Бежит по вечному камню волна из штрихов орхоно-енисейского письма. Где быстрым скорописным перекатом молитвы, где равномерным потоком парадной записи речи кагана. Эти надписи режут толщу времен и доносят до нас мысли и слова давно умерших людей. Авторы этих надписей, оставляя их на вечном камне, обращались ко всем, кто будет их читать, в том числе и к нам.
Искусство читать старое письмо было утеряно в Сибири, в круговороте войн и потрясений, и потому повторное открытие орхоно-енисейского письма, прочтение и перевод надписей было сделано европейскими учеными. Они сделали крупный научный подвиг, сумев расшифровать надписи, собрать их, перевести и издать. Но они, будучи представителями другого народа и культуры, не сумели понять и прочувствовать их смысл. Ориенталисты видели в них всего лишь мертвые записи, которое что-то «сообщали». Их книжно-ориенталистское мышление и допустить не могло, что эти надписи предназначены были совсем для другого.
Само стремление вырезать слова на вечном камне направлено на то, чтобы сделать содержание надписи достоянием многих и многих будущих поколений, напоминать им о чем-то очень важном и будоражить их мысли. Содержание надписей совсем не сухое и безжизненное «сообщение», а страстный призыв ко всем, кто будет читать слова на вечном камне. Сам Бильге-каган, поставив камень в память своего младшего брата Кюль-Тегина, отлетевшего в лучший мир, и сказав речь, сам назвал ее «сердечной речью моей». Все, кто считают «сердечную речь» Бильге-кагана каким-то непонятным «сообщением», глупцы и лжецы. Сколько горечи звучит в поминальных надписях знатных батыров: «Не насладился!». Как можно это считать «сообщением»?!
Сейчас понимание старых надписей находится в плену ориенталистской традиции. Надписи надежно запрятаны в толстые тома научных изданий, препарированы, разложены, изломаны многочисленными поправками и обставлены высокими заборами комментариев. Но стоит сломать заборы, убрать поправки-изломы, как с вечного камня снова звучит страстная речь, произнесенная много веков назад.
В своих записях каганы излагали свои представления о том, каким должно быть государство, чем должны заниматься правители, как должен жить народ. К чему пытаться подражать чужакам, если собственные великие каганы позаботились о том, чтобы донести до нас свои мысли.
Иными словами, нужно по-новому прочитать старые надписи.
Нет ничего важнее родины
В почти каждой достаточно длинной надписи видна сильнейшая, страстная любовь тюрок к своей родине. Эта любовь пронизывает все стороны жизни тех пор, и свойственна для тюрок и по сей день. Батыры давно ушедшей эпохи передавали свою горечь оттого, что разлучаются смертью с родной землей, родственниками, женами, государством. «Мои супруги, мои сородичи, — я разлучен, печально, горько! Мои сородичи-свойственники! Знаменитый Чекюнг-тутук, — о, жаль мне, — я разлучился!», — сказано в поминальной надписи из хакасской степи.
Но, наверное, лучше всего сказано в короткой поминальной надписи, из долины Шаньчи, из местности Биче-Хаагын, что по левому берегу Улуг-Хема: «Он увел свои племена. Поведя посольство моего государства, я во имя своей доблести достиг Бешиля. Я — Энлиг-чор, ынанчу и могучий тархан. О, мой старший дядя, О, моя земля, мои реки и озера, о жаль мне! О мой народ, — о, жаль мне!». Жалели о расставании с родиной и государством Ач Исиг Ынал, Тюз Бай Кюч Барс Кюлиг, Эль Тоган-тутук, Калыктык Ынал-оге, Чочи Бёри-сангун, Эльчи-чор Кюч Барс, Кутлуг Чигши, Очин Кюлюг Тириг, Кара Барс с титулами ынанчу и чигши, Оз Йиген Алп Туран, Эгюне-тутук, тириг Кочгар-тёлёс, Тонга Кюлюг-тархан-бек, Бег Тархан Оге Тириг, Оз Тогды, Кюлюг-Тоган, Кюлюг Йеген, Кышаклык, кёк Тириг, ичрек Тёр-апы. Все эти имена известны из надписей, и среди них как представители знати, так и простые воины. Иными словами, подобное мировоззрение было тогда распространено повсеместно.
Так и теперь сказители и певцы воспевают свою родину, находя для этого удивительные слова. Воспевание родных мест, рек, гор и ущелий проходит постоянной темой в многочисленных сказаниях. Если собрать и описать все, что в творчестве сибирских тюрок относится к воспеванию родины, то получится многотомное сочинение.
Подобное трепетное отношение к родине, очевидно, связано с очень глубинными пластами национальной психологии и традиционной религии. Алтайцы почитают духа среднего мира: Алтайдын ээзи — хозяина всего Алтая, а также многочисленных ээлер, духов местности. Многие духи местности покровительствуют отдельным родам. Но также Алтайдын ээзи называется по-другому Алтай Кудай, и является богом верхнего и среднего миров. Мировоззрение сибирских тюрок, в особенности не подвергшихся влиянию ислама или христианства, пронизывает мысль о священности родной земли.
Под влиянием ориенталистов, которые занимались изучением «этнографии», принято к подобному мировоззрению относится слегка пренебрежительно, как к предрассудку. Но это важнейший элемент мировоззрения. Последний правитель Тувы Буян-Бадыргы в тюрьме, в ожидании расстрела, писал стихи, в которых с горечью вспоминал горы, перевалы, реки, звездное небо. В такой ситуации человек вспоминает о самом важном в жизни, и бесспорно, для Буян-Бадыргы родная земла была в числе этого самого важного.
Это качество, видимо, не раз спасало сибирских тюрок от гибели в периоды истребительных войн, в период тотального ограбления и притеснения во время русской колонизации и принудительной русификации. Это качество не умерло и сегодня, составляя залог будущего возрождения тюркских народов в Сибири.
Родина, как и любовь к ней, — ключевое понятие в политических представлениях тюрок. Бильге-каган уделил в своей речи родине самое огромное значение. Родина для него была основой основ государства и опорой для сытого народа: «В Отюкэнской черни не было хорошего владыки, но Отюкэнская чернь была страною, в которой можно созидать племенной союз».
Бильге-каган, чтобы получше донести свою мысль до слушателей, противопоставил жизнь на чужбине жизни на родине, благо мрачная история народа после распада Первого Тюркского каганата тому очень способствовала: «О тюркский народ, когда ты идешь в ту страну, ты становишься на краю гибели; когда же ты, находясь в Отюкэнской стране, посылаешь караваны, у тебя совсем нет горя, когда ты остаешься в Отюкэнской черни, ты можешь жить, созидая свой вечный племенной союз, и ты, тюркский народ, сыт, когда же ты тощ и голоден ты не понимаешь сытости и, раз насытившись, ты не понимаешь голода».
Речь Бильге-кагана предостерегала не только от массового переселения в чужие страны, но и от увлечения чужими нравами и обычаями, от следования за богатыми дарами и материальным благополучием, получаемым из чужих стран.
Политическая доктрина Бильге-кагана
В надписи в честь Кюль-Тегина, которая содержит запись речи Бильге-кагана, исполненную его внуком Йолыг-тегином, достаточно четко обрисована политическая доктрина и представления, каким должно быть государство и общество.
В этом обществе есть начальники и есть народ. В начале речи они перечисляются в иерархическом порядке, начиная от «Небоподобного, неборожденного тюркского кагана». затем идут родственники кагана, затем идут союзные племена и народы (вероятно, имеются в виду знатные правители этих народов, судя по перечислению их сразу после родственников кагана), начальники левого и правого крыльев, ответственные за войско и сбор налогов, начальники отоков, а далее — весь народ.
Каган и начальники должны отвечать определенным требованиям. Владыка должен быть хорошим, что Бильге-каган особо подчеркивает, обращаясь к примеру основателей Первого Тюркского каганата Бумын-кагана и Истеми-кагана: «Между двумя (имеется в виду по тексту территория от Кадырканской черни на востоке до «Темир-капыга» на западе) они так обитали, устраивая «голубых» тюрков, которые были без господина и без родовых представителей. Они были мудрые каганы, они были мужественные каганы, и их «приказные» были мудры, были мужественны, и их правители и народ были прямы. Поэтому-то они столь держали племенной союз и, держа его, творили суд». Мужество постоянно подчеркивается во многих надписях перечислением количества лично убитых врагов, участия в походах и сражениях. Бильге-каган в своей речи создал целую биографию своего младшего брата, описав его походы, сражения, битвы, со многими красочными деталями.
Итак, главными качествами правителей должны быть, по мнению Бильге-кагана, мудрость, мужественность и прямота. Отсутствие этих качеств приводит к распрям в государстве, распаду его и бедствиям народа. Бильге-каган напомнил слушателям, что прежние трусливые каганы и начальники привели его народ в рабство: «И навлек гибель на царствовавшего над ним кагана; народу табгач стали они рабами своим крепким мужским потомством и рабынями своими чистым женским потомством».
Хороший каган в рамках политической доктрины Бильге-кагана, это самое ценное, что есть у народа. Когда есть такой каган, то народ живет сыто и привольно. Когда нет, то народ в рабах у чужеземцев. Даже враждебность и ожесточение против чужеземного правителя, которому народ подчинен, не помогает освобождению, если нет кагана: «Вся масса тюркского народа сказала так: «Я была народом, составлявшим племенной союз, где теперь мой племенной союз? Для кого я добываю племенные союзы?» — они говорили. «Я была народом, имевшим кагана, где мой каган? Какому кагану отдаю я труды и силы?» — они говорили, и, так говоря, стали врагом кагана народа табгач. Став врагом и не будучи в состоянии сделать для себя и создать, он опять подчинился государству Табгач», — напоминал горькие уроки прошлого Бильге-каган своим слушателям, которых хотел оградить от ошибок.
Кратко говоря, без кагана жизнь народу не в радость.
Народ по мнению Бильге-кагана должен быть прям, то есть хранить верность кагану, не бродить по чужим странам, не слушать подстрекателей, не восставать и не воевать друг с другом. Но народ редко когда хранил эти качества, нарушал порядок, разбредался по чужим странам. Удержать его от этого — важная задача кагана и его начальников.
У кагана и его начальников есть большая и многогранная политическая задача, которую Бильге-каган сформулировал следующим образом: «Находящиеся внутри народы — все мне подвластны; столь много народов я всех устроил. Если в Отюкэнской черни сидит тот тюркский каган, у которого нет теперешней порчи, то в племенном союзе нет стеснения». Вот это устройство народа таким образом, чтобы ему жилось сытно и привольно, и является важнейшей задачей правителя.
Бильге-каган обращается к этому много раз, подчеркивая это сравнением нынешнего состояния с голодным и холодным прошлым тюрок, когда у тех не было кагана и государства: «Вследствие того, что ты таков, ты, не принимая поднявшего ни твоего хана, ни слова его, стал бродить по всем странам и там совершенно изнемог и изнурился; вы же, оставшиеся тогда, по всем странам скитались то живя, то умирая».
Главное, что Бильге-каган ставил себе в заслугу, это как раз устройство тюрок: «По милости неба
и потому что у меня самого было счастье, я сел каганом. Став каганом, я вполне поднял погибший, неимущий народ, неимущий народ сделал богатым, немногочисленный народ сделал многочисленным».
Предшественники и сам Бильге-каган много воевали и часто захватывали власть над другими народами. Однако, в своей речи он много раз заявлял, что целью этих захватов было стремление к установлению мира, правда, весьма часто путем принуждения. «Четыре угла все были врагами; выступая с войском, они покорили все народы, жившие по четырем углам, и принудили их всех к миру», — рассказал Бильге-каган о походах Бумын-кагана и Истеми-кагана, в которых возник великий Тюркский каганат.
Нередко тюркские каганы заводили организацию среди подчиненных народов: «Говоря: «пусть не останется без хозяина страна Кёгменская, — мы завели порядок в немногочисленном народе киргизов. Мы пришли, сразились и снова дали», — говорил Бильге-каган. Иными словами, целью внешней политики правителей было достижение мира, пусть бы даже военным путем и принуждением, а также, в качестве дополнительной цели было устройство подчиненных народов.
Главное — организация
Сутью политических взглядов тюркских каганов было создание у себя на родине, своими силами с помощью мужественных людей, организации народа. Под организацией понималось такое структурирование народа, чтобы одна часть народа не лишала другую средств к существованию, чтобы исключалось возникновение мятежей и взаимных распрей.
Устройство каганата включало в себя выдвижение начальников, то есть элиты, которая будет управлять народом: представителей родов, чиновников, знати. За давностью времени и недостатком информации трудно описать процедуру выдвижения представителей элиты, но, очевидно, учитывалось как происхождение, так и личные заслуги. По всей видимости, титул мог получить и незнатный человек, и мог передавать его потом по наследству.
Каган формировал постоянное войско, свою гвардию, в которое мог вступить в любой желающий, вне зависимости от родства и происхождения. В поминальных надписях упоминаются воины, которые начинали свою карьеру в совсем молодом возрасте, будучи сиротами. Один из таких сирот Чубуч-ынал, в 19 лет ставший сиротой, выслужился до титула ога народа кюмюлей из 100 родов, завел собственную дружину в 150 воинов, большую семью, несколько тысяч голов коней: «На семьдесят первом году в синем небе я перестал видеть солнце, — как жаль мне!», — написано на камне в местности Кёжээлиг-Хову, по правому берегу реки Эжим, притока Енисея. Как видно, в походах они постепенно обзаводились имуществом, скотом, заводили семьи, получали титулы по выходу в отставку, когда не могли больше сражаться наравне с молодыми воинами. Скорее всего, подобную карьеру они могли сделать только в постоянном войске. Иногда таку карьеру могли сделать чужеземцы. В одной из надписей, найденной на Элегесте, упомянут согдиец Кёртле-сангун, который поставил памятник своему дяде Бар Согра-сангуну. Оба носили высокий титул генералов.
Основная масса народа занималась своими обычными занятиями: скотоводством, ремеслом, кое-кто земледелием и торговлей.
Известно, что устройство народа включало в себя элементы и экономического планирования: распределения пастбищ, выделения зимовок и летовок, определение маршрутов перекочевок, раскладка налогов, различных работ в пользу кагана.
Пока подобная организация поддерживалась, то государство и народ благоденствовали, процветали и росли в численности, могли оказать отпор любому захватчику и сами могли совершать дальние походы и подчинять окрестные народы.
Комментариев нет:
Отправить комментарий