Елена Чудинова: Крестовые походы — это прекрасно. Это были оборонительные походы за Гроб Господень

Интервью с Еленой Чудиновой, автором романа «Мечеть Парижской Богоматери»

— Ваши произведения вызывают немало протестов в мусульманской среде. Похоже, там Ваш основной читатель?

Елена Чудинова: Читают, конечно, обсуждают, но как, кроме ненависти, в этой среде могут относиться к человеку, который искренне полагает, что ислам изначально сложился как “субкультура бандформирования”? Я никого не оскорбляю, заметьте, я просто так думаю, а запретить мысль невозможно. На мой взгляд, также ислам представляет собой не религиозную, а политическую силу в современном мире.

— Не опасно ли провоцировать исламский гнев?

— Нет, меня защищает Господь. Я прежде всего христианка, хотя у меня достаточно сложная конфессиональная судьба — я всю жизнь разрываюсь между православием и католицизмом, который безумно люблю, хотя в данный момент окормляюсь в православном монастыре за рубежом. Но это не суть важно, важно то, что человек готов умереть за крест — я понимаю, что это звучит претенциозно, но мой друг — о. Даниил Сысоев — уже это сделал. Понимаете? Не в их руках эта нить, и не они в силах ее разрубить.

Я лично считаю, что я слишком грешна для того, чтобы Господь меня призвал умереть за веру. Вот будь я немного получше — как о. Даниил — как шансов бы прибавилось. Но да будет на все воля Господня. Я никого не боюсь.

— Этот роман — это ваша миссия, я так понимаю?

29 января – День памяти героев Крут: «Ми сміло в бій підем за Русь святую, за Україну!»

Сегодня, 29 января – День памяти героев Крут. В этот день мы почитаем память украинских студентов, героически погибших в неравном бою в 1918 году, защищая Родину.

Конечно же, в современных реалиях не нужно умирать за страну, но Поступки с большой буквы нам необходимы, как никогда.

И я убеждена — несмотря на определенные сложности, в жизни всегда есть место для подвига и настоящего гражданского поступка. Давайте помнить об этом!

Эту песню слышало несколько поколений, считая её «советской». …»

Мы смело в бой пойдем за власть Советов». Автентический текст имеет отношение к январю 1918 г., когда бойцы Армии Украинской Народной Республики (возглавляемой социалистической Центральной Радой) защищали Киев от банд большевитских захватчиков.

Нерівність сил у чистім полі,
Розтанув сніг від теплих гільз.
Усе до купи: люди, коні,
Тачанки і соломи віз.
Студентські пальта і шинелі
На полі битви біля Крут.
У рай для душ відкриті двері,
тризуб і стяг упали з рук.
Прийшли під Крути тільки триста,
Спартанський дух, немов воскрес.
Упали, як у осінь листя,
Тілами вкрили сніг увесь.
Сусід північний — брат чи ворог?
Втоптав у сніг усі стяги,
А вітер ніс на Київ порох
І дим неволі навкруги

Олексій Тичко

Дмитрий Зелёный: Анархизм справа

Антифашизм, это очень модное и не менее распространённое явление — производная от компенсаторной деятельности или «избыточной» действительности — обязательная составляющая современной левой субкультуры. Выполняя второстепенную роль, антифа, как собственно и сами национальные социалисты, согласно Бею (1), отвлекаются от построения альтернативного общества.
Это общество — не обломок революции, её послефаза, существующая в пределах и, одновременно, вне государственного контроля. Украинские реалии не перенасыщены сквоттерами и хакерами, однако крестьянство — чем не автономная зона? Причём — постоянная, не временная. Его интегрированность с государством — минимальная, а самоорганизованность не вызывает вопросов. Проблема только в возрастном цензе и первичном накоплении капитала в виде скупки земли и разных фермерах.
Время революций и экспроприаций, диктатуры пролетариата и других ортодоксальных производных истекло. Будущее цивилизации в возвращении назад, к общине, микроэкономическим отношениям и самообеспечению. Пропагандируемое на Западе открытое общество существует лишь на бумаге. Улица, по которой ты идёшь, не такая же, как та, по которой едет «мерседес». Одно название, один асфальт и один воздух, однако вы движетесь в разных мирах, вы пересекаетесь лишь условно, на уровне взгляда, сообщения масс-медиа и избирательного бюллетеня. Раз в несколько лет тебе тычут клочок бумаги и ты легитимируешь его право ездить на «мерседесе», а своё — ходить по улице. Это не представительная демократия и даже не «общественный договор». Однако все довольны. Ты живёшь дальше, он тоже.

Алексей Ильинов: Отчее Царство (Этюд об Отце и Сыне)

И октябрь безконечный торговался с душой…
Александр Непомнящий

Muzak Theme: Daniel Menche «October’s Larynx» (2001)

Окрестности захлебнулись в чернильном киселе потёмок, который запросто можно было бы черпать ложками и жадно, причмокивая от удовольствия, есть. Вымирающая деревушка-бродяжка с незрячими оконцами низеньких, по крыши зарывшихся в никогда не просыхающую грязь, сгнивших домишек, разрушенная церквушка на лысом холме, мосток-жердина через ленивую, заросшую кувшинками и камышом, речушку, погост на краю овражка и кривенькая яблонька-дичок с меленькими яблочками, нападавшими в крапиву – всё исчезло, будучи приговорено к исчезновению. Налетевший с выгоревших до пороха лугов вор-суховей трепал расстрелянную в упор листву, гоняя её туда-сюда по дороге. Мёртвые тянулись к живым, ну а живые – к мёртвым. И трупики листвы погребали тех, кто остался лежать на дорогах. Не было до них никакого дела… И потому суховею, налетевшему с выгоревших до пороха лугов, было здесь вольготно…

Владимир Видеман: Консолидация власти: декабризм и цезаризм

I. Загадка декабризма

Пожалуй, ни одна из политологических тем в русской истории не скомпрометирована до такой степени, как декабризм. Здесь, можно сказать, исторические обстоятельства поработали двояко: в период Империи декабристы представлялись массовому сознанию как клятвопреступники и ниспровергатели устоев народной жизни, в советские время — как духовные предшественники большевизма, что, в свою очередь, помешало осмыслению феномена декабризма современным российским обществом в неменьшей степени, чем некогда царская цензура. Таким образом, декабризм до сих пор остаётся нераскрытой темой как для традиционной отечественной историософии, так и современной российской политологии.

Сегодня левые политики в России принимают декабристов, по-старинке, за «дворянских революционеров», тогда как правые — за «масонских агентов». Ни те, ни другие не видят в декабризме ничего политически для себя актуального или просто привлекательного. Груз клятвопреступности, лежащий на образе декабристов, изначально суживает границы политологической легитимности декабристской идеи, — правда, за исключением поля революционных методик.

Дмитрий Межуев: Русские, и наша душа не является некоей переменной в уравнении с двумя неизвестными

Мы русские, и наша душа не является некоей переменной в уравнении с двумя неизвестными, где вторая: Империя, Союз, ЕврАзЭС. Да, мы империалисты, мы хищные львы в зоопарке глобализации, но именно в этом причина того, что мы любим своих жертв. Я, например, куда больше люблю украинцев и Украину, чем россиян, особенно россиян, и эрэфию. Не только колонизированные народы подвергались ассимилицяи, но и мы — русские то же приняли их судьбу, как свою.

Нам присуще самотрицание, и если этот вакуум ненависти к себе, руссофобии в наших душах не заполнен любовью к другим народам, то мы действительно европейские варвары, европейские азиаты. Наша национальная идея — констатация факта реальности Сатаны, и если мы не найдём в себе сил верить, а вера снимает все проявления ксенофобии, шовинизма и т.п. (нет ни элина, ни иудея…), то мы обречены, тем более сейчас, когда со статусом сверхдержавы покончено навсегда…

Наверное нужно уповать на некие инверсии традиционных для русских ценностей, например: имериализм — мультикультурализм, монархия — анархия, священный Синод — соборность и т.п. Это как Бакунин видел реализацию своих идеалов в панславянстве. Эта либертарная тень империи, не раз заявлявшая о себе в истории, как бунты, революции, утопии и есть истинная судьба нашего народа.

Восточный Бонапартистский Комитет — для России: Основные положения

I. РУССКИЙ БОНАПАРТИЗМ.

Русский бонапартизм – это не Республика 1799, не Карбонаризм 1822, не Империя 1804 и 1852, не династический консерватизм 1900 и не национал-радикализм 1940.
Русский бонапартизм – это бонапартизм Александра Пушкина, Михаила Лермонтова, Марины Цветаевой.
Русский бонапартизм – это бонапартизм Святой Елены.

Русский бонапартизм – это не политика. Это – эстетика.
Именно эстетика – главное оружие Холодной Войны в ХХ веке.
Эстетика — главный инструмент преобразования планеты в XXI веке.
Тот, кто этого не осознаёт – скучен. Тот, кто скучен — обречён.

II. ОКСИДЕНТАЛИЗМ.

Россия – это восток Европы, простирающийся в самые глубины Азии.
Россия против Европы – это Россия против географии.

Столица Княжества Московского – город Москва.
Столица СССР – город Москва.
Столица России – город Санкт-Петербург.

III. АНТИСОВЕТИЗМ.

Главный стратегический враг России – это СССР.

Наша политическая программа может быть втиснута в два слова:
Десоветизация России.
Остальное – после.

Российская Федерация должна, наконец, выбрать. Решиться.
Или Великая Россия, или Малый СССР.
Дальше: без большевизма, без ленинизма, без сталинизма, без советизма.
Или: дальше без России.

Директива власти: против новосоветской комсомольской номенклатуры – национальная меритократия.

Директива экономики: против новосоветского мафиозного капитализма – национальная буржуазия.

IV. АПОЛОГИЯ ПОЛИЦИИ.

По марксистскому определению, бонапартизм – это авторитарное военно-полицейское государство.
Так и есть.
Враги бонапартизма — это те, у кого есть основания опасаться полиции.

В 1812-ом Наполеон пришёл в Россию, чтобы отменить крепостное право (рабство). Наполеон был разбит, и крепостное право (рабство) в России сохраняется в наши дни.
Свободный человек не просто вправе владеть огнестрельным оружием, он обязан им владеть – чтобы защитить себя, свою семью и свою собственность.
Раб не имеет права даже смотреть на оружие.
Свободный человек имеет право свободно перемещаться по своей стране, ни у кого не спрашивая разрешения и никого не уведомляя о своих странствиях.
Раб приписан к определённому жилищу и должен просить разрешения на выезды и уходы.
Главные признаки крепостного права (рабства): запрет на огнестрельное оружие и прописка.

Отмена запретов на оружие.
Отмена прописки.
Бесповоротное уничтожение советского рабства.

Алкоголизм и наркомания – не болезни и не пороки. Это – уголовное преступление.

Концептуальная реформа юстиции.
Уголовный преступник-рецидивист не должен быть наказан, Он должен быть безусловно обезврежен.
Уголовник-рецидивист – уже не гражданин. Это враг.

Если государство не применяет смертной казни, то государство не выполняет своих обязанностей. Такое государство не имеет права собирать налоги.

Алексей Ильинов: Marienburg Jugend – IV (Крест-Германиум)

О сердце бедное, не трусь: 
Всё переменится отныне!
Людвиг Уланд «Вешняя Вера»

«Да здравствует священная Германия!»
Последние слова графа Клауса фон Штауффенберга, выкрикнутые им перед расстрелом

I.

А ты всё смотришь на меня из синевы выгоревшей до глины ямы, что пропахла промасленным брезентом и силуэтами бензиновых призраков.  Травинки по краям её стали недолговечными и пекельно-чёрными, будто колкие проволочные обрывки на перепаханном снарядными разрывами  и танковыми клиньями поле с одинокой, переломленной пополам, берёзой. А была ли та трава? Или мне только почудилось, что какая-то  случайная травинка «оттуда» непонятным образом прилипла к обшлагу рукава?
Знаешь, а облака ведь нисколечко не изменились, хотя города наши расцветают в ночи невиданными цветами и превращаются в благоухающие  покосные луга. И утро наступает как-то слишком запоздало – то ли понарошку, то ли взаправду.
Кто ныне нашёптывает тебе вдохновенные строчки Поэмы, которую наверняка одобрил бы сам Князь Миннезингеров, чародей-стихотворец  Стефан Георге?
Может быть это неистовая Громовая Дева с пронзительно-синими очами в сверкающей кольчуге, что повела тебя в бой в то прекрасно-страшное лето,  когда рассыпались и пылали царства, подобно вагнеровской Вальгалле?
Прокляты шуты, объявившие себя властелинами мира и околдовавшие его своим дьявольским смехом.
Благословенны храбрецы, меч обнажившие, ибо перестали они слышать сей смех.
Да не забудутся праведники, сорвавшие с себя дурацкие наряды и убившие шута в неубитом сердце своём. 

Николай Абаев: Год тувинского Дракона

«Дракон Небесный, Огнедышащий.
Наш Родной, трёхглавый, триединый…»
(Колохан-багши)

2012 - Год Дракона фактически наступил в Туве немного раньше своего обычного календарного срока, ознаменовав свой приход землетрясением, которое, впрочем, не нанесло населению серьезных жертв, что вполне понятно, поскольку древний Урянхай следует считать родиной драконов. К тому же профессиональные астрологи предупреждали, что непредсказуемость, неожиданность, спонтанность действий, вообще характерная для этого календарно-мифологического персонажа, обусловили и его привычку приходить раньше обычного срока, внезапно меняя все установленные правила и нормы.
Про наступающий Год Дракона и его тотемного покровителя, Огнедышащего Змея-Дракона, в западной астрологии и мифологии бытует немало небылиц, очень обидных для этого весьма благородного, отважного и мудрого персонажа центрально-азиатского кочевнического фольклора. Характерные для западно-европейской цивилизации драконоборческие мотивы обусловили и драконофобские сюжеты в устном народном творчестве, перешедшие в художественную литературу, в которой, например, популярен следующий сюжет: храбрый и благородный герой – рыцарь убивает злого, коварного, кровожадного Дракона и освобождает прекрасную принцессу…

Н. Л. Сейтахметова, Р. Г. Шакирова: Открытие и открытость тенгрианства в творчестве Н. Г. Аюпова

Тенгрианство, как феномен социокультурной реальности тюркских народов, рассматривалось в трудах известного казахстанского ученого Н. Г. Аюпова с позиций объективной исторической логики развития тюркской истории. Проблематизируя вопрос об открытости тенгрианства как  мировоззрения, Нурмагамбет Глаждынович Аюпов открыл со-бытийность тенгрианства в его современном значении для казахстанской истории и  культуры. С эпохой независимости в Казахстане появилась возможность переоткрытия многих событийных историко-культурных феноменов,  являвшихся духовными артефактами, проецирующими духовную связь между историческими эпохами. Именно в эти годы появляются научные  исследования, посвященные тенгрианству, номадизму с целью реконструкции прошлого культурного наследия. Одной из таких работ является  монография Н. Г. Аюпова, раскрывающая духовный потенциал тенгрианства. Однако, в отличие от других исследователей, Н. Г. Аюпов ставил своей  задачей не только реконструкцию тенгрианства, но и его реактуализацию для современного духовно-нравственного опыта, находя в тенгрианстве  этические и эстетические парадигмальные контексты, созвучные современной мировоззренческой системе.
Тенгрианство рассмотрено Н. Г. Аюповым в контексте тюркской духовности, которую он определяет как философию морали. В целом, под  духовностью понимается процесс созидания человеческого сознания в мифологической, религиозной, философской, правовой, научной,  этической, художественно-эстетической практике.

Горбань Р., Делятинський Р. Івано-Франківська теологічна академія УГКЦ: традиції та становлення (до 125-річчя Івано-Франківської єпархії УГКЦ, 20-річчя виходу з підпілля Духовної Семінарії та 10-річчя заснування Теологічнної Академії)

Первісним задумом автора була невелика наукова стаття з історії розвитку Івано-Франківської теологічної академії УГКЦ як одного із вищих навчальних закладів богословської освіти, проте згодом, враховуючи збіг декількох ювілейних дат (125-ліття створення Станиславівської / Івано-Франківської єпархії, 20-ліття виходу з підпілля УГКЦ та відновлення діяльності Івано-Франківської духовної семінарії імені св. священномученика Йосафата та 10-ліття створення Івано-Франківської теологічної академії), благословення владики Софрона Мудрого та активну допомогу проректора ІФТА з наукової роботи о. д-ра Річарда Горбаня,  вдалося розширити рамки дослідження, внаслідок чого і з’явилиася ця невелика книга, опублікована у видавництві «Нова Зоря» в Івано-Франківську.

Книга призначена для істориків, релігієзнавців, богословів, всіх, хто цікавиться розвитком богословської освіти в Україні.

Михаэль Дорфман: Свои страшнее чужих

Утверждение о том, что свои куда более опасны, чем чужие, вроде бы противоречит логике, здравому смыслу. На самом деле никакого здравого смысла нет, а есть страх перед чужим, внушённый (порой не без основания) поколениями воспитателей и проповедников. Учёные и рядовые граждане, очевидно, верят, что наши улицы кишат видимыми, а ещё больше – невидимыми, враждебными чужаками, которые только и делают, что в «столкновении цивилизаций» пытаются бросить вызов нашему образу жизни.

Чужим быть легче?

В реальности всё иначе. Насилие обычно поднимается и нарастает изнутри, а не приходит извне. И в этой ситуации чужаком быть проще и безопасней. Я вырос во Львове. Там жило разнородное население, не испытывающее особой любви друг к другу. Русские, украинцы, поляки, евреи, армяне и ещё десятки национальностей СССР. Ещё горожане и выходцы из деревни, центровые и жители окраин; атеисты, православные и греко-католики, римские католики и баптисты. Антисемитизма во Львове хватало и на бытовом, и на официальном уровне. И я как-то инстинктивно создал свою особую еврейскую идентичность. Скажем, сидел народ, водку пил, салом с луком закусывал. Я же им говорил, что я – еврей, и сала мне нельзя и, пожалуйста, сварите мне яичко. Народ удивлялся, но уважал. Зато тем, кто пытался мимикрировать, выдавать себя за русских, украинцев, поляков и т. д., приходилось куда тяжелей.

Рустем Вахитов: Марксизм и православная философия: притяжение противоположностей

1.

Исследователи русской философии Серебряного века обыкновенно не слишком акцентируют внимание на том факте, что практически все крупные представители этой генерации глубочайших религиозных мыслителей – Булгаков, Бердяев, Гершензон, Струве, Франк  первоначально прошли школу марксизма. Это относят на счет моды на марксизм в начале ХХ века, когда  марксизм воспринимался как самое новое слово «передовой» западной философской и общественно-политической мысли. Такая позиция современных исследователей субъективно понятна: сами они вышли из советской марксистской философии, с которой  не без удовольствия  распростились в эпоху перестройки ради полюбившейся им религиозной философии и им даже психологически трудно представить Булгакова или Струве марксистом и размышлять о том, какое значение в их эволюции сыграл марксистский период. Но субъективные симпатии или антипатии, вообще говоря — не повод отказываться от объективности историко-философского исследования, отмахиваться от серьезных и существенных вопросов легковесными ответами. В самом деле, при чем здесь стремление к моде, если речь идет не о фиглярах философских салонов, а о таких фигурах как Булгаков, Бердяев, которые, как показала сама их жизнь, ради истины, как они ее понимали, готовы были не только прослыть старомодными, но и пожертвовать своей репутацией в глазах «передовой» общественности и не только репутацией, но и  жизнью?

Кавказский ответ Владимиру Путину

Уважаемый Владимир Владимирович, мы ознакомились с Вашей статьей по поводу «национального вопроса» и считаем необходимым, добавить некоторые моменты, которые Вы, наверняка случайно, не упомянули.
В статье Вы утверждаете, что Россия является прямой правопреемницей СССР, или, как Вы её называете, – «большой Россией». Надо признать истинность ваших утверждений в том смысле, что исторически Россия не моноэтническое русское государство, а полиэтническое образование. Хотя Вами был запамятован тот исторический аспект, как Россия начала осваивать нерусские территории.
Мы все знаем о многолетних кавказских войнах, о которых нынешние российские историки отзываются как о «покорении» (усмирении) народов, а современники тех событий (например, Николай Федорович Дубровин) называли их «завоеванием» Кавказа. Позвольте напомнить Вам события 18-19 веков на Северном Кавказе, когда Россия в течение многих десяток лет вела захватнические войны против чеченцев, народов Дагестана, абазов и черкесов.

Алексей Ильинов: Кшатрия

И очевидцы времени иного 
На пыльных стенах жухли там и сям
Томас ЭЛИОТ

The sun is setting in the west…

Ныне…
Из варварской мглы ты приходишь
Бронзовым зверем с взором нездешним.
В космах Борея орлиным распятьем
Кружишь над птичье-седыми морями
И заклинаешь свирепые тени,
Дабы воскреснуть в расплаве зенита
Огненнодухом солнечнокрылым
И возвратиться сияющей бурей.

Волны источат подножия башен
И унесут на восход колесницы.

Ныне…
На Западе вдовьи зарницы
Полнятся тяжкою винною кровью,
Чахнут дождями и мёртвой листвою.
Кажется, жжёною пахнет корицей
И ароматом горчащего «Мокко» —
Пыточной смертью отхожей кафешки.
Ныне, когда истончается время,
Кто-то прилежно читает страницы,
Силясь познать геометрию циклов
И психологию радужных моргов,
Жадно смакуя бренчащие фразы.
Только вода из разбухшего чрева
Льётся в провал картонажного трупа,
Где кто-то клянчит Нового Хлеба.
Боги в приютских мiрах угасают —
Скука застигла их в самом расцвете
Под одеяльцами в мокрых кроватках.
Тихо. Ночник догорел без остатка.
Как-то банально и слишком нелепо
Дремлют сиделки в пустых коридорах,
Словно служанки на смутных полотнах –
Фартучки, локоны, глупые взгляды,
Чепчики, ленты и ватные руки.
Им невдомёк, что постылые стены
Рушат упрямые всадники-волны!

Волны источат подножия башен
И унесут на восход колесницы.

<Июнь 2006 г.>