Поэзия африканского поэта Агостиньо Нето

*ДОРОГА ЗВЁЗД*

Дорога звёзд берёт своё начало
За быстрым поворотом шеи газели
И продолжается над облаком
И над волной,
Над разворотом весенних крыльев дружбы…

Простейший музыкальный звук –
Гармонии незримый атом.
Частица,
Сердцевина
И зародыш
Всего разнообразья мира.
Дорога звёзд,
Необходимая и неизбежная,
Как неизбежно прошлое,
Что проступает
На совести сегодняшнего дня;
Дорога звёзд,
Не отвлечённая, бесцветная,
Среди бессодержательных идей,
Не аритмичная,
Среди абсурдной аритмии,
Не безуханная,
Среди лесов, лишённых аромата,
Среди деревьев без корней –

Павел Зарифуллин: Грядущие скифы

Предисловие редакции: Этот программный текст блестяще отражает сверхновый этап в славной истории  Евразийского Движения, которое вырвалось из удушающего мрака «реакции» на вольные просторы Великой  Степи. От всей души выражаем благодарность автору, лидеру евразийцев-народников Павлу Зарифуллину,  любезно предоставившему статью нашему Порталу для публикации. ДА, СКИФЫ — МЫ! СЛАВА НЕБЕСНОЙ ЕВРАЗИИ!

Красавцы

Кочевники – красивы. Если выбирать из рода людского народы, мужчин и женщин номадическая красота  бросается в глаза!

Красота и великолепие готтентотов, бороро, берберов, казачек, калмычек, нагайбаков и мексиканских цыган.

Они высокие и изысканные, многие с тонкими чертами лица. Кочевники – прирождённые аристократы, они  смотрят вверх в сторону звёзд, в простоту небес, которым они поклоняются. Во времена палеолита  человеческий род был именно таким, пока не взял на себя «каинову печать», земледельческое занятие  проклятого рода – пока не начал копаться в земле, перенимая на себя её чёрную, вязкую суть, сгибаясь,  уменьшаясь и скрючиваясь.

В фильме Херцога «Пастухи Солнца» показаны современные кочевники юга Сахары. Они ростом под 2,15 в  среднем. Водители одногорбых бактрианов все ростом с хорошую баскетбольную команду.

Такие парни когда-то владели русскими степями. По сию пору то тут, то там мы находим в заваленных золотом  курганах двухсполовинометровые скелеты скифских воинов. Их шеи увешены сотнями фаланг средних  человеческих пальцев руки – фаланги убитых врагов, опылённые золотым порошком.

Попробуй убить сотню врагов, попробуй хотя бы одного.

Что это были за люди? И что это было за время?

Алексей Ильинов: Недолгое августовское паломничество в Готию (Имя Твое)

А по чёрному небу сотни алых коней…
Александр НЕПОМНЯЩИЙ

I. Земляничная Орифламма

Имя Его ты начертаешь на высохших травинках – ломких, будто это опалённые жаром огнецветов волосы. Не  переломятся ли, выдержат ли они? Помнишь ли ты ещё жар тот, когда Обетованный Град твой корчился,  обугливаясь, в неугасимом пламени и залапанные мраморные боги покидали его? Кровью своей земляничной  начертаешь, бурно хлынувшей алыми ручьями из пробитого тела, неуклюже осевшего наземь издырявленным  мешком. Вроде бы и дождя не было, а ручьи, знай, бегут себе по камушкам, хохоча. Куда же вы,  дурашки-непоседы? Свою боевую Орифламму я вымочу в тех ручьях и водружу на копьё, чьё сверкающее  острие – само Солнце, марширующее к границам Града. И тогда Имя Его я прокричу, не страшась охрипнуть, в  степи ослепшей, укрытой липкими ладонями туманов, прободённых ливнями. И каждая травинка ответит мне,  отзовётся, выкрикнет Имя Его, а на расстоянии брошенного копья вдруг обозначатся штрих-пунктиры  намоленных тропок, ведущих к крестильной купели.

Жолон Мамытов: Кешок по вымершим родам

Путешествие

В плену раздумий, на краю равнины,
Где тени бродят и блуждают джинны,
Разрушенных когда-то городов
Я воскрешаю мысленно руины.

В чаду базаров, средь столпотворенья,
С историей мне сладостно общенье.
Красавицы старинной юный взгляд
Подарен мне на краткое мгновенье.

Легки движенья, несравненны взоры,
Как струн неповторимые повторы.
Твой нежный лик иль полная луна
Вдруг населит полночные просторы?

Теченье лет и старость отрицая,
Твое лицо во тьме поет, мерцая,
И в этот час тебе посвящены
Напевы арфы, скрипки и сурная.

Но вдруг исчезла, скрылась в дом саманный,
Мираж обманный, вымысел туманный…
Ну что ж, мое видение, живи
И доживи до свадьбы долгожданной.

Максим Борозенец: Метапроект Евразии Третьего Тысячелетия

Русь = Евразия. Это метаисторический архетип, Абсолютный Хартланд. Именно в этом суть Руси, а не в какой-то там «загадочной русской душе». Русь — душа континента. Русь-Гиперборея — примордиальная родина всех так называемых «индоевропейцев».

Осознание этого всеми членами Римланда — метацивилизационный подвиг. Объединение континента возможно только в том случае, если Русь будет играть в этом проекте центральную роль. Если Периферия однажды соизволит сменить свою неприязнь к Центру на конструктивное сподвижничество, это и будет залогом Золотого века Евразии.

Если Луч захочет опять реинтегрироваться в Сферу — это будет началом Великого Вечного Возвращения — то есть Интегрального Евразийства — ЕДИНСТВЕННО ВОЗМОЖНОГО МЕТАПРОЕКТА ЕВРАЗИИ ТРЕТЬЕГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ. Разумеется, преображение должно быть обоюдным — и Центр вынужден измениться. Что-то должно трансмутировать в русском менталитете, чтобы более чем тысячелетняя тенденция заимствования окончилась и вновь началась Русская Традиция.

Именно поэтому я приветствую пробуждающееся русское самосознание — интерес к Праистории, деконструкция Православия, возрождение Традиции. 

Однажды «советская ностальгия» пройдет как затянувшаяся болезнь неполноценности и откроется пространство для истинной внутренней Руси. Не имитация и нетерпимость, а интеграция и великодушие — вот на чем стояла и стоит земля Русская.

На самом деле сегодня мы являемся свидетелями создания мощного идеологического бастиона, способного выстоять грядущее Центростремление. Так как на реальном уровне этот процесс будет сопровождаться перезаселением краев континента, которые будут вынуждены хлынуть к Центру. Особенно если в результате глобального потепления края начнет затоплять.

Разумеется, что такое колоссальное предприятие не сможет пройти ровно и гладко, и будет чревато войнами и катаклизмами. Но общая перспектива — неизбежна. 

Выстоять в этом потопе — не дать себе раствориться в общей массе мигрантов — вот задача Руси, которой нужно заниматься уже сейчас.

Громовица Бердник: «Футурологический романтизм». Модель будущего в творчестве Олеся Бердника

1

Есть произведения, которые пробуждают мысли и очищают душу, наполняют ее смыслом. Это книги-архетипы,  книги-символы, которые касаются самых тайных струн, и заставляют звучать душу по-новому. Именно таким  считают многие читатели роман «Звездный Корсар». Написанный в период очень тяжелых переживаний из-за  разгромных рецензий, но также в период невероятного духовного и душевного внутреннего подъема — оттого,  что, пройдя уже сталинские лагеря, отец понял: одни нападают, значит, бояться, другие читают — значит, книги  нужны. Его с распростертыми объятиями встречали студенты в ВУЗах, незнакомые люди на улицах дарили  цветы и цитировали его строки.
И этот подъем, и несокрушимую веру в рождение нового человека, который найдет новую ступень своего Бытия —  отец вложил в «Звездный Корсар». Человек в этой книге  — это модель самой Вселенной (ведь Макрокосм и  Микрокосм едины, говорили древние). И эти вселенские возможности человек, по Берднику, может реализовать  через собственную волю. Будущее «Звездного Корсара» — это преодоление деспотизма и окружающего мира, и  собственной природы, и созидание гармоничного мира, где даже смешной Универсальный Робот хочет стать  человеком, и становится им, трансформировав через свой биокибернетический мозг высшую силу, которая  правит в мирах Бердника — любовь.
Один из исследователей творчества, который пишет сейчас докторскую диссертацию по творчеству отца,  называет стиль его книг «романтическим футуризмом» (или «футурологическим романтизмом»). Ведь будущая  планета Земля Олеся Бердника — это гармоничный мир, который несет иным мирам не угрозу и разрушение, а  мудрость, красоту и любовь. Герои-земляне Бердника летят в Космос не для разрушения и завоевания, а для  помощи братьям по разуму; или наоборот — иные цивилизации в критический момент несут свою помощь людям  Земли, и вместе они начинают создавать Великое Кольцо, о котором писал другой великий фантаст того  времени.

«Енисейские» идолы

«Двадцать первое» изваяние рубил лицемер или человек со скучной старостью в душе. Ему казалось, что он выше других или праведней, и его изваяние глядело на людей осуждающе.
Теперь изваяния стояли во дворике абаканского музея. Они стали экспонатами, люди же, приходившие рассматривать их, были всего лишь посетителями музея, а не просителями.
Это была аллея каменных идолов, которых называли «енисейскими». У оснований их белели маленькие номера, выведенные краской, и идолов удобно было называть этими цифрами. Человек, собравший хакасские изваяния, с сожалением говорил, что они «художественно не осмыслены», но он считал их чуть ли не значительней тех, о которых знает весь мир, — изваяний острова Пасхи. «Осмыслять» пока приходилось каждому самому. Но не надо было иметь большой фантазии, чтобы видеть, например, что «двадцатого» делал некто, кому люди и их мораль уже стали безразличны. Его изваяние было выше людской суеты, только каменные губы с опущенными углами явно говорили, что когда-то идол знал и суету… «Седьмое» изваяние само молилось, хотя должно было помогать женщинам иметь детей, — похоже, автор не верил в силу того, что делал. У «восьмого» же было совсем человеческое лицо страдающего, и я так и назвал его про себя: страдалец № 8.
Все в них окружала тайна. Таинственные лучеобразные углубления на некоторых — объяснения им не мог найти никто; загадочные глубокие и ровные ямки… Как говорил тот же человек: «Немецкая археология тоже знает их, но она зафиксировала их, не объяснив… Может, это глаза? Многоликость в одном лице? А может, нет?..» И главная тайна, которую хранили изваяния: кто же жил в древности на хакасской земле?
В хакасском языке есть безусловное сходство с киргизским, но есть и группа слов совсем не тюркских. Далекие предки киргизов приходили на эту территорию в начале нашей эры, но как раз в это время изваяния уже не почитались: их закапывали в могильниках головами вниз, клали в стены, окружавшие курганы. Так не могли поступать те, кто их сделал… У изваяний находили явное сходство с тотемными столбами североамериканских индейцев. Были на них и чисто египетские рисунки. А в могильниках находили скифские чаши. Так кто же жил на хакасской земле раньше?

Валерий Скурлатов: Какая революция нужна России?

Явная невозможность свершить модернизационный рывок и тем самым обрести историческую перспективу заставляет многих патриотов России задумываться о необходимости революции, чтобы отодвинуть правящую шкурную мародерско-компрадорскую группировку. Происходящая на наших глазах «великая арабская революция» как раз и вызвана неспособностью авторитарных патерналистских режимов, сходных с нынешним российским, ответить на вызовы наступающего глобального постиндустриального «общества знания». Однако нынешние русские, в отличие от пробудившихся арабов, смирились со своей жалкой участью и не готовы выйти на улицы с протестом ни против беспрерывного разорительного для простых россиян роста тарифов, ни против связанного с этим грабежом населения параллельного опережающего умножения российских нуворишей-миллиардеров. И дело не только в том, что подавляющее большинство русских ввиду экономической несамодостаточности (бедности) живут повседневными заботами выживания и потому зависят от государства и работодателя и соответственно ведут себя досубъектно, голосуя за тех, кого им предлагают сверху. Арабы тоже не богачи. Дело прежде всего в преклонении перед Золотым Тельцом потребительства, то есть в ошкуривании, которое пандемически заразило русских и привело их к самопредательству, к отказу от обретенной славными предками тысячелетней державности, к моральной деградации и к политической апатии. Что же делать незначительному несмирившемуся русскому меньшинству, столкнувшемуся со смертоносной болезнью русского народного и государственного организма?

Некоторые кипят эмоциями против кавказцев, которые берут верх над русскими в казармах и на рынках, и бросаются резать щуплых вьетнамцев и якутских шахматистов, а прежде всего русских «изменников», тем самым лишь усугубляя беду. Аналогия — больной сифилисом яростно иссекает шанкр, выскочивший на интимном месте, и изнемогает от самому себе наносимого вреда, поскольку болезнь таится в глубине существа и необходимо не терзать наружный симптом, а поражать внутреннего врага. Справишься с первопричиной — и шанкр исчезнет через пять минут. Но бросать вызов первопричине надо не через быстроиссякающую эмоцию, а через долгодействующую организацию. По какому образцу её делать?

Адам Готлоб Эленшлегер: Вестники Вальгаллы

Адам Готлоб ЭЛЕНШЛЕГЕР (1779 – 1850) – крупнейший датский поэт, прозаик, драматург, основоположник датского романтизма. Великий шведский поэт Эсайас Тегнер величал его «Королём певцов Севера, Адамом скальдов». Немецкий поэт Геббель сказал о таланте Эленшлегера следующее: «… он для Дании то же, что Шиллер для Германии. Значительный памятник культуры своей нации». «Истинная слава Эленшлегера состоит в том, что он поэт национальный, написавший несколько произведений, которые сделались совершенно народными; в том, что он вполне постиг поэзию Севера. Он обновил, придвинул к своему времени мифологические фигуры и сделал их народными, открыл людям Вальгаллу с её битвами и валькириями» (О. И. Сенковский. Библиотека для чтения, 1837, т. 25, с. 113).

ХАРАЛЬД ХИЛЬДЕТАН

Гордый Харальд Хильдетан
Прожил век немалый.
Ныне ждет, когда призван
Будет он Вальгаллой.
Дневный свет померк в очах,
Оскудела сила,
И победный меч в ножнах
Ржавчина покрыла.
Был воитель, как скала,
Стоек в вихре бедствий,
И была ему хвала
В датском королевстве.
Смерть сменяла троном трон —
Он служил бессменно.
Аса-Тору нынче он
Верен без измены.
Собирались при дворе
Славные герои.
Чтобы бранный дух в игре
Закалить для боя:
Мог любой, рубя с плеча,
Другу сбрить ресницы
Так, чтоб лезвию меча
Кровью не багриться.
Смерч клинков стальных сверкал
Прямо перед взором.
Кто моргал — тот покидал
Круг бойцов с позором.
Харальд душу посвятил
Одину с рожденья.
Один сам его учил
Ратному служенью.
Сам наставник хлев избрал
Для борьбы потешной:
Тот, кто войско их встречал,—
Прочь бежал поспешно.
Но явилась в свой черед
Старость к Хильдетану.

М. М. Блиев, Р. С. Бзаров: Культура средневековой Алании

Арийская религия и идеология

Основой культурного развития Алании были достижения скифской цивилизации. Аланская религия являлась непосредственным продолжением скифо-сарматской религиозной традиции, восходящей ко временам арийского единства. Некоторое влияние на религиозные представления средневековых алан оказало длительное общение с кавказскими и степными соседями, а также раннее знакомство с христианством.
Аланы сохраняли почитание солнца, огня, домашнего очага. В духовной жизни народа важное место занимали такие древние понятия, как «фарн» (божественная благодать), «ард» (истина, клятва). Однако с развитием общества на смену семибожному пантеону пришел единый верховный Бог (на аланском-осетинском языке «Хуыцау»). А семь старых божеств превратились со временем в одно существо, которое называли «авдиу» (в буквальном переводе — «семь божеств»). Их облик, функции и главные черты перешли к святым-небожителям, окружающим единого Бога, и к героям Нартовского эпоса.
В древности и средневековье религия была неотъемлемой частью жизни людей, основой общественной идеологии, предлагавшей человеку систему ценностей и правил, объяснявшей устройство мира и общества. Как и их далекие предки, аланы считали, что вселенная состоит из трех миров — верхнего, среднего и нижнего. Троичное деление космоса воплощалось в строении общества в виде трех арийских сословий — носителей религиозной, военной и хозяйственной функций. Идея превосходства воинов над остальными членами общества характерна еще для скифской эпохи, когда господствующее племя царских скифов и сами цари принадлежали к воинскому сословию.

Адинатх Бхайрав: Проект Абиссланд: самосовершенствование, гармоничное общество, образование, метафизика, искусство

Около года назад клан Джайа Кула при поддержке друзей-камарадов основал теоцентристское меритократическое неотрадиционалистическое государство Абиссланд (от «abyss» — бездна и «land» — страна, земля).

С целью создания оптимального жизненного пространства для саморазвития и творчества. Для поддержания идеи автономного сопротивления, прямого действия, создания сети социальных систем, альтернативных как «новому мировому порядку», так и ущербным диктатурам.
Основная направленность внешней деятельности — образование и искусство.
Основная направленность внутренней деятельности — самосовершенствование, развитие и усиление гармоничного альтернативного социума.

Основу духовного стержня Абиссланда составляет тантризм и различные ветви языческой традиции, включая индуизм.
Основа политического устройства страны базируется на трудах барона Эволы и его сподвижников.
Практически это выражено в интеграции теоцентризма, практической сословной меритократии, родоплеменной демократии.

Активные участники проекта, имена и профиль деятельности:
Радж Тонаханг — музыка;
Кали-Чамунда — вебдизайн, вебподдержка, текстовая коррекция, материальное обеспечение;
Камала Вайрагйананди — архитектура, графика, текстовая коррекция, материальное обеспечение;
Сватантрйанатх Дж. Бхайрав — живопись, графика, 3D графика и анимация, скульптура, магия, материальное обеспечение;
Лалита Дж. Бхайрави — живопись, графика, компьютерная графика, магия, материальное обеспечение;
Сиддхешвари Дж. Бхайрави — системы саморазвития, магия, литература, текстовая коррекция, консультации по стратегии,тактике и работе департаментов, материальное обеспечение;
Адинатх Дж. Бхайрав — системы саморазвития, метафизика, философия, координация стратегии и тактики, иконография, геральдика, безопасность и военное дело, законодательство, литература, музыка, поэзия, проза, публицистика, общественные связи, материальное обеспечение.

1. Будем рады совместным проектам с единомышленниками.
2. Будем рады обмену информацией.
3. Будем рады прочим видам сотрудничества и взаимопомощи.
4. Будем рады обмену баннерами и ссылками.
5. Думаем над идеей создания на сайте Абиссланда странички с геральдикой дружественных сообществ, движений, школ, общин, духовных направлений, партий, союзов. Дружественные Абиссланду силы, желающие разместить у нас свои гербы, флаги, логотипы, эмблемы, символы — дайте нам об этом знать и вышлите вашу графику. Если кто-либо только планирует обзавестись своей геральдикой и нуждается в консультации графика-геральдиста или специалиста по мистико-магическому символизму — постараемся помочь, если позволят возможности.

Юрій Шерех-Шевельов: [Україна як МезоЄвразія]

«… Ми говоримо про азіятський ренесанс, а при зустрічі з людиною Сходу морщимо ніс. Пригадую: я відвідав хвору Катрю Гриневичеву, що лежала в Мюнхені в лікарні для ДП. Сусідка її була калмичка. Як захопилася нею вже тяжко хвора, але завжди — за власним висловом — geistesspruehende Гриневичева! Вона записала від неї калмицьку абетку, опис жіночих убрань калмицьких, відомості про калмицьку музику, медицину. І вона переповіла мені зустріч німецького пастора з калмичкою. пастор відвідує лікарню. Він почув, що лежить буддистка, і попросив дозволу розповісти їй буддиську легенду. Ось легенда: троє людей своєю святістю так догодили Богові, що коли вони купалися в ставку, їхні одежі висіли в повітрі, як надягнені на них, і вигрівалися на сонці. (с. 587). Раз, коли вони купалися, налетів орел і вихопив з води рибу, яка полонила їх блиском своєї луски. Перший праведник сказав: — Яка зла птиця! — Він сказав це, і його одежа впала на землю. Другий сказав: Бідна риба! — і його одежа впала на землю. Третій промовчав — і його одежа залишилася висіти. Він подумав: «Я не мушу втручатися. Хіба риба не полонила нас своєю красою, блиском луски в повітрі? І хіба орел не потребує їсти?»

Легенду розповів німецький пастор-євангелик буддисці-калмичці. І коли він відходив, вона, немолода вже жінка, буддистка, поцілувала йому, німцеві, молодому, руку.

Цю подію, цю легенду розповіла мені Катря Гриневичева — може найменш провінційна і найбільш аристократична з усіх українців, що я знав. Це не робилося порядком здійснення теорій про азіятський ренесанс і ролю України в ньому. Це робилося порядком відчуття споріднености високого. І з таких почувань і зустрічів зроджується роля України в азіятському ренесансі. Але це означає: вийти за межі нашої провінційности. Пробити панцер самозамкнености, яким ми мусіли колись відгородитися від світу, щоб ствердити себе, але який тепер мусимо скинути з себе, як змія, виростаючи, лиснаву шкуру на весні.

Це відчувала Катря Гриневичева. Зате вона все життя каралась, живучи «не на своїй вулиці» — серед міщанства, плебейства, нетерпимости і естетичної глухоти. Цього не відчувають навіть проповідники провідництва України в азіятському ренесансі. Такий С. Николишин («Культурна політика большевиків і український культурний процес»). Він пише про хвильового. Він вітає погляди людини 13-го травня. А трошки далі вже галасує — засмічують українську літературу «працями семітських та монгольських елементів, в оригіналі та перекладах». Семіти — це араби. До них прислухаються Англія, Америка, Росія. Але що нашій провінції? А монголи! Таж вони з косими очима й вилицюваті. ними дітей лякати.

І лякають самих себе, як діти. А водночас всує присягають на ідею азіятського ренесансу. Або визнання азіятського ренесансу, або «засмічування монгольськими елементами». Або світовий розгін і розмах, або вузьколобість. Або столиця — або провінція… (с. 588).

… Найбільш пройняті націоналізмом країни — Росія, Америка, Італія не викидали жидів і не боялися асиміляції чужих. Тільки провінційна Німеччина пішла на цю дешевинку. Що ж, провінційне тягнеться до провінційного… (с. 589)

… Так стоїть справа з «монголами й семітами». Не краще з росіянами. Ми в стані війни з Росією. Це незаперечний факт, і від наслідків війни залежить наше бути чи не бути. І Росії, зрештою, теж. Здавалося би: треба вивчати ворога, треба знайти у нього п’яту колону, своїх квіслінгів. Більш, ніж слушно констатував рису нашої доби Р. Лісовий … 1) «Війна поширилася на «внутрішні», чи «глибинні» виміри». В сучасній війні всі країни роздвоєні. Росія Сталіна воювала з Росією Власова; Норвегія Квіслінга з Норвегією короля; Німеччина Гітлера з Німеччиною Павлюса й Бехера; Франція де Голля з Францією Петена. Було дві Італії, дві Румунії, дві Сербії, й Хорватії. Росія має на Україні свою п’яту колону, яку не треба недооцінювати. Всяки Крамаренки в Харкові, Штепи в Києві, Севастьянови в Вінниці, Власовщина в Німеччині навіть у тісних умовах німецької окупації ого як показали свої зуби. А ми проголошуємо всіх росіян виродками і ставимо перед собою суцільну стіну. Знов — катастрофічне затримання на попередньому етапі, коли вся суть була в тому, щоб відмежувати себе. І кінець-кінцем — знов провінція.

Один з «нищивних» ударів по росіянах: вони втратили слов’янську чистоту (щоб не сказати: чистоту слов’янської крови), помішалися з фінами. Милий Боже, цей удар б’є не по росіянах, а прямо по нас. Замість єднатися з тими фінами проти Росії ми ставимося до них, як львівська перекупка до вперше побаченого — в уніформі совєтського танкіста — калмика: страхається сама і лякає ним дітей. Їй не зрозуміло, що це її союзник і друг… (с. 590).

… Зневагу до монголів, семітів і фінів ми позичили з Москви. Наївну теорію нашої історичної ролі як заборола Европи від Сходу ми позичили в Варшаві. В Польщі вона мала тінь рації; бо Польща — найсхідніша католицька країна (Але тільки тінь!). Поза тим і там вона смішна. Згадаймо, як у «Krzyzowcach» Зофії Козак-Шуцької два польські лицарі перемагають невірних під Антіохією — і тим рішають долю хрестового походу, долю Європи, долю світу. Навіть і там, під Антіохією! Провінційна національна пиха завжди смішна. Її наслідки — тільки катастрофи. Чи треба перегортати сторінки історії Польщі?

Україна — не найсхідніша християнська країна. Не говорімо про Москву. Але були Грузія, Вірменія, Візантія, християнські країни Близького Сходу. Азійські орди стримувала Хозарія. Татар ми стримували, але і Угорщина, і Польща, і німці. Турків — ми, але і Угорщина, і Австрія, і Балкани, і Польща, і Венеція. Маврів — Еспанія і Франція. Останнього удару татарам, туркам і маврам завдали не ми.

Ми так само, як зі сходу, боронилися і з заходу. Згадати війни з Польщею від Володимира Великого, з Угорщиною, з німцями (Грюневальд !). Ми напали на Візантію і тим посилювали Азію. Кінець-кінцем: всяка країна, що має східні і західні кордони, борониться з заходу і сходу. Ми (с. 591) боронилися від Азії, але й від Європи. І так робив би кожний на нашій території… Заборольна теорія — самопотішна. Вона була теж доцільна на етапі нашого відгороджування від світу. Ми переросли її. шанс України — не в заборольності, а якраз у рубіжності. Сотні років ми плачемо, що ми — чайка при битій дорозі. Прежалісна пісня і справді гарна… Але шанс України якраз у тому, що вона при битій дорозі. ЩО ВОНА І ЄВРОПА І АЗІЯ (виділено нами. — ред.) Наша культура вбирала елементи з обох сторін світу. Було багато орієнтальних впливів і зв’язків… Трипілля і Іран. Візантійське защеплення теж було східнє. Шпенглер розглядає візантійську культуру як арабську. Слово о полку Ігоревім зв’язане не тільки з нормандськими сагами і піснею про Ролянда. Воно зв’язане з біблією і епосами Сходу. Злочин Росії не тільки в тому, що вона відірвала нас від Європи. Вона відірвала нас і від Сходу. Вона виховувала не тільки европофобство, а і зневагу до Сходу.

… Калмики нам теж потрібні. Це знав Хвильовий. Це відчувала Гриневичева. Не втямки це епігонам вісниківства і львівській перекупці…

Картагена нашої провінційності мусить бути зруйнована. Суть не в запереченні імперіяльної концепції заради ствердження провінційної. а в виробленні вищої імперіяльної. Говорячи про імперіяльність, ми не маємо на увазі клацання зубами і загарбання (в уяві !) чужих теритопій. На це ми надто слабкі, та й застарілі вже ці ме-(с. 592)тоди юудувати імперії. … в наш час важливіші квіслінги, ніж кіплінги, а вміння розколоти й розкласти ворога може важливіше від фронтового пляну генерального штабу… СУДИЛОСЯ НАМ БУТИ НЕ ТІЛЬКИ ЕВРОПОЮ, А І АЗІЄЮ. СУДИЛОСЯ БУТИ УКРАЇНОЮ (виділення наше, — ред.) (с. 593).

… Тут приходить на допомогу наш традиціоналізм… Відкритий вітрам історії. Хай гудуть з Заходу і зі Сходу. Хай зустрічаються. В їх зустрічі, на битій дорозі існує Україна…

Не провінція, а світ: Україна і світ. Не Европа і не Азія, але і Европа, і Азія. Отже, ще раз: Україна в світі. Не острів серед суходолів — припонтійських і тучних, але щ з того, — ОСЕРЕДОК ДВОХ МАТЕРИКІВ (виділення наше, — ред.)…(с. 594)»

(Шерех Ю. Пороги і запоріжжя: Література. Мистецтво. Ідеології. — Харків: Фоліо, 1998. — Т. 1. — С. 587-594).

Ален де Бенуа: Консервативна «культурна революція»

Коли стикаєшся з політичною та економічною полемікою, яка зараз розгортається на Заході, найперше визначення, що спадає на думку, це тотальність. Ми опинилися перед тотальною полемікою. Я маю на увазі не те, що вона має тоталітарний характер (хоча тоталітарна спокуса, на жаль, часом таки існує), але те, що вона дедалі більше стосується як до сфер власне „політичних”, так і до сфер, які раніше прийнято було вважати „невтральними”. Річ у тім, що ще нещодавно різноманітні фракції та партії протистояли одна одній лише в суто політичних питаннях (коли йшлося про соціяльні інститути, систему управління, економічну систему), тоді як инші фундаментальні галузі суспільного життя становили предмет консенсусу. Питання про сім’ю переглядалось рідко, не ставилась під сумнів важливість школи, медицини, психіятрії і т. ин. Врешті, вважалось, що згода може і повинна базуватися на наукових істинах, тобто на істинах, набутих шляхом логічної дедукції або шляхом експериментального методу. Тепер ситуація цілком змінилась, і ми зіткнулися з тим, що предметом дискусії є не лише певні форми влади та управління, але і базові структури самого суспільства: „очевидність” викривається як „конвенція”, крок за кроком проголошується, що немає різниці між чоловіками та жінками, що авторитет батьків перед дітьми нічим не виправданий, що психічно хворі – нормальні, а нормальні люди – божевільні, що медицина частіше робить хворих, ніж лікує їх, врешті, що наукові факти не повинні розцінюватися відповідно до ступеня їх правдивости, а відповідно до особливого роду „істинности”, тобто відповідно до їх бажаности з точки зору модних ідеологій. За таких умов значною мірою змінюється саме поняття політики. Часто кажуть, що „політика захопила все”. І це правда. Але стверджувати цю „абсолютну політизацію” – означає водночас визнати, що „політика” вже не здійснюється в її традиційних місцях. Инакше кажучи, можна поставити питання: чи розігрується ще досі основна ставка на арені „політичних інтриг”? Чи не будуть електоральні змагання радше нагодою виміряти політичну результативність більш дифузної дії, дії „метаполітичного” типу, що виходить далеко за межі партійного кола? Власне кажучи, це питання про культурну владу, яка посіла своє місце паралельно з політичною владою і яка, певною мірою, є більш фундаментальною.

Александр Волынский: Явите миру нечто большее

Русские неоевразийцы из окружения Дугина утверждают: "... мы живем на своей земле и все, как это ни парадоксально, зависит от нас".

Но это националистическая иллюзия. В эпоху глобализации только совместные усилия могут направить этот процесс в приемлемое для Традиции русло. Русские евразийцы, судя по всему, рассматривают евразийство как часть русской националистической доктрины. Хотя должно быть ровно наоборот — русский (православный) национализм должен быть частью евразийской парадигмы. Нацисты некоторое время пытались говорить о Единой Европе и Арийской Цивилизации, но у них это получалось не очень убедительно под аккомпанимент популярного гимна.

Еще раз повторюсь. Евразийство нужно русским элитам как «сбоку бантик», а традиционному народу традиционализм вообще трансцендентен.

Тем не менее, из моего сионистского далека в России различается многочисленный класс лишенных традиционных корней, но вполне традиционных по архетипам людей, которым претит как убогая прагматика, так и постмодерный распад.

Национализм — это самая примитивная форма традиционализма. Эта примитивность и притягивает к национализму «простых граждан», но отталкивает более сложно организованные личности, что и бросает эти личности в либерализм. Организовать людей вне либеральной парадигмы и при этом не скатываться к религиозному обскурантизму или погромной риторике может только традиционализм  как универсальное движение мысли.

Сосредоточенность на организационных вопросах и кризис лидерства — это признах идейного застоя. Я понимаю, что русский человек не иудей и не может любить абстрактную идею,  но хочет любить конкретного царя. Ну так найдите харизматичную личность, не одержимую болезненным честолюбием и ненавистью (обычно это уже состоявшийся ученый или политик в отставке), инициируйте его на Земском соборе и явите миру нечто большее, чем идеи о восстановлении московско-ордынских порядков на одной шестой части земной суши.

Олег Гуцуляк: Да, балты мы! Славяне произошли от балтов

Наиболее интересную трактовку вопроса предложил покойный академик, профессор В.Н. Топоров. Он предположил подразделять балтийские народы (и их языки) не на восточные и западные, как это принято сегодня, а на центральные и периферийные. Ныне существующие литовский, латышский и латгальский языки – типичные примеры центральных (равно как и большинство вымерших балтийских языков). Но были и периферийные этносы со своими наречиями, например, голядь – к западу от нынешней Москвы (а, может быть и к югу – кто-то ведь назвал речку, на которой стоит город Чехов, «Лопасней», т.е. «лисьей»).

Так вот, согласно гипотезе проф. Топорова, на основе каких-то древних периферийных балтийских диалектов и сформировался праславянский язык. Затем этот язык получил самостоятельное развитие, стал в свою очередь дробиться на диалекты, его носители расселялись по Европе, уже, видимо, не узнавая в населяющих эти пространства балтах недавних родичей – а там уже началась писаная история, в которой были и войны русских князей с голядами, и призыв польским королём крестоносцев на прусские земли, и многое другое…

Согласимся, что гипотеза российского учёного объясняет многое: и сходство в основных элементах морфологии и синтаксиса, и огромный пласт общей лексики, и весьма близкую фонетику. Заметим, что в природе отсутствует такое явление, как «литовский акцент» — носитель литовского языка может не знать отдельных русских слов или неправильно их изменять – но выговор всегда будет безупречным – в русском языке просто нет таких звуков, которых не было бы и в литовском, а уж акаем мы совсем похоже (что ещё раз поднимает вопрос об «этногенезе» исходного населения московского региона и, кстати, акают и белорусы, также выросшие на балтском субстрате).
Кстати, слово»балт» означает «белый».

В этом случае получает своё объяснение и отсутствие в Европе территории, где славянские гидронимы образовывали бы самый древний слой – именно так сейчас определяется родина того или иного народа. В принципе, славянских гидронимов много, но они всегда наслаиваются на чьи-то ещё, более древние. Если предположить, что в ту эпоху, когда получали свои первые имена речки и озёра, наши общие предки говорили на языке, который можно отнести к балтийским – всё становится на свои места. Тогда балты выглядят (в языковом плане) блюстителями древней формы, а славяне – «новаторами».

Проиллюстрируем это утверждение на нескольких лексических примерах. Так, древнее слово barda через старославянское «барда» превратилось в русское «борода», а в современном литовском осталось «barzda». Galva стала «главой», а затем «головой» (по-литовски – «galva»). Аналогично varna – через чередование согласных стала «враной» и «вороной», а в литовском и это слово повторяет древний оригинал – и так далее.

Конечно, остаются и неясности. Непонятен сам механизм формирования славянской общности на периферии расселения балтов. Что это за процесс? Если ассимиляция с другими народами, то с какими? Почему не прослеживаются переходные формы между двумя группами? Что последовало затем – отселение предков славян и быстрое увеличение их численности?

Не совсем понятно и другое: хорошо, сходство тысячи лексических единиц объяснено. Но как быть с тысячами других, разных? Причём таких слов, которые не заимствованы из угро-финских и тюркских языков, а развились на исходной индоевропейской базе? Если три тысячи лет назад язык был общим, то откуда сегодняшние различия? Может быть, изначально в языке было много синонимов, а затем каждая языковая группа отдала предпочтение какому-то одному решению (благо примеров, когда живое слово литовского языка родственно устаревшему русскому – несколько сотен)? Наверное, это вопросы для новых поколений учёных.