Алексей Ильинов: STRAHL (ЛУЧ) I: Novo Sovieticus

“Феб Ликорей, гряди, о блаженный”
(Орфические гимны)

В воспаленном полуденном созерцании. Низвержение на кромку, в полую глухую тьму. Поиск соли земли. Насыщение соками девственниц. Оргия, Apollo Phoebe! Оргия. Дорийская оргия победителей-варваров на руинах томного Хноссоса. Изнасилованные вдовы — жрицы Змеерукой — танцуют на разгульном пиру. Жар разгорается в теле, когда ты видишь их обнаженные пышные груди и тонкие загоревшие руки с колышущимися шипящими плетьми. Ты научился осквернять божков чужаков, о Волк-кифаред. Они завывают. Они неистово танцуют. Они бегут по скользким плитам разрушенного дворца Миноса — молчаливого судии Гадеса. Боги, боги, когда это было? Ты, кажется, научился задавать глупые вопросы профана? Да, ты научился, юноша, когда погружал железный горящий меч в сытое и вялое тело ахейского аристократа. Ты призывал его, Волка-кифареда, сыгравшего тебе на бронзовых грубых струнах. Пламя! Пламя! Пламя! Ты гнал его под грохот перунов Зевеса и кровавый орел сверкал в зените. Оргия убийства на полях Таната. Оргия. Арррррр… Земля, ставшая женой Ареса. Волк-кифаред. Златокудрый оборотень…

Низверженный в душную глубь, ты уподобился кратеру с горьковатым вином, опрокинутому неверной рукой. Ты был вылит. Потом ты осознал, что это фантом. Просто конечный мираж. Эит возрадовался, когда заполучил тебя. Он готов был изнасиловать твое потухшее тело. Ты был столь для него сексуален и свеж, что Князь Преисподней возжелал тебя. Ложе, украшенное мягкими звериными шкурами и дорогими тканями из дальнего Кемта, убаюкало тебя. Кифаред, ты грезил. Ты созерцал свое падение. Прикованное проклятое тело, изорванное в клочья. Содрогание чернее черных мерцающих асфальтовых звезд Нижнего мира. Эит, куда ты ведешь его? Абсолютный начинающий с потускневшим нимбом. Святой, потерявший благодать.

Геннадий Аксёнов: Там, за горизонтом…: От культуры вины и страха к культуре радости

Ибо и Сын Человеческий не для того пришёл, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих.
Евангелие от Марка, 10:45

В примитивных обществах всё продумано заранее. Известно, как поступить в том или ином случае. Неизменные ритуалы сопровождают рождение и смерть, женитьбу и строительство дома. Даже абсолютно точно известно, какой узор нанести на новый горшок. Тот, который наносил отец, и ни одного лишнего завитка.

Свободы нет. Первобытная свобода — фантазия Руссо, не более. Науке открывается совсем иная реальность. Внешний мир ничего не говорит человеку племени, установил антрополог Люсьен Леви-Брюль, написавший книгу о первобытном мышлении. „Знание“ дикаря — это особым образом устроенная сложная совокупность мифов, древних сказаний, преданий о коварных и могущественных духах вод и земель. Эти „знания-значения“ называются коллективными представлениями.

В племени нет личности. Вернее, нет личности индивидуальной. Есть личность коллективная. В качестве индивида, субъекта выступает племя целиком, где человек — не единица, а дробь, часть единицы. При этом нет никакого дополнительного порабощения, никакого принуждения или выгоды вождя, например, на которого рядовой член племени работает. Речь идёт о добровольном поведении, где все, как один.

Эти наблюдения относятся отнюдь не только к диким племенам.

Александр Кулик: Фейсбук вернул нас в Средневековье

Фейсбук —  идеальная машина по производству и распространению слухов. Чем слух отличается от информации? Он обращается не к разуму, а к эмоциям, он должен  будоражить фантазию, нравится, соблазнять. В Фейсбуке ценность сообщения  оценивается не по критерию его объективности, а по количеству людей, которым данное сообщение  понравилось. Именно в этом отличие Фейсбука, к примеру,  от Википедии, которая производит именно информацию и всегда подчёркивает, что она не является социальной сетью или же блогом.

Пользователи Фейсбука  жаждут яркого, необычного, они импульсивны, и, в то же время,  сентиментальны – соединив эти качества, мы получаем образ  капризного ребёнка, который, раскрыв рот, ждёт, чтобы его развлекли.

Критикуя «зомбоящик», мы, в то же время, верим заметкам и обновлениям статуса наших случайных френдов из Фейсбука. Пожалуй, мы живём по принципу «можно верить всему, кроме того, о чём сообщают средства массовой информации». Журналистика с её принципом объективности мертва. Сейчас она столь же неуместна, как и все остальные  порождения эпохи Просвещения – например, паровой экипаж или философия Канта. Журналистика долго держалась, молодясь, как могла, и умерла она не своей смертью. Её убил  рыжий американский парень, создавший самую большую в мире социальную сеть.  Марк Цукерберг – не Раскольников, он, вероятно,  и не понял, что сотворил со старушкой. Тем временем, у сотен миллионов современных людей потребность в получении информации полностью замещена потребностью получать и распространять слухи в Фейсбуке.

В  обществе ХХІ века журналистика преодолена, но это не прогресс, а регресс, то есть мы пошли не дальше эпохи СМИ, а вернулись  назад  — в то время, когда информации в современном понимании этого слова не существовало. Виртуальные социальные сети погрузили нас во времена  устной традиции – этой  матери легенд и мифов. Фейсбук как бы стирает из нашей жизни предшествующее  многовековое развитие, отбрасывая  своих пользователей к особенностям коммуникации и состоянию ума той поры, что  предшествовала появлению  газет и других СМИ. То есть, во времена Средневековья.

Сейчас доминирует типично  средневековый способ мышления, с его приоритетом эмоций над мыслью, слухов над информацией. Обмениваясь в Фейсбуке рассказами, каждый может додумать к ним что-то своё,  изменить  на свой вкус, дополнить прочитанное новыми подробностями и отправить дальше гулять по сети.  Разница с историческим Средневековьем состоит лишь в скорости распространения слухов – тогда она равнялась скорости передвижения конного всадника, сейчас же соответствует скорости нажатия кнопки перепоста.

Наше время — звёздный час сплетников и горлопанов. Когда-то разносчиками новостей были  паломники, бродячие купцы, нищие. Сейчас их роль принадлежит почти миллиарду блогеров, которые собрались пообщаться на самой большой в мире ярмарке под названием Фейсбук. Неудивительно, что ныне сложно отличить правду ото лжи.

Мы уже не читаем газеты, скоро на биржу труда потянутся журналисты-телевизионщики. И не стоит наивно полагать, будто ничего, по сути, не изменилось и интернет-СМИ просто займут  место прежних средств массовой информации. Информация нужна нашему обществу всё меньше и меньше. Слухи красочней и интересней. Кроме того, создавать информацию сложно — ведь для этого необходимо образование и опыт, нужно  добывать,  перепроверять, анализировать и  грамотно излагать данные. Наш мир движется в направлении максимального упрощения. На самом деле, пора признать, что журналист – это профессия, обречённая на вымирание.

Мы находимся на пороге странного времени – эпохи  моментально распространяющихся эпидемий слухов. Средние Века не случайно называют тёмным временем – нет такого массового безумства, которое не было совершенно в ту эпоху. Об этом европейцы не любят вспоминать. Но нам  придётся это сделать, поскольку весь наш хвалёный прогресс оказался, на самом деле, лишь движением по кругу.

Александр Елисеев: Время и политика

Накануне Нового года будет уместным порассуждать немного о времени. И не просто о времени, а о его соотношении с политикой. Это очень  важная тема для тех, кто считает себя консерваторами, традиционалистами, почвенниками и т. д. Все эти люди так или иначе бросают вызов  сегодняшнему времени, нынешнему веку. Они хотят вернуться к тому, что было, к некоему идеальному времени («время оно»), которое выбирается  в зависимости от убеждений, симпатий и т. д. Естественно, это возвращение понимается не как механическое воспроизведение каких-то реалий  ушедших эпох. Прошлое предлагается искать в будущем, оно мыслится как вновь рожденное (возрожденное) прошлое.

В настоящем очерке мы не будем производить разбор традиционалистских течений и разных вариантов возрождения прошлого. Отметим, что все  эти течения очень разные. Правый консерватизм, взыскующий монархии, соседствует здесь с консерватизмом левым, устремленным к советизму.  К последнему можно предъявлять серьезные претензии философского и идеологического характера, ведь сам советизм возник из  антитрадиционного бунта большевиков-нигилистов. (Их нигилизм был преодолен в эпоху Сталина, но преодолен он был не полностью, а частично,  что, во многом, и предопределило крах советской державы).

Поэтому выглядит несколько странным, мягко говоря, обращение к нему как к некоему  осевому времени, как к «точке возврата». Но здесь важна и ценна сама специфика мышления – попытка оттолкнуться от «века сего» в сторону  века минувшего. Левый, советский консерватизм несостоятелен политически, но он показателен типологически. Он демонстрирует нежелание  многих российских левых примиряться с современностью или же искать какой-то совершенно новой «точки невозврата» в будущем.

А существует ли эта точка? Есть ли будущее, понимаемое как нечто небывалое? На этот вопрос можно ответить только отрицательно.

Еще недавно разного рода прогрессисты предлагали обществу некий рывок в абсолютно иное, в будущего, которого никогда не было, и которое  полностью противоположно прошлому. Этот рывок был сделан, и общество перешло в новое качество. Но было ли оно абсолютно новым?

Алексей Широпаев: Революция Городов

Владимир Карпец пишет: «Москва совершенно очевидно превращается в источник немыслимой заразы. Рискую быть непонятым, но тем не менее приходится признать: политика урбанизации, которую проводил Сталин, в конечном счете — в отдаленной по отношению к нему самому перспективе — была ошибочной. Именно она породила т.н. «городской средний класс», который оказывается могильщиком ВСЕЙ исторической России».

Что ж, не знаю, кто как, а я Карпца отлично понял. Пара замечаний.

Во-первых, урбанистом Сталин был вынужденным. Точно так же Петр Первый был вынужденным западником. И Петр, и Сталин шли на внешнюю модернизацию ради сохранения архаичной, ордынской сущности российской политической системы. Оба соглашались на известный компромисс с прогрессом ради достижения большей мощи своей военно-крепостнической империи. Оба заплатили за это существенными издержками: Петр – возникновением русской культуры европейского типа, приведшей к Февралю 17-го; Сталин – возникновением западнической городской культуры, приведшей к Августу 91-го.

О чем это говорит? О том, что, стремясь выжить, российская политическая система, «историческая Россия» вынуждена периодически идти на компромиссы с ненавистным ей Западом, частично впуская его в себя, и чем дальше, тем больше. И, в конце концов, эти компромиссы должны ее разрушить или трансформировать в нечто принципиально иное, поскольку западная составляющая – электоральная, культурная, политическая, ментальная – в России неуклонно возрастает и крепнет. Подъем городских протестных настроений, начавшийся в декабре на Болотной, говорит именно об этом. Все шире и глубже слой образованных, европейски мыслящих горожан, типологически несовместимых с архаичной, ордынской природой «исторической России». Характерно, что освободительный процесс, столь громко заявивший о себе прошлой зимой, нередко так и называют: движение «рассерженных горожан», «революция городов».

Галина Иванкина: Not For Sale!

Сейчас уже многим сделалось ясно, почему мы в советские времена обожали импортные шмотки. Не только потому что они — импортные, а в России со времён Петра Великого считалось хорошим тоном смотреть в сторону Амстердама, Версаля и «любить Ричардсона», иной раз даже «не потому, чтобы прочла». Лейбломания советского человека отличалась от онегинского дендизма и парижского шика Олимпиады Самсоновны, запутавшейся в блондах и крепрашелях. В позднем СССР наблюдался настоящий культ импорта, не зависимо от качества последнего. Замечу, что примерно до начала 1970-х этого не наблюдалось, вернее, был небольшой процент условных стиляг-западников, которые сущестовали в любое время (петиметры, фашонебли, типа графа Нулина и так далее). Но с эпохи Застоя началось настоящее поклонение буржуазному лейблу. Принято считать, что люди стали хуже, Космос разочаровал, а физики спились на прокуренных кухнях под песни А.Галича. На мой взгляд, дело не только и не столько в людях, сколько в лейблах. Точнее, в упаковке, во внешнем виде, который и видавших виды буржуа гнал потреблять, скупать, соотвествовать… Западный товар изначально был настроен понравиться широкому кругу покупателей, а к 1970-м годам, когда пресловутое общество потребления получило своё развитие, шопингомания и вовсе сделалась настоящей эпидемией.

Александр Неклесса: Цивилизация многих народов

Александр Иванович Неклесса — председатель комиссии по социокультурным проблемам глобализации, член бюро научного совета «История мировой культуры» при президиуме РАН.

Но все же – что такое Россия? Мы видим: она – не Азия и не Европа, не Евразия и не Азиопа. И не наследница Византии. Все это внешние обличия, не открывающие прикровенную суть данного пространства.

Что есть Россия? Вопрос, на который вряд ли можно дать однозначный ответ. Исторический опыт свидетельствует об ипостасях и версиях Руси, России, о сосуществовании разных русских стран. Причем не только в диахронном русле, считая от мозаики Киевской Руси, Ордынского улуса, Московского царства, Российской империи до России-СССР и нынешней России-РФ. Но также в пространственном прочтении темы: северо-восточной Московии, обширной северо-западной Новгородской республики, юго-западнорусского государства – Великого княжества Литовского, Русского и Жемойтского, а впоследствии Малой, Червонной и Белой Руси.

Орда или Ordo?: дискуссия об евразийстве и западничестве

«Между Ордой и Западом»

Александр Разуваев, директор Аналитического департамента компании «Альпари»
В июне 2012 года исполняется двадцать лет со дня смерти Льва Николаевича Гумилева, который, к сожалению, пока нашел официальное признание в соседнем Казахстане, а не в современной буржуазной России. В августе 2005 года в Казани Льву Гумилёву был поставлен памятник, на постаменте которого выбиты слова: «Русскому человеку, всю жизнь защищавшему татар от клеветы».

«Недаром бендеровцы называют нас татарами. И это тот редкий случай, когда они правы»

Именно об этом и стоит поговорить отдельно, т.к. никакие экономические и политические проекты никогда не оказываются успешными, если не опираются на национальную почву и традиции. Наши западники и либералы очень любят заявлять, что народ не тот и не готов к правильному пониманию демократии. И это абсолютная правда, только если для либералов это минус, то для евразийцев это плюс.

Рустем Вахитов: Взаимопомощь в русской крестьянской общине

1.

Традиционное общество было обществом широкой социальной и экономической взаимопомощи, тогда как  в модернистском обществе произошла социальная атомизация, каждый предоставлен сам себе и выживает, как может  – эта истина, которая сегодня является общепризнанной. Вероятно, нет ни одного исследователя, скажем, средневековой цивилизации, который не отметил бы, что в рамках этой цивилизации человек принадлежал к структурам общинного типа – сословию, цеху ремесленников, крестьянской общине, которые, ограничивая его личную свободу, взамен даровали определенные гарантии обеспечения главнейших жизненных потребностей. Достаточно хорошо изучены взаимопомощь в рамках античного полиса, средневековых европейских цехов ремесленников, русской поземельной общины и русской артели [1]. Однако исследования эти страдают определенной однобокостью – они рассматривают данные институты сугубо как экономические и взаимопомощь в них объясняется исходя из прагматических мотивов. Безусловно, не учитывать эти мотивы было бы совершенно неправильно и тот, кто видит в общинной солидарности лишь моральный и даже «религиозный» в современном смысле слова аспект, заблуждается не меньше. Но восприятие человека традиционного общества как «рационального эгоиста» есть искусственное извлечение из сущности этого человека лишь одной черты, сближающей его с современным человеком, и дистанцирование от других черт, являвшихся специфичными именно для людей мира Традиции. Конечно, этот человек не был лишен стремления к самосохранению, которое толкало его к взаимовыгодному сотрудничеству и кооперации усилий с другими людьми в трудных жизненных условиях, но объяснять поведение традиционного человека лишь этим – значит не видеть и не понимать принципиального отличия мировоззрения и жизнеустройства традиционного общества от современного. Различие же это состояло в том, что традиционное общество было пронизано религиозными ценностями во всех областях его жизни. Причем, под религией в данном случае понимается не область внутренних переживаний человека, как в современном мире. В наше время если человек и религиозен, он четко разграничивает профанное и сакральное.

Галина Иванкина: Советская сказка: ностальгия по Европам

«Три толстяка»

Советская сказка (в частности советская киносказка) — это интереснейший, так до конца и не изученный феномен. В советской сказке есть всё — коммунистическая идеология тут бывает переплетена с языческой архаикой, а традиционные повороты — с интеллигентской философией. Ибо советская культура вобрала в себя всё лучшее и верное, что было создано человечеством, при этом, пропустив через мощные фильтры цензуры враждебное и чуждое. На выходе получился некий новый сплав, приправленный большевистским миропониманием. Советские сказки могли быть созданы на базе русского-народного (или иного национального) материала, что не удивительно. Этим прославились любимые в СССР авторы XIX века — А.Пушкин, П.Ершов, А.Островский.

К тому же, это отвечало принципу «народности», одному из краеугольных камней соцреализма. Напомню, что соцреализм -это не стиль, а именно метод. Стиль — это нечто желательно-модное, тогда как метод — есть набор технологических правил по использованию. Стиль обойти можно, метод — никогда. Итак, новая сказка, тем не менее, погружающая в мир русской старины. Таковы сказы П.Бажова (некоторые дети, например, полагают, что «Левша» и «Каменный цветок» написаны одним и тем же человеком). Таковы киношедевры А.Роу, созданные на базе народных сказок, но, как, например, «Кащей Бессмертный», выполняющие роль патриотического или иного дидактического произведения.

«Будущее сегодня» и Первая Всеукраинская монархическая конференция

Экспертно-аналитический клуб «Будущее Сегодня» активно и плодотворно сотрудничает со многими политическими силами и объединениями, в том  числе и зарубежными. Недавно состоялась Первая Всеукраинская монархическая конференция, в которой «Будущее Сегодня» приняло своё  участие.

5 мая 2012 года состоялось долгожданное знаковое событие — Первая Всеукраинская монархическая конференция. В мероприятии приняли  участие общественные и политические деятели, ученые, деятели искусства и консервативно настроенная молодежь. Без преувеличения можно  утверждать, что был представлен весь спектр современного украинского общества.

В начале со словами приветствия выступил координатор Украинского Традиционалистского Клуба, писатель, политолог Андрей Волошин, который  председательствовал на конференции. После короткой, но содержательной речи он предоставил слово гостю из Франции, Франку Абеду.

Франк Абед — известный исследователь и пропагандист французской монархии. Кроме того, он активный общественный деятель и идеолог  современного роялизма. «Роялизм против мондиализма» — так была сформулирована тема его доклада. В ней он раскрыл основные закулисные  силы, стоящие за глобализационными процессами, рассказал о катастрофических последствиях республиканского господства для Франции и  Европы. По мнению мсье Абеда, только реставрация традиционной монархической формы правления способна бросить полноценный вызов  разрушительным процессам.

Галия Фазылова: Казахстан во время Великой Отечественной войны

9 мая в Казахстане — особенный день. Этот праздник любят и почитают абсолютно все казахстанцы. В День Победы принято вспоминать фронтовиков, а также тех, кто своим беспримерным трудом в тылу, делал невозможное, отдавая все силы, чтобы этот день пришел как можно раньше — «Все для фронта! Все для Победы!». Пожалуй, нет семьи, которая бы не получила в те страшные годы зловещую «похоронку»: «Ваш муж (отец, сын, дочь, брат) в бою за социалистическую Родину, проявив геройство и мужество, был убит…». С раннего утра и до поздней ночи, по всей стране, казахстанцы несут цветы к мемориалам. Ветераны, которых становится все меньше и меньше, с детьми, внуками, правнуками приходят к Вечному огню — поклониться своим, не дожившим до этого светлого и торжественного праздника, однополчанам. Вечная им память! И наше поколение просто обязано сохранить и передать потомкам все то, что нам рассказали наши героические дедушки и бабушки о той войне. Мы не должны допустить фальсификации, чтобы не был принижен Подвиг, который совершили в годы Великой Отечественной войны наши народы!

Мы, казахстанцы, гордимся тем, что плечом к плечу с русскими, белорусами, украинцами и другими народами, входившими в состав СССР, храбро сражались и наши соотечественники.
За подвиги в Великой Отечественной войне 110 казахстанцев награждены орденом Славы трех степеней, а 499 казахстанцев удостоены звания «Герой Советского Союза». Дважды этого звания были удостоены летчики-штурмовики Т.Я. Бегельдинов, Л.И. Беда, И.Ф. Павлов и летчик-истребитель С.Д. Луганский. Особая гордость — девушки-герои: снайпер Алия Молдагулова и пулеметчица Маншук Маметова.

Владимир Емельянов: Гумилев и Дьяконов

Игорь Михайлович Дьяконов умер  2 мая 1999. Его провожали в крематории, потом подхоронили к матери на Богословское кладбище. Никто, кроме родственников, там не бывает. Дьяконовские чтения проводятся тихо и не печатаются. Ни разу на них не было телевидения. Биография Дьяконова написана им самим, и второй раз за его жизнь никто браться не будет. Единственный фильм о Дьяконове снят его младшим сыном. Телепередач о нем не было никогда. На его доме нет и не будет мемориальной доски, поскольку он не сподобился стать академиком. А может, и по другой причине: будучи гением, не стал городским мифом.
За 13 лет равной ему фигуры в изучении Древнего Востока не появилось. И появиться не могло. Последние ассириологи-энциклопедисты, десять лет назад ушедшие в отставку, в весьма преклонных годах доживают свой век эмеритусами в Англии и в Германии. Что касается России, то сфера деятельности Дьяконова была поделена на три части: лингвистикой занимаются в РГГУ, политическую историю древнего Ближнего Востока успешнее всего изучают на кафедре древнего мира МГУ и в Институте всеобщей истории, а религия и ментальность — одинокий удел впс. Дьяконовым никто не стал и уже не станет — слишком разошлись и разрослись научные специализации. Ошибки Дьяконова будут исправлены, достижения его утонут в море объективной научной информации, поскольку они не носят его имени.
А вот столетие Льва Гумилева будет отмечаться очень пышно и на всероссийском уровне. У Гумилева есть музей-квартира, о нем написаны сотни работ, его чтят во всех тюркских областях России и в Казахстане. Изобретатель мифа стал мифом сам. Придуманные им словечки «пассионарность», «химера этноса», «этническая комплементарность», неуютно ощущавшие себя в научных аудиториях, вошли в газеты и журналы, в речи политиков и публицистов. Гораздо проще выучить восемь фаз этногенеза и несколько эпох пассионарности, чем знать историю хотя бы одной страны.

Валентин Мач: Распределение и власть

Обратимся к наиболее ранним формам производственной, экономической и общественной организации, существовавшей еще на самой заре развития человечества –  в первобытном стадном сообществе. Преобладающим способом производства в то время могло быть только собирательство подножной пищи, основанное на самостоятельных и  независимых индивидуальных действиях каждой особи. Крайняя примитивность такого способа производства исключала необходимость использования производственной организации и распределения продуктов труда, а вместе с ними существование производственных и экономических отношений. Тем самым была  обусловлена невыразительность экономической организации первобытного сообщества, которой вполне соответствовала невыразительность его общественной организации.

Владимир Емельянов: Древневосточные корни Ислама

Введение

Ислам — последняя великая религия в истории человечества, настоящая “седьмая печать” эры духовного спасения, явившаяся по-настоящему глубоким и всеобъемлющим синтезом многотысячелетней культуры Востока. Ислам вобрал в себя и переработал все основные мифы и архетипы предшествующих культур, за исключением религий Индии и Китая. Поэтому совершенно оправданными являются попытки различных исследователей найти в мусульманской традиции иудейские, зороастрийские, античные, христианские и гностические корни. Из коранических текстов совершенно очевидно, что ядром классического ислама является доисламская культура арабов Центральной и отчасти Южной Аравии, находившихся под постоянным влиянием своих соседей по раннему средневековью. Аравийцам этого времени знакомы римляне, византийцы, иудеи и персы Сасанидской державы. В Аравию в поисках убежища от гонений христианских ортодоксов попадают еретики (несториане, яковиты, ариане) и враждебные христианству гностики. Солдаты-наемники с арабскими именами встречаются в ту же пору в войсках Персии и Византии, в городах римской Палестины тоже немало арабов. Время от времени арабы встречаются в Египте и в Эфиопии. Из этого перечня стран можно сделать вывод о многоплановости влияний на аравийскую культуру в пределах одного временного слоя, что, несомненно, свидетельствует об отсутствии культурной изоляции Аравийского полуострова в эпоху, предшествующую возникновению ислама [Грюнебаум, 1981; Грюнебаум, 1986; Пигулевская, 1964; Пиотровский, 1991]. Однако, наряду с многоплановостью синхронных влияний на ислам необходимо также иметь в виду многослойность и многоуровневость диахронных влияний, что прежде всего проявилось в неоднородности культурных слоев ислама в разных местах его распространения.