Зато всем стало еще веселее, причём по иному поводу. Удачный фильм из этого «жанра» — это, например, «Иван Васильевич меняет профессию», но в нём есть гайдаевская «изюминка», поэтому он, скорее, исключение, чем правило. Есть ещё неплохой ретро-вариант — «Лев Гурыч Синичкин», который, если честно, значительно уступает экранизации 1956 года («На подмостках сцены»). Наиболее ужасный фильм из этой серии — «Летние сны» (уверена, что Вы это даже не видели). В двух словах — красивых-музыкальных сельских руководительниц играют Гурченко и Фатеева… Само по себе смешно. Но таков был закон того жанра — много стройных красавиц в импортных париках и цветастых батниках made in Poland. Кстати, о Poland-e. Ещё в середине 1960-х на ТВ появился знаменитый Кабачок 13 стульев, где артисты Театра Сатиры шутили и танцевали в интерьерах польской жизни.
Так вот, такое ощущение, что указанные фильмы начала 1970-х — это логическое продолжение Кабачка. Так сказать, «кабачковые фильмы». Песни, танцы, модные юбки, мальчики в ярких рубашечках, сюжет ни о чём, но очень привлекательный. Эти кабачковые ленты, за редким исключением, смотреть весьма приятно. К тому же, они странно коротки — чуть более часа — не напрягающий формат плюс не напрягающее содержимое. В возрасте 5-6 лет — самое оно. Именно этими фильмами было буквально наполнено моё детство и, в общем-то именно они, наряду с Кабачком и спектаклями Театра Сатиры (вроде «Проснись и пой!») создавали вечное ощущение праздника. Немного позже возникли всевозможные «Труффальдино из Бергамо» с «Небесными Ласточками», — в развлекательном жанре победила ретро-линия, а пока — девушки в кудрявых париках били чечётку и пели одинаковыми голосами о чём-нибудь приятном и неизменно полезном.
Помимо солнечного света, в этих фильмах было много нежно-голубых и других пастельных оттенков. Очаровательный мир, в котором самая большая неприятность — это лёгкое недоразумение, решаемое при помощи песен и танцев. Это очень «городское кино», даже, если внезапно показывали деревенскую жизнь, как, например, в кинофильме «Невеста с севера». Даже тут не возникает никаких проблем — трудовые подвиги или, скажем, партсобрания остаются за кадром, а в кадре — идеальные дома с идеально подогнанными занавесками. В этих фильмах — великолепно решено пространство — очень много воздуха и дорог, причём, эти дороги вовсе необязательно топтать своими ногами, обутыми в брутальные, походнические кеды. Потому что все дороги можно объездить на автомобиле. На нашем, советском авто по голубым дорогам нашей советской страны, где всё так уютно и вкусно подано, а стройные (советские!) официантки завсегда танцуют с подносами. В сценарии же не указывалось, что действие происходит в заганичном Буржуинстве или ещё в какой-то параллельной реальности.
Как уже отмечалось, мир в кадре — весьма условен. Советское пространство постулировалось, но не подчёркивалось. Оптимизм бил через край, но он был какой-то натужный. Как будто шутки физиков и лириков выдавались, скорее, по инерции или потому что именно так было нужно. Герои фильмов — тоже условны, но очень приятны на вид. Как, например, герой фильмов «Семь невест ефрейтора Збруева» и «Три дня в Москве» — такое чувство, что это один и тот же человек. Впрочем, их играет один артист — Семён Морозов, актёр-праздник, невероятно точно вписывающийся в атмосферу эпохи. И песенки ни о чём, но очень, очень хорошие: «Одна снежинка — ещё не снег, ещё не снег… Одна дождинка — ещё не дождь». Почему этот кабачковый жанр вдруг возник? Возможно, тут есть много причин, одна из которых (а, возможно, и самая главная) — это появление подобных вещей на Западе — «Девушки из Рошфора», «Шербурские зонтики» и т.д.
Другая возможная причина — это усталость от социального, коллективного, даже, я б сказала, планетарного оптимизма 1960-х. Но улыбка-то осталась и её надо было как-то использовать. Отсюда некоторая натянутость и натужность смеха, плосковатость шуток, кабачковость жанра. Весёлость шестидесятников, порождённая ощущением нужности, сменилась беспричинной, но очень буйной весёлостью повзрослевших и погрузневших (а может и погрустневших) людей. Яркость батника и мажорность песни взамен яркости бытия. Кроме того, именно в эти годы от конкретного и большого дела перешли к словам о деле. Даже так — к Словам О Деле. Отсюда и бесконечные танцы девушек-стюардесс / девушек-официанток — покажем в танце наш отменный сервис! Кстати, это беспроблемное кино тогда здорово ругали критики — именно в связи с полнейшей нежизненностью… Но искусство — это всегда отражение жизни, поэтому нежизненного искусства попросту не бывает.
Комментариев нет:
Отправить комментарий