часто увлекающий на путь мученичества,
и он-то и заставлял меня видеть в самом себе
крестоносца в области полярных исследований.
Руал Амундсен. «Моя жизнь»
Миф о том, что завоевания древних скандинавов ограничивались Северным полушарием, всё чаще опровергается находками, сделанными в Южной Америке и в Антарктиде. И кажется невероятным, что толчком к открытию ледяного континента послужило фантастическое зрелище созвездия Южного креста, загипнотизировавшее пришельцев с далекого севера.
Передо мной лежит уникальное русское издание середины XIX века – единственный номер «Путевого журнала», фактически предшественника знаменитого журнала «Вокруг света». Мое внимание привлекло в нём большое исследование некоего М.И. Коновцева под интригующим названием «К истории двух поселений исландских норманнов, или же викингов, в субполярной Антарктике». Особенно удивило, насколько глубоко российский автор, первым написавший об антарктических норманнах, постиг психологию наших северных соседей и отчасти пращуров. А именно – парадоксальное тяготение нордического характера к Югу.
…»ПЕЧЕНЬЕ «ВАРЯЖСКОЕ», С КОКОСОВОЙ СТРУЖКОЙ». Дивная этикетка в бакалейном отделе одного из первых «перестроечных» супермаркетов уже много лет буквально стоит у меня перед глазами. Стихийная фантазия неведомого кондитера протянула зыбкую ниточку из русской истории в экзотический мир. «Из варяг в греки – и дальше!» Недаром, скажем, русское слово «князь» происходит от викингского конунг – предводитель, наёмный князь, а слово «витязь» – собственно от викинг. И «подвижная» часть нордической натуры сохраняется в нас как возможность. То-то россиянам так дороги три викинга XX века – великие норвежцы Фритьоф Нансен (между прочим, потомок – через 30 поколений августейших фамилий Европы, – русских князей Игоря Киевского, Владимира Красное Солнышко и Рюрика Новгородского), Руал Амундсен и Тур Хейердал. И «хожение за три моря» нашего первого «Тура Хейердала» – Афанасия Никитина, открывшего соотечественникам пряное многообразие миров азиатского Юга, и африканские экспедиции поэта Николая Гумилёва, и утопический проект «свободной русской колонии в Новой Гвинее» Николая Миклухо-Маклая.
Сверхдальние путешествия и древние контакты между отдалёнными цивилизациями – одна из самых волнующих тем в мировой истории. До сих пор помню, как в середине 1970-х меня сразила вскользь брошенная однокашником фраза: «А викинги, наверное, уже долетели до Марса!» Я даже зажмурился, представив п р и м и т и в н ы й, д е р е в я н н ы й к о с м и ч е с к и й к о р а б л ь, столетиями мчащийся к соседней планете. Но моё воображение тут же погасили, уточнив, что речь о «Викингах» в кавычках, то есть исследовательских зондах, которые вскоре действительно успешно совершили посадку на Марс. Много парадоксальных ассоциаций возникало и на отечественной почве. Начиная с объяснения имени былинного коня – «вещая Каурка» – через инкрустацию упряжи тропическими раковинами каури.
Работая два десятилетия назад исследователем-ихтиологом в антарктических прибрежных водах, я обратил внимание, что для обозначения изолированной скалы или горного останца, выступающего над ледниковым покровом Антарктиды, моряки и учёные используют эскимосское слово «нунатак». Полярные области нашей планеты естественно зеркалят друг друга. Но такой, почти метафорический, перенос понятия порождал волнующий вопрос: если в Антарктике есть свои морские слоны и котики, свои бакланы (т.е. пингвины), свои айсберги и нунатаки, то почему нет – и, скорее всего, не было – антарктических чукчей или эскимосов? И вообще иннуитов, как именуются в науке циркумполярные, то есть обитающие по всей окружности полярной зоны, народы Северного полушария.
Несколько лет назад аргентинские археологи обнаружили в Антарктиде (которая, как считалось, была открыта в 1819 или 1820 году) следы посещений её человеком минимум за 200 лет до «официального открытия». На прибрежных охотничьих стоянках начала XVII века были найдены предметы утвари, обувь, фрагменты одежды и деревянных строений. Люди, прибывшие в Антарктиду из аргентинской провинции Патагония, занимались промыслом морских львов и слонов. Но, по-видимому, они тоже не были первооткрывателями ледяного континента. Стоит вспомнить останки древнего – на деревянных гвоздях! – корабля, лежащих испокон веков вблизи антарктической станции «Артигас» (Уругвай). По словам моей коллеги, физика Ирины Репиной, участницы 47-й и 48-й российских Антарктических экспедиций, именно из этих древних досок сооружён знаменитый указатель расстояний от данной точки Антарктиды до разных частей света.
Эпоха норманнов, их походы и последующая колонизация ими новых островов и архипелагов (Исландия, Шетландские, Оркнейские, Гебридские острова, Гренландия…) – яркий и тревожный период европейской истории – начинается ещё с конца VIII века. Морские разбойники – выходцы из Скандинавии, называемые там викингами, – на быстроходных для того времени парусно-вёсельных килевых судах опустошали прибрежные районы Европы. Увлекательные подробности об этих походах отважных скандинавов содержит великолепный труд Г.И. Анохина «К этнической истории гренландских норманнов», опубликованный в составе сборника «Романия и Барбария», выпущенного издательством «Наука» в 1989 году.
Итак, викинги. Через Северное и Ирландское моря, через пролив Минч между Шотландией и Гебридами, как пишет Анохин, на пиратских ладьях хищно устремлялись они к берегам Англии, Франции и Испании и далее – в Средиземноморье, где в опасности от них оказывались на побережье поселения не только в западной части моря, но и в Адриатике, и в Эгейском море, и на Ближнем Востоке. Вполне вероятно, что некоторая часть этих нордических авантюристов делала пробные рейды и южнее Гибралтара, вдоль африканского побережья. Трудно даже теоретически назвать предельную дистанцию вылазки викингов на суперскоростных для своей эпохи пиратских кораблях.
Но не только разбойничье поприще и необходимость освоения новых земель заставляли викингов покидать родной дом. Была ещё одна причина – спасение от кровной мести. За убийство свободного человека из другой семейной общины тинг (местное вече) объявлял главу семьи – а значит, и всю семью – вне закона. Этот приговор «skogarmadrg» – «вне закона навсегда» – давал право каждому в любой момент убить осуждённого. Вот и уходили «приговорённые» семейные общины вместе с их главой, домочадцами, зависимыми людьми и рабами-ненорманнами, неся с собой в новые края сложившиеся традиции и обычаи.
В начале 970-х годов среди таких «отщепенцев» оказался человек, которому суждено было в дальнейшем возглавить колонизацию антарктических земель. Его звали Эйрик Торвальдссон, по кличке Рыжий, «человек неуёмной энергии и к тому же своевольный», как пишут о нём современные исследователи. Он-то и стал хёвдингом – лидером антарктических норманнов.
Спасаясь от кровной мести, Эйрих бежал из родной Норвегии. Затем в Исландии, в своем Эйрикстадуре («Усадьбе Эйрика»), наш герой устроил обвал склона на дом соседа Вальтьова. Друзья соседа в отместку убили рабов Эйрика. Эйрик прикончил сначала одного из этих друзей соседа – Эйольва, а потом на поединке – прославленного драчуна Храфна. Родичи Эйольва возбудили тяжбу. И решением тинга Эйрик Рыжий был поставлен вне закона, практически обречен на изгнание. Но Эйрик не утихомирился, и вскоре, как утверждает норвежский писатель Э.Булстад, получил приговор skogarmadrg. Для амбициозного, харизматического персонажа, каким был Эйрик Торвальдссон, это означало не столько опасность или позор, сколько счастливый повод отправиться на поиск новых земель.
Из исландских устных преданий Эйрику и его современникам было известно, что лет за сто до этого корабль некоего Торбьёрна в шторм пронесло далеко на юг от Гибралтара к неведомым торчащим из воды скалам (по современным предположениям – младшие острова Мадейры либо Канар), которые вошли в фольклор под названием шхер Торбьёрна. Было решено двигаться на юг на их поиски. Весной 980 (по другим источникам, 982-го) года Эйрик со товарищи вышли из исландского Хвамсфьорда на шести больших кораблях. Но мореплаватели сбились с пути. Оставив слева от себя, на востоке, шхеры Торбьёрна и всю Африку, флибустьерская дружина через два трудных месяца, полных опасных приключений, достигла бразильского и аргентинского побережья. Саги молчат о контактах в дороге с населением новооткрытых земель. Скорее всего, короткие высадки на берег служили лишь для пополнения запасов пищи, и маленькая отчаянная флотилия продолжала неудержимо двигаться на юг.
Романтической гипотезой Коновцева, объяснявшего этот «южный вектор» завороженностью путешественников и их предводителя зрелищем созвездия Южного креста, которое открылось им во всем великолепии уже при пересечении Северного Тропика (около 25 градусов северной широты), можно было бы и пренебречь. Но здесь нужно учесть, что незадолго до экспедиции имел место грандиозный «богословский» спор Эйрика с его сыном Лейвом. Последний прослужил зиму в норвежском Тронхейме дружинником при дворе знаменитого викинга Олава Трюгвасона, который не только сам стал христианином, но и активно насаждал христианство среди норманнов. Лейв получил задание Олава – крестить своих товарищей и родственников, чем его отец поначалу был очень недоволен. Можно представить себе шок, когда перед путешественниками вдруг засиял величественный небесный крест, никогда не видимый их соплеменниками дома, в их широтах! Конечно, крест был воспринят как откровение, как маяк, как путеводная звезда.
Он указывал почти точно на юг.
Впереди был полуостров Огненная Земля, пролив Дрейка… И – Антарктида. Даже сегодня в её прибрежных свободных ото льда «оазисах» ютится кое-какая растительность: мхи, лишайники, грибы, несколько видов трав (о, как ласкает слух натуралиста название: «злак щучка антарктическая»!); о крупных морских млекопитающих речь уже шла. Тысячелетие же назад более богатые флора и фауна края вполне могли обеспечить существование суровым людям, привычным к условиям приполярья.
Подробности о том, как Эйрик Рыжий с соратниками и с четырьмя своими взрослыми детьми – сыновьями Лейвом, Торвальдом, Торстейном и внебрачной дочерью Фрейдис – достигли Антарктического полуострова и основали на его самом северном, то есть самом теплом побережье вначале новый Эйрикстадур, а затем поселения Эстрибюгдар и Вестрибюгдар, о том, как Торвальд погиб на берегу Антарктиды в стычке с местным явно монголоидным, по описанию, населением, называемым в сагах скрелингами, о том, как через спустя два века Эстрибюгдар и Вестрибюгдар обезлюдели то ли из-за неизвестной эпидемии, то ли в результате биологического вырождения общины, – можно прочитать в «Путевом журнале», вышедшем 13 апреля (по новому стилю) 1855 года.
===========================
Примечание. Особую благодарность автор выражает учёному-физику и литератору Ирине Репиной – за консультации по ходу написания очерка и предоставленные фотографии (два последних снимка).
Один из нунатаков Моря Содружества – гора Прокламейшн. Фото автора.
Первые айсберги на пути к Антарктиде попадаются ещё в умеренных широтах (условные «ревущие сороковые»). Вид в иллюминатор из каюты «Фиолента» . Индийский океан. Фото автора.
Полярный закат. Шатёр облаков, нависающий над Морем Космонавтов, резко обрывается над территорией Антарктиды. Фото автора.
Фото автора.
Останки средневекового корабля лежат близ полярной станции Артигас (Уругвай) на антарктическом острове Короля Георга. Фото Ирины Репиной.
Залив на острове Короля Георга. Указатель географических расстояний сколочен из досок обшивки древнего корабля. Фото Ирины Репиной.
Комментариев нет:
Отправить комментарий