Вопрос. Ты участник восточноевропейского отделения Интернационала новых правых — «Туле-Сарматия». Несколько странно, зная о том, как ты определяешь свои взгляды…
Ответ. Безусловно, при беглом взгляде со стороны может возникнуть вполне закономерный вопрос – что может быть общего между проектом европейских традиционалистов и человеком, сознательно и твердо позиционирующего себя как исламского фундаменталиста? Как будто бы совершенно разные полюса… Но лишь как будто. И лишь в том случае, когда мы идем на поводу у стереотипов, следуя навязанному чуждыми нам всем силами принципу разведения понятий «Европа» и понятия «Ислам» по заранее обозначенным нишам, в которых Европа синонимична её нынешней, буржуазно-мещанской оболочке ханжей и нуворишей, а Ислам представляется исключительно религией Юга, неким племенным исповеданием семитских народов. Но если мы выйдем из этих образов и обратимся к истокам (как того требует Традиция, будь то христианская, исламская или иная), то мы погрузимся в мир совершенно иной Европы, свободной от лжи и пошлости нашего времени, истиной Европы, воплощенной в периоде между Римом и Ордой. Это – Европа кельтов и германцев, славян и балтов, венгров и булгар… Это и будет та точка, в которой сходятся наши объективные интересы. Это – точка истины и есть наш общий шанс на выход из тупика, в который силы Традиций заводятся на протяжении веков чужими, у которых нет ни совести, ни чести, ни веры. Таким образом, наше общее, скрытое на поверхности сегодняшнего лжемира, лежит глубоко под пластом времен, в эпохе Золотого Века. И это век – один, и для меня, и для других традиционалистов.
Вопрос. Интересная позиция, но всё ж, мне кажется, что «период между Римом и Ордой» — несколько обширное понятие? Ведь это и Хазария, и Русь, и Булгария…
Ответ. Булгария. Конкретной точкой приложения в проекте я вижу, конечно, Булгарию – древнюю прародину великого народа, ставшего общей базой этногенеза как для сегодняшних дунайских болгар, так и для сегодняшних потомков волжских булгар, объединенных, по целому ряду объективных причин, на просторах Идель-Урал именем татар. Сейчас у нас нет почти ничего общего, кроме национальных цветов, но это – недопустимо. Это – гибельный путь. И что бы его преодолеть, мы должны вместе, в контексте общего с другими традиционалистами, проекта, сделать шаг к истокам – к нашим древнебулгарским архетипам, к возрождению осознания нашей общности как единого поля, открытого для конкуренции проектов – Исламского и Восточно-христианского. Два проекта внутри одной пусть пока лишь мифологизированной общности, единым субъектом интегрированной в поле Новой Европы, альтернативной и Риму в лице сегодняшней брюссельской бюрократии, и Орде – безжизненной химерической глыбе Российской империи.
Вопрос. То есть «и против Орды, и против Рима»? Но существуют ли сейчас эти Рим и Орда, какие критерии доказывают их временную протяжность вплоть до нашей эпохи?
Ответ. Сегодняшняя Европа есть безусловный Рим, то есть тот самый проект, который на излете своего разложения был разрушен нашими предками, и на их костях возродился вновь в более чудовищной и уродливой форме. Именно этому Риму, во всех его ипостасях, противостояли люди Традиции в лице кельтов, германцев и гуннов. Этот Рим мечтал разрушить славный воин Традиции барон Унгерн фон Штернберг. Орда – есть форма азиатского Рима. Именно Орда погубила единство Булгарии, поразив её восточную часть метастазами азиатчины, вырвав Исламский проект из лона Европы, загнав его в прокрустово ложе «цивилизации Востока». Орда и Рим разорвали наше единое пространство на свои вотчины. При всем своем кажущемся антагонизме – они едины в своей сути, и занимают место по одну сторону баррикад, противостоя Новой Европе, Европе Традиций. Российская империя воплотила в себе в равной мере худшие черты как Орды так и Рима, выступив их единовременным наследником, и подчеркнув их общую конструкцию.
Вопрос. Не секрет, что ныне актуализирована проблема противостояния Юга и Севера и что прав оказался Семюель Хантингтон со своей концепцией «столкновения цивилизаций». Где в этой ситуации ты позиционируешь своё место?
Ответ. Я не сторонник концепции Хантингтона втом смысле, в каком он отводит Исламу роль некоей региональной силы, сводит его сущность к географии. Вместе с тем налицо противостояние Юга и Севера именно по линии столкновения народов, обладающих разными архетипами. С точки зрения европейского обывателя босниец –мусульманин менее опасен, чем мигрант с Антильских островов. Так что вопрос нашествия с Юга – это вопрос генотипа с одной стороны, а с другой стороны – следствие образовавшегося в Европе вакуума. В последнее время одной из самых грозных страшилок стала Еврабия – процесс уничтожения очагов традиционной европейской культуры нашествием с Юга. То, что мы видим сейчас на улицах Марселя и Парижа, ряда районов Лондона и многих немецких городах, рассматривается римской администрацией как угроза, способная объединить Европу под знаменами Рима. Но на это нельзя покупаться. Еврабия – неизбежное зло в условиях господства Рима. Еврабия — это новая Орда, точно так же как Евросоюз – Новый Рим. Кто-то из них должен сожрать другого, или – как в России – слиться в образе единого бастарда. Тот, кто противопоставляет Еврабию Риму – обречен изначально. В этой плоскости противостоять Еврабии невозможно. Выходом может стать только проект Новой Европы, т.е. принципиально иная конструкция, альтернативная Риму. Если речь идет о противостоянии сегодняшней Европы гомосексуалистов и феминисток, буржуазной демократии и мещанской пошлости грядущей Еврабии, то, не буду скрывать, как мусульманин я однозначно поддержу (и поддерживаю) Еврабию. Но если выбирать между Еврабией, в которой лицо Ислама представлено лицами людей с Юга, не знающих и не понимающих мир, в котором они оказались, могущих только лишь разрушить его, и Новой Европой, локальную формулу которой выразил в 1941 доглавник Независимого Хорватского Государства, министр образования Миле Будак: «НХГ является исламским государством повсюду, где только люди <местное население> исповедуют мусульманскую веру…», т.е. Европой, возрожденной на принципах Традиции, открывающей путь к конкуренции проектов в контексте единого органично взаимосвязанного пространства, как это уже было в масштабах Европы кельтов-германцев-славян-булгар, то я, конечно, как человек, выросший все таки в Екатеринбурге, а не в Карачи или Джакарте, выбираю Новую Европу. Тут у меня нет никаких колебаний.
Вопрос. «Европа и Ислам». Каков твой взгляд на эту проблему?
Ответ. Я не выступаю поборником «евроислама». Ни в коем разе. Евроислам есть подгонка исламских норм под требования секуляризованной Европы, т.е. под требования Рима, в котором все религии уравнены перед лицом сакрализованного божества (тагута) в лице носителя верховной власти. Как и в Орде, впрочем. Т.е. евроислам — это попытка воплотить в Европе то, что мы уже сегодня наблюдаем в государствах «новых мамлюков» в Казахстане, Узбекистане, Туркмении, Сирии, бывшем Ираке. Это неприемлемый подход. Равно как неприемлем для носителей любой Традиции сам объект верховной сакрализованной власти. Поэтому Традиция и враждебна Риму. Не столько за свободу и земли, сколько против навязывания чуждого института кесаря восставали против Рима кельты, германцы, вели свои антиримские кампании гунны, которые, как известно, были тенгриане, и при всем авторитете Атиллы, никогда не рассматривали его носителем абсолютной власти, но признавали его лишь как проводника Тенгри-хана, образа Единого Бога в восприятии народов Дешт-и-Кипчак. Поэтому – никакого евроислама! Я позиционирую себя как твердого исламского фундаменталиста, признающего только одного сюзерена – Всевышнего Аллаха и только один закон – Ислам. Но при всем том, я человек отсюда, а не человек извне. Я мечтаю не об уничтожении того мира, на классической литературе и философии которого я вырос, образы и традиции которого я впитал на протяжении всего своего становления как личности, а об открытии этого мира для Ислама, и напротив, открытии Ислама для этого мира. Да, я бескомпромиссен в понимании вопросов истины и лжи. Но я не деструктивен. А эти люди с Юга, они могут лишь все здесь разрушить и построить взамен то, среди чего выросли. Но это будет в первую очередь не Ислам, а Восток, Юг, Средиземноморье…
Вопрос. А как ты рассматриваешь существующий рост «моды на Восток (Юг)»
Ответ. В сущности, я ненавижу и отторгаю все набившие оскомину образы т.н. «исламского мира» на корню. Вся эта восточная экзотика, танцы живота, шашлык-машлык – все это мне чуждо и дико. Именно поэтому в среде русских мусульман я стараюсь избегать контактов с лицами, принявшими Единобожие под влиянием восточных симпатий. Это показатель отсутствия внутреннего стержня, на мой взгляд. Эти люди не умеют ценить своё. Таким людям я бы не стал доверять. Принимать Откровение за элемент экзотики с Юга – по моему, не просто кощунственно, но и служит показателем дурного вкуса. Впрочем, для меня вопрос так никогда и не стоял. Я изначально воспринимал Ислам все же в родном, поволжско-уральском исполнении (при всем критическом к нему отношении и неприятии в принципе «региональных исламов»), а найти какие-то следы «восточных сказок» в Набережных Челнах или даже в Казани (тем более в среде татарских общин Урала) – проблематично.
Вопрос. Что символизирует флаг на Вашей страничке?
Ответ.Это – флаг Республики Татарстан, принятый в 1990 году. По ряду причин мы лишены сейчас возможности выступать под историческим именем «волжских болгар «, но зато нам удалось отстоять национальные цвета и сделать гербом древний булгарский символ – крылатого барса.
Существует ли разница между Болгарией, Булгарией и Българией, не только в лингвистическом аспекте? Есть ли общий знаменатель между ними?
Ответ. Разница заключена в следующих аспектах: Болгария – есть прародина всех болгар, речь идет о Великой Болгарии 6 века. Булгария – наименование государства, основанного в Среднем Поволжье и существовавшего вплоть до порабощения его монголами, а потом Московией. Слово България – мы воспринимаем как название гос-во основанное ханом Аспарухом. България сохранила свое имя, как и дунайские болгары свое. Волжские болгары сохранили язык Великой Болгарии, но потеряли свое имя в результате политики российских властей, направленной на растворение булгар в среде инорасовых племен. После большевицкого переворота коммунисты создали в урезанном виде так называемую Татарскую АССР и начали вытеснять слово «булгар» вдвое интенсивнее, чем при царях. Ими были расстреляны носители болгарской культуры, в первую очередь интеллигенция и священники обоих вероисповеданий – мусульманского и православного (кряшенского). Лишив нацию булгар носителей культуры и чести, большевики создали мультиэтническую «татарскую нацию. Тем не менее, сейчас мы вынуждены поддерживать единство, потому что сопротивляться ассимиляции можно только вместе. Именно поэтому автономии мы добивались под общим именем Республика Татарстан, хотя рассматривался вариант возрождения имени Булгария. Но боясь раздробить фронт сопротивления ассимиляции мы вынуждены были пойти на признание этого термина, но под булгарским зелено-бело- красными цветами и с возрождением древнего герба волжских булгар.
Вопрос. Ты считаешь себя булгарским националистом?
Ответ. Выступая однозначным поборником возрождения всебулгарского единства на основе нашего исторического прошлого, я, вместе с тем, выступаю против реанимации этнонима «булгар» по отношению к имеющейся сегодня де-факто татарской нации. Да, этноним «татары» навязан потомкам булгар, это так. Но имеющийся на сегодняшний день внутримперский комплекс проблем национального и религиозного характера нам проще и эффективнее решать под брендом «татары». Булгаризм, к сожалению, дискредитирован процессами начала 90-х гг., когда люди, выступавшие за возрождения этого термина, не были с нашим народом на Площади Независимости, в драматические моменты, когда Республика Татарстан отстаивала свой крошечный суверенитет перед лицом возможной московской агрессии, а выступали с позиций конформизма и умиротворения имперских властей. Готовность отстоять свои интересы и сохранить свою идентичность, борьбу против русификации и ассимиляции наш народ вел и ведет под именем «татары», и это реальность. России не нужны ни булгары, ни татары. России нужны покорные унифицированные холопы, и противостоять этому на данный момент следует под флагами Татарстана. Но этот путь сиюминутен. У него нет перспектив. Стратегические задачи я вижу в формировании исламской общности Идель-Урал, и здесь во многом аморфный и искусственный татарский бренд малоэффективен как база. Основой концепции Идель-Урал аль-Ислами может стать только феномен Великой Булгарии, в контексте которой, мы, даст Бог, разовьем здоровую конкуренцию двух проектов – Исламского (Идель-Урал) и Восточно-христианского (Дунайская Болгария). Т.е. – булгаризм – перспектива, на которую следует работать уже сегодня, в том числе и в рамках этого проекта – Туле-Сарматия-Идель-Ацтлан. Но следует соблюдать максимум осторожности при использовании терминов и этнонимов. И здесь я всецело рассчитываю на понимание дунайских партнеров.
Вопрос. Была ли «опричнина» попыткой вырвать Россию из той ситуации, в которой она являлась «воплощением в равной мере худших черт как Орды, так и Рима»? Ведь известно, что определенную роль в этом феномене сыграли и тюрки?
Ответ. Боярская Русь до Опричнины не была порождением ни Рима, ни Орды, но национальной провинцией многонациональной империи с сильными центробежными тенденциями. Бояре, которые были чисто русским политическим классом, не стремились к возрождению империи вокруг нового центра, не имели для этого ни пассионатности, ни воли. Скорее, это были земли формирующегося национального пространства Руси, тяготеющие к той федеративно-феодальной модели, что была характерна для Средневеоковой Европы. Ни римского, ни ордынского фактора в этом не просматривается. Что касается Опричнины, то как раз с ее помощью и была уничтожена формирующаяся органичная структура русского уклада и заложены основы римско-ордынской империи. Вряд ли ее влияние можно оценивать положительно. Что касается некой романтизации Опричнины как русского аналога Ордена, то она совершенно неуместна. Орден — это всегда собрание элиты, рыцарей, людей чести, ранга и достоинства. У безродных, денационализированных холопов-манкуртов такового быть не могло просто по определению. Опричнина – предшественник «славных традиций» Охранки-ВЧК-ГПУ-НКВД-КГБ-ФСБ, нежели аналог рыцарских орденов Европы.
Вопрос. Небезызвестный Аркадий Малер, считая себя «евразийским Дизраэли», своим «Неовизантизмом», кажется, претендует на «свой ответ» Новому Риму и Еврабии, этакий реванш Нового Юстиниана. Насколько успешным может быть его проект в России, насколько адекватно воспримут его представители Ислама?
Ответ. Успешным быть не может хотя бы потому, что уровень воцерковленности русского населения, на которое он рассчитан, критически мал. Степень же его неуспешности может находиться в диапазоне от маргинальности — и это самый лучший случай, до катастрофичности — если найдутся силы, желающие реализовать его всерьез. В этом случае русское пушечное мясо будет брошено в топку самоубийственной тотальной войны России с мусульманами — войны, которую она стопроцентро обречена проиграть. Эксперимент евразийских Дизраэли таким образом могут стоить России ее существования.
Вопрос. Алексей Широпаев выступил с несколько аналогичной концепцией противостояния Руси Нордической Руси Ордынской. Насколько реально взаимопонимание и сотрудничество между русскими и тюрками и следует ли в этом акцентировать только на ирано-арийской подоснове как славян и германцев, так и тюрков?
Ответ. Само по себе противостояние Руси Нордической, которая для меня есть Русь Новгородская в первую очередь, Руси Ордынской я могу лишь приветствовать, поскольку Орда для меня это безусловное зло. Но я бы не хотел пережить этот процесс, во-первых, до того, как булгары, как бы они не назывались, историческим ли именем, или как ныне — «казанлы», мишари, обретут свою субъектность в рамках Идель-Урал аль-Ислами, и шире – Российской политической нации Ислама. Во-вторых, и это уже касается второй части вопроса, классический тюркский мир – это мир гуннов. Нынешнее понятие «тюрки» как языковая общность, в которую впихнуты десятки народов совершенно разного культурного базиса, меня не устраивает. Поэтому и акцентов у нас общих, как у тюрков в целом, быть не может. На тюркских языках сейчас говорят представители таких народов, в отношении которых понятие «ирано-арийская подоснова» выглядит очень неубедительно. Поэтому я не берусь судить о динамике русско-тюркских отношений в силу слишком аморфного понятия «тюрки». Сегодня взаимопониманию мешает исключительно ограниченность стереотипизированных националистов с обеих сторон. Тот же Широпаев делает важный и нужный шаг к деконструкции имперского мифа, но в отличие от немецкого национал-социализма, которому он силится подражать, не обладает широтой и кругозором, необходимыми для выстраивания альтернативной конструкции. Из той дыры и пропасти, в которой оказались русские и тюрки, выход порознь невозможен. Даже если это будет выход в разном направлении. Широпаев пока не демонстрирует понимания этой очевидной истины. Видимо для подобного диалога требуется появление нового поколения русских и тюркских националистов, а лучше постнационалистов, с качественно другим мировоззрением.
Вопрос. Существует тезис о том, что между нынешней Западной Европой и Россией существует геополитический вакуум (http://rodoved.info/bg001.htm), который должен быть занять Восточноевропейским (Сарматским) союзом между Балтикой и Балканами, состоящим из прибалтийских ресспублик, Белорусии, Украины, Румынии, Болгарии, Сербии и других балканских государств (называемая румынским историком Йосифом Никулеску «Великая Фракия», «Трация Маре», Tracia Mare). Какую судьбу Вы прогнозируете для этого региона?
Ответ. Новая Европа без опоры на линию Хорватия-Венгрия-България-Украина-Балтия невозможна. В Западной Европе здоровые силы остались только в лице Ирландии, а все остальное я вижу погруженным в песок мещанства и потребительства. Это не та Европа, которую выстраивали Каролинги, это её подмена. Поэтому я вижу роль восточной Европы как локомотива геополитического прорыва Европы в будущее. Если не вы, то кто же еще?
Вопрос. Также хотелось бы узнать, какие энергетические алтернативы можете Вы предоставить против нефтяной зависимости Восточной Европы (Сарматии) от Российской Федерации и Арабии?
Ответ. Нефтяная мощь Российской федерации – это миф. В том плане, что значительная часть нефтяных запасов России сосредоточены в регионе Идель-Урал, и его судьба во многом определяет судьбу «российской» нефти. Если мы и дальше будем безропотной колонией Москвы, то и Европа будет зависеть от московской политики. Таким образом – территория Волжской Булгарии (Республика Татарстан, Идель-Урал в целом) – это очень важный, ключевой регион в этом вопросе.
kipcak@inbox.lv
http://thulenkov.livejournal.com
Разговаривали Антон Рачев (Болгария) и Олег Гуцуляк (Украина).
Комментариев нет:
Отправить комментарий