Этот город кажется многим романтичным, светлым… Но, есть и в Риге такие места, которые несут в себе дух отчаяния, страха, боли…
Гризинкалнс еще сто лет назад был рабочим районом. Здесь селились беднейшие люди, оказавшийся за чертой нормальной социальной лестницы. Нет нужды описывать их образ жизни, то есть, образ жизни маргиналов с пьянством, разборками, постоянным отчаянием от собственной бедности.
Кто чувствителен и обладает хорошей интуицией и воображением, тот ощутит и сегодня этот колорит гетто. Это ощутимо. Улицы с домами, обрисованными граффити, несут какое-то мрачное и зловещее впечатление. Можно представить себе, сколько «энергетики» насилия, боли висит в этом воздухе и на этой земле, прямо какое-то средоточие всего того, о чем не хочется лишний раз говорить. И в наше время, верно, там все то же — разборки, часто кровопролитие, насилие.
Когда в жизни все хорошо, то возможно, интуиция не замечает этих деталей. Но, если и без того тяжело на душе, гнетет страх, еще какие-то переживания, то начинаешь все это ощущать особо остро. Воображение дорисовывает обычные картины из жизни людей того времени: нищета, жестокость, безнадега, матерщина и похабщина.
Лени почти всю жизнь прожила там, вернее — неподалеку. И еще в юности, ощущая эту жуткую энергетику, подумала: » А давай-ка, я представлю себе нечто иное. То, что душе несет радость, свет?». Ведь, единственным светлым местом в том районе был монастырь. Там всегда было светло на душе. Как оплот духовности и веры посреди всего этого кровавого кошмара. Ей на тот момент 16 лет всего было.
Гризинкалнс еще сто лет назад был рабочим районом. Здесь селились беднейшие люди, оказавшийся за чертой нормальной социальной лестницы. Нет нужды описывать их образ жизни, то есть, образ жизни маргиналов с пьянством, разборками, постоянным отчаянием от собственной бедности.
Кто чувствителен и обладает хорошей интуицией и воображением, тот ощутит и сегодня этот колорит гетто. Это ощутимо. Улицы с домами, обрисованными граффити, несут какое-то мрачное и зловещее впечатление. Можно представить себе, сколько «энергетики» насилия, боли висит в этом воздухе и на этой земле, прямо какое-то средоточие всего того, о чем не хочется лишний раз говорить. И в наше время, верно, там все то же — разборки, часто кровопролитие, насилие.
Когда в жизни все хорошо, то возможно, интуиция не замечает этих деталей. Но, если и без того тяжело на душе, гнетет страх, еще какие-то переживания, то начинаешь все это ощущать особо остро. Воображение дорисовывает обычные картины из жизни людей того времени: нищета, жестокость, безнадега, матерщина и похабщина.
Лени почти всю жизнь прожила там, вернее — неподалеку. И еще в юности, ощущая эту жуткую энергетику, подумала: » А давай-ка, я представлю себе нечто иное. То, что душе несет радость, свет?». Ведь, единственным светлым местом в том районе был монастырь. Там всегда было светло на душе. Как оплот духовности и веры посреди всего этого кровавого кошмара. Ей на тот момент 16 лет всего было.
* ПРИКАРПАТСЬКИЙ ІНСТИТУТ ЕТНОСОЦІАЛЬНИХ ДОСЛІДЖЕНЬ ТА СТРАТЕГІЧНОГО АНАЛІЗУ НАРАТИВНИХ СИСТЕМ
















