Михаил Эпштейн: Антивремя

Еще одно эссе, "Антивремя", продолжение "Территориального проклятия",  вышло в переводе на французский .

 Время в России вытесняется пространством  — это своего рода «архимедов» закон погружения большого географического тела в историческую среду. Сама история этой страны, как писал В. О. Ключевский, состояла в непрерывной колонизации новых земель, завоевании пространства на все четыре стороны света; а затем — как настаивал философ Н. Ф. Федоров, ссылаясь на распахнутость и «небоемкость» русской равнины, — и на «пятую» сторону, в направлении открытого космоса. 

Чем обширнее становилась Россия, тем медленнее текло в ней историческое время — и, наоборот, сокращаясь в пространстве, она убыстрялась во времени. Обременяясь новыми землями, Россия впадала в исторический сон и прострацию, что случилось в результате победных походов в Европу — 1812 и 1945 гг. И наоборот, после неудачных войн — Крымской, Японской, Первой мировой — Россия теряла части своей территории и тут же получала толчок исторического ускорения — реформы и революции. Неудача афганской войны выявила предел пространственного расширения коммунизма — и, подтолкнув империю к перестройке, вызвала ее развал. С отдачей Восточной Европы и советских республик, сбросив тучное пространство  СССР и социалистического лагеря, Россия превратилась в самую динамичную (хотя и потенциально кризисную) часть мира. А как только опять погналась за расширением «русского мира», нацелилась на воссоздание империи — так время в ней не только затормозилось, но и побежало назад. Произошел обратный размен: времени на пространство.

Понятие "ретромании" приобрело известность после выхода книги британского музыкального критика и журналиста Саймона Рейнольдса «Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого» (2011). Со смесью иронии, горечи и ностальгии Рейнолдс пишет о том, что будущее поп-культуры — это ее прошлое: воссоединение музыкальных групп, переиздания классических альбомов, римейки, мэшапы… При этом ресурсы прошлого не безграничны, и что случится, когда они исчерпаются — ведь создавать новое мы уже разучились?

Ретромания, которая  стала  утверждаться  в  России в XXI веке, имеет две характерные черты. 

Во-первых, масштаб. Это не поп-музыка и не поп-культура, а весь жизненный уклад страны, система ее ценностных ориентаций и поведение на мировой арене. Это ретроидеология властей, ретропсихология масс, стремление повернуть вспять вектор истории, укрепление ретросоветской и ретроимперской ментальности и традиций. 

Во-вторых, выход за рамки ретро-. Ретромания, описанная Рейнольдсом, обращена в глубину прошлого лишь на несколько десятков лет, воссоздавая стили 1960–1980-х. Подобное ретро имело место и в России в 1990-е годы, воплощаясь в таких проектах, как «Старые песни о главном», возрождавших позднесоветскую эстраду, или в ностальгических фильмах, таких как «Над темной водой» (реж. Д. Месхиев). Позже, с конца 2000-х, стал входить в моду ранее осмеянный брежневский политический стиль «застой» с егo установкой на «стабильность», или «стабилизец», как ерничали тогда. 

Но дальше — все более крутой обрыв в прошлое. Рамки «ретро» уже стали узки для того обвала в архаику, который происходит в России  в 2010-е гг.  Как и XX веке, Россия идет впереди планеты всей, совершая безудержный прыжок, — однако уже не в коммунистическое будущее, а в феодальное прошлое. Стремительно захлопывается окно в Европу и возрождаются идеалы допетровской Московии. Снова в чести Иван Грозный и опричнина. Эту уже не ретро-, а архео-, АРХЕОКРАТИЯ, контрастно-симметричная советской футурократии. Напомним общеизвестное. Вернулся государственный гимн советских времен — музыка А. Александрова на слова  С. Михалкова. Победа над нацистской Германией в 1945 году объявлена главной «скрепообразующей» вехой российской истории. Центр национального самосознания сдвигается все глубже в старину. В 2005 году был учрежден праздник «народного единства» в честь разгрома польского гарнизона в Москве в 1612 году — «День освобождения от польско-литовских захватчиков». В 2008 году главным лицом Отечества, победителем широкомасштабного телевизионного конкурса «Имя Россия» признан «святой благоверный» князь Александр Невский, который, как известно, распространил ордынскую власть на Новгород —XIII век. Получается, что за последующие восемь веков ни один великий ученый, писатель, композитор, мыслитель, полководец не просиял на отечественном небосклоне ярче, чем этот князь, бивший челобитную татаро-монголам.

Еще в 2009 году новый, тогда «либеральный» президент Д. Медведев выступил со статьей-манифестом «Россия, вперед!». Но после президентской «рокировки» и возвращения В. Путина на третий срок в 2012 году стал очевиден другой вектор времени. Девизом нового исторического периода, особенно после захвата Крыма в 2014 году, стал «Россия, назад!» И вообще, «Время, назад!» В стране происходит реконструкция всей истории со смешением разных ее периодов. Реконструируются самодержавие, православие, народность. В державной ностальгии сливаются Куликовская битва и взятие Казани, изгнание польских захватчиков, победа над шведами под Полтавой, разгром наполеоновской армии, победа в Отечественной войне… 2010-е годы — это сплошное «опять», «можем повторить», нацеленное на все что угодно: на Ивана Грозного и Сталина, на Александра II и Брежнева, на обоих царей Николаев… Огромная ролевая игра масштабом в целую страну! Если Советский Союз строился по образцу утопии, то постсоветская Россия постепенно сползает в УХРОНИЮ — безвременье, вневременье, заторможенный мир.

Знаменательно, что Фрейд связывал инстинкт смерти  с регрессом к предыдущим состояниям живого, стремлением повторять события и переживания, сопряженные с болью и неудовольствием, чтобы избавиться от напряжения жизни, обрести покой в смерти. В этом смысле повторение — мать упокоения. Фрейд так пишет об этом в работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920), где впервые Танатос  представлен как самостоятельный инстинкт в противовес Эросу: «Новый и удивительный факт, который мы хотим теперь описать, состоит в том, что „навязчивое повторение“ воспроизводит также и такие переживания из прошлого, которые не содержат никакой возможности удовольствия, которые не могли повлечь за собой удовлетворения даже вытесненных прежде влечений». 

Не вдаваясь в психоаналитические детали, следует предположить, что лозунг «можем повторить», под знаком которого прошло все предвоенное десятилетие в России (2012–2022), — это нагляднейшее выражение общественного инстинкта смерти. И вообще этот период, одержимый возвратом к прошлому, «реконструкцией» разных битв, царств и походов, знаменуется не только постепенным торможением и остановкой исторического времени, но и нарастающей ностальгией по небытию.

Так происходит еще один, радикальнейший поворот к новой политической метафизике: от архео- к некро-:  к НЕКРОКРАТИИ...  (

Иллюстрация к французской публикации — фотография с выставка ритуальных услуг «Некрополь» в Москве (2024). Юноши и девушки толпились на выставке, примеряли саваны, ложились в гробы или расхаживали в них, как бы водрузив их на себя, — «гроболюди». Молодой человек позирует своей восхищенной девушке со дна гроба, где он, не исключено,  скоро и окажется.