...Просто: у них, для патриотической потребности, больше вообще ничего не осталось.
Предыдущие столетия, - Московия, Петербург, - это, как бы они ни тружились, - чужая, вражеская страна, которую разгромили и уничтожили дочиста их прадеды.
Четверть века до ВОВ - босхов ад Коминтерна, который приходится теперь как-то натужно обволакивать многослойной ложью, чтобы не сойти с ума от ужаса и осознания позора.
После ВОВ - сонное отупение, первые поколения раборожденных колхозников, выползающих из колхозных подземелий; насквозь лживая, сооружённая из вранья, стоящая на вранье и враньём покрытая бутафорская империя, в которой было строго запрещено слово "империя", и которая - совсем уж не по-имперски, - сама собой развалилась, лишь потому, что всё это было устроено изначально чудовищно глупо, - и из-за этого саморазвала опять же они вынуждены, как-то, по клоунски кувыркаясь, изворачиваться, и - врать, врать, врать, самим себе, - чтобы хоть как-то оправдать столетие непрерывного стыда.
Далее: поехало то, что они сами же, во всё горло, объявили оккупацией, - хотя сами же эту оккупацию устроили, возглавили и углубили.
До ВОВ враньё и позорище,
после ВОВ позорище и враньё.
Их тысячелетняя история начинается в 1941 и заканчивается в 1945ом.
Они всё время бормочут, верещат, рычат, поют и пляшут о мировой войне, - потому, что у них нет ничего, кроме мировой войны.
Комментариев нет:
Отправить комментарий