кинорежиссёр — народный артист СССР,
член Европейской академии кино,
профессор Академии изящных искусств (Вена).
1924-1994 гг.
Окончив среднюю школу, Абуладзе, постоянный зритель всех театральных и кинопремьер, поступил в 1943 г. в Грузинский Государственный театральный институт им. Ш. Руставели. Однако увлечение кинематографом взяло верх. Решающим оказался просмотр фильма С. Эйзенштейна «Иван Грозный». Увлеченный рисованием и скульптурой, Абуладзе был потрясен пластическим решением фильма, его высокой изобразительной культурой. Вместе с однокурсником и другом — в будущем известным грузинским кинорежиссером Р. Чхеидзе — Абуладзе написал письмо Эйзенштейну с просьбой разъяснить молодым энтузиастам, как и где можно получить профессиональное кинематографическое образование. Находящийся к тому времени в больнице после тяжелого инфаркта, мастер не только обстоятельно ответил незнакомым тбилисцам, но и посоветовал «хорошо поразмыслить прежде, чем принять решение. Хлеб кинематографиста — трудный хлеб». В 1948 г. Абуладзе поступил-таки во ВГИК. В том же году Эйзенштейн скончался. Однако, учась в мастерской С. Юткевича и посещая лекции ведущих русских режиссеров, Абуладзе продолжал считать Эйзенштейна своим «крестным отцом» и «учителем», открывшим ему феномен призвания кинорежиссера, требующего полной отдачи, самоограничения и бескомпромиссности. После окончания ВГИКа в 1953 г. Абуладзе возвращается в Тбилиси и месте с Р. Чхеидзе снимает документальные фильмы. В 1955 г. друзьям удалось, наконец, снять первую игровую ленту — «Лурджа Магданы» (экранизация рассказа Э. Габашвили). Кинорассказ о бедной деревенской вдове и ее детях, ослике, найденном ими на дороге, и алчном купце, лишившем детей этой радости, оказался на IX Канском МКФ и был отмечен «Золотой пальмовой ветвью». Эта лента, также как и снятые позже, уже самостоятельные фильмы «Чужие дети», «Я, бабушка, Илико и Илларион», отличаются мастерством тонкой разработки национального характера, выразительностью воссоздания образа времени и демократизмом формы (мелодрама, трагикомедия).
В фильме «Я, бабушка, Илико и Илларион» (по повести Н. Думбадзе) режиссер Абуладзе разрабатывает своеобразное графическое решение изображения в черно-белом варианте, которое оборачивается подлинным новаторством в «Мольбе» (по мотивам поэм Важа Пшавелы). Притча о добре и зле, жизни и смерти, любви и ненависти, о родовых и племенных предрассудках и противостоянии им восходит к философским мыслям об ответственности человека перед своим домом, родиной, собственной совестью. «Мольба» — фильм трудной судьбы: он был практически лишен проката, хоть и получил гран-при XII МКФ в Сан-Ремо. Известен он уже стал после двух следующих фильмов: «Древа желания» и «Покаяния» (они все составили трилогию). Фильм «Древо желания» созданный на основе сборника рассказов Г. Леонидзе — красочное панно деревенской жизни, в которой реальность тесно переплетается с вымыслом. Этот мир мечтательных идеалистов, романтических правдоискателей насыщен недюжинными страстями. В фильме присутствуют постоянные идеи творчества Абуладзе -провозглашение красоты и гармонии как высшего блага, осуждение актов деспотизма и насилия. Фильм получил всемирное признание (имеет 5 наград фестивалей), в частности, еще — приз Итальянской киноакадемии «Давид ди Донателло».
Следующий фильм — «Покаяние». Это подлинное произведение искусства, которое связывает время с вечностью. Тенгиз Абуладзе ненавидел в жизни фальшь. То же самое — в искусстве. Абуладзе говорил: «В наш век химических и синтетических «шедевров», когда химия проникла в кино, особенно дороги искренние, неподдельные чувства. Все подлинное, естественное и… чистое. В последнее время я много путешествовал и посмотрел огромное количество «химических» фильмов. С точки зрения ремесла, они безупречны. Их профессиональность на самом высоком уровне. Но так же как синтетические продукты несравнимы с натуральными, так вот и эти химические сериалы, лишенные подлинных эмоций и чувств, ничего общего не имеют с произведением искусства, где главное для меня — подлинность переживаний, неподдельность человеческих страстей». И вот в 1987 г. вышла лента «Покаяние» — завершающий фильм трилогии народного артиста СССР Тенгиза Абуладзе: «Мольба», «Древо желания» и «Покаяние». Трилогия создавалась более 15 лет. В этот период Тенгаз Абуладзе снимал и другие фильмы (например, «Ожерелье для моей любимой» — 1971 г., на 17 кинофестивале в Киеве, 1984 г. — приз за лучшую комедию). Но работа над трилогией являлась главным делом режиссера. Картины, составившие трилогию, не связаны сюжетными линиями и главными героями, но органически связаны стилистикой и темой. Стилистика притчи, поэтичность, метафоричный образный язык характерны для каждой из этих лент. От фильма к фильму нарастало звучание основной нравственной и гражданской темы трилогии — ответственность человека, облеченного властью, перед современниками и будущими поколениями.
Фильм «Покаяние» надо посмотреть не однажды, чтобы до конца понять его сложный, на первый взгляд, а в сущности-то кристально ясный образный язык. Но сильный эмоциональный ток и без всяких раздумий мгновенно устанавливается между экраном и зрителем.
Картина «Покаяние», будучи несомненно огромным общественным событием, есть одновременно событие кинематографа, творение высшего художественного ранга. В «Покаянии» очень много сверхзадач. Картина Абуладзе апеллирует к вечным категориям, к таким понятиям, как память, сострадание, любовь, нравственная ответственность, смерть, жизнь. Фильм сложен и на редкость прост. Ему свойственна ясность неопровержимых выводов. В картине происходит как бы ералаш эпох. Но это не отвлекает от смысла, а укрупняет мысль. Когда происходит действие? Никогда и всегда. Где оно происходит? Нигде и везде. Везде, где попираются законы, человеческая личность, а террор, страх становятся привычными состояниями.
Фильм имеет кольцевое строение: круги сюжета, кольца времени, кольца персонажей. Вот зритель попадает в круг «хозяев жизни» недавнего прошлого, потом -сюжетное кольцо, которое можно назвать «Время Авеля» (сын диктатора Аравидзе). Варлам Аравидзе знал свою силу: свобода от веяний жалости, укоризы совести или хотя бы страха перед чем-то высшим — храмом, историей или народной памятью. Артист Автандил Махарадзе замечательно и непохоже сыграл 2 роли — отца и сына. В фильме есть фантасмагорическое кольцо — возвращение мертвого тела Варлама к Аравидзе — младшим (прямо кладбищенский гротеск!). Злоумышленник и организатор этого явления — женщина (в начале фильма она выпекает торты и особо жалует форму храма). Действие следующего кольца — круга — это суд. Героиню зовут Кетеван Баратели. Она начинает в суде свой рассказ о В. Аравидзе, его эпохе. Время Варлама (зритель назовет его «1937 год», Данте охарактеризовал бы «10-ым другом ада») просматривается сквозь судьбу одной семьи: художника Сандро, его жены и дочери. Это история жестоко пострадавшей интеллигенции, невосполнимых потерь, выбитого цвета поколения.
Тенгиз Абуладзе рассказывал, что толчком, для сюжета послужил реальный факт: в Мингрелии, в деревне, кто-то выкопал покойника и поставил к воротам дома его родственников. В сущности, мстителем в фильме сначала должен был быть мужчина. Но однажды режиссеру приснился сон, что героиней необходимо стать женщине. С ней ассоциируется жизнь, земля. Абуладзе говорил, что ему стало ясно, что иначе невозможно. Фильм вобрал в себя подлинные биографии, факты жизни, воспоминания многих людей. Автор фильма подчеркивал, что каждый поворот, персонаж, конфликт имеют реальные жизненные обеспечения. Но сама действительность «варланизма» настолько абсурдна, что на его взгляд, не поддается изображению средствами спокойного реалистичного кино. Емкая, зачастую условная форма фильма позволяет зрителям наполнять ее также и собственными, личными эмоциями, воспоминаниями, ассоциациями. Круги-кольца фильма сращены, пронизаны общими кровеносными токами, прошлое прорастает в настоящее… Для подобного предмета изображения — хитросплетений и судеб, круговерти мертвечины, отравляющей живое, — постановщику и понадобился сложносоставной, смешанный жанр. Ему могло подойти название «фантастического реализма», которому Е.Вахтангов в 1922 г. предрек взлет в трагическую, полную катаклизмов эпоху. В кино к этому жанру обращались и Чаплин, и Бергман, и Феллини. По сути — это экранный язык XX в., равноправный с языком документального киноизображения. На этом языке любит говорить и грузинское кино, для которого свойственна традиция притчи, басни, развернутой метафоры. А ведь без условности, «чудинки» нет грузинского кино. У Абуладзе в фильме ни один кадр, ни одна вещь и деталь не является случайной. Каждая — значима. Виртуозна по режиссерской партитуре сцена явления вождя народу (взаимодействие трех «игровых точек»: окно, фонтан, балкон). Велика роль музыки в фильме. Она принадлежит к подтексту, «культурному слою». Музыка включена на равных правах с изображением и речью в сферу главных идей произведения. Неожиданное звучание приобретает бетховенская ода «К радости». Она звучит трагическим символом времени: XX век оказался на пороге страшнейших испытаний… Примечательна в фильме работа художника Г. Микеладзе и оператора М. Аграновича (снимает камерой, как пишет кистью). Интересно, что в фильме нет декораций, только натура. Дом художника Баратели снят в Доме-музее народной художницы Грузии Елены Ахвледиани, которая сама была представительницей той духовной элиты нации, что и герои Сандро, Нино, маленькая Кети. И храм снимался подлинный — VI век.
Режиссер Тенгиз Абуладзе говорил: «Единственную и необходимую форму я искал… для «Покаяния». Зло, пришедшее к власти, — это тупик. Социальное зло, пришедшее к власти, — это тупик. Социальное зло настолько разрушительно, что способно наказать самое себя, — вот что надо раскрыть в образе Варлама. Кстати, фамилия Аравидзе — от грузинского «аравин», что означает «никто», пустота, посредственность, сумевшая встать над людьми благодаря личному коварству, низости и вседозволенности. Главный образ в фильме — собирательный. Автандил Махарадзе создал в своем герое и маску зла, и безупречно достоверный, прописанный до малейших деталей психологический портрет. Узурпатор Варлам стремится присвоить себе вслед за властью земной также и духовную, тщится подменить собою божество. Важна в фильме сцена, где его сын Авель решает пойти на исповедь и его встречает таинственное лицо в черной сутане, Авелю на его неискренние сетования и фальшивое раскаяние отвечает дьявольский знакомый хохоток: это все он, Варлам, — христопродавец, христоед (на исповеди его плотоядные губы втягивали куски рыбы в жадный рот, а рыба, как известно, — один из древних поэтических символов Христа-Спасителя). А потом на руках у Авеля в суде оказался рыбий скелет, обглоданный папашей. Если первое дело Варлама было — уничтожение веры (без нее легче закабалить человека), то второе — истребление искусства (еще Гитлер говорил: «Поэтам и художникам надо время от времени грозить пальцем!»). Также важный эпизод (ближе к финалу) — самоубийство юноши из охотничьего ружья, подаренного дедом. Это расплата за всю ложь и фальшь «царствующего дома». Лишь после этого опомнится Авель — и покаяние его полно и безусловно. Он раскапывает могилу и вышвыривает труп отца. Фильм запускался в 1981 г., снимался в 1983 г., а в конце 1984 г. было сообщено, что Абуладзе завершил съемки фильма о трех поколениях грузинской семьи. А на экран картина вышла лишь в 1987 г. «Покаяние» приобрело высокое звучание реквиема. «Не может погибнуть прекрасная суть человеческая» даже под натиском сгущающих сил зла. Эти слова Важи Пшавелы, поэта и пророка, — эпиграф к «Мольбе», — могут служить сквозной мыслью всей трилогии. Фильм поведал, что потребность в покаянии — это уже путь к нему. В финале фильма пожилая путница спросила о дороге, которая приведет к Храму. Эту роль Абуладзе подарил Верико Анджапаридзе, и по этой последней своей дороге великая актриса Грузии ушла в бессмертие — она скончалась во время Московской премьеры фильма.
И в конце хотелось бы отметить, что после этого трудного произведения киноискусства чувствуется просветленность тех, кто посмотрел фильм Т. Абуладзе, вошедшего в справочник «Первый век кино», где названы фамилии ста лучших режиссеров мирового кино.
Комментариев нет:
Отправить комментарий