским, снова – вытесенен из польских войск.
С 1809го Аксамитовский вернулся на варшавскую службу, командовал бригадой в Познани; с 4 июня 1812го несколько дней был военным губернатором Познани, и с этой должности – вызван в Штаб Мюрата и назначен на должность «zastepca szefa sztabu krola Neapolu Joachima Murata» — заместителя начальника Штаба.
(… после прорвала кампании в России, когда Мюрат вырвался, наконец, в Неаполь, — Аксамитовский, по смутному упоминанию в биографии, приехал к нему — после участия в битве под Лейпцигом и Ганау, и какое-то время был «ponownie w sluzbie J. Murata» — снова в сдужбе Мюрата).
Несмотря на сложную репутацию, Аксамитовский был, несомненно, одним из наилучших командиров войск польских наполеоновской эпохи, — причём командовал и артиллерией, и пехотой, и кавалерийскими бригадами, был на административных должностях; 1812ый – год, когда его деятельность менее всего исследована; при Мюрате генерал Аксамитовский – шеф разведки в России.
Герб Гриф
Помимо прочего, Винценты Аксамитовский – масон, причём весьма выского посвящения; уже в 1802ом в Париже он, — адепт 33ей степени шотландского ритуала, то есть – наивысшей. Он же – Мастер стула ( mistrz katedry) ложи Bracia Polscy Zjednoczeni, — той самой. которую основал генерал Александр Рожнецкий.
Весьма видным масоногм был также его брат, подполковник Юзеф Игнаций Аксамитовский, в 1811-1812ом — плац-майор в Варшаве; на 1808ой он — мастер стула варшавской ложи Французов и Поляков объединенных , и одновременно член ложи Братьев-Поляков Объединённых.
И ещё: у генерала Аксамитовского – весьма интересное родство. Его мать – Тэкла, урождённая де Витт, из известной подольской фамилии голландского происхождения, сестра военного коменданта Каменец-Подольска. И по этой линии двоюродный брат – знаменитый граф Ян де Витт, — или Иван Осипович Витт, полковник Кавалергардского полка, офицер штаба Гвардейского корпуса, — а с 1809 года волонтёр Наполеона, тоже в чине полковника Великой Армии, на правах доверенного адъютанта Императора для особых поручений; талантливый профессиональный шпион, очевидно — тройной агент: российский, и польско-варшавский, и наполеоновский.
В 1809ом русский полковник Ян де Витт попал ко двору Наполеона – по протекции Мюрата, Возможно, уже тогда к его продвижению был причастен кузен и земляк — Винценты Аксамитовский.
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ АРМИИ ДРИССЫ.
**Казалось бы, 17го, в крайнем случае, 18 июля, Король Джоакино должен был немедленно двинуться вслед за Императором. Но он ещё почти два дня торчал в Бельмонте.
Король должен был неотступно выслеживать движения российской армии. Но ему было, очевидно, не до этого.
17, 18, 19 июля рапорты Мюрата — оптимистичны, но явно по тону — предположительны.
В эти прелестные летние дни – непрерывно жужжало сквозь дневной зной, назойливо посвистывало по ночам – злое острое слово: Дрисса, Дрисса, Дрисса. От этого имени – зависело всё.
Уже в день прибытия Мюрата в Бельмонт, казалось, был предначертан дальнейший ход событий: Дрисса построена ценой громадных усилий и затрат; 9 июля в Дриссе сосредоточились основные русские силы, Первая Армия; в Дриссе твёрдо встал на заранее подготовленные позиции Главнокомандующий – ( непроницаемый для внешнего мира за пределами России, непонятный немец со странной ненемецкой фамилией) – генерал от инфантерии граф Михаил Барклай де Толли.
Ожидалось, что он, как и положено немцу, будет последователен и генеральное сражение у Дриссы – неизбежно.
13 июля в Дриссу прибыл Император Александр. В Дриссу прибыл Цесаревич Константин.
Разведка доносила, что Царь сам намерен командовать войсками. Об этом сообщал Мюрату, по донесениям своей агентуры, граф Орас Себастиани.
** На самом деле – всё было иначе. В тот же первый бельмонтский день, 13 июля, Александр I, вскоре по прибытии в лагерь, созвал Военный совет, и объявил: назавтра Дрисский лагерь будет брошен, начинается отступление, на соединение с Западной Армией.
14го российские войска двинулись на восток, в направлении Витебска. Теперь сражение планировалось – там.
Впервые в этой войне русские властители манифестовали это своё азиатское, чингисханское, а для европейцев — мучительно непонятное, нечеловеческое, — пренебрежение — к затратам ресурсов, любых, — денег, провианта, усилий, человеческих жизней.
По приказу Царя возвели земляную громаду, надрывно, из последних сил. Как только прибыл Царь, — по его же приказу бросили всё и ушли.
Около полуночи 16 июля, в полдень 17 июля Мюрат пишет из Бельмонта рапорты Наполеону (тот получает их полдня спустя): никаких изменений, аванпосты на востоке не поторевожены, русский Царь остаётся со своими силами в лагере.
В Бельмонте король Мюрат впервые был сбит с толку, и – потерял из вида движение российских сил, не усмотрел исчезновения Дрисского дагеря. Он слишком бл отвлечен и увлечён. Король просто отвернулся на неделю от нудных дел текущей войны. .
** Режущая вспышка ясности – для Мюрата – 17 июля, глубокой ночью: его подняли с кровати (если он спал, впрочем), — в три часа ночи.
Пришло сообщение разведки: Дриссы больше нет, вместо стотысячной армии – пустота. Исчезла русская Первая Армия, пропал сам русский Царь. В 3 часа 30 минут король Джоакино уже продиктовал рапорт Императору – об этом; он обещал, что, дождавшись утра, со всем штабом двинется дальше из Бельмонта — к аванпостам, что развернёт ставку в деревне Перебродье.
Но поздно вечером Джоакино – всё ещё в Бельмонте. В половине двенадцатого, потом за полчаса дло полуночи он отправил Напполеону новые рапорты: русские ушли за Двину.
И НАКОНЕЦ, ИМПЕРАТОР.
** Император Наполеон в эти дни оставался в Вильно, где занимался обустройством новой страны Герцогства Литовского, им созданной (уже двенадцатой по счету, не считая мелочи).
Поздно вечером, — в одиннадцатом часу, — 16 июля Наполеон выехал из литовской столицы. Он переночевал в местечке Свенцяны, и следующий день провёл — там.
В Свенцянах Император получил от Мюрата рапорты Себастиани и графа Луи-Пьера Монбрена, командира 2го корпуса Резервной Кавалерии. В донесениях говорилось: русские никаких действий не предпринимают, за прошедший день никаких столкновений не произошло.
Наполеон выехал дальше, к войскам, 17 июля, в 22 часа; и 18 июля, в половине первого часа ночи, прибыл в село Глубокое, на границе Герцогства Литовского.
(Сейчас Глубокое – город, райцентр Витебской области).
Прямо отсюда начинались земли Витебской губернии, это было уже иное государство, ещё неясно – какое именно.
Наполеон остановился в старинном монастыре Ордена Босых Кармелитов — Ordo Fratrum Diacalceatorum Beatae Mariae Virginis de Monte Carmelo; в село втянулись в полки гвардии. Сам Император занял три комнатки в верхнем этаже монастырского корпуса.
Местное предание утверждает: проездом Император побывал и недалеко от Бельмонта, в местечке Опса. В описании опсинского парка сообщается: » На одной из полян находится дуб-патриарх. Его высота около 20 метров, охват ствола 6,2 метра, возраст более 200 лет. Это самое древнее дерево Браславщины. Предание гласит, что под дубом отдыхал Наполеон. Император Франции никогда не был на Браславщине, однако в Опсе останавливался … известный маршал, король неаполитанский И. Мюрат».
На самом деле Напролеон проехал вдали от владений графа Мануцци. Глубокое с его монастырём – около семидесяти километров к югу от Опсы.
** Итак, Наполеон был уже третий день в пути, — а Мюрат ещё в Бельмонте.
Ещё до рассвета 18 июля Наполеон приехал в Глубокое, — но по-прежнему Мюрат в Бельмонте.
Король явно тянет время, уже не дни, а – часы, судорожно целляясь за озёрный замок.
Около двух часов дня он писал из Бельмонта Императору, что намерен наступать в направлении Дрисского лагеря, к местечку Дисна, на берегу Западной Двины.
По его приказу дивизионный генерал Этьен Шампьон граф де Нансути, командир 1го корпуса Резервной кавалерии, двинул, наконец, полки на Дисну и в сторону Полоцка.
Маленький, захолустный, но почтенный, по своей величавой древности, уездный Полоцк, в этот день переживал свой миг Большой Истории: в город втягивались войска Первой Армии, здесь разместился ненадолго Главный Штаб и сам граф Браклай де Толли, в город прибыл Император Александр. Здесь он подписал два знаменитых манифеста, — и по ним ясно, что Александр чувствовал, что война не остановится на границах Литвы: это было воззвание к жителям Москвы и ко всей внутренней России – о новом созыве Земского ополчения.
В этот же день, около семи вечера почти у самого городка Дисна авангард Первого корпуса графа де Нансути наткнулся на арьергард русских сил, 1ый Бугский казачий полк.
Вечером же – в Бельмонт пришло тревожное сообщение: русские – близко, русские кавалеристы появились на дороге из Друи в местечко Узмян, напали на разъезд прусских гусар.
(Это был рейд одного из отрядов только что учреждённого Отдельного корпуса, под командой графа Витгенштейна; корпус шёл на север, чтоб загородить дороги на Санкт-Петербург).
Как раз в те минуты, когда авангард столкнулся с бугскими казаками у Дисны, король Джоакино отправил очередной рапорт Наполеону: его адъютант недавно вернулся из Дриссы. День назад он был послан, чтобы узнать о судьбе барона де Сен-Женье, подъехал к Дрисскому лагерю около девяти вечера и видел издали, как всю ночь отходили вдаль последние русские полки.
С этим рапортом Мюрат опоздал на целых пять суток. 19го, на рассвете, адъютант этот выехал к Наполеону. Сам Мюрат фйатально оставался в замке.
В Неаполе, неделю или полторы спустя, письмо от своего короля от 18 июля, помеченное мелодичным словом «Бельмонт» получил неаполитанский министр финансов — Жан Антуан Агар де Меркюэ граф де Мобур (Jean-Antoine-Michel Agar de Mercuès Comte de Mosbourg, 1771 + 1844),
(Этот министр — давний друг Мюрата, и его родственник: жена министра, графиня де Мобур, с 1807 года — Alexandrine Andrieu (1790 † 1811), внучатая племянница короля Джоакино).
Мюрат писал де Мобуру: «Я по пятам преследую русскую армию, которой командует лично сам император». Далее он сообщал, что накануне захвата территории бывшей Польши можно было предположить, что Наполеон провозгласит себя королем Польши: «Я осмелился это ему посоветовать».
Эти строки — явный высвет того, чем жил Бельмонт в эти дни. Мюрат с хозяевами замка и из гостями беседовал не только о жестокой Беллоне и о прекрасных лесах Литвы; ещё – обсуждались политические события; и прежде всего – раскалённый геополитический вектор этих дней – сценарий дальнейшей судьбы Польши.
На глазах Бельмонта творилась Большая История: герцогство Варшавское наконец-то должен вернуться в ареопаг великих держав Европы, стать, как прежде — королевством.
Но одновременно — чувствуется и проникновенный укол эмоций сквозь глухую толщу военной истории: король Джоакино жалобно соврал своему министру: «преследую по пятам» — а сам уже четвёртые сутки неподвижно застрял в зачарованном замке; и цеплялся там — ещё два дня.
Замок Бельмонт. Наполеон Орда.
** Поразительно: но и 19 июля, причём весь день, до последней минуты, — король Джоакино всё ещё торчал в Бельмонте.
Утром, около девяти, король приказал основным силам авангарда двигаться на Дисну. Но сам он так и не выехал к войскам, — хотя письменно обещал Наполеону отправиться к аванпостам ещё два дня назад.
В эти дни у короля ещё одна забота: он взялся обеспечить карьеру, — в условиях новой, наполеоновской, реальности, — хозяину замка.
Наполеон провёл в Глубоком три дня, выехал он 21го, поздним вечером. Граф Станислав Мануцци в эти дни примчался спешно в Глубокое, чтобы представиться Императору.
По настоянию Мюрата, графа Мануцци принял сам Наполеон; Мюрат уверял Императора, что граф Мануцци обладал решающим влиянием в этих краях. Под напором Мюрата граф Мануцци получил должность: временно исполняющего обязанности супрефекта Видзинского повета.
Глубокое — намного далее к востоку, чем Бельмонт; уже и Наполеон опередил Мюрата на сутки; командующий авангардом остался позади, не в силах покинуть замок. Это совсем уж невероятно: даже прибытие Императора в Глубокое не стронуло с места Мюрата.
Только заполночь 19го, точнее – уже в ночь на 20е июля король Мюрат выехал в Наволоки. Он оставил для охраны замка около 50 солдат.
** Наутро Мюрат остановился в деревне Навлоки. Оттуда он написал Наполеону, что садится на коня и верхом поспешает в Дриссу, покинутый гомерический лагерь русских войск.
Через пять дней Мюрат уже сражался во главе всего авангарда Великой Армии – при Островно под Витебском; затяжные бои шли почти три дня. Король Джоакино командовал всеми силами Великой Армии, задействованными на этом направлении, и 27 июля Витебск был взят.
( Император Наполеон наблюдал за эти сражением издали).
31 июля король Джоакино встал со своим штабом в деревне Матузево, близ Лиозно, и пробыл там почти две недели, до 12 августа, до начала похода на Смоленск и далее, на Москву.
Комментариев нет:
Отправить комментарий